Вообще-то Сяо Чжань любил всех животных, и больших, и малых. Не без некоторых исключений, но все же. Просто как-то само собой выходило, что его по жизни окружали исключительно кошки. У родителей жил полосатый кот, который к моменту рождения Сяо Чжаня был практически седым; у одной бабушки была роскошная кошка, без роду и племени, но умница и красавица; вторая бабушка на пару с мужем держала сразу пять котов, жили они в частном доме и могли себе такое позволить. Даже у дальних родственников, у всяких тетушек, дядюшек, племянников и племянниц жили кошки — породистые и не очень.
Так что ничего удивительного в том, что Сяо Чжань тоже завел кошку, не было. Орешеньку он справедливо считал самой лучшей кошкой на свете, был готов целовать ей милые коротенькие лапки и ежедневно расчесывать пушистый хвост. Орешек отвечала полной взаимностью, и все у них было хорошо, пока перед Сяо Чжанем не встал поистине судьбоносный выбор: остаться в Чунцине на должности старшего дизайнера или переехать в Пекин и открыть на пару со школьным другом свою студию.
Конечно, открыть свою студию можно было где угодно, не только в Пекине, который, по рассказам столичных гостей, никогда не спал, с воздухом там были проблемы, да и погода вносила свои коррективы в любой сезон. Не то чтобы в Чунцине с погодой все было стабильно, но Пекин все равно как-то выделялся. Не иначе потому, что был столицей и нес это гордое звание, в том числе, и таким образом. Пекин вообще, судя по всему, был очень своеобразным городом. Но это же и привлекало того самого школьного друга, Сун Яна.
— В Пекине куча возможностей, — сообщил он тоном, будто изрек великую мудрость, когда Сяо Чжань заикнулся, что в столице и без них хватает студий дизайна. — Не ломайся, Чжань-Чжань, поехали. Ты, что ли, собираешься до старости прозябать здесь? Не верю.
Прозябать в Чунцине Сяо Чжань не хотел. Он и сам прекрасно понимал, что в Пекине много возможностей взлететь и получать куда большие деньги, как совладелец студии. Но так же было очевидно, что возможностей упасть и переломать любые зачатки крыльев в Пекине не меньше. Если столица их невзлюбит, они могут барахтаться сколько угодно, но останутся ни с чем.
В итоге Сун Ян уехал первым — был у него знакомый, который пообещал найти помещение и помочь с первыми заказами, а Сяо Чжань закончил дела в Чунцине и тоже собрался, когда понял, что кошку придется оставить. На первое время, пока не снимет нормальную квартиру или хотя бы комнату. Нет, все-таки квартиру. Двухкомнатную, недалеко от будущей студии. Та квартира, которую отыскал Сун Ян, Сяо Чжаню категорически не нравилась из-за месторасположения — сомнительный район вызывал определенные опасения, а еще на фотографиях промелькнули бродячие собаки. Сяо Чжань ничего не имел против собак, но бродячие не внушали ему доверия. Как в такое место везти прекрасную Орешеньку?
В Пекин Сяо Чжань прибыл в середине марта. Город встретил его моросящим дождем и слабым туманом, пробками и неприветливыми людьми. В аэропорту было много людей, они слишком торопились по своим делам, зато обслуживающий персонал за стойками зевал во весь рот и лениво проверял документы. В итоге Сяо Чжань опоздал на встречу с хозяином небольшой квартирки на добрых сорок минут. Хозяин недовольно фыркнул, смерил его взглядом и выдал бумаги на подпись.
Комнаты и кухню Сяо Чжань, естественно, предварительно осмотрел, только потом подписал, что нужно. Квартира была на первом этаже, животных держать разрешалось, но при их появлении Сяо Чжань был должен платить за два месяца вперед. Просто на всякий случай. Сяо Чжань не волновался: он точно знал, что Орешенька будет вести себя хорошо и ничего в чужой квартире не испортит.
И так он начал жить в Пекине.
***
Сяо Чжань любил всех животных, правда, за некоторыми несущественными исключениями. Поэтому когда он увидел на улице щенка, уверенно семенящего в сторону оживленной дороги, то не раздумывая бросился на перехват. Щенок тявкнуть не успел, как оказался на руках, даже вырываться начал не сразу, видимо, ошеломленный такой бесцеремонностью. Сяо Чжань смотрел на щенка, щенок смотрел на Сяо Чжаня и непонимающе моргал, почти как ребенок.
В густой шерсти отыскался добротный ошейник, значит, щенок не был бездомным. Проблема заключалась в том, что бирка с именем хозяина и номером телефона где-то потерялась, осталось только погнутое колечко. Скорее всего, щенок за что-то зацепился и дергался так яростно, что бирка соскочила.
— И что мне с тобой делать?
Щенок наконец отмер и попытался вырваться, но Сяо Чжань только крепче прижал его к себе и огляделся: вдруг кто-то сейчас разыскивает сбежавшую собаку. Но люди молча обходили его стороной, никто не размахивал поводком, не обращался к прохожим с вопросами, люди спешили куда-то, и до щенка им не было никакого дела, как и до растерянного Сяо Чжаня.
Он знал, как следовало поступить, но этот вариант выглядел очень сомнительно в силу нескольких причин. Впрочем, разве у него был выбор?
…Пекин на удивление благодушно принял их студию. Заказы не то чтобы текли рекой, но друг Сун Яна и правда помог, а потом сработал эффект сарафанного радио. Когда появились лишние деньги, они дали рекламу, так что количество заказов постепенно увеличивалось. Их студия с поэтичным названием «Лан» привлекла внимание соседей, и Сяо Чжань начал даже мечтать, что однажды именно в «Лан» забредет кто-нибудь известный и попросит их разработать дизайн, например, для комнаты или загородного дома. Пока заказы исходили от обычных людей, которые хотели бы сделать квартиру в новостройке не только уютной, но и красивой. Или холодной и модной. По-разному бывало.
Они все еще работали вдвоем, иногда прибегая к помощи проверенных фрилансеров. Зато Сяо Чжань смог выкупить ту квартирку на первом этаже — в ипотеку, конечно, зато теперь был сам себе хозяин. Орешек переехала в Пекин, так что равновесие восстановилось, и Сяо Чжань смог выдохнуть спокойно.
И вот — щенок. Он выглядел как обросший лабрадор, но шерсть немного отличалась, она была красивого золотистого цвета, словно солнце на закате, когда ничто не предвещает сильный ветер. Сяо Чжань представить не мог, как Орешек отнесется к вторженцу, хотелось надеяться на лучшее, конечно, ведь Орешек была самой умной кошкой на свете. Вот только даже самые умные кошки вряд ли дружили с собаками, если с детства не росли вместе.
Когда Сяо Чжань принес щенка домой, Орешек привычно вышла его встретить, да так и застыла на месте. Щенок тоже ее увидел и потянулся вперед, вон из рук; несколько мгновений стояла тишина, а потом щенок звонко тявкнул, и Орешек, распушив хвост, сбежала из коридора.
Тогда Сяо Чжань понял, что вечер будет веселым.
Орешек пришлось закрыть в спальне, откуда она отказалась выходить, только сверкала раздраженно глазами с подушки, на которой возлежала, как египетский сфинкс. Сяо Чжань вежливо прикрыл дверь и побрел искать щенка, пока тот не набедокурил, обследуя новое место. Щенок нашелся на кухне, миска Орешеньки была вылизана до блеска, а вода чуть расплескалась на полу. Завидев Сяо Чжаня, щенок слегка оскалился, но морда сделалась у него веселой-веселой и еще более добродушной, чем прежде. Пушистый хвост чуть не снес миску, Сяо Чжань вовремя отодвинул ее в сторону.
— И как тебя звать?
Бирка с кличкой тоже отсутствовала. Вероятно, имя и телефон хозяина были просто выбиты на другой стороне бирки. Поразмышляв, Сяо Чжань решил пока звать щенка Щенком, потому что знал по себе: фантазия у некоторых людей в отношении кличек домашних животных иногда выходила за рамки разумного.
В первую очередь пришлось залезть в интернет, чтобы понять, чем можно кормить собаку. Заодно Сяо Чжань выяснил и породу: не лабрадор, а золотистый ретривер, и судя по фото, щенку еще не было года, но уже исполнилось месяцев шесть точно. На форумах советовали корм для щенков премиум-класса, хотя кое-где попадались и предложения сразу переводить собаку на натуральную пищу, только следовало быть осторожным, потому что золотистые ретриверы оказались теми еще аллергиками.
Побоявшись отравить щенка, Сяо Чжань на время оставил его запертым на кухне и сбегал в соседний магазин. К счастью, в отделе для животных нашелся корм для щенков, не премиум, но судя по отзывам в интернете, он тоже вполне подходил. Памятуя о нелюбви породы к курице, Сяо Чжань взял упаковку с нарисованной рыбой, расплатился и поспешил домой.
Щенок мирно дремал под столом. Около плиты растекалась лужа характерного цвета.
***
Хозяин щенка объявился на пятый день. Сяо Чжань работал из дома все это время, просто-напросто боясь оставлять кошку и собаку наедине. Орешек как будто бы смирилась с наглым вторженцем и уже на второй день покинула спальню. Щенок успел раза три получить по морде за излишнее любопытство, но все равно упрямо лез и приглашал играть. Однажды даже схватил за хвост, за что сразу огреб по ушам и удалился на кухню, обиженно поскуливая.
Сяо Чжань посочувствовал ему. Он неожиданно привязался к собаке, хотя до сих пор слабо представлял, как ухаживать за ней. Щенок был игривым, озорным, пытался грызть все, до чего дотянется, поэтому Сяо Чжань отдал на растерзание старый тапочек и крупный мячик, который щенок, к счастью, не мог не то что проглотить, даже прокусить. Щенок повадился спать вместе с ним и Орешенькой, а еще постепенно привыкал к необходимости ходить на пеленку, если Сяо Чжань не успевал вовремя погулять.
К пятому дню как раз и привык почти, хотя Сяо Чжаню показалось, что прошло куда больше времени. Следы присутствия щенка в доме были заметны даже неопытному глазу.
— Вы нашли щенка?
Сяо Чжань в тот момент набрасывал эскиз маленькой кухни и прикидывал, как бы увеличить ее зрительно. Голос у звонившего звучал глухо, словно простужено, так что слова сразу было не разобрать.
— Да, — наконец ответил Сяо Чжань. — Нашел.
— Золотистый ретривер, Тяньлан. Так?
— Кличку не знаю, именной бирки нет. — Сяо Чжань невольно улыбнулся. Надо же, Тяньлан, как просто и в то же время символично. Действительно рассвет, какой из этого щенка закат, право слово.
— Когда я могу ее забрать?
В итоге они сговорились на четыре часа. Стрелка как раз подбиралась к трем, так что у Сяо Чжаня было время попрощаться.
— Тяньлан, значит? — он присел перед дремавшим щенком и ласково почесал ей ухо. — Эй, твой хозяин нашелся, наконец ты вернешься домой.
Тяньлан только зевнула и подползла ближе, выпрашивая еще ласки. Сяо Чжань погладил ее, провел ладонью по спине и вдруг загрустил: за это короткое время он все-таки действительно привязался к щенку, привык наблюдать, как Орешек учит его уму-разуму, да и к тому же нашелся лишний повод выбираться на улицу. Прежде его прогулки состояли сплошь из дороги от дома к работе и от работы к дому. Учитывая, что до студии можно было добраться минут за двадцать, а то и меньше, прогулки имели сомнительную ценность.
В четыре часа раздался звонок в дверь. Тяньлан прискакала к порогу первая и принюхалась, завиляла хвостом, как одержимая. Возможно, учуяла знакомый запах. Сяо Чжань открыл замок, отворил дверь и полминуты озадаченно разглядывал высокого парня в черной маске. Лица почти не было видно из-за надвинутого по самые глаза капюшона темно-зеленого худи.
Но Тяньлан бросилась к нему, и парень тут же присел на корточки, подхватил ее на руки. Сяо Чжань почти умилился, когда парень прижал Тяньлан; была в этом жесте неподдельная радость, и даже не приходилось сомневаться, что перед ним и правда хозяин щенка. Тяньлан облизала ему маску и вдруг оглянулась. Сяо Чжань улыбнулся.
— Рад, что вы нашли друг друга, — бодро сообщил он.
Парень выпрямился, держа Тяньлан на руках. Из кармана у него торчал поводок, но, кажется, он и не думал его вытаскивать.
— Спасибо, — глухо поблагодарил парень, глаза у него подозрительно блестели, однако Сяо Чжань сделал вид, что не замечает этого. В конце концов, если бы Орешек сначала пропала, а потом вдруг нашлась, он бы тоже заплакал. — Сколько я вам должен?
— Нисколько, — честно ответил Сяо Чжань. — Я случайно ее заметил, не мог же бросить эту прекрасную девочку.
Парень моргнул и вдруг хмыкнул. Он что-то пробормотал, но из-за маски не вышло разобрать ни слова. Сяо Чжань мысленно пожал плечами и ласково улыбнулся щенку.
— Можно погладить ее на прощание?
— А… да. Да
Парень шагнул немного ближе, оказался совсем рядом, и тогда стало ясно, что он все-таки чуть ниже Сяо Чжаня, сантиметров на пять-семь, не больше. Глаза у него по-прежнему блестели, но теперь он смотрел прямо на Сяо Чжаня.
Это было неловко и вместе с тем даже забавно. Парень своего имени не назвал, но так счастливо обнимал Тяньлан, что было ясно: он искренне любит собаку. Сяо Чжань его понимал. Он напоследок почесал щенка за ухом, погладил и со вздохом отступил.
— Больше не теряйся, — попросил он Тяньлан.
— Не потеряется, — пообещал парень и, попрощавшись, ушел.
Сяо Чжань не стал смотреть ему вслед. Разве что немножко, минуты три или пять, а затем вернулся к работе. Деньги пока сами себя зарабатывать, к сожалению, не научились.
***
В квартире остались следы пребывания Тяньлан. Орешек переносила отсутствие щенка гораздо лучше, она снова властвовала на каждом пятачке и могла ходить, куда захочет, не опасаясь, что из-за угла на нее налетит маленький золотистый ураган. Сяо Чжаню было немного тяжелее: он совершенно без причины соскучился по Тяньлан. За пять дней он успел привыкнуть, что на кровати рядом спит не только Орешек, но и щенок, что кормить одновременно их нельзя, иначе Тяньлан съест и свое, и кошачью миску вылижет.
К тому же теперь опять пришлось отправиться в студию, хотя работать из дома Сяо Чжаню понравилось. Даже Сун Ян заметил, что с ним что-то не так и вытащил в конце недели выпить. Услышав историю о щенке, Сун Ян фыркнул:
— Так заведи собаку, велика проблема.
— Это будет не Тяньлан, — вздохнул Сяо Чжань и сделал глоток пива. Пил он медленно, пиво горчило, а сырные палочки оказались пережарены.
— Ну позвони тому парню и спроси, можно ли прийти в гости к собаке.
Идея была дурацкой. Идея была соблазнительной, но Сяо Чжань отпраздновал двадцатипятилетие еще два года назад и полагал себя взрослым человеком.
— Пройдет это, — обронил он и сделал очередной глоток.
— Все проходит, — философски подтвердил Сун Ян.
Вернувшись домой, Сяо Чжань сгреб Орешеньку в охапку и улегся вместе с ней спать. Кошка на удивление не сопротивлялась, потопталась только на месте, пока устраивалась, а потом уткнулась мордочкой в ключицу и тихо заурчала. Может, она тоже все-таки немного скучала по Тяньлан.
И, наверное, тоска бы действительно ушла без следа, переплавилась бы в приятные воспоминания, однако через две недели у Сяо Чжаня зазвонил телефон. К неизвестным номерам Сяо Чжань привык, клиенты то и дело звонили, сарафанное радио работало активнее, приходили люди со стороны. Поэтому он сразу ответил и едва не поперхнулся обеденной лапшой, услышав смутно знакомый глухой голос.
— Я не знаю, как вас зовут, — с обезоруживающей честностью вместо приветствия произнес звонивший.
— С-Сяо Чжань. — Наверное, не следовало так сразу отвечать, кто его знает, зачем неизвестному человеку понадобилось имя.
— Ван Ибо, — назвался парень. — Не хотите подзаработать?
— Спасибо, работа у меня есть. — Прозвучало глупо, но Сяо Чжань никак не мог прийти в себя после первой реплики.
В трубке раздалось неопределенное мычание.
— Ладно. — Парень… Ван Ибо, похоже, на что-то решился. — Тут такая ситуация, смотрите. Мне надо позарез уехать на неделю в Чанша, а Тяньлан оставить не с кем. В гостиницу не хочу, не доверяю им. Может, вы были бы не против подержать ее у себя эту неделю? Я оплачу корм и куплю, что нужно, только дайте список. И вам заплачу.
Сяо Чжань буквально потерял дар речи. Он посмотрел на телефон так, будто Ван Ибо мог выбраться из динамика вместе с собакой, потом осторожно поднес трубку обратно к уху.
— Мне… хотелось бы подумать, — тщательно проговорил он каждую букву. — Вы, должно быть, не знаете, но у меня дома кошка, и она…
Ван Ибо терпеливо выслушал весь список причин, почему Сяо Чжаню требовалось подумать. На самом деле, причины было ровно две: Орешек и работа, все остальное время Сяо Чжань сдерживался, чтобы не закричать, как ребенок: да, да, я с удовольствием заберу Тяньлан на неделю, на месяц, на год. Это было почти предательством Орешеньки, но какая-то часть сердца, возможно, треть, уже принадлежала Тяньлан.
— У меня через пять часов самолет, — сказал Ван Ибо в конце. — Если согласитесь, перезвоните по этому номеру. До свидания.
И сразу отключился. В трубке раздались короткие гудки.
Стоит ли говорить о том, что Сяо Чжань выждал двадцать минут, за которые успел сбегать к Сун Яну и объяснить ситуацию. Правда, по его словам выходило, что ситуация совершенно безвыходная, щенка девать некуда, и только Сяо Чжань способен спасти неведомого Ван Ибо. Сун Яну пришлось согласиться, к тому же Сяо Чжань клятвенно пообещал, что заберет себе тот дизайн детской комнаты, где сумасшедшие родители хотели выкрасить стены в цвет радостных чаек.
Ван Ибо, услышав ответ, так облегченно вздохнул, что Сяо Чжаню даже стало немного стыдно за эти двадцать минут.
— Я буду дома через полчаса, — сказал он. — Можете подъехать к этому времени.
Естественно, дома он оказался раньше и успел вытащить миски и оставшийся корм. Орешек наблюдала за происходящим, недовольно помахивая хвостом. Она не далась в руки, кажется, догадавшись, что спокойная жизнь опять закончилась, и ушла в спальню, гордо задрав хвост. Сяо Чжань даже не мог винить ее в этом.
Ван Ибо был опять в маске, капюшон натянул по самый нос, но когда за ним и Тяньлан закрылась входная дверь, он наконец открыл лицо. Сяо Чжань ненадолго подвис, разглядывая его: симпатичный, даже очень, еще и моложе, чем казалось. Правда, сначала Ван Ибо выглядел холодным и отстраненным, но стоило Тяньлан ткнуться носом ему в подбородок, и Ван Ибо тут же расплылся в улыбке и прижался на секунду щекой к собачьей морде.
— Пожалуйста, позаботьтесь о ней, — серьезно попросил он, передавая Тяньлан из рук в руки.
Сяо Чжань торжественно кивнул и обнял щенка.
— Обещаю ежедневно отправлять фотографии.
Ван Ибо неожиданно смутился. Он кашлянул и отвел взгляд куда-то в сторону.
— Не надо… каждый день.
— Каждый день значит каждый день, — еще торжественнее произнес Сяо Чжань и рассмеялся. — Не волнуйтесь, все будет хорошо. Мне не сложно делать фотографии, правда. К тому же, — он улыбнулся застенчиво, — я соскучился по Тяньлан.
— Она тоже скучала, — вдруг выдал Ван Ибо, все еще разглядывая стену коридора. — Иногда рвалась в сторону вашего дома, когда мы гуляли. И деньги, — он полез было в карман, но Сяо Чжань перехватил его руку, пытаясь одновременно удержать завозившегося щенка.
— Не надо. Если что, потом отдадите, когда вернетесь. Корм пока есть, игрушки тоже остались. Думаю, я найду, чем занять ее на неделю. К тому же у меня действительно есть кошка, может, они подружатся.
Последнее было маловероятно, но Ван Ибо об этом знать не стоило. Хотя судя по кривоватой улыбке, он все прекрасно понял и принял.
— Что ж, тогда… — он погладил навострившую уши Тяньлан, почесал ей горло и махнул рукой. — Пишите, звоните.
— Обязательно, — кивнул Сяо Чжань. — Удачного полета.
И так оно началось.
***
Тяньлан стала постоянной обитательницей небольшой квартиры. Ван Ибо просто звонил и спрашивал, может ли Сяо Чжань приютить собаку на пару дней, дней пять, неделю, однажды пришлось присматривать за щенком целых полторы недели. Сяо Чжань соглашался всегда, он окончательно перебрался домой, забрал большую часть заказов, предоставив Сун Яну право возиться с бумагами, тем более у того в друзьях нарисовался толковый юрист.
Как ни странно, Тяньлан умудрилась подружиться с Орешенькой, и Сяо Чжань тайком иногда фотографировал их, спящих вместе, а потом отправлял Ван Ибо сделанные фото. С Ван Ибо они толком не общались, их разговоры сводились к обменам короткими репликами насчет Тяньлан и скупым обсуждениям погоды в Чанша или Нанкине, куда Ван Ибо часто летал. Иногда, правда, они могли обсудить недавно вышедший на экраны фильм, но это бывало редко и по настроению. Ван Ибо все-таки платил за помощь, не очень много, но на большее Сяо Чжань попросту не согласился. Деньги шли на пеленки и на различные вкусняшки для Орешеньки и Тяньлан.
Возможно, так бы все и продолжалось, но судьба, или мироздание, или оба одновременно, раз устроившие им встречу, перли напролом. В августе Ван Ибо привез Тяньлан на целый месяц, потому что улетал в Корею по работе. Тяньлан выглядела грустной, Ван Ибо тоже, кажется, держался из последних сил, чтобы не заплакать, и Сяо Чжань не выдержал, мысленно попросил у всех прощения, а потом крепко обнял Ван Ибо и Тяньлан, прижал к себе, уткнувшись носом в пахнущие солнцем волосы.
— Вы вернетесь, — негромко произнес он, чувствуя, как окаменело под ладонью чужое плечо. — Тяньлан вас дождется обязательно.
Плечо расслабилось, кажется, Ван Ибо доверчиво прильнул ближе, но скорее всего показалось. Сяо Чжань подавил странный порыв поцеловать мягкие пряди и осторожно отпустил невольных участников внезапных объятий. Тяньлан пребывала в недоумении, зато Ван Ибо смотрел пронзительно и куда спокойнее, чем прежде.
— Хорошо, что именно вы тогда нашли ее, — сказал он вдруг и мягко сжал его запястье в горячей ладони. — Спасибо вам.
— Да не за что, — чуть смутился Сяо Чжань, но взгляда не отвел. Просто не смог.
Атмосфера была подходящей для поцелуя, сообразил он неожиданно. Та самая, когда два человека долго друг на друга смотрят, а потом сталкиваются губами, потому что потянулись навстречу одновременно. Вот только он практически не знал Ван Ибо, а Ван Ибо ничего не знал о нем, и это была жизнь, а не фильм.
Поэтому Сяо Чжань неловко улыбнулся, высвободил руку, а тот факт, что сердце пропустило удар, когда Ван Ибо ему улыбнулся, он решил игнорировать. Глупости это все.
Спустя месяц Сяо Чжань разглядывал чат в вейбо, куда скидывал фотографии Тяньлан и Орешка, сидящих рядом совершенно спокойно, и пытался понять, почему в диалоге стало много слов. Фраз. Предложений. Вопросов и ответов. Он всего-то через пару дней после отъезда Ван Ибо уточнил, можно ли дать Тяньлан корм, в состав которого входят помидоры. Ван Ибо ответил, что нет, не стоит, а потом неожиданно прислал фото с моря и пожаловался, что солнце припекает даже у воды. Сяо Чжань разговор поддержал — ему показалось невежливым отправить смайлик или стикер. Ван Ибо, в свою очередь ответил, и в итоге они проболтали часа два, за которые Сяо Чжань ничего не сделал по работе.
Теперь фотографии повзрослевшей Тяньлан перемежались долгими диалогами, причем обсуждалось практически все на свете. Сяо Чжань рассказал о своей работе и наконец узнал, чем занимается Ван Ибо («Можно просто Ибо, Сяо-лаоши, я же оставляю тебе самое драгоценное, что у меня есть после родителей»). Он оказался постановщиком танцев, и судя по сведениям из интернета, широко известным не только в узких кругах. Несмотря на молодость, Ибо успел прославиться достаточно, чтобы его приглашали в качестве хореографа даже именитые танцевальные группы. Открыв один из роликов, где Ибо танцевал сам, Сяо Чжань осознал, что смотрит его уже не первый раз, только на пятом повторе.
То, как двигался Ибо, завораживало. Это было сильнее любого гипноза. Потому что он не просто чувствовал музыку, он жил в ней, был в ней, а еще Ибо владел своим телом так, что Сяо Чжаню оставалось только завидовать подобной пластике и радоваться, что он не связан с миром шоу-бизнеса. Или грустить. Это с какой стороны посмотреть.
Но танцевать, тем более так, не смог бы ни за что в жизни.
К концу месяца Сяо Чжань с нетерпением ждал, когда Ибо напишет или ответит. Тяньлан, казалось, все прекрасно понимала, потому что выражение ее морды выглядело подозрительно счастливым. Сяо Чжань помнил, как некоторые владельцы золотистых ретриверов писали, что взгляд у них вечно грустный, словно обделили бедняг, не дали им вкусную косточку или вовсе не кормили уже тысячу лет. Тяньлан тоже умела так делать, когда Сяо Чжань завтракал, обедал или ужинал, но все остальное время у нее было веселое выражение морды, будто она знала что-то, о чем Сяо Чжань даже не догадывался.
Орешек ходила по квартире с видом королевы и в руки по-прежнему давалась очень неохотно, но спали они на кровати втроем.
Когда незадолго до окончания месяца, буквально за пару дней до прилета Ибо в Пекин, Сяо Чжаню приснилось, что в кровати их четверо, он понял, что влип. Увяз в разговорах и фотографиях, увяз в Ибо, каким тот виделся в чате вейбо.
Реальность оказалась хуже и лучше, но Сяо Чжань чуть-чуть даже приготовился к этому. Правда, к тому, что Ибо позвонит в дверь в двенадцать ночи, готов он не был; уже лег спать, когда Тяньлан соскочила с кровати и понеслась к двери. На пороге обнаружился Ибо, смертельно уставший. Он только что не рухнул на руки Сяо Чжаню, ухватился за косяк и широко зевнул.
— Сейчас сдохну, — пробормотал он, пытаясь стоять прямо. — Сяо-лаоши, я заберу собаку и уеду. Вот сейчас, прямо сейчас…
Он засыпал на ходу, едва мог держать глаза открытыми. Если бы у усталости было человеческое воплощение, то она выглядела бы как Ван Ибо и носила его имя. Сяо Чжань на секунду прикрыл глаза, а потом втащил Ибо в квартиру и плотно закрыл дверь. За порогом раздался звук отъезжающей машины: похоже, водитель очень надеялся на подобный исход и отчаянно хотел домой.
Тяньлан крутилась в ногах, но понятливо отбежала, когда Сяо Чжань усадил Ибо на пуфик в коридоре и принялся стягивать с него ботинки. Потом помог снять тонкую куртку и повел в спальню. Орешек сидела на краю и сверкала глазами на незнакомого человека, но не убегала — это было даже удивительно, ведь посторонних людей она жуть как не любила. Ибо честно пытался моргать, Сяо Чжань видел, как он старается поднимать веки, но усталость одолевала его все сильнее, так что когда Ибо с чужой помощью наконец улегся, то отключился сразу же.
Сяо Чжань потер лоб и выдохнул. По-хорошему Ибо следовало раздеть. Он мог видеть, как ремень больно врезался в поясницу (красивую поясницу, гладкую кожу… не важно), рубашка задралась и перекрутилась на боку. Тяньлан уже улеглась рядом на одеяле и теперь смотрела с любопытством, Орешек, перебравшись ближе, лениво помахивала хвостом. Сяо Чжань покосился на них, и, собрав волю в кулак, стащил с Ибо джинсы, потом — рубашку. Понадобилось приложить немало усилий, потому что хрупкий на вид Ибо оказался не таким уж легким, а еще упрямо не хотел поворачиваться, вцепившись в подушку.
— Давай же, Ибо, — шептал Сяо Чжань, пока снимал правый рукав, — не упрямься, отдай мне рубашку, так будет удобнее.
Вряд ли Ибо его слышал, конечно, но наконец одежда была аккуратно перекинута через спинку стула, сам Ибо оказался под одеялом, а Сяо Чжань вытащил тонкий плед и ушел в гостиную. Спать в одной постели, учитывая недавний сон, было выше его сил и тем еще испытанием.
Утро началось не с кофе и даже не с поцелуя. Точнее поцелуй был: Тяньлан от избытка чувств забралась на диван и облизала нос и щеки, прежде чем Сяо Чжань проснулся. Будильник должен был вот-вот зазвенеть, оставалось минут пять не больше. Смысла ждать его не было, так что телефон с отключенным будильником отправился на зарядку, а Сяо Чжань наскоро оделся и ушел с Тяньлан на прогулку. В спальню он благоразумно решил не заглядывать, хотя на улице уже понял, что Орешек так и не покинула спальню. Удивительное дело. Неужели она и правда все это время проспала рядом с Ибо?
После прогулки квартира встретила их запахом чая и оладьями. Ван Ибо стоял на кухне в одних трусах и явно не застегнутой рубашке, полы висели по разным сторонам, это было заметно даже со спины. В ушах у него белели наушники, Ибо с кем-то разговаривал и готовил завтрак.
— Мне не пятнадцать, — холодно говорил он, аккуратно убирая оладьи со сковородки. — Я прекрасно отдаю себе отчет, что делаю. Ты меня у дома караулишь, что ли? Кажется, ты мой менеджер, а не мать, давай остановимся на этом. Ци-лаоши в курсе, где он меня вчера оставил.
Зашипело только налитое тесто.
— Я должен был забрать собаку, — тем же холодным тоном продолжал Ибо. — Все, я понял. Да. Да. Нет. Я перезвоню, как соберусь домой.
Прозвучало это так, словно домой Ибо не собирался никогда или лет через сто, не раньше.
Сяо Чжань громко кашлянул, привлекая внимание. Ибо испуганно вздрогнул, скомкано попрощался и тут же обернулся. В руках у него все еще была деревянная лопатка, которой он переворачивал оладьи.
Рубашка была действительно не застегнута, так что Сяо Чжаню потребовались все силы, чтобы тут же не прикипеть взглядом к прессу и светло-розовому соску, не спрятанному под полосатой тканью рубашки.
— Вы вернулись, — сказал Ибо.
Тяньлан заколотила хвостом по полу и тут же подбежала, уселась у плиты, преданно заглядывая в глаза. Она опять сделала эту мордочку собаки, которую никогда в жизни не кормили.
— Тебе нельзя, — одновременно произнесли Ибо и Сяо Чжань.
Они переглянулись, улыбнулись, а потом рассмеялись, и этот смех полностью стер возникшую было неловкость. Ибо остался на кухне заканчивать с оладьями, а Сяо Чжань отправился переодеваться и мыть руки. Следовало покормить Орешеньку, которая медленно прошествовала из спальни на кухню, Тяньлан, позавтракать самому и приниматься за работу.
А вот думать о том, как хорошо смотрелись Ибо и Тяньлан на его кухне, определенно не стоило.
***
Ладно, об этом тоже можно было думать. Потому что после завтрака, наполненного светом и смехом, и еще рассказами Ибо о Фучжоу, подобные встречи стали… не то чтобы постоянными, но где-то близко. Чаще Ибо и Тяньлан приезжали на ужин, если могли, заявлялись без приглашения к завтраку; в обед всегда предупреждали, потому что обед у Ибо мог начаться когда угодно, все зависело от его подопечных.
Сяо Чжань смотрел на него и мысленно вздыхал, чем дальше, тем больше. Если подумать, им ничто не мешало начать встречаться, если это желание было обоюдным. Но если нет? Если Ибо смущенно улыбнется и откажет или наоборот, вдруг у него сделается равнодушное лицо и он все равно откажет? Любой из вариантов был плох, как ни крути. С другой стороны, Сяо Чжань не раз напоминал себе, что когда-то оставил Чунцин и уехал в капризную столицу. Пекин принял, Пекин свел его с Тяньлан и Ибо, так почему бы сейчас было не рискнуть?
В октябре пятого числа у него был день рождения, и в этом году Сяо Чжань твердо решил его не праздновать. Он так и сказал Сун Яну, тот расстроился, конечно, потому что планировал выпить за чужой счет, но грустил недолго. Даже сделал подарок: преподнес новый галстук, который Сяо Чжань собирался надевать максимум к кому-то — да хоть к тому же Сун Яну — на свадьбу. Потому что галстук действительно был хорошим и дорогим.
Единственное, чего Сяо Чжань не учел, так это того, что Ибо каким-то образом прознал о дне рождения и приехал вечером с цветами. С огромным букетом красных цветов, из которых Сяо Чжань сходу узнал лишь гранат и розы.
— Подарок будет позже, — пообещал Ибо, пока Сяо Чжань хлопал глазами и судорожно соображал, есть ли в квартире хоть какое-нибудь подобие вазы.
Букет пришлось поставить в пластмассовое ведро, чудом нашедшееся на кухне. Сяо Чжань ничего специально не готовил, но проблему с ужином удалось решить, заказав еду из ближайшего ресторана. Орешек и Тяньлан уминали свою порцию на кухне, когда Ибо прикрыл дверь в гостиную и в два шага пересек ее. Сяо Чжань, сидевший на диване, насторожился. Он помнил эту атмосферу: глаза в глаза, искры, буря, поцелуй — и да, на этот раз все так и оказалось. Точнее сначала он понял, что Ибо жутко волнуется, потом едва сам не запаниковал, когда Ибо опустился перед диваном на колени и жестом попросил наклониться. В итоге первый поцелуй вышел слегка неуклюжим и неловким. Но самым лучшим для этого вечера.
Или нет.
Потому что когда Ибо попробовал отстраниться и что-то сказать, Сяо Чжань сам потянулся за ним и требовательно вновь поцеловал. В общем, второй поцелуй тоже оказался самым лучшим. И третий. И пятый. Потом Сяо Чжань осознал, что Ибо сидит у него на коленях, сам он чуть дрожит то ли от волнения, то ли от возбуждения, которое скручивало внутри все, даже то, что не могло скручиваться. Ибо тоже дрожал и облизывал опухшие губы. Выглядел он слегка ошеломленным, но и жутко довольным тоже. Счастливым.
На нижней губе у него виднелся укус, и Сяо Чжань в восторге подумал, что даже не помнит, когда успел укусить, так был увлечен.
— Ужин, — хрипло произнес Ибо. — Сначала ужин, затем подарок. Или не подарок, я просто хочу тебя.
Сяо Чжань решил, что лучше подарка ему никто и никогда не дарил. Разве что родители, но родители всегда дарили лучшие подарки на свете.
И да, он тоже хотел. Очень
***
Когда утром солнце бесцеремонно заглянуло в комнату, Сяо Чжань зажмурился и повернулся к окну спиной. Он подполз ближе к Ибо, немного откатившемуся во сне к краю, обхватил его крепко руками и потерся носом о шею.
— Доброе утро, — шепотом произнес Ибо.
— Доброе.
Горло немного саднило из-за стонов и вскриков: Сяо Чжань за собой даже не подозревал такого, но стоило встретить Ибо, чтобы узнать. Он проследил из-под ресниц, как Ибо поворачивается, как сонно улыбается, и первым поцеловал его, наплевав на гигиену. Чтобы почистить зубы, пришлось бы встать, а так хотелось нежиться в кровати рядом с Ибо. Тот, судя по всему, испытывал нечто подобное, потому что притерся ближе и поцеловал обнаженное плечо.
За дверью завозилась Тяньлан, и Сяо Чжань смешливо хмыкнул от неожиданной мысли.
— Никогда не думал заводить собаку, — признался он. — Но, кажется, она сама завелась.
— Только собака? — Ибо многозначительно ухмыльнулся. — Боюсь, Чжань-гэ, ты еще не понял: это не ты завел собаку, это она завела себе еще одного хозяина и, кажется, решила, что твоя квартира и даже твоя кошка нравятся ей больше, чем мой дом.
Сяо Чжань только пожал плечами и решительно потянулся за поцелуем.
До прогулки было еще достаточно времени, которое стоило провести с пользой. И да, пока Тяньлан оставалась в доме, а Ибо — рядом и отвечал взаимностью, его все устраивало.