Древняя маггловская мудрость гласила: «Если жизнь постоянно подсовывает тебе лимоны, то не дрейфь и сделай из них лимонад». Другое дело, что командор Аврората Доркас Медоуз имела весьма поверхностное знакомство с маггловской культурой — как начавшееся, так закончившееся в стенах Хогвартса, — по долгу службы не пила ничего, кроме кофе — чтобы не заснуть на дежурстве — и виски — чтобы заснуть после него, — и к тридцати восьми годам так и не научилась готовить с нуля ничего сложнее яичницы. Все ее кулинарные навыки ограничивались банальным «бросить в кипящую воду и варить еще 5-7 минут после вскрытия, пардон, всплытия», а торгующая замороженными полуфабрикатами лавка «В помощь домохозяйкам» делала на Доркас половину своей годовой выручки. Иначе давно бы разорилась. Почтенные-то домохозяйки сродни той же Молли Уизли или Нарциссы Малфой — которая вообще половника в руках не держала, поскольку имела в подчинении с полдюжины домовых эльфов — обходили такие лавки за милю. Или, вероятнее всего, вообще не знали об их существовании. Доркас же с грустью вспоминала оставшуюся дома — в холоде и одиночестве — пачку сосисок и чуть подгоревшую картошку, пока плелась, нехотя переставляя ноги в замызганных какой-то лесной грязью ботинках, к кабинету непосредственного начальства.

День не задался не то, что с утра — стрелки наручных часов как раз показывали половину шестого утра, — а еще «со вчера». Отпахав очередное восьмичасовое дежурство — каждый раз плавно превращавшееся в двенадцатичасовое, поскольку его еще надо было сдать, поцапаться с начальством и проинструктировать напоследок сменщика, — Доркас уже предвкушала щедро политые кетчупом сосиски, вечерний выпуск новостей и, быть может, пару глав какой-нибудь ненавязчивой книжечки. И вот тут-то жизнь и подкинула ей очередной лимон. Вызов на труп и не куда-нибудь, а в Хогвартс. 

Выяснение обстоятельств смерти одного из профессоров затянулось на целых три часа. И директор заливался соловьем о том, как они ценили покойного и какая это трагическая случайность, и лесничий, гордо именовавший себя Хранителем Ключей, трижды рассказал о том, как видел в лесу «страховидло в капюшоне», пьющее кровь убитого единорога. Вернее, пившее. У покойного были на лицо все следы употребления этого продукта в сыром виде, что не пошло бы ему на пользу, даже будь он здоров, как бык, вервольф и норвежский горбатый дракон вместе взятые. Поскольку любое лекарство при несоблюдении инструкции рискует доставить пациенту массу неприятных ощущений. Даже обыкновенное слабительное. Что уж было говорить о крови волшебного существа, которую этот несчастный профессор потреблял, судя по состоянию внутренних органов, ведрами. 

Это заключение было первым, в которое Доркас посветил работавший на месте дежурный судмедэксперт из Мунго.

— Парень — натуральный вампир. Был, земля ему пухом. Готов поспорить, что не найду в желудке ничего, кроме этой проклятой крови. В количестве литров так трех.

— Причина? — педантично уточнила Доркас, подняв рыжую бровь. «Включила режим "зануды Медоуз"», как обычно выражались ее куда лучше подкованные во всяких маггловских темах коллеги. — Кровь единорога не вызывает привыкания, так что...

— Не вызывает, — согласился судмедэксперт, скрестив руки на груди в желтой целительской мантии, — но парень жрал ее галлонами. Причем это должно было убить его еще месяц назад, а он, по словам нашего уважаемого директора, «всего лишь выглядел немного бледным». Я тебе честно скажу, Медоуз, я в жизни много чего видел, но этого жмурика я в одиночку вскрывать не буду. Ну его нахрен, вдруг он у меня встанет прямо на столе. Так что отчет о вскрытии будет только к обеду.

— Да хоть к ужину, — согласилась Доркас, надеясь как раз отоспаться и употребить сосиски по назначению хотя бы на завтрак, но не тут-то было. Стоило послать начальству Патронус со словами «место предполагаемого преступления оцепили, труп упаковали, старого интригана выгнали», как начальство в ответ немедленно возжелало видеть ее в Аврорате. Пришлось бросать сбор улик — вернее, вновь поручать его младшим по званию, — и, как говаривал один хороший и, к сожалению, давно погибший человек, нестись кабанчиком обратно в Министерство. По ночному лесу к школьным воротам, поскольку Салазар бы побрал эту хогвартскую защиту от трансгрессии. Летучий Порох Доркас не жаловала по личным причинам.

В Аврорате цирк с доплатой «за вредность и усекновение оборотней в полнолуние», разумеется, не закончился. Начальство — о чем ее, по счастью, предупредили еще на подходе к Главному Залу Департамента — оказывается, имело беседу с каким-то иностранным ведомством, занимавшимся не то контрразведкой, не то аналогичными Аврорату делами. И официальный представитель этого ведомства орал на весь этаж — на безупречном английском, хорошо поставленным баритоном с легкой хрипотцой — о том, что он думает о работе британского Департамента Магического Правопорядка и куда они могут засунуть все свои объяснения.

— Да я клал с прибором на ваши Статуты об Убежище! Мы пасли этого ублюдка десять сраных месяцев! А теперь он внезапно склеил ласты без объяснения причин, и нам предлагается утереться тем, что директор Хогвартса не хочет беспокоить детишек?! Откуда я это знаю?! Оттуда, блядь! Один шкет рядом с трупом и еще двое в соседнем помещении, и если я не получу их показания до полуночи, то вы будете иметь дело уже не со мной и даже не с Министром Магии Франции! 

Стучать Доркас не стала. Дверь в кабинет и без того была приоткрыта, да и ее бы вряд ли услышали за этим обменом любезностей. Зато начальство в кои-то веки обрадовалось Доркас совершенно искренне, без своих извечных подозрений, что она собирается его подсидеть и занять место Главы Аврората, не дожидаясь, когда предыдущий хозяин сам согласится наконец его освободить.

— Вот, это дело ведет командор Доркас Медоуз, и она с радостью ответит на все ваши вопросы. Командор, введите мистера Долохова в курс дела.

Мистер Долохов, кто бы он ни был, повернулся на дюймовых каблуках ботинок — Дурмстранг? Час от часу нелегче, — смерил Доркас разномастными глазами — полýночно-синими, но правый был поврежден каким-то заклятием, глубоко рассекшим острую бровь и скулу, а склера настолько налилась кровью, что радужка казалось угольно-черной, — и на хищном вытянутом лице в обрамлении седеющих темных волос отразился откровенный скептицизм.

— Да вы, блядь, издеваетесь, — заявил гость с нескрываемым сарказмом и вытащил из кармана пачку сигарет.

Даже число успешно выполненных боевых операций не спросил, сволочь.