Это не я

Последние лучи солнца давно скрылись за кромкой горизонта, и город замерцал миллионом своих ночных огней. Я слегка поежился от вдруг налетевшего холодного ветра. Надо же, только октябрь, а зима уже вот-вот вступит в свои права. Я огляделся. На остановке было все так же безлюдно, как и полчаса назад. Наконец, вдалеке забрезжил свет фар автобуса, и вскоре я уже занял свое привычное место в салоне, рядом со средней дверью.

Двери закрылись, и автобус тронулся. В полупустом салоне мой взгляд к себе тут же приковала девушка, сидевшая чуть впереди, лицом ко мне. На ней были очки с толстой оправой, придававшие ей сходство с хрестоматийной девочкой-всезнайкой из какого-нибудь подросткового фильма про школьников. Однако на этом сходство заканчивалось. Она сидела, подперев одной рукой подбородок, и с мечтательным видом смотрела в окно. Я, невольно подражая ей, тоже расплылся в глупой улыбке. Вскоре она это заметила, и мы встретились взглядами. Она улыбнулась в ответ, и я с досадой осознал, что покраснел, как первоклашка, которому подарили валентинку на четырнадцатое февраля. Девушка тихо хихикнула. Я засмеялся в ответ и буквально физически почувствовал, как кровь прилила к лицу, заставляя меня покраснеть еще сильнее. Вдруг раздался мерзкий хруст стекла... Какой-то небольшой предмет упал на пол прямо передо мной и с хрустальным звоном разбился на тысячи осколков. Я нервно сглотнул и поднял глаза на девушку. В ее взгляде читался неподдельный ужас. "Снова", — эта единственная мысль болезненной вспышкой обожгла разум. Я стал судорожно ощупывать свое лицо, боясь увидеть собственное отражение в одном из окон.

"Нет-нет-нет!" — мозг из последних сил цеплялся за любую возможность отрицания, но мои худшие ожидания оправдались. Пальцы нащупали огромную брешь там, где раньше была моя щека. Я стиснул зубы от отчаянья и принялся, что есть сил, тарабанить в дверь, пытаясь одновременно с этим скрыть свое увечье от пассажиров.

— Откройте дверь, мне нужно выйти! — закричал я.

— Че орешь?! — рявкнул водитель, не оборачиваясь, — Вон уже остановку видно. Там и сойдешь.

Я, что есть сил, вжал голову в плечи, стараясь не замечать на себе чужих взглядов, но они, подобно лазерным лучам впились в меня с разных сторон. Время до остановки тянулось бесконечно долго. Казалось, что весь мир погрузился в какую-то вязкую массу, которая с каждой секундой делалась все гуще и грозилась, в конце концов, и вовсе застыть, как янтарь. Я с трудом сдерживал дрожь в ногах и все крепче сжимал пальцы на поручне. В какой-то момент мне показалось, что меня вот-вот разорвет на части от нараставшего внутри напряжения. Скрипнули тормоза, с характерным шипением открылись двери, и я пулей вылетел из салона и побежал, не помня себя.

Холодный воздух со свистом врывался в легкие, а глаза застилала красная пелена. "Этого не должно было случиться. Это... это ведь просто невозможно. Моя последняя маска, она ведь была идеальна... Просто... просто почему? Как?! Как она могла так просто разбиться? Это ведь просто... неправильно... невозможно... так не должно быть..."

Я остановился на незнакомой мне темной улочке, тщетно пытаясь отдышаться. Загнанный зверь в чаще леса. Я привалился спиной к стене и медленно сполз на пол.

"К черту. Я не допущу, чтобы снова."

Я дрожащей рукой нащупал зазубренный край маски и с третьей попытки поддел его большим пальцем. Между маской и тем, что было под ней, образовался небольшой зазор, но увеличить его стоило больших усилий. Каждый рывок отдавался жгучей болью, как если бы я пытался на живую отодрать от себя кусок кожи. Но, сантиметр за сантиметром, маска отходила от лица. Последний рывок, самый болезненный, — и в моих руках оказалась крашеная стеклянная маска простодушного паренька с отколотым куском на месте правой щеки. Он беззастенчиво изучал меня сквозь два темнеющих отверстия вместо глаз.

— Ты должен был стать идеальным, — проговорил я дрожащим голосом, — но не стал. И, похоже, что я не создам ничего лучше тебя. Так что, видимо, придется с тобой попрощаться. А впрочем, не только с тобой…

С этими словами я поднялся и со злостью швырнул маску в темноту улицы. Послышался жалобный звон бьющегося стекла. Я вновь с холодной злостью потянулся к лицу. Пальцы заскользили по холодному фарфору. Моя прошлая работа, точнее то, что от нее осталось. Правая половина лица юноши с голливудской улыбкой. На левой же – её ничем не прикрытая предшественница, покрывшаяся сеткой трещин. Я вновь подцепил пальцами край маски и до скрипа сжал зубы от внезапной вспышки боли. Казалось, что вторая маска намертво приросла к той, что была под ней. Я вновь вцепился в маску и с силой рванул её в сторону.

«Боль. Почему так много боли?»

Слух, вкус, зрение и обоняние отошли на второй план. Осталась только рука, намертво вцепившаяся в зазубренный край маски и адское жжение в правой части лица. В глазах потемнело, но пальцы все крепче сжимали ненавистный кусок фарфора. Вновь хруст. Осколок больно впился в ладонь и пальцы. По руке потекла теплая жидкость. Я с остервенением метнул осколок в темноту и резким рывком оторвал еще один. Перед глазами заплясали разноцветные круги.

«Я не хочу больше, хватит!»

Следующий осколок отправился в темноту. Остался еще один, и можно браться за следующую маску. Я схватился скользкими от крови пальцами за последний кусок керамики и, что было сил рванул его в сторону. По скуле будто полоснули бритвой, но осколок так и не сдвинулся с места. Еще рывок. Слух резанул мерзкий скрежет одной керамической поверхности о другую. Слабеющая рука с удвоенной силой впилась ногтями в щель между масками. Дикая боль мощной волной захлестнула восприятие.

— Давай, чтоб тебя, — прошипел я, вкладывая в каждое движение всю свою ярость и обиду.

Каждое новое усилие давалось ценой еще одной порции боли. Не в силах больше ее сдерживать, я закричал, надеясь, что никто не услышит. Хруст. Боль. Сознание сдало позиции.

Холодная темнота, наполненная размытыми очертаниями предметов. Приглушенные звуки, как будто голову со всех сторон обложили ватой. Прошло некоторое время прежде, чем сознание окончательно прояснилось. Я обнаружил себя валяющимся на грязном асфальте. Пальцы правой руки по-прежнему мертвой хваткой сжимали измазанный кровью кусок белого фарфора. Я с трудом разжал закостеневшие пальцы. Осколок фарфора, тихо брякнув, упал на асфальт рядом вместе с наполовину вросшим в него куском темного стекла. Я сделал попытку подняться, но колени предательски подогнулись, и максимум, что я смог сделать, — это вновь прислониться спиной к холодному бетону стены. Внезапно пришло осознание, что я чертовски устал. На смену ярости пришла абсолютная пустота. Что-то на секунду вспыхнуло в груди, но тут же погасло. Больше я не чувствовал ничего, кроме холодной решимости закончить начатое. Уже привычными движениями я нащупал брешь в следующей маске. Черт, да сколько их еще? На кончиках пальцев осталось что-то липкое. Наверное, заляпал все кровью, пока отдирал прошлый кусок. Собрав волю в кулак, я вновь принялся за дело. Пальцы проворно вцепились в трещины и медленно потянули осколок вниз. Болевой импульс не заставил себя ждать, и рука непроизвольно разжалась в попытке ослабить поток болевых ощущений.

"Прекрати! Зачем ты делаешь себе больно? Зачем ты убиваешь себя?!"

— Это не мне больно... — я с трудом узнал собственный голос, — Это все не я!

Ботинок с хрустом раздавил осколок под ногами.

— Это все фальшивка, дешевый муляж... Но больше этого не будет, — голос ни с того, ни с сего, сорвался на крик, — Ни одной чертовой маски. Только я, я настоящий. Мое настоящее лицо. Нужно только избавиться от масок. Избавиться. Навсегда…

Я проронил нервный смешок и, повернувшись лицом к стене, с силой ударился лбом о шершавую поверхность. Звон в ушах. Стену украсило причудливое темное маслянистое пятно.  Еще удар. Рядом с первым пятном возникло второе. Я чувствую, как осколки впиваются в лицо… В лицо? Нет, нет, меня так просто не одурачишь. Я растопырил пальцы на манер грабель и с нажимом провел ими по лицу. Несколько осколков осыпались со лба.

— Этого мало, — зачем-то произнес я вслух, — этого слишком мало.

Рука сама потянулась к выпирающим кускам темного стекла и стала выдирать их один за другим. Боль… Она исчезла? Нет, её ведь никогда и не было. Я сам её придумал. Ха, глупый… Обдурил сам себя. Боли нет. Только что-то теплое стекает по лбу… И когда я успел снова сесть на землю?.. С каждым вырванным осколком перед глазами вспыхивают разноцветные огни. Они похожи на маленькие фейерверки. Рывок – вспышка. Рывок. Еще одна. Огни рассыпаются разноцветными брызгами и медленно угасают в ночной темноте. Рывок… Рывок… Еще один… Кровь почему-то гулко стучит в висках. Но это не важно. Не отвлекаться. Я слишком близок к цели.

Руки привычно ощупывают лицо. Никаких осколков. Оно покрыто царапинами и чем-то липким. Не помню, чтобы я делал такую маску. Хотя, что за глупости, конечно же, делал. Наверное, это просто было очень давно. Но как же за неё ухватиться? Никаких краев. Наверное, нужно чем-то поддеть. Глаза застилает какая-то жидкость, так что я на ощупь пошарил руками вокруг себя. Наконец я нащупываю длинный тонкий осколок и крепко сжимаю его в руке. Острие снизу вверх уткнулось в щеку. Я слегка надавил, преодолев сопротивление чего-то упругого. Перед глазами загорелись тысячи огней. Я покачал осколок из стороны в сторону, и они вспыхнули еще сильнее. Скоро и с этой маской будет покончено, и можно будет переходить к следующей. Я еще сильнее надавил на осколок, пока то не уперся во что-то твердое. Огни всех цветов радуги вспыхнули с небывалой силой. Черт, до чего же это все-таки красиво…