Кинжал

      — А что насчет тебя? Ты же принц. Наверняка вокруг вились потенциальные принцессы или, быть может, принц.

      В приятном голосе Сильвии отчётливо слышится подначка, попытка провокации. В зелёных глазах пляшут игривые огни. Локи улыбается девушке. Между прочим, вполне искренне. Ему приятна компания, хотя разговор и подходит к опасной теме.

      — И то, и другое. Равно, как и у тебя. Но никогда ничего… — он запинается, не решаясь произнести последнее слово. Впервые за долгое время не хочется врать, а правдивость несказанного вызывает сомнения даже у Бога Обмана. Локи просто не знает. Но чувствует, что завершение фразы станет последним камнем, вскрывающим хрупкий лёд воспоминаний.

      — Настоящего, — заканчивает за него Сильвия.

      — Хм…

      Локи не знает, что на это ответить, и слишком поспешно опустошает бокал. У Сильвии загораются глаза знакомым насмешливым огнём. Она нашла себе развлечение.

      — Значит, любовь — это обман, — с улыбкой подводит она итог.

      Все Локи — Боги Обмана. Это их стихия, их… специализация. Их это веселит. Локи любят обманывать. Но была ли любовь обманом? И если да, то кто кого обманул?

      — Нет. Любовь — это… — Слова теряются, не желая давать подходящий ответ. Локи делает то, что умеет лучше всего: уходит от ответа. — То, для чего ещё нужно выпить, чтобы подумать получше.

      Спящая за столом Сильвия напоминает котёнка. Мужчина улыбается этой нелепой мысли. Алкоголь уже туманит разум, а он всё пытается найти ответы на свои вопросы.

Была ли любовь обманом? А была ли вообще любовь?

      Локи точно помнит, что были голубые глаза, с восторгом наблюдающие за его магией. Мало у кого он видел такой взгляд: не пристало мужчине с магией играться. Помнит мягкие золотистые волосы, в которых путались дрожащие от усталости пальцы. Помнит шершавые ладони, натруженные клинком, и голос, который не покидала нежная насмешка.

      Бог Обмана помнит асгардские застолья. Когда вино мочило светлые усы, а застольные песни гремели под сводами залов. Когда асгардки, очаровательно раскрасневшиеся от танцев, стремительно сменяли друг друга в чужих объятиях. Когда внимательный взгляд, цвета неба над Радужным мостом, не отрываясь, следил за каждым жестом. Когда сильная смуглая ладонь с насмешливой галантностью возникала перед лицом и утягивала в круг танцующих.

      Локи даже чудится, что иногда, в таком непохожем асгардце, он видел проблески своего отражения. В отпускаемых окружающим остротах. В медоточивых речах и дерзких улыбках, предвкушающих новую проказу.

      Быть может ему лишь казалось.

      — Хэй, Локи…

      День рождения принца — знаменательное событие. Не прийти на него, зная, что тебя ждут — почти что оскорбление.

      — Тебя не было на празднестве, — холод в голосе, искусно скрывающий за собой любопытство, нисколько не смущает воина. Фандрал продолжает улыбаться, пряча руку за спиной.

      — Непредвиденная задержка. Но я уверен, что Твоё Высочество простит мне эту дерзость, когда узнает о её причинах.

      Он наклоняется ближе, свободной рукой касаясь локтя, и заговорщически шепчет, озорно блестя глазами:

      — Пойдём к тебе, Локи.

      Бог бросает короткий взгляд за чужую спину. Он может узнать всё прямо сейчас, но Локи нравится это щекочущее нутро предвкушение, поселившееся в груди. Взгляд быстро ощупывает коридор, ища лишних наблюдателей.

      — Идём.

      Локи идёт первым, стремительно пересекая один коридор за другим, пока наконец не оказывается возле своего чертога. Фандрал улыбается, без труда разгадывая его нетерпение.

      — Ну?

      Вместо ответа воин протягивает ему широкую коробку, обтянутую зелёной тканью. Принц настороженно смотрит на неё пару секунд, прежде чем осторожно поднять крышку. Внутри на изумрудной ткани, сверкая в свете факелов и своим блеском притягивая взгляд, покоятся кинжалы. Локи зачарованно проводит пальцем по сложному лезвию, отражающему яркие всполохи огня на стенах, и крепко обхватывает резную рукоять. Чужой внимательный взгляд жжёт макушку, пока он внимательно разглядывает клинок, взвешивая оружие в ладони.

      — Ты не жалуешь мечи, а кинжалы в Асгарде сделаны для женщин, — наконец не выдерживает Фандрал затянувшегося молчания. — Я попросил цвергов выковать оружие специально для тебя. Нравятся?

      Локи слегка подбрасывает кинжал в ладони, привыкая к незнакомой тяжести, и поднимает на парня задумчивый взгляд. В глазах воина легко читается волнение, щедро подкармливающее чужое самолюбие.

      — Они… неплохи.

      — «Неплохи»?! Ты шутишь, Локи? Слава Одину, что цверги тебя не услышат!

      — Не думаю, что принцу Асгарда стоит бояться кузнецов.

      — Осторожность не помешает.

      На пару мгновений в комнате воцаряется тишина. Локи осторожно проводит пальцем по лезвиям, проверяя заточку. Фандрал тихо опускает коробку на столик и замирает, едва успев развернуться. Подаренный им кинжал зависает в сантиметрах от горла. Ему бы стоило испугаться, но вместо этого воин лишь довольно улыбается, заглядывая в чужие изумрудные глаза.

      — Тебе понравилось.

      Клинок зелёными всполохами растворяется над бледной ладонью, которую тут же мягко сжимают шершавые, натруженные мечом руки.

      — С днём рождения, мой принц.

      В голубых глазах мелькает озорной огонь, прежде чем горячее дыхание обжигает запястье. Сухие губы трепетно касаются тонкой кожи.

      — Фандрал!

      Ответом на его возмущение служит лишь громкий смех.

      — У меня… есть ответ, — Локи тяжело выдыхает, восстанавливая дыхание после песни.

      — Ответ на что?

      — На твой вопрос. Любовь — это… кинжал. — Оружие мгновенно оказывается в пальцах, приковывая взгляд Сильвии. — Это оружие, которое годится и издалека, и вблизи. В нём можно увидеть себя, — для наглядности Локи слегка поворачивает лезвие, чтобы в нём отразились окружающие их огни и размытые лица. — Он красив. Пока не пустит тебе кровь. Но в итоге, стоит к нему потянуться…

      Иллюзия тает в воздухе, стоит Сильвии лишь протянуть пальцы.

      — И он не ненастоящий.

      — Ага.

      — Любовь — это воображаемый кинжал, — подводит итог Богиня. В её голосе отчётливо слышится скепсис. Это слегка задевает.

      — Как-то тупо, да?

      — Нет. Ужасная метафора.

      — Черт. Я думал, до меня дошло, — досадливо морщится Бог.

      В глазах девушки Локи мерещится понимание. Она улыбается и спрашивает едко:

      — И как зовут этот кинжал?

      Он улыбается в ответ и пьяно разводит разводит руками:

      — Не помню.

      Сильвия скептически хмыкает. Она в этом права. Как всегда права. Сложно забыть такую глубокую рану.

      Клинок прижатый к горлу холодит кожу, вызывая глухое раздражение, а лопатки слабо ноют от встречи с полом.

      Он опять проиграл.

      — Внимательней, Твоё высочество, — насмешливо произносит Фандрал, убирая оружие и подавая руку. Локи раздраженно выдыхает, резко отбрасывая чужую ладонь, и вновь встаёт на ноги.

      — Ещё раз.

      Воин удивлённо хмурится, смотря на упрямо поднимающегося принца. Ему была прекрасно известна нелюбовь бога к мечам, равно как и упрямство, заставляющее Локи вновь и вновь браться за ненавистное оружие, подпитываемое стремлением ни в чём не уступать брату. Однако никогда обманщик не упражнялся с такой одержимостью.

      — Ты уверен?

      — Да. Ещё раз.

      Локи поднимает оброненный меч и вновь встаёт в позицию, игнорируя собственное тяжёлое дыхание и тянущую боль в мышцах.

      — Локи, в чём дело?

      Вопрос становится последней каплей. Клинок отправляется в сторону, наполняя помещение грохотом и металлическим лязгом.

      — Отец узнал о нашей вылазке в Мидгард! Мне запрещено приближаться к Радужному мосту ближайшие пятьдесят лет!

      Разгневанный бог мечется по залу, выплёскивая свою обиду на обретённого слушателя. Фандрал лишь слабо улыбается, убирая меч в ножны.

      — Тору всё прощают! А мои проделки будут припоминать всю следующую вечность!

      Воин улыбается чуть шире, наблюдая за Локи с лёгкой насмешкой, и направляется за столь легкомысленно отброшенным оружием.

      — Так он ведь принц.

      Асгардец не смотрит за спину, проверяя меч, и наверное поэтому не замечает перемен. Лишь следующая за этим нехарактерная тишина вселяет в него беспокойство.

      — Локи?.. — слегка потеряно произносит Фандрал, оборачиваясь.

      — Он — принц. — Повторяет бог ровным голосом, в котором воину чудится стужа Йотунхейма. — А кто тогда я?

      Понимание допущенной ошибки приходит слишком поздно. Незнакомо тёмный взгляд Локи отзывается ледяной дрожью в теле.

      — Локи, я не…

      — Достаточно, — хлёстко отрезает Локи, резко разворачиваясь, явно не желая продолжать разговор.

      — Локи!

      Фандрал едва успевает коснуться его тонкого запястья, как острое лезвие, возникшее из пустоты, с нажимом касается горла.

      — Я непонятно выразился?

      Воин растерянно замирает и послушно отступает. Сегодня напором он ничего не решит.

      — Вполне доступно.

      Тлеющий в чашах огонь и знакомые каменные стены кажутся самой жестокой насмешкой, которую только можно придумать.

      — Серьёзно?

      Он знает это место. Он помнит этот день. Так чётко, словно это было только вчера.

      — Ты, — полный ярости женский голос нарушает тишину.

      — Сиф…

      — Ты — вероломный, малодушный, жалкий червяк! Ты это сделал! Надеюсь, ты знаешь, что заслуживаешь одиночества и ты всегда будешь один.

      — Ладно. Тюрьма плохих воспоминаний? Как старомодно.

      Он не успевает толком перевести дыхание, когда воительница возвращается. Локи не помнит сломала ли Сиф ему нос в тот раз, но уверен, что было также больно. Быть может это и воспоминания, но ощущения вполне реальные. У Локи хватает неприятных воспоминаний. Почему именно это? Дело в унижении? Не так уж часто кто-то смел поднять руку на принца. И всё же бывало и хуже. Почему именно это?

      Требуется около десяти повторов, чтобы Локи смог признаться хотя бы перед собой: это худшее его воспоминание. Потому что Сиф обрекла в слова всё то, о чём думал Локи.

      Заключенный не успевает подняться к очередному витку. Просто не хватает сил. Он впервые опускается перед кем-то на колени.

      — Ты…

      — Сиф. Сиф. — Поднятые руки — позорный жест капитуляции. Но ему нужна передышка. Необходима.

      — …жалкий червяк.

      — Прошу, прошу, хватит. Пожалуйста, молю тебя. Я ужасный человек. Я понимаю, правда. Я срезал твои волосы, потому что думал, это будет смешно. — От себя уже тошнит. Он лжёт даже сейчас, как будто одно правдивое слово может его уничтожить. — Но это не так. Эм… Я жажду внимания… потому что я… Я… Нарцисс. И, наверное, это… потому что я боюсь остаться один.

      Протянутая рука помощи, внезапно возникающая перед лицом, настораживает. На мгновение мелькает надежда, что у него получится разорвать этот заколдованный круг. Но лицо Сиф всё также надменно. Слова, которые девушка произносит далее, гораздо более болезненны, чем все предыдущие удары.

      — Ты и так один. И всегда будешь.

      Нельзя придумать удара сильнее, потому что она права. Сиф, как большинство женщин, видит куда больше мужчин. Из всей шайки Тора, воительница первая заметила молчание, повисшее между воином и обманщиком. Улыбнулась едко, стрельнув насмешливо тёмными глазами, и едва слышно спросила:

      — Что, разлад в любовном гнездышке?

      Вопрос упал в благодатную почву. Боль от не озвученного разрыва, что ещё и не думала утихать, вылилась на девушку ядовитым ответом.

      — А у вас с Тором, смотрю, дело идёт к свадьбе?

      Её обиженно поджатых губ и болезненной вспышки в глазах принцу показалось недостаточно.

      Локи обрезал Сиф волосы не для веселья. Он хотел мелочно отомстить ей за этот поворот рукояти в ещё свежей ране. И теперь всё это возвращалось к нему.

      — Ты правда думаешь, что заслуживаешь быть один? Локи!

      Взведённый до предела Мёбиус не располагает к долгим разговорам, но Локи просто не может удержаться. Маленькая шпилька, приносящая слабое удовлетворение.

      — Ты сказал мне заткнуться.

      — Ты правда веришь, что заслуживаешь быть один?

      — Я не знаю.

      — Тогда тебе лучше быстрее это решить.

      Синева уже давно сошла с кожи, но Локи по-прежнему не может отвести глаз от светлых пальцев. Ему кажется, что он замёрз изнутри. Только разросшаяся рана продолжает кровоточить. От стен отражается невеселый смех, предвестник подкрадывающейся постыдной истерики.

      Осторожный стук в дверь как минимум неожидан. Принца некому беспокоить: Тор в Мидгарде, Один спит, Фригга дежурит у его постели.

      — Локи, это я.

      А вот и ответ. Голос у Фандрала непривычно тихий. Мягкий. Почти просящий.

      — Зачем ты пришёл? — Локи смотрит на чертову дверь, словно может видеть сквозь неё.

      — Локи, я знаю, что говорю много глупостей, но прошу, позволь мне помочь тебе. — Принц почти слышит тихий, глухой стук, с которым упрямый, непробиваемый лоб соприкасается с деревом. Ему даже чудится едва уловимый шорох светлых прядей, обрамляющих чужое лицо.

      Мужчина раздражённо встряхивает головой, отворачиваясь, прогоняя глупые, непрошенные мысли.

      — С чего ты взял, что мне нужна чья-то помощь?

      Злость прорывается наружу, выплёскиваясь желчными словами.

      — Хотя бы с того, что ты забыл свой кинжал.

      Локи хмурится и поворачивает ладони, призывая оружие. В самом деле появляется лишь один.

      — Можешь не пускать меня. Я оставлю кинжал у двери. Просто хочу, чтоб ты знал. Я думаю, ты будешь замечательным королём. Всегда так считал. В отличие от Тора у тебя всегда была голова на плечах. — Позади слышится приглушённый смешок и лязг металла. — Мне всегда это в тебе нравилось, Твоё Величество.

      Пальцы слегка подрагивают в ответ на новый статус. Он всё-таки стал королём. Но не слишком ли высока оказалась цена?

      Локи слегка поворачивает кинжал, ловя своё отражение, краем сознания отсчитывая удаляющиеся шаги.

      В любом случае, цена уже уплачена. У него нет пути назад. Некуда отступать.

      В металлическом блеске ему чудятся алые огни на синей коже. Рукоять оружия впивается в ладонь.

      Пришло его время править.

— Ты правда веришь, что заслуживаешь быть один?

— Я не знаю.

      Фандрал улыбается. Единственный из четвёрки. И первым опускается на колено, прижимая кулак к груди.

      — Мой король.

      Верный воин короля. В чьих глазах читается смятение.

      Ну и кто здесь обманщик?

      В любом случае, решение принято. Ледяная корка наконец укрыла за собой кровоточащую плоть. Может, он и не герой этой истории, но именно так он будет в ней записан.

      В конце концов, дело не в том, что кинжал был особо остёр или его удар уж слишком силён. Просто выпад оказался последним. И, похоже, теперь этот холод с ним навсегда.

      — Ты можешь быть кем и чем захочешь, даже кем-то хорошим. На тот случай, если кто-то говорил тебе обратное.

      Слова одного человека не могут перечеркнуть всё, что было, но Локи не получается сдержать улыбки. Всё-таки Мёбиус знает его лучше, чем кто-либо, не являющийся Локи. Льды Йотунхейма наконец разжимают когти на его сердце.

      Локи ступает за Мёбиусом, отчаянно надеясь, что больше кинжал не обратится против него.