Утром Алина сказала маме, что домовой вернулся и показала ей переделанную Бором фигурку.
— Фух, хорошо, что он с тобой ничего не сделал. — Выдохнула мама и погладила сестру по голове. — Давай, зайка, отложи кукол и быстренько собирайся. Нам скоро выходить, а ты еще не завтракала.
— Сейчас, мамочка, — послушно отозвалась Алинка. Но едва мама покинула детскую, девочка подбежала к своему столу, взяла ручку и листок, старательно вывела на нем десятка полтора букв и положила бумажку в кукольный домик рядом с фигуркой домового.
— Тс-с, Даша, только маме ничего не говори! — попросила Алинка, увидев, что я наблюдаю за ней, и помчалась умываться.
***
О том, что происходило в те дни вне стен нашей квартиры, я узнавала из рассказов Кузи, которому мама каждый вечер перед сном рассказывала о своих проблемах. А происходило… Вернее, лучше сказать так: не происходило ничего хорошего.
Этот день оказался для мамы непростым, а завтрашний обещал стать еще более трудным, потому что на десять утра начальник назначил собрание по обсуждению проекта, и мама должна была представить там свои эскизы. И хотя работа над ними практически подошла к концу, мама очень волновалась, ведь ей предстояло первое в этой компании настолько важное и ответственное выступление перед большой аудиторией.
Вика задержалась в офисе и поздно забрала Алину с продленки, за что учительница сделала замечание. Так что домой мама возвращалась уже не в лучшем расположении духа — в отличие от своей дочери. Всю дорогу Алинка весело щебетала, рассказывая о школе, и не обращала внимания на то, что занятая своими мыслями Вика едва ее слушает.
Когда мама с Алиной пришла домой, сестрёнка сразу кинулась к своему кукольному домику.
– Мама, мама! – закричала она.
– Господи, что на этот раз? – ахнула Алина, чуть не выронив сумку.
– Вот, смотри, он мне сам написал! – и Алина продемонстрировала маме листок бумаги. Сверху на нем старательно было выведено большими печатными буквами «ДАВАЙ ДРУЖЫТЬ», а внизу красовались три такие же крупные буквы: «ДАВАЙ».
– Видишь, мама! – Алинка запрыгала по комнате. – Он хочет со мной дружить. И он хороший! Он правда хочет с нами подружиться!
– Хороший! Ага, как же! Видали мы таких хороших, – пробормотала мама, перетягивая волосы цветной резинкой. – Утром он мои ключи спрятал, я, пока искала, на работу из-за него опоздала! Колготки изорвал, абсолютно новые колготки были, дорогущие, между прочим! А вчера, когда я ужин готовила, разлил по полу подсолнечное масло, я чуть на нем не поскользнулась. Ну прямо так все хорошо, что лучше и не бывает!
– А может, Бор все еще на тебя сердится? – предположила Алина, делая из записки кораблик. – Ты же его прогнать хотела. И обманула. Угостила вареньем, а сама подсыпала в него какой-то гадости. Вот он и обижается на тебя.
– Мне вот сейчас только обид домового не хватало! – фыркнула мама, кладя на стол папку с эскизами. – Других забот у меня нет! Завтра утром предварительная сдача проекта, я и так сама не своя…
– Все равно ты была не права! – настаивала Алинка. – И тебе нужно попросить у Бора прощения. Хочешь, я тебя научу, как это сделать? И тогда все будет хорошо, вот увидишь. Он тебя простит, он добрый!
– Вот еще, делать мне больше нечего! – в сердцах воскликнула Вика. – Буду я еще у какого-то дурацкого барабашки прощения просить!.. Алинка, мой руки и быстро идем ужинать, мне работать надо.
Думаю, излишне упоминать, что при этом разговоре присутствовали и я, и домовой, который, услышав последние слова мамы, возмутился:
– Че? Как ты меня назвала? Да сама ты дурацкая барабашка!
И пнул стол так, что все эскизы выпали из папок и разлетелись по полу.
– Уймись! – осудил его Кузя. – Не воображай о себе много! А то, как написал записку – всего-то час над ней пыхтел, – так совсем зазнался!
– А ты думал, я совсем неуч? – самодовольно отозвался Бор. – Я тоже читать и писать умею.
– Только буквы не в ту сторону пишешь, – дразнил его Кузя. – Тоже мне грамотей!..
– Заткнись, рыжий! – Бор запустил в кота Алинкиным плюшевым медвежонком.
Услышав шум, мама на кухне вскрикнула и уронила тарелку, а Кузя на всякий случай забрался подальше под диван. И я тоже пошла спать, потому что резко почувствовала ужасную усталость...
***
Сегодня мама засиделась за работой. И вазу с цветами опрокинула своими проектами... Встала из-за стола она только ближе к полночи.
– Ну, кажется, теперь все… – мне не спалось и я решила подслушать, что там делает мама. – Все-таки я немного молодец, правда, Кузя? – повернулась она к коту, но, помолчав, добавила: – Хотя точно это будет известно только завтра утром… Знаешь что, Кузька? Поставлю-ка я будильник на час пораньше, чтобы с утра еще разок проверить все на свежую голову.
Она перевела будильник в своем телефоне с семи утра на шесть. Мама переоделась в пижаму с картинкой, изображающей бокал вина и виноградную гроздь, и улеглась в постель. Я тоже пошла спать, делать было больше нечего.
***
Утром я проснулась от яркого солнечного света. Еще не открывая глаз, с удовольствием потянулась. Подозрительно доброе утро.
– Алина, Даша, проспали! – в ужасе заорала мама через пару минут.
– А нефиг чернокнижить! – злорадно ответил ей Бор со своего любимого шкафа. Я встала, пошла в гостиную и села на диван. И тут же послышался резкий, долгий и настойчивый звонок в дверь.
Мама заметалась по комнате в поисках какой-нибудь одежды, чтобы накинуть на себя, но ничего не нашла… А в дверь тем временем продолжали звонить.
– Ну кто там еще?!
Мама подбежала, распахнула дверь и замерла. На пороге стоял её начальник собственной персоной.
– Доброе утро, Вика, – сурово произнес он. – Хотя время уже такое, что почти пора говорить «добрый день».
– Здрасьте, Евгений Олегович… – пробормотала мама.
Шеф окинул презрительным взглядом ее всклокоченные волосы, заспанное лицо и еще мятую после сна пижаму с бокалом вина на картинке.
– Вика, нам надо очень серьезно поговорить, – строго произнес он. – Пока без юристов. Пока. Сегодня вы, так сказать, перешли определенную черту…
Не дожидаясь приглашения, он отодвинул маму с дороги и прошел в квартиру.
– Сегодня из-за вашей безалаберности мы потеряли возможность участвовать в тренде, – говорил он, внимательно оглядываясь. – Я думал, вы представляете себе, насколько важна сегодняшняя встреча. Как-никак, мы вместе готовились к ней почти два месяца… Но вы просто взяли – и не явились. И даже не позвонили. Это уже переходит все границы!
– Евгений Олегович, у меня будильник… Телефон разрядился… – лепетала мама.
– А это еще что за хрен с горы? – спросил у меня Бор, присаживаясь рядом.
– Судя по имени, хозяин ее… – пробурчал Кузя. – Дал денег, чтобы мы эту халупу купили… На свою голову!
– Вон оно что! – на физиономии домового появился живейший интерес. – Любопытно…
Босс тем временем ходил по квартире с презрительной миной, только что не заглядывал во все углы.
– Похоже, ему у нас тут не нравится, – прокомментировал Бор, когда мамин хозяин ногой отодвигал осколки от разбитой вазы.
– Вам, конечно, здесь хорошо и уютно, даже будильник не слышите, – хмыкнул босс. – Кажется, что жизнь удалась. Но вы забылись!..
– Евгений Олегович!.. – Мама готова была просто сквозь землю провалиться. – Я… Вы… Может, кофе?
– Черный без сахара, – милостиво дозволил шеф. Вика метнулась в кухню, а начальник продолжал, повысив голос:
– После того как я пошел вам навстречу, я думал, и вы пойдете!
– Я иду…
– Вы не идете, а катитесь! – еще громче произнес шеф. – В пропасть! Я думал, что у вас есть будущее, вы получили второе место в конкурсе «Архитектор года», перспективная девушка, но ваше поведение неприемлемо! Я долго закрывал глаза на ваши опоздания, на то, что вы вечно отпрашиваетесь. На то, что ваши эскизы постоянно испорчены ребенком, которого, судя по всему, совсем не воспитывают!..
– Ну зачем вы так говорите… И эскизы всего один раз… – пробормотала Вика, ставя на стол чашку ароматно дымящегося кофе. – Пожалуйста, Евгений Олегович…
– Вика, я хочу до вас донести, – вещал шеф, направляясь к столу, – что я не богадельня и не готов кормить вас бесплатным супом. Я четко дал вам понять, что в обмен на то огромное одолжение, которое я вам сделал, я хочу, чтобы вы прыгали как белочка и приносили золотые орешки…
– Я буду прыгать, я принесу, честное слово… – бормотала Вика. – Вы присядьте, попейте кофейку…
Всем своим видом давая понять, что разговор еще не закончен, Евгений Олегович отодвинул стул и уже собирался опустить на него свой начальственный зад, когда Бор, соскочив с дивана, быстро подлетел и выдернул стул, задев им стоящую рядом маму. Вика ахнула, машинально схватилась за спинку стула, пытаясь вернуть его на место, но было уже поздно – шеф растянулся на полу и из положения лежа строго взирал на подчиненную, застывшую со стулом в руках.
– Смешно, – ледяным тоном произнес он. – Вы, оказывается, с юмором…
– Это не я! – поспешила заверить Вика и наклонилась, чтобы помочь ему подняться. – Это домовой!
– Ах, домовой!.. – усмехнулся шеф. – Ну-ну. И не надо меня трогать! - После небольшой паузы босс задал вопрос: - У меня к вам вопрос. Скажите, Вика… вы пьющая? У нас с вами проблемы из-за алкоголя?
Он бесцеремонно провел пальцем по бокалу на ее пижаме.
Вика поспешно отстранилась, прикрылась рукой.
– Что вы, Евгений Олегович! Нет, конечно, нет! Я же мать, у меня ребенок маленький…
И надо же было такому случиться, что именно в этот момент из детской выбежала Алинка, точно так же, как и мама, растрепанная и в пижамке.
– Мама, я хочу той вкусной водочки, которую ты вчера купила! – весело заявила она. – Еще осталась? Та водочка?
– Виктория, вас посадят… – пробормотал шеф. – Я вам это обеспечу.
– Алина, сколько раз я тебе говорила! – не выдержала мама. – Не встревай, когда я со взрослыми о работе разговариваю! Не встревай!
Схватив дочку за плечи, она поспешно увела ее обратно в детскую. А Бор, стоявший за спиной шефа, наклонился к самому его уху и прошептал:
– Алкоголичка, стопудово! Слышишь, как на ребенка орет? Я бы на твоем месте сразу ее уволил. Без выходного пособия.
На обратном пути из детской мама подхватила с рабочего стола пачку чертежей и продемонстрировала их шефу, стоящему у обеденного стола с чашкой кофе в руках.
– Вот, Евгений Олегович… Видите! У меня все готово… - шеф протянул маме кофе, та положила его на стоящий рядом стол. - Все эскизы… Я не пью, клянусь вам! Я работаю. Как Золушка… Как белочка… Да вы посмотрите сами! Я все-все ваши исправления внесла… Да вот, сами взгляните.
Она сунула ему в руки чертежи, шеф автоматически принял их. И тут Бор, злорадно захохотав, взмахнул рукой – и листы в руках Евгения Олеговича вспыхнули, как факел. Шеф взвизгнул, отбросил эскизы на пол, но пламя уже перекинулось на его пиджак.
– Вика!!! – заорал босс.
Та охнула, испуганно оглянулась в поисках чего-то хоть более-менее подходящего для тушения пожаров, и на глаза ей попалась чашка кофе. Недолго думая, мама метнулась, схватила чашку и метко выплеснула суп на шефа, окатив его с ног до головы. Пламя с шипением погасло. Евгения трясло. Обжечься он не успел, но выглядел очень комично – в пиджаке с обгоревшими рукавами, с мокрыми от кофе волосами. Выскочившая на шум Алинка так и замерла в дверях детской, глядя на него круглыми глазами, и не могла решить, смеяться ей или плакать. Мама вызвала скорую, а когда та приехала, мама пошла провожать босса. Я осталась поговорить с Бором.
– А ты молодец! Просто герой! – поддела я домового. – Ты этого добивался, да? Ну, гордись теперь собой, идиот!
– Сама ты идиотка! – огрызнулся Бор. – Это мой дом! Я вас сюда не звал. Не захотели жить по-хорошему – по-плохому вышло хуже. Сами виноваты! Видеть вас не хочу!
И заныкался куда-то, наверное, в кладовку.
А мама с Алиной тем временем пришли. Мама села на диван рядом со мной. Она явно нервничала.
– Ненавижу тебя! – процедила она сквозь зубы. – Не-на-ви-жу!!! Ну, ладно… Раз ты так…
У нее было такое лицо, что Алинка не на шутку перепугалась.
– Мамочка, мамочка, не надо, пожалуйста! – залепетала она. – Не надо так смотреть… Я боюсь…
– Не бойся, детка! – Вика решительно подскочила на ноги. – Все будет хорошо. Давай-ка ты сейчас быстренько умоешься и оденешься… В школу сейчас идти уже нет смысла, уроки вот-вот закончатся. Так что посидите немного у Раисы Ивановны, ладно? - Она обращалась уже к нам двоим.
– А ты? – настороженно поинтересовалась я.
– А у меня есть кое-какие дела, – Вика уже достала из шкафа первое, что попалось под руку, и торопливо одевалась.
– Ты опять будешь прогонять Бора, да? – догадалась Алинка. – Мама, пожалуйста! Не надо его больше обижать. Ты же видишь – так еще хуже получается. Давай лучше я с ним поговорю? Мы с ним дружим! Он мне бусинку подарил…
– А мне он подарил одни проблемы! – Вика расчесывала волосы, со злостью дергая их так, что я испугалась, как бы она не вырвала их все и не стала лысой, как демонолог Кирилл. – Меня из-за него с работы уволили! На что мы теперь с тобой будем жить?! А еще кредит нужно вернуть… Где я возьму столько денег?
– Только, пожалуйста, не продавай почку, ладно? – попросила Алинка. Она была уже одета.
– Ладно, – грустно улыбнулась Вика. – Иди сюда, я тебя причешу…
Вскоре мы стояли перед дверью Раисы Ивановны.
– Конечно, конечно, не беспокойтесь! - Обещала нам хозяйка. - Мы с Алинушкой и Дашенькой сходим погулять в Зарядье, там же и пообедаем… Можете не торопиться, спокойно занимайтесь своими делами. Мы не скоро вернемся. Такая чудесная погода...
***
Прошло, наверное, часа два, когда у меня резко заболела голова. Я села на первую попавшуюся скамейку.
- Дашенька, что с тобой? - Заволновалась Раиса Ивановна.
- Да вот голова заболела... - Ответила я и потёрла виски. Но стало только хуже: всё вокруг поплыло. Тут я снова увидела темноту, как было с видением в душе. Бор кидает в маму Алинин домик... Мама открывает дверь и её бьёт током... Видение резко пропало. Состояние было, будто никакого видения не было. Я встала и пошла домой. Быстрым твёрдым шагом.
- Даш, ты куда? - Алина пошла за мной.
- У меня такое чувство, что дома случилось что-то нехорошее, идём быстрей. - Ответила я. Сначала я чуть увеличила темп. Потом, когда дом был уже виден я побежала, и мне было плевать, что у меня ноги отваливаются, что я сильно устала. Что с мамой? Что с Бором?
Вот я уже стояла на лестничной площадке, перед дверью стоял какой-то блондин и держал маму, чтобы та не упала. Я была в шоке.
– Нужна скорая! Человеку плохо! - Говорил парень, держащий маму. - Женщине! Да не знаю, что с ней, в отключке она! Не дышит! И пульса нет! Котельническая набережная, дом… Не помню номер, высотка, в общем. Второй подъезд!
Тем временем лестничная площадка уже стала заполняться народом. Первым выскочил вездесущий Валентин Петрович со своей вечной фотокамерой, потом подтянулись другие жильцы с верхних и нижних этажей. Все бестолково толпились вокруг неподвижно лежащей мамы, тщетно пытались привести ее в чувство, громко и эмоционально спорили, что делать в таких случаях, и строили предположения, одно нелепее другого, что тут могло произойти. Потом зашумел лифт, и толпа расступилась, давая дорогу двум мужчинам в голубой форме санитаров «Скорой помощи». Маму уложили на носилки и увезли. А затем кто-то захлопнул дверь нашей квартиры, оставив меня внутри. И сразу стало так тихо, что я не выдержала и заорала в полный голос и заплакала.