Свод правил, которых должен придерживаться каждый Хранитель, Уважающий Истоки и не желающий потерять работу (далее СХУИ)

Правило №4 (Пресвятая святыня святынь, дай нам сил и терпения превозмочь окружающий долбоебизм, из-за которого после оглашения каждого нового правила, нам приходится выпрыгивать из трусов, объясняя, насколько это правило важно и почему его надо исполнять! Когда-нибудь в Хранители начнут набирать не только всякий сброд, но мы до этого уже не доживем даже будучи бессмертными)

«Если по какому-то странному, необъяснимому, непонятному, непостижимому стечению обстоятельств окажется, что субъект видит своих Хранителей (прецеденты фиксировались, и не раз, так что будьте осмотрительны, следите за своим подопечным на наличие у него психологических травм), им категорически воспрещается, запрещается, не разрешается и не позволяется (Если какому-то смекалистому Хранителю Ада придет в голову оспорить правило, заявив, что в нем воспрещалось, запрещалось и не позволялось, но о недозволении речи не велось, то сразу заметим, что и не дозволяется! И на любые другие синонимы данных слов на любых языках это правило так же распространяется!) разговаривать с субъектом. Делайте вид, что у подопечного приход, галлюцинации, последствия переутомления, то есть никоим образом не подтверждайте ваше реальное существование! Пусть он лучше считает себя больным на голову, чем перед ним предстанет страшная правда, которую скудный человеческий разум в полной мере постичь не способен.

При этом вы обязаны отправить в ДемоАнгельское муниципальное управление заявление, в котором необходимо подробно описать, в какой ситуации вы оказались. И лучше бы с этим не тянуть! Субъекты сейчас впечатлительные! Чуть что, и бегут в психиатрическую больницу! А в психиатрических больницах они живут меньше, чем следует. Кроме того, длительное проживание в данных учреждениях ставит крест на тех действиях, которые запланировала для человека Судьба (За исключением тех индивидов, для которых Судьба прописала пребывание в психиатрической больнице)! Если вы решите нарушить данное правило и заговорить с субъектом или не вовремя подадите заявление и это приведет к непоправимым последствиям, то кара будет пострашнее чем даже та, которая описывалась в третьем правиле. Но на этот раз мы решили сохранить интригу. Просто обратим внимание, что никто бы из вас не захотел пережить то, что грозит Хранителю, нарушившему четвертое правило! НИКТО! Даже Демоны с мазохистскими наклонностями».

Хреново жить в маленьком городе, в котором любое неосторожно кинутое слово мгновенно станет достоянием общественности. Погрязшие в скуке и отсутствии будоражащих воображение происшествий люди готовы сделать событием тебя и твое грязное белье, развесив его на главной площади на всеобщее обозрение. Так что прятать его надо за семью печатями.

Хреново жить в среднестатистической семье, где отец пьет, как последняя мразь, а мама горбатится на трех работах, убивая здоровье и нервы.

Хреново, что для окружающих кажется нормальным домашнее насилие. Никого не интересует, откуда у тебя очередной фингал под глазом или почему каждую неделю на теле подобно вселенным расцветают новые синяки. Все нормально, пока увечья наносит кто-то другой, а не ты сам. Но лишь коснись бритвы, проведи пару раз по венам или оставь толстые шрамы на любой другой части тела, и эту тему обмусолят со всех сторон. Потому что, когда тебя калечат близкие, люди, без возможности помочь, прячут глаза, стараясь не затрагивать эту тему. Если ты калечишь себя, люди не хотят тебе помогать. Им куда проще записать твою персону в ряд ненормальных и обсуждать это следующую тысячу лет. Другие могут делать с тобой что угодно, но ты на собственное тело права не имеешь.

Хреново, когда душа требует чего-то, выходящего за границы маленького города, а уехать из него возможности нет хотя бы потому, что маму один на один с пьяницей ты не оставишь.

Хреново иметь хороших друзей, живущих от тебя за тысячи километров. Людей, которым ты действительно интересен. Людей, которых твоя определенная неординарность впечатляет, а не вызывает смешки или критику. Людей, которых ты, скорее всего, никогда не увидишь вживую.

Хреново, что чтобы сделать пирсинг, о котором ты долгое время мечтал, приходится ехать за пятьсот километров в большой город.

Хреново быть непонятым окружающими неформалом, на которого пялятся все, кому не лень, беззастенчиво тыкают в тебя пальцем и фотографируют со вспышкой в маршрутках.

Хреново, когда красивая девушка после хренового выступления отводит тебя в укромное место, рассчитывая на секс, а ты в панике, потому что хренов девственник. Еще хреновей, когда на девчонку не встает, потому что… потому что ты хренов гей и женщин ты любишь лишь в эстетическом плане.

Хреново быть геем в хреновом городе, в котором за подобные предпочтения могут и камнями закидать.

Хреново чувствовать себя не в своей тарелке в любой шумной компании и на очередной вписке, не выдержав, уходить на кухню подальше от людей, которые, как кажется на первый взгляд, принимают тебя таким, каков ты есть. Но город маленький, слухи здесь — самая ходовая валюта. Благодаря ей ты знаешь, что ребята говорят за твоей спиной. Какую оценку дают, злословят, завидуя твоей смелости здесь, в Энске, быть таким, каким ты быть хочешь. Таким, каким им стать никогда духа не хватит.

Хреново, когда твое спокойствие разрушает парень на курс старше. Густо усыпанное веснушками скуластое лицо. Неказистый вид. Черные густые всклокоченные волосы в свете электрических ламп отдающие медью. Старые потрепанные вещи. И абсолютный похуизм, явно читающийся во взгляде. О таких обычно говорят «не от мира сего». Он таким и является, выглядя человеком, постоянно ведущим с кем-то мысленный диалог, из-за чего на окружение внимания у него просто не остается.

Хреново, что он заговаривает с тобой. Ненавидишь тип людей, которые подходят и начинают болтать с таким видом, будто вы тысячу лет знакомы. Несет какую-то чушь, рассказывает глупые истории из жизни, хотя ты его ни о чем не спрашивал. Тебе об этом парне говорили. КВГ. Кость в горле. Над ним постоянно посмеиваются, но зовут на каждую вечеринку, дескать он веселый. Шут гороховый, одним словом. И зовут его на самом деле потому, чтобы затем было кого обсудить. Неужели он этого не понимает? Не видит дальше собственного веснушчатого носа? Или ему… Ему реально похуй? Пацан продолжает болтать, но было вспыхнувшее раздражение в тебе начинает угасать. Ты не сразу понимаешь, что дело в его простоте и искренности. Говорит, что думает. Не отводит взгляда. Не смотрит на тебя, как на фрика. Не сверлит взглядом пробитую переносицу. Не усмехается над ирокезом. Говорит с тобой на равных, даже не предполагая, что может быть иначе. Он с таким восторгом вещает про домашнего кота соседки, что ты начинаешь невольно улыбаться, зараженный его непосредственностью.

Хреново, что именно в этот момент в голову ударяет выпитое пиво, развязывая тебе руки, которые ты сам же и связал. Присматриваешься к КВГ внимательнее. Светло-зеленые глаза. Длиннющие ресницы. Выразительные скулы. И приподнятые уголки губ, из-за чего кажется, будто парень всегда ухмыляется. Сам не знаешь, что на тебя находит, но ты внезапно подаешься к нему ближе, вдавливаешь в холодильник, сжимаешь пальцами его тощую задницу, одновременно с тем наклоняясь и ловя губами его дыхание.

Хреново, когда несостоявшийся поцелуй прерывается его толчком тебе в грудь и опешившим возгласом «Ты ебанулся?!».

Хреново, что на следующий день он подходит к тебе, как ни в чем не бывало, и выдает «Вот это ты вчера нажрался!», а ты в ответ тихо, сквозь зубы цедишь: «Пошел нахуй. Не подходи ко мне» и уходишь, надеясь, что он исполнит твое пожелание, но в то же время в глубине души надеясь на обратное, потому что… Хреново, когда то ли из-за бушующих гормонов, то ли от тоски по нормальному отношению влюбляешься в первого встречного без особых на то причин.

Хреново.

Но терпимо.

****

— Слы-ы-ыш, а это не тот поцик, который попытался осенью гланды тебе облизать? — послышалось гаденькое хихиканье с левого плеча.

— Ой, да хорош. Ну перебрал парень, с кем не бывает, — лишь отмахнулся Костя, очарованный голосом певца. Он и не знал, что Артём, так звали пирсингованного парня, обладает столь поразительными вокальными данными! На вписке, где они как-то столкнулись, до слуха КВГ доходила информация о том, что панк поет в группе, но кто бы мог подумать, что так хорошо! Даже на фоне не слишком умелых музыкантов смотрелся парень эффектно. Голос удивительно гармонировал с внешним обликом, создавая законченный образ.

— С кем не бывает? Да с кем угодно! Ты же тоже пару раз нажирался до свинячьего визга. Ползать, ползал. Творить хуйню, творил. Но не приставал после этого к парням!

— Так я и к девушкам не приставал, я вообще ни к кому не приставал, мне не до того было, — заметил Константин.

— Ну да, пристать можно в любое время, а поблевать — вот эта возможность выпадает не каждый день, так что следует хватать ее, пока горячая, и пользоваться до посинения! Серьезно, один раз ты реально посинел!

— Это когда я картошкой подавился? — уточнил Костя.

— Точно! Впервые видел, чтобы человек сидел в обнимку с унитазом и при этом грыз сырую картошку.

— Мама меня с детства учила, что оставлять еду на тарелке нельзя…

— Так картошка не в тарелке была, а в погребе, в который ты перед этим провалился. Зато наелся картохи на годы вперед.

— Это уж точно.

— И все-таки дело могло быть не только в алкоголе, — продолжал навязчиво нашептывать Демон, не желая отвлекаться на иные темы разговора.

— А в чем же еще?

— В том, что он, например… Пидарас?!

— Не ты ли еще вчера орал на Доброила за его гомофобию? — возмутился Костя.

— А я и не гомофоб. А вот ты…

— И я не гомофоб. С чего бы мне им быть?

— С того, что ты живешь в этом городе, а, значит, варишься в котле предрассудков, — заметил Красный.

— Они меня обошли стороной, — не согласился Костя. — И знаешь, если даже он из ребят, которым нравится мужское общество, меня он явно с кем-то перепутал, — пожал КВГ плечами и тут же, спохватившись, огляделся по сторонам в надежде, что никто не заметил, что он тут ведет беседы с самим собой. Благо, окружающим было плевать. Внимание посетителей бара приковала сцена.

— Это почему же? Думаешь, что ты урод?

— Нет, так думаешь ты, а я считаю себя нормальным. Но просто… Не знаю. По-моему я не в его вкусе. Посмотри на него. Творческая личность как пить дать! А я…

— Петрушка на базаре? — закончил за Костю Зловар.

— Спасибо за высокую оценку…

— Всегда к твоим услугам.

— Да чтоб тебя! — раздалось внезапное на весь бар. Костя, как и многие другие посетители, подпрыгнул на месте от неожиданности. Артем, ни с того ни с сего раздраженно отбросив микрофон и тем самым вызвав жуткий скрежет, вырвавшийся из колонок, спрыгнул со сцены и без объяснений поспешно прошагал к двери с потертой табличкой «только для персонала». Музыканты, прервавшись, переглянулись, пожали плечами и последовали за вокалистом.

— О, шанс, — шепнул Демон.

— Сам знаю, — отмахнулся Костя, двигаясь за группой.

****

Артем закрылся в темной подсобке и только после этого дал волю чувствам:

— Может хватит?! — зашипел он едва слышно, чтобы ребята из группы, в которой он пел, не решили, что он окончательно рехнулся. Достаточно было и того, что Артем сорвал выступление, убежав в закат посреди песни.

Ангел, которому и адресовали шипение, вздрогнул и захлопал длинными белесыми ресницами с таким видом, будто понятия не имеет, что именно не устроило его подопечного.

— Хватит что? — пискнул он, скукожившись под проницательным взглядом синих, словно море, глаз. Море, в котором топили людей, перед этим погрузив их ноги в тазик с цементом.

— Петь! Мать твою, хватит петь! ХВАТИТ ПЕТЬ, КОГДА Я ПОЮ! Мало того, что играют не ахти, так еще и ты сбиваешь с ритма своими неебически фальшивыми завываниями! — выдохнул парень, стараясь держать себя в руках. Собственно, держал он себя в руках уже восемнадцать лет, так что по подавлению эмоций давно заслужил золотую медаль или хотя бы поощрительную грамоту.

— Извини, забылся, — захныкал Ангел-Хранитель, пряча половину лица за копной кудряшек. — Я не привык, что мой подопечный меня видит. Это ненормально!

— Что действительно ненормально, так это слышать предсмертные стоны орангутанга в твоем исполнении. Я прям чувствую, как безумие внедряется в мое тело через ушные раковины! — восемнадцать лет безукоризненного подавления эмоций вот-вот грозили пойти прахом.

— Эй, Арт, какого хера ты творишь? — раздался голос басиста по ту сторону двери. — И на черта ты залез в кладовку?

— Мне надо побыть одному, отвали, — бросил парень, на всякий случай подперев дверь спиной. Ему действительно хотелось побыть одному, вот только с сегодняшнего утра это больше не представлялось возможным, потому что на плече у него обнаружился нежданный гость. Сказать, что Артем удивился, увидев то, во что никогда не верил, это здорово преуменьшить масштабы катастрофы. Кричал он минут пять. А Ангел, оказавшийся не самым стрессоустойчивым малым, все тридцать. Успокоившись, они поговорили и расставили над ё не все, но парочку точек. Многое осталось для Артема зыбкой тайной, в которой еще разбираться и разбираться. Но времени на это уже не нашлось. Никакие внезапно нагрянувшие Ангелы не остановили бы его от концерта. Тогда панк еще не подозревал, как это мелкое убогое создание может ему помешать насладиться сценой — единственным, что отвлекало парня от суровой реальности.

— Так какого черта ты устроил? — вновь зашипел Артем, убедившись, что от двери отошли.

— Не смог удержаться, — всхлипнул Ангел. — Голос у тебя божественный!

— В отличие от тебя! — рыкнул Арт, попробовав смахнуть Хранителя с плеча, но потерпев провал, так как пальцы прошли сквозь ненавистное создание. — Пиздец. Я ведь даже не наркоман, какого черта кренит крышу?!

— Ох, прошлый мой подопечный, кстати, ходил к психотерапевту, но по какой причине, мы так и не поняли, — поделился с Артемом Ангел.

— Мы? — удивился парень. — Хотя нет, не надо, не рассказывай. Мне достаточно и того, что я уже услышал. А по поводу подопечного…

Тихие перешептывания вновь пришлось прервать на этот раз из-за робкого стука в дверь.

«Что б вас! Когда вы от меня отвалите, наконец?!»

****

Костя бесцеремонно ворвался в маленькое помещение без окон, которое владелец бара пафосно нарек не иначе, как гримеркой, перезнакомился со всеми музыкантами, пожал им руки, похвалил за то, за что мог похвалить, при этом не преувеличив заслуг, а затем уже перешел к главному:

— Мне бы с вокалистом вашим перетереть, — проговорил он с напором. — Очень круто поет, мне безумно понравилось!

— Так перетри, — пожал плечами барабанщик, вертя палочки в правой руке. — Только прямо сейчас не получится.

— Это почему же?

— А он заперся в кладовке, — кивнул тот на дверь. — У него и раньше бывали сдвиги по фазе, но это что-то новенькое, — пробормотал он равнодушно.

— А вас это не должно обеспокоить? — осторожно спросил Костя. — Люди же просто так со сцены не убегают и в кладовках не запираются, — справедливо заметил он.

— Еще как убегают и запираются, — не согласился гитарист. — Если мудаки, — фыркнул он, явно недовольный сорванным концертом. — Пошли собираться, — похлопал он барабанщика и бас-гитариста по плечам и кивнул на выход.

— Но я все же попробую поговорить с ним прямо сейчас, — упорствовал Костя.

— Да делай что хочешь. Хоть придуши его. Еще и спасибо скажем, — бросил гитарист, скрываясь за дверью.

— Вот тебе и сплоченная команда, — протянул КВГ в недоумении. В его наивных фантазиях внутригрупповые отношения виделись совсем иначе.

— Люди созданы одиночками. Сплоченность — не ваша сильная сторона, — тут же влез Демон.

— Ну да, конечно, — парень и не подумал воспринять слова Хранителя за великую истину. Тот только и делал, что все без разбора поливал грязью. А если речь велась о людях, то поливал даже в несколько заходов.

КВГ приблизился к убитой временем двери кладовой и слегка постучал по ней костяшками, боясь, как бы она не рассыпалась от таких манипуляций.

— Я просил отвалить от меня. Просьба все еще актуальна, — донесся до Кости знакомый голос. И все-таки этот парень казался Константину удивительным. И в первую очередь из-за того, что тот никогда, сколько КВГ за ним ни наблюдал, не повышал голоса и не выказывал ни единой яркой эмоции. Наблюдение за ним парень вел уже почти полгода, начиная с того дурацкого посвящения первокурсников, организованного в квартире одного из «старших». Неловкая тогда на кухне вышла ситуация, конечно. Крайне. Костя и сейчас, вспомнив об этом, самую малость, насколько ему это позволял его диапазон стыда (а он едва ли переваливал за ноль) смутился. Но еще более неловким оказался разговор на следующий день, когда Константин, рубаха-парень, подошел к Артему в институте, дабы уверить его, что о случившемся никто и никогда не узнает. Такие слухи в Энске могли принести парню нешуточные проблемы. Костя же плохого ему не желал. Но разговор по душам оказался на удивление коротким. КВГ просто послали нахуй. Но послали не так, как это делают обычно. Не было в словах Артема ни злости, ни раздражения, ни презрения. Он выговорил эти пару слов спокойно, с таким же тоном, с каким мог бы предложить выпить чашечку чая с печенюшками. Это было какое-то усталое «пошел нахуй», даже печальное. И Константина это настолько впечатлило, что он начал потихоньку приглядывать за новым знакомым, немного, самую малость о нем беспокоясь.

— Ты просил отвалить, но не меня. Мне ты предложил иное путешествие. Так вот, благая весть, я из него вернулся! — проговорил Костя бодрым голосом и затих, ожидая нового посыла.

— Ой! — послышалось писклявое. — Это же Константин! Мой прошлый подопечный!

— Чего? — вслед за тем последовало еле различимое шипение. — Ты его знаешь?

— Конечно, знаю, я был его Ангелом-Хранителем целых девятнадцать лет и семь месяцев!

— И он тебя тоже видел?

— Нет, не видел.

— Вообще-то… Если уж вы об этом заговорили… — вклинился в перешептывания Костя. За дверью воцарилась мертвая тишина, которую разбил щелчок хлипкого замка. Дверь чуть-чуть приоткрылась, и Артем осторожно выглянул наружу.

— Хочешь сказать, что ты тоже его… А это мать твою еще что?! — ткнул он пальцем в сторону Демона.

— Демон-Хранитель, — с готовностью ответил КВГ.

— Погоди! — взвыл Ангел. — Ты тоже нас видишь?!

— Скажу больше, Кудрявый, он Всегда нас видел! — ехидно протянул Зловар.

— Пиздец какой-то, — тихо проговорил Артем, потирая виски. — У меня сейчас точно башню сорвет. Я вообще не втыкаю, что за дерьмо происходит.

— Сейчас мы тебе все объясним, — пообещал Костя, распахивая дверь и заходя в темную кладовую. — Давай закроемся на случай, если твоя группа вернётся. Если они услышат то, о чем я с тобой говорю, нас обоих сдадут в дурку.

— Да я готов сдаться в дурку самостоятельно… — кинул Арт на Костю тяжелый взгляд, а затем и вовсе отвернулся, уставившись в стену. — Здесь слишком темно. Лампочка перегорела, — кивнул он на одинокий пыльный светильник.

— Да хер с ней с лампочкой! Мне не нужен свет, чтобы говорить!

Демону очень хотелось сообщить, что еще можно делать без света, но решил попридержать коней. Самое интересное парней ждало впереди, но почему бы не потянуть время и не понаслаждаться их безмятежностью пару минут.

Костя зашел в кладовку, запер за собой дверь, уселся на пыльный стул, вздохнул поглубже затхлый воздух и начал безумный рассказ.