— Ну, что там? — нетерпеливо спрашивает Хёнджин.

Чонин шикает на него вместе с Феликсом и снова закрывает глаза, сосредотачиваясь на разговоре, что происходит в зале этажом выше. Там Чан, Сынмин, Чанбин и Уджин. Последний твёрдо намерен решить вопрос с раскрытием Сынмина как можно быстрее, и аргумент, что им надо разобраться со Звуковым Монстром, больше не действителен: тот уничтожен несколько часов назад. Их не позвали. Уджин вообще планировал вести разговор исключительно с Сынмином, максимум в компании Чана, но Чанбин вместе с тем отказался смиренно ждать где-то в другой комнате. А их не пустили. Поэтому Чонин сейчас и вслушивается в происходящее там, чтобы быть в курсе и передать услышанное в режиме реального времени. Конечно, они могли бы попросить рассказать детали разговора после, но волнение затмило голос разума, подтолкнув прибегнуть к подобному.

— …Я уже говорил тебе, Чан, это решение взялось не из воздуха.

— Я точно так же говорил, что сейчас Сынмин не будет участвовать в миссиях, — обрывает Уджина Чан.

Это всё они слышали уже несколько раз. Чонину интересно, эти двое так и будут бодаться или наконец приведут аргументы? Точнее, Чан свою позицию уже аргументировал, но они тем и не узнали, почему из СПЕКТРа поступил такой приказ.

— Пока ничего нового, Уджин говорит, что на миссии надо выводить Сынмина, Чан против, — со вздохом передаёт он. — О, минутку, что-то интересное пошло.

Сознание снова уносится в ту самую комнату. Хоть он и не видит, но прекрасно может слышать, а вместе с тем и представить происходящее там.

— Люди перестают доверять вам, Чан, — тяжело вздохнув, сознаётся Уджин. — Неужели вы ещё не заметили?

— Как это? — слышится растерянным голосом Чана. Наверняка он сейчас хмурится, пытаясь понять, что такое мог пропустить и в какой момент всё пошло под откос.

— Проблема во многом и в Мстителях. Люди знают, кто скрывается или скрывался под их масками, но они не знают вас. Кто вы, чем живёте. Как бы то ни было, элементарное понимание, что герои такие же простые люди, живущие в обществе, формирует больше доверия, чем постоянное сокрытие под масками. Вы, грубо говоря, взялись из ниоткуда и сразу сформированной командой. Я слышал уже слишком много безумных теорий, начиная от пробирок в лаборатории, заканчивая инопланетянами. Поэтому раскрытие Сынмина, хоть и случайное, может пойти на пользу.

— Ох, чёрт, — выдыхает Чонин. Он не уверен, как быстро рассказать услышанное и не пропустить кусок разговора. — Проблема в том, что из-за наших масок и сокрытия личностей к нам теряют доверие. Потому что про Мстителей почти всех всё известно. А про нас нет, — тараторит он и вслушивается дальше, не обращая внимания на возмущённо-удивлённые вздохи и комментарии.

— Но… Не думаю, что я готов к этому, — нерешительно подаёт голос Сынмин. — Точно не сейчас. Маска была важным условием моего участия в происходящем. Я не готов так просто от неё отказаться.

— Но ты уже остался без неё, в сети достаточно кадров с твоим лицом. Как бы тебе ни было сложно это осознавать, люди уже знают, что под маской Пульгасари скрывается Ким Сынмин, — твёрдо объясняет ему Уджин. — И ты так или иначе продолжишь геройствовать, даже если в маске, они всё равно знают тебя. Или ты предпочтёшь покинуть команду и завязать со всем раз и навсегда? Только я не могу гарантировать, что тебя не будут узнавать на улице.

— Я… Я не хочу покидать команду. Но…

— Я могу раскрыться, — вступает в разговор Чанбин, предлагая свою кандидатуру. — Условно, нам же не важно кто будет мелькать перед людьми чаще, главное, чтобы они знали, кто под маской. Сынмин отсидится на базе, пока шум не утихнет, а я как раз перетяну внимание на себя.

— Чанбин, нет! Не надо! — останавливает его Сынмин, звучит каким-то паническим вскриком.

— Но я могу, это не будет для меня большой проблемой. Технически, никто даже не знает, что я тот самый Со Чанбин, пропавший десять лет назад, семья не будет в опасности.

— Какое-то время, — шипит Сынмин. — А потом всё раскроется. Не надо специально подставлять себя или их под удар.

— Уджин спрашивает, не хочет ли Сынмин покинуть команду, раз раскрытие настолько его потрясло. Чанбин предлагает раскрыть себя, Сынмин конечно же против, — быстро передаёт Чонин и возвращается к подслушиванию.

— Решайте, — снова заговаривает Уджин. — Может кто-то ещё из команды готов раскрыть себя, но вопрос надо решить. Чан?

— Если такая проблема есть, то мы найдём выход. Сейчас…

— Нет, не надо никому просто так себя раскрывать, — перебивает Чана Сынмин. — Можно… просто дать мне немного времени? — спрашивает он, судя по всему, обращаясь к Уджину. — Немного времени отсидеться, свыкнуться с мыслью, что анонимности больше нет. И я вернусь в строй, и никому не добавлю проблем.

Та комната погружается в тишину, а Чонина за столь долгое молчание уже начинают трясти за плечи. Открыв глаза, он видит перед собой обеспокоенного Джисона.

— Ну что там?

— Да подожди ты, — огрызается Чонин. Какую-то часть фраз он уже пропустил. К тому же Джисон сбил его концентрацию, а регуляторы на ушах настроены не на обычные разговоры. Голос ударил по барабанным перепонкам слишком сильно, даже болезненно.

— Хорошо, я постараюсь выкроить время, но не больше месяца. Скорее всего даже меньше, — наконец соглашается Уджин. Кажется, до этого что-то говорил Чан.

— Хорошо, я согласен, — отвечает ему Сынмин. Слышится тяжёлый вздох, непонятно, Чанбин или Чан.

— Сынмин-а… — наверное, всё же Чанбин.

— Всё нормально, я справлюсь, — храбрится Сынмин. — Мне всё равно не изменить случившееся, буду привыкать. Я только прошу… И тебя, и Чана, и кого бы то ни было из команды: не подставляться специально.

Дальше в комнате слышны только какие-то копошения, а затем хлопок двери. Разговор, очевидно, подошёл к концу, а значит новостью должны поделиться и с ними. Чонин спешит вернуть регуляторы на нормальную громкость. Как раз спустя минуту к ним возвращаются мрачные Чан и Чанбин. Сынмин позади них выглядит более спокойным и сосредоточенным.

— Что там? — Джисон спрашивает теперь у них.

— А то вы не слышали, — фыркает Сынмин, явно намекая, что Чонин мог их подслушивать и передавать все слова. Чонин бледнеет и отводит взгляд. Наверное, тем самым себя и выдаёт, но никто не подаёт вида или просто не придают этому большого значения. — Буду учиться жить с тем, что есть.

***

— Хёнджин… Что там было? — спрашивает Феликс.

Можно сказать, они сами разогнали себя по домам. В отличие от прошлой победы над Звуковым Монстром, эту праздновать как-то нет желания. Слишком всё неоднозначно случилось. Вроде и одолели, но Саунд никуда не делся, продолжает терроризировать тот параллельный мир, ещё и тревога за те перемещения Хёнджина, Чанбина и Минхо накладывается. И ситуация с Сынмином.

Поэтому единственное и последнее на сегодня принятое решение — разойтись. Они решили проблему, вроде как заслужили отдых. Да и про обычную, не геройскую жизнь пора вспомнить, немало дел накопилось за дни, что они проводили на базе.

Вспоминая Минхо, вернувшегося заледеневшим, словно всё время в том мире пробыл на морозе, Феликс изводит себя мыслями о Хёнджине, но только наедине решается спросить.

— Ликс-а, — сладко тянет Хёнджин, за запястье притягивая его к себе. Смотрит сверху вниз и ласково проводит ладонью по щеке. — Всё хорошо, правда, — говорит он, не разрывая зрительного контакта, чтобы Феликс точно поверил его словам. — Мне и рассказать-то нечего, — сразу добавляет с лёгким смешком.

— Там точно не было ничего плохого? — Феликс спрашивает, недоверчиво сощурив глаза, но вместе с тем льнёт к касаниям, успокаиваясь от родного тепла так близко.

— Точно, — кивает Хёнджин. Он тянет Феликса за собой, вместе с ним же валится на заправленную кровать, где заключает в крепкие объятия. Феликс крепче хватается за ткань футболки, сминая её в руках, и утыкается носом в шею. Хёнджин точно тут. Он в порядке. Всё закончилось. Хоть он и понимает это, мысль, что что-то пойдёт не так, что Хёнджин вот-вот исчезнет или окажется, что его ранили в другом мире, всё равно появляется в голове. — Меня закинуло в какой-то лес, — всё же рассказывает Хёнджин. — Я подумал, что второй портал может открыться в этом же месте, поэтому решил далеко не уходить. Обратился лисом да и спрятался в кустах, мало ли.

Феликс тихонько угукает ему в кожу. Звучит слишком спокойно, что даже не верится. Но Хёнджин бы не стал лгать ему о таком, поэтому он старается уложить в голову тот факт, что ничего страшного — почти — не произошло. К тому же из портала он вышел обратно волне спокойно, как и Чанбин. Это только Минхо не повезло. Хоть уже меньше чем через час тот и выглядел, словно в порядке, Феликс ставит мысленную пометку написать чуть позже и узнать, точно ли всё хорошо.

Со всеми этими мыслями, небольшая паранойя Сынмина по поводу ухода Чанбина из поля зрения уже не кажется такой странной. Он и сам бы Хёнджина к себе прижал и никуда не отпускал, чтобы наверняка.

Молчание затягивается, Феликс не даёт никакой реакции на последние слова Хёнджина, только мысленно со всем соглашаясь, а Хёнджин продолжает легко водить ладонями по его спине, успокаивая.

— Эй, Феликс — снова зовёт Хёнджин. Феликс дёргается от того, как неожиданно звучит его голос, и приподнимается, рассматривая его спокойное лицо. — Ты напряжён, — констатирует он, останавливая ладони на лопатках.

Феликс тяжело вздыхает. Он думал, что Хёнджин скажет что-то серьёзное, а не это. И всё же он прав.

— Ещё не отошёл, — бурчит в ответ. — От произошедшего. Слишком много всяких мыслей в голове. Снова и снова прокручиваю все эти моменты в голове.

Хёнджин задумывается всего на мгновение, после чего выдаёт:

— Это всё закончилось, — совершенно спокойным голосом и улыбается. Так по-лисьи, так хитро. Феликс знает, что улыбка не сулит ничего хорошего и сглатывает. Ну, как ничего хорошего… — Хочешь, помогу избавиться от них всех разом? — звучит приглушённым шёпотом и, кажется, эхом отдаётся в ушах и резонирует с быстрым биением сердца.

Хёнджин не дожидается ответа, опускает руки на талию и, крепко схватившись, меняет их местами. Теперь Феликс, успев только ойкнуть, лежит головой на мягкой подушке и смотрит на широко раскрытыми глазами, удивлённый такой резкой сменой событий. Словно совсем не ожидал такого исхода. Но это не правда. Он ждал и предвидел.

— Что скажешь, Ликс-и? — мурлычет Хёнджин, проводя носом по открытой шее. На ней ни единого следа их близости не осталось. Какое упущение. — Ты же знаешь, что без твоего слова я ничего не сделаю.

— Делай, — шепчет Феликс, готовый плыть по течению и брать всё, что Хёнджин даёт. Словно всё происходящее только для него и ради него. А у Хёнджина есть разрешение.

Он мажет губами по шее, дразняще прикусывает кожу, покрывая её новыми, лёгкими следами. Руки давно под футболкой, касаются тёплой кожи и ведут вверх, задирая ткань, чувствуя, как Феликс покрывается мурашками, но к рукам ластится словно довольный кот, требующий ласки.

Хёнджин убирает руки и, оперевшись на локти, ловит мягкие губы в поцелуй, пока совсем нежный и лёгкий. Вслушивается в тихие вздохи Феликса, что теперь зарывается пальцами в волосы, лишь бы держать ближе и не отпускать. Его ноги скрещиваются где-то на пояснице, крепче прижимая к себе, а лёгкий толчок бёдрами даёт почувствовать появляющееся возбуждение. Хёнджин в восторге от того, как легко может завести Феликса. Ему это невероятно нравится и льстит. И, возможно, он просто влюблённый идиот, готовый потакать любому желанию своего любимого.

Хёнджин ухмыляется в поцелуй, зеркаля его действия, мягко проезжаясь бёдрами по твердеющему члену, и ловит губами первый тихий стон, сразу после спеша углубить поцелуй.

***

— Джисон? Ты ещё долго? — спрашивает Минхо, продолжая кутаться в плед. Все из штаба уже разошлись, а Джисон никак не может оторваться компьютера, вводя в него всё новые и новые данные. Кажется, пытается предотвратить в будущем повторения ситуации с порталами: чтобы те не могли открыться ни по каким случайным обстоятельствам, а координаты миров тщательно отслеживались.

— Сейчас, хён, ещё минуту, — откликается Джисон, но даже головы не поднимает.

Минхо раздражённо выдыхает. Джисон говорил точно так же ещё минут пятнадцать назад. Да, он понимает, что предотвращение подобных ситуаций несомненно важная вещь, он на себе успел испытать, как неприятно может быть происходящее. И всё же.

Они наконец-то разобрались со Звуковым Монстром, избавились от самой большой проблемы, которая беспокоила их последнее время. Они наконец-то помирились, рассудив недопонимание. Они наконец-то остались вдвоём, в моменте, когда можно хоть немного ни о чём не думать и не тревожиться. И Минхо устал ждать. Как минимум, он просто напросто соскучился.

Они так долго не могли проводить время вдвоём, вообще никак. Ни просто наедине побыть, ни что-то большее. Да, сейчас они как раз наедине, но это совершенно не то, что он хочет. О чём речь, когда всё внимание Джисона сосредоточено на компьютере и программе в нём?

Минхо поправляет плед на плечах и поднимается со своего места, чтобы подойти к Джисону. Тот, кажется, даже шагов его не замечает. Только испуганно дёргается, когда Минхо прокашливается, остановившись у него за спиной.

— Хён?

— Архив, — вместо ответа зовёт Минхо. — Ты можешь сохранить результат работы сейчас, чтобы Джисон мог вернуться к нему позднее?

— Конечно, Минхо-щи, выполняю сохранение — сразу же отзывается Архив.

— Минхо? — снова спрашивает Джисон, но Минхо уже сгребает его к себе, обхватывает руками поперёк груди и удерживает в этом коконе из пледа, медленно оттаскивая Джисона в сторону коридоров, а там и до комнаты дойти можно. Ехать куда-либо — слишком долго, да и поздно, ночевать в любом случае придётся на базе, но им не привыкать.

— Хватит на сегодня работы, Джисон-а, — отзывается Минхо. Идти в таком положении не очень удобно, особенно по ступенькам, но они всё же добираются до нужной, даже и разу не упав, хорошо, что Джисон не пытается выбраться из этого захвата, покорно следует вместе за Минхо. Или скорее перед Минхо, учитывая, как они стоят.

Минхо выпускает его только когда приходится открыть дверь в комнату, чтобы сразу следом закрыть её обратно, когда они оказываются внутри. Почти в полной темноте, источник света здесь один — фонарь, что светит на улице, откуда-то справа от незашторенного окна. Но Минхо и без того спокойно ориентируется в знакомом пространстве.

— Хватит работать, Джисон-а, — снова повторяет он. — День и без того оказался насыщенным. С этими делами успеешь разобраться.

— Ладно, хён, ты прав, — наконец отвечает Джисон, садясь на край кровати. В слабом свете Минхо видит, как он утирает лицо и видимо пытается рассмотреть его сквозь тьму. Минхо садится рядом, отбрасывает плед, но обнимает себя за плечи. Стоило лишиться этого кусочка тепла, как тело тут же покрывают мурашки. — Всё в порядке? — спрашивает Джисон. Голос наполнен обеспокоенностью. Он ладонью касается руки Минхо и обнаруживает, что та холодная.

— Мне холодно, — констатирует Минхо. — Всё никак не могу согреться до конца.

— Что же ты молчал? — тут же восклицает Джисон. — Надо принести ещё одно одеяло, у тебя же есть тёплая пижама?

Он подрывается с кровати, видимо решив за тем самым одеялом и сбегать, но Минхо успевает ухватить его за запястье и потянуть обратно. Вместе с ним уже забраться дальше на кровать и так и остаться лежать. Джисон снова чувствует, что он в ловушке из рук Минхо, только теперь лежит на нём, а не стоит рядом. Вроде и надо выбраться, а вроде он и не хочет.

— Хён? Разве мне не стоит принести что-нибудь, чтобы тебя согреть? — нерешительно спрашивает он, потому что действия Минхо противоречат прошлому утверждению. Минхо в ответ фыркает.

— Почему бы тебе самому не согреть меня? — нахально спрашивает он. Жаль, что они не включили свет, в такой темноте он совсем не может разобрать выражение его лица. Но то, что Джисон замирает в его руках, как напуганный зверёк, факт. Откуда столько оцепенения? — Джисон-а? — зовёт Минхо, вырывая того из транса.

— Хён, ты уверен? — зачем-то переспрашивает Джисон. — Я думал… ну… Столько всего навалилось, ещё эта пропажа в порталах и…

— Джисон, — прерывает его Минхо. — Я уверен. Главная проблема решена, у нас есть немного времени на отдых и на себя. И мне так тебя не хватало все эти дни. Так что, ты продолжишь тормозить или наконец поцелуешь меня?

Он перестаёт тормозить. Минхо чувствует его губы на своих уже в следующую секунду. Сначала лишь какое-то совсем осторожное касание, словно Джисон проверяет реакцию. И поняв, что ничего плохого не следует. старается углубить поцелуй. Минхо крепче хватается за него руками, впивается пальцами в плечи, не готовый отпустить в случае чего, только держать ближе. Хочется скорее снять эту мешающую одежду и почувствовать так необходимое сейчас тепло кожа к коже.

Джисон, словно прочитав его мысли, разрывает поцелуй и, тяжело дыша, принимается стягивать верх, только с самого Минхо. Тёплая толстовка отбрасывается на пол. В тот же миг становится ещё холоднее. Мурашки кроют всю кожу, кроме тех мест, где ладонями и губами касается Джисон. Минхо тянет с него футболку, но сразу снять не получается, получается только подставлять шею под поцелуи.

Все прикосновения чувствуются обжигающе горячими, оставляют пятна тепла на теле, которые слишком быстро затухают и хочется ещё-ещё-ещё.

— Джисон-а, — шепчет Минхо, зарываясь пальцами в волосы Джисона. — Сон-а, ещё, дай мне ещё, — просит он, даже не совсем понимая, что именно хочет.

Хочет больше тепла, которое передаётся прикосновениями ладоней к рукам, груди, бёдрам, к любому участку уже обнажённой кожи, тепла, которое передаётся поцелуями, что остаются на шее, плечах и ключицах, на животе. Минхо хочет полностью раствориться в этих ощущениях и не думать ни о чём больше. Какое счастье, что возбуждение тягучей лавой накрывает с головой, а Джисон с радостью даёт ему всё желаемое.

Уже не медлит и не осторожничает, спрашивая разрешение на любое действие и прикосновение. Уверенно трогает и знает, что делает, когда избавляет их обоих от остатков одежды. Ловит губами все тихие вздохи и стоны, когда ласкает руками через тонкую ткань белья, а после аккуратно растягивает, используя так смущающе много смазки, всё же не желая причинить какую-либо боль. И добавляет больше перед проникновением. Минхо застывает в его руках, привыкая к наполненности, с губ срываются тяжёлые вздохи, среди которых звучит тихая просьба двигаться.

Минхо тянется навстречу касаниям, беспорядочно водит руками по широкой спине в попытке притянуть ближе и получить больше, хотя куда уж ближе, когда Джисон уже в нём, медленно набирает темп.

Кажется, Минхо становится слишком громким в конце, что Джисону приходится заткнуть его ещё одним поцелуем, небрежным и мокрым, пока он проходит через свой оргазм. Всё тело чувствуется ватным и абсолютно лёгким. Он ловит себя на мысли, что теперь ему точно не холодно, даже когда Джисон уходит, как бы ему не хотелось его отпускать от себя в такой момент.

Минхо садится на кровати. Липкость на коже неприятная и по хорошему ему — им обоим — в душ бы сходить, смыть с себя это всё, но делать лишние движения настолько лень, что он готов полагаться только на мокрое полотенце, за которым пошёл Джисон. Минхо опирается ладонью о небольшую прикроватную тумбочку, чтобы сохранить равновесие, как раз когда заходит Джисон. За его спиной яркий свет от коридорных ламп, что слепит глаза, а на лице какая-то лёгкая, счастливая улыбка.

— Хён… — зовёт он и замолкает слишком резко, не закончив начатую фразу.

— М-мм? Что? — Минхо вскидывает голову, одной рукой убирая со лба налипшие волосы, чтобы посмотреть на него, но только хмурится. Джисон застывает с ошеломлением на лице и, поймав взгляд Минхо, дрогнувшей рукой указывает пальцем куда-то на его руку или на тумбу. Минхо переводит взгляд.

Из-под ладони, что держится за угол деревянной тумбы, расползается тонкая корочка льда. Минхо резко одёргивает руку, но лёд никуда не пропадает, только перестаёт разрастаться.

— Какого чёрта…

— В лабораторию, на сканирование, быстро, — твёрдым голосом командует Джисон. Минхо проглатывает комментарий, что сначала хотел бы привести себя в порядок, потому что эти мысли уходят на второй план, ни в какое сравнение с произошедшим не идёт. — В том измерении с тобой что-то произошло. И мы должны выяснить, что именно.