Куда приведут наши сердца?

Антон бежит. Он бежит, бежит и бежит только в одном направлении — вперёд, наверх, к самой вершине. Через поля, разрушенные города, обвалившиеся дороги. На его пути встречается множество препятствий: голодные облезлые собаки, покушающиеся каждый раз откусить ему что-нибудь, сумасшедшие от одиночества и полностью разгорячённые внутри люди, которым было уже нечего терять, и они так и норовили найти живой организм, чтобы взорваться вместе с ним — надо сказать, что чаще всего именно они и попадались Антону, — постоянно меняющие свою траекторию плиты, из-за которых ему приходилось в срочном порядке менять свой маршрут, иначе была вероятность начать весь путь сначала.

Антон не понимает, зачем он бежит, но будоражащий его сознание страх не оставляет его в покое. Этот страх преследует его целый месяц, начиная с того дня, когда он проснулся в образовавшейся в центре Москвы яме после контакта с изломом — так стали называть полупрозрачную волнообразную «стенку», образованную от двух тепловых энергий. Это был не его страх, не ему он принадлежал. Поэтому, когда в первый раз Антон почувствовал его, он испугался, что сошёл с ума, что его тело больше не принадлежит ему, но со временем он привык, научился уживаться с ним. Только вот по ночам Антон надеялся, что всему придет конец, настанет конец грёбаного мира, в котором ему приходится существовать, но который сам он не может покинуть из-за едкой тяги к чему-то.

Этот страх подталкивает его бежать и не останавливаться, чем дальше Антон бежит, тем чувство становится сильнее, тем явнее ощущается его инородность. Оно — чувство — принимает различные формы, мешается с его собственным, создавая внутри Шастуна коктейль Молотова.

Антон иногда боится оборачиваться назад, в такие моменты страх становится животным, поглощает его, и кажется, если Шастун обернётся, то увидит дикого зверя, клыки которого кусают его за пятки, а дыханье опаляет спину.

Но главный его страх, главенствующий над всеми, — боязнь остановиться и потерять цель, к которой он стремится. Антону приходится усилием воли останавливать себя и давать немного так нужного ему отдыха, — благо после контакта с изломом его выносливость и жизненные ресурсы повысились.

Кроме постоянного страха его преследует необъяснимая потеря чего-то важного или, возможно, кого-то. Память Антона активно подбрасывает ему моменты из недалёкого прошлого, где он лазает по полуразрушенной Москве в поисках кого-то. Бывает даже, что он слышит самого себя, кричащего первую букву алфавита, а более — ничего.

Потеря памяти — одно из побочных эффектов излома, но она также дарит и некоторые способности, без которых Шастуну пришлось бы тяжелее в новом мире. Об этих «подарках» и плате за них Антон узнал, проснувшись в глубокой яме — спасибо хотя бы, что его не встречают молодые парни где-то в пустоши, которая окружена огромными стенами.

Антон проклинает тот день, когда он, увлечённый поисками затерявшегося в земле фонарика, не заметил полупрозрачную двигающуюся стену и дотронулся до неё. Последним память запечатлела только то, как он кубарем летит вниз.

Чувство, будто ему кого-то не достаёт в сердце, наравне со страхом ни на секунду не покидает его. Шастуна неумолимо тянет вперед, и как бы он не хотел прекратить всё это, его всегда что-то останавливает. Антон проживает каждое утро, день и ночь в метаниях внутри себя: зачем он всё ещё продолжает бежать, кого он встретит в конце пути и будет ли рад тому. Впору начать петь Максим «Знаешь ли ты», но он не босиком и не собирается тратить и так тяжёлое от бега дыхание на пение.

Антон начинает думать, что тот, кого он ищет, важен ему или, по крайней мере, был когда-то важен. Из-за этого теперь все его мысли сосредотачиваются на этом человеке, в нём он видит своё спасение от чуждых ему чувств внутри. Но для начала того человека самого нужно спасти.

Так он понимает приходившие ему за этот месяц видения: измученный в страхе мужчина сквозь светлые железные прутья смотрит на него из-за угла белой комнаты. В видениях незнакомец либо просит о помощи, либо говорит о желании наконец увидеться, либо просто молчит, смотря прямо на Антона и нежно улыбаясь. Шастун чувствует единение с ним: он находится в эмоциональной клетке, а тот человек — в настоящей. Его цель найти кого-то, кто принимает очертания этого человека. Антон уверен — страх, сковывающий его каждый раз, принадлежит тому мужчине, и именно это чувство поможет найти его.

Антон бежит, но теперь он понимает куда, к кому. Он бежит, всегда устремляя свой взгляд вперёд. Он забирается на бетонные блоки, которые рассыпаются, как только Антон делает шаг. Он лезет на стены разрушенных домов, почти не натыкаясь на торчащую арматуру. Он больше не встречает на своем пути взрывающихся, будто ходячая бомба, людей, собак, препятствий. Будто сам мир желает, чтобы он нашел его.

Все его мысли сосредотачиваются на одном человеке. Во снах и наяву он видит его одного. И тяга Антона растет. В какую-то из ночей Антон просыпается с осознанием, что та тяга — ни что иное, как любовь. Вот объяснение, почему у них такая сильная связь, вот почему Антон чувствует не принадлежащий ему страх. Антон бежит, чтобы найти того, кого он любит.

Теперь Антон всегда смотрит вперёд, наверх, на вершину мира, ведь именно там заточён его человек. Теперь он намерен покорить эту вершину и вызволить своего любимого, но пока Антон сам покоряется ей.

Он верит, что тот, кто ему нужен, наверху, ведь в его видениях всегда преобладали светлые цвета, ни один тёмный случайно проскочивший оттенок, ни атмосфера, ни обстановка не могли его переубедить в обратном. Антон стремился наверх.

***

Антон просыпается, когда на часах ещё нет четырёх утра, но солнце уже начинает появляться на восточном горизонте. Он открывает глаза и сразу устремляет взгляд вперёд, прикидывая, сколько ему осталось — небольшое расстояние, несколько блоков, и он окажется на вершине. Он вскакивает с импровизированной постели, собирает оставшиеся пожитки в рюкзак и стартует наверх. Шастун расположился на крыше заброшенной и чудом не обвалившейся тридцатиэтажки, от которой тянутся вверх куски бетона. Именно по ним он прыгает, чтобы добраться до вершины — никто не знает, что за ней, но он надеется найти того, кого потерял. Антон быстро скачет, задерживаясь на одном блоке не более чем на секунду, в голове у него крутится, не останавливаясь: «Скоро мы увидимся, родной», — а позади обрушивается бетон.

Он почти добирается до цели, когда случайно поскальзывается и задерживается на блоке дольше, чем нужно. Не успевает его окутать паника, как Антон из последних сил прыгает и цепляется за вершину. Он взбирается на неё, валится ничком, пытается отдышаться, а после осматривается. Ему представляется целая пустошь. Антон вскакивает, пытается найти хоть что-то, но ничего. Ни клетки, ни того мужчины, на намёка на то, что здесь могло быть. Он пытается найти невидимый барьер, наступить на каждый кусок свободного пространства. Ничего. Весь его путь был напрасен, — зря он шёл на риск, зря он пытался. Антон стоит на платформе, с которой виден весь мир, но на которой нет того, что ему нужно. Шастун кричит, бросается вещами, рвёт на себе кофту. А после обречённо оседает на пол, зарывается в волосы и шепчет: «Прости. Прости. Прости».

Так проходит некоторое время. Антон почти в бреду повторяет одно и то же, пока в нём с новой силой накапливается страх, — не его. Чужой. Тянущий его вперёд. Он обречённо поднимает взгляд, смотрит вдаль и видит только небо. Поднимается, доходит до края платформы, будто подталкиваемый кем-то, делает шаг и падает. Летит с бешеной скоростью вниз. Замечает здания, дороги, висящие билборды, которые он проходил. Он всё это подмечает, пока не теряет сознание.

***

— Молодой человек, а мы с вами случайно нигде не пересекались? Мне кажется, я вас уже где-то видел, ах, может быть во сне! — парень лет двадцати пяти подходит к Антону, нахально улыбаясь. — Не считаете ли это судьбой? Арсений, — и протягивает руку. Антону бы послать куда подальше недоделанного пикап-мастера, потому что самоуверенности в его голосе хоть пивными баклажками черпай, если бы он уже давно не приметил сам этого парня, неловко мнущегося у барной стойки и каждые десять минут пытающегося подойти к его столику, — а Шастун здесь вообще-то пытается закончить создание лендинга для магазина игрушек, только вот последние полчаса он не продвинулся ни на шаг, зато запомнил, что у Арсения три родинки на щеке, создающие Бермудский треугольник, в который если ступишь, то уже не выберешься никогда, и вроде бы голубые глаза.

Поэтому Шастун пожимает ему руку, подмечая, как тот нервничает.

— Антон, но в следующий раз давай без подкатов, окей? — Арсений благодарно смотрит в ответ — всё-таки голубые — и кивает, заметно расслабляясь.

***

— Арс, Арс, ну пойдём спать, — полусонный Антон вваливается в гостиную и застаёт Попова, заснувшего в ворохе документов и запутавшегося в пледе. — Эх, горе моё лукавое*, — он подходит к дивану, ненадолго задерживается взглядом на потрёпанной чёлке, отодвигает стол с бумагами, вытаскивает из-под Арсения плед и, прежде чем поднять его, бережно просунув руки под тело, всё-таки поправляет чёлку и целует в лоб, а позже уносит в их спальню.

Там Антон укладывает Арсения на его честно отвоёванную сторону, накрывает его одеялом и закрывает все щели, так что теперь Попов похож на гусеничку, завернувшуюся в кокон — они ещё в начале отношений сошлись на том, что лучше иметь два одеяла, чем следующим утром застуженная поясница имела бы кого-то из них, — поправляет ему подушку, возвращается в гостиную выключить свет и наконец сам ложится спать, напоследок закинув свою руку на Арсения.

***

— Антон, ну потанцуй со мной, — на фоне певица поёт про какого-то розового фламинго — Антона иногда удивляют музыкальные вкусы любимого. — Тебе нужно расслабиться и отдохнуть перед завтрашней важной встречей.

— Именно поэтому я сейчас сижу на диване и стараюсь лишний раз не двигаться.

— Ну, Антон, — продолжает канючить Арсений, — просто попробуй, тебе понравится, — и строит жалобную моську, напоминающую мордочку лиса.

— Хорошо, но только две песни, — Антон встаёт с насиженного места и продвигается к центру гостиной, пока Арсений радостно бежит переключить плейлист на только ему известные песни.

Песня начинается, Антону она кажется знакомой, и он стоит в смятении, пытаясь понять, откуда он её знает, когда Арсений подходит к нему ближе и танцует, смотря прямо на Шастуна — и тот тоже начинает двигаться. Антон узнаёт песню, стоит только начаться припеву, Арсений будто кричит ему эти строчки: «Променяю воздух на сигареты, ты сегодня очень плохо одет…»

На год отношений они смогли поссориться — из-за чего, Антон уже не вспомнит, — ни о каком праздновании этой даты не могло быть и речи, поэтому Попов уехал в клуб, а Антон пошёл к друзьям. У обоих в планах было нажраться. Однако Шастуну не удалось воплотить план в жизнь — его друзья настучали ему по голове, указали в чём он не прав и отправили извиняться. Антон приехал в клуб, адрес которого Арсений заранее скинул, и пошёл искать его. Нашёл он Арсения в отдалённом углу, грустного и достаточно пьяного. Где-то на середине этой песни Антон уже выводил его на свежий холодный воздух, обещая ему помириться, когда тот протрезвеет. После того дня «Воздух на сигареты» стала одной из их песен, хорошо олицетворяющей их маленький период ссор и недомолвок.

Сейчас они смотрят друг на друга, улыбаясь и понимая, какими они были тогда дураками. Теперь песня вызывает в них только лёгкую радость и спокойствие, ведь они смогли не потеряться в паутине горечи, обид и недопониманий. Они перешагнули через это. Вместе.

***

— Шаст, Шаст, Шаст, а что ты мне ответишь, если я скажу, что мне очень нравится твоя фамилия? — Арсений запрыгивает в объятия Антона по возвращении из душа и целует его, сразу углубляя поцелуй. Они играются языками, кусаются и пытаются перенять инициативу друг у друга. Их языки разыгрывают шуточную баталию, а тела медленно перемещаются на кровать — кроме поцелуев более никто из них ничего не предпринимает. Они отрываются друг от друга, тяжело и рвано дыша. Откатываются по разным сторонам и пытаются выровнять дыхание.

— Отвечу, что для предложения сейчас у меня нет кольца, но, Арсений Сергеевич, не хотите ли вы выйти за меня — с отсрочкой на получение его завтра? — Антон поворачивает голову в сторону Арсения и спокойно улыбается ему — тот уже лежит на боку и с прищуром смотрит в ответ.

— Надеюсь, эта отсрочка не повлияет на качество нашего сегодняшнего секса, — оба смеются.

***

— Антон! — последнее, что кричит Арсений, проваливаясь в разлом земли.

Всё началось с высоких скачков температуры у некоторых людей, по всему миру стали об этом говорить, пока не затихли — учёные заявили, что они контролируют ситуацию, и нет поводов беспокоиться. Вот только дальше становилось только хуже: люди начали взрываться, при их столкновениях создавались изломы, животные зверели, гравитация изменяла свои законы — всему миру было ясно: наступил апокалипсис.

Через несколько месяцев становится известно, что в случившемся виноваты учёные и их эксперименты над людьми. Весь мир ополчается против них, и создаются группировки для их поимки, чтобы найти тех, кто совершил такое — ведь всё ещё непонятно, из-за каких факторов человечество взрывается, как граната с выдернутой чекой.

Обычные люди — такие, как Антон и Арсений —стараются приспособиться к новым условиям жизни, надеясь, что их очередь взрываться не наступила. Повезло только людям, имевшим слитки золота. Каким-то необъяснимым образом эти куски металла одаряли своих владельцев лечебными свойствами и защитным барьером — на таких велась настоящая охота.

Шастуны скитались по всей Москве в поисках хорошего жилища и пропитания. На их глазах менялся мир: каждый день по-новому выстраивались бетонные блоки, расходилась земля под их ногами, менялся воздух в городе — он пропитывался ужасом, кровью и гарью.

Они научились жить в таком мире. Выживать. До одного дня.

***

«Антон. Антон. Антош…»

Шастун пробуждается, резко открывает глаза и с жалобным воем сразу же их закрывает. Его голова ужасно гудит, мысли смешиваются в один большой выблеванный комок. Антон думает, как расслабиться, пока голова полностью не катапультировалась из его тела, и принимает решение ещё полежать, а дальше уже решить по ситуации.

Ощущение, будто он приложился всем телом к земле — или к холодному полу, иначе что так холодит его спину, — и впору бы закричать «Я падал во тьме 30 минут», но он не помнит, насколько долгим было его падение, не помнит он и самого падения…

«Антон…» — знакомый голос.

Антон резко подрывается, всё-таки открывает глаза и осматривается по сторонам. Он подмечает серые блеклые стены, ржавеющую решётку, которая заменяет окно, и, главное, — он видит его, нежно улыбающегося, потрёпанного и исхудавшего мужчину, которого так долго искал — Арсения.

Арсений продолжает что-то говорить, нет — шептать: «Ты смог… Я верил… верил… ты меня найдёшь… надеялся…». Он повторяет одни и те же слова, смотрит на Шастуна, но его взгляд проходит сквозь, не концентрируясь на нём.

Только сейчас Антон замечает железную решетку, отделяющую их друг друга, и хочет было кинуться к ней, но медлит. Он осматривает взглядом её всю, пытаясь найти замок или дверь, и находит. Дверь однако оказывается не заперта, а лишь немного наклонена вбок — Антон решает позже об этом подумать. Шастун входит в «темницу», медленно ступая к Арсению без резких движений, чтобы не испугать его.

Он садится напротив Арсения, взяв его за руку, смотрит в глаза и тихо говорит:

«Арс, Арс, я искал тебя, искал, я забыл тебя, но продолжал искать. Арс, я не знал, что ищу или кого, но был уверен, что оно мне нужно, что ты мне нужен».

Так он сидит некоторое время, но, понимая, что его слова не доходят до адресата, хватается уже ладонями за лицо и направляет его на себя. Антон твёрдо смотрит в глаза Арсения и продолжает уже громче, пытаясь достучаться:

— Я ведь уже отчаялся найти тебя, я думал, что потерял тебя, Арс, — на его глазах потихоньку начинают наворачиваться слезы, а в голосе то и дело мелькает хрипотца. — Арсений, я ведь люблю тебя. Я не могу без тебя. Арс. Арсений! Попов, блять! — он почти что кричит, теряя всякую надежду, что его Арсений вернётся. Антон обнимает его, крепко прижимая и повторяя его имя, пока не оседает на пол.

Проходит пять минут, час или полдня — Антон не знает, — когда он чувствует, что его тормошат за плечо. Он резко подрывается, ловит сочувствующий взгляд Арсения, который (наконец!) прояснён.

— Я не понимаю.

— Антон, прости-прости, я не хотел тебя напугать. Это было что-то вроде защитной реакции: я испугался и закрылся, — он нервно смеётся. — У меня появилась такая способность после контакта с изломом, я тебе не сказал об этом, прости, пожалуйста, — Арсений говорит ему это куда-то в плечо, не решаясь поднять глаза.

— Хей, Арс, ну ты чего? — Антон протягивает меж ними руки так, чтобы видеть Арсения. — Главное, что ты вернулся, а значит, всё будет хорошо.

— Хей говорят только хейтеры, Шаст, — уже более спокойно отвечает Попов и обнимает Антона.

— О, каламбур, значит, ты точно в порядке, — Арсений в отместку кусает его за плечо, а потом смеётся вместе с Антоном. Когда атмосфера немного устаканивается, Шастун решает задать мучающий его вопрос.

— Арс, только я одного не пойму. Почему, если эта клетка была открыта, ты сам не выбрался отсюда?

Арсений обречённо вздыхает и отстраняется от Антона.

— Потому, Антон. Отсюда невозможно выбраться одному. Я здесь всё изучил, пытаясь как раз выбраться, и пришёл к выводу, что эту пещеру строили очень умные люди, из-за которых, возможно, и начался апокалипсис. Но теперь ты здесь, и вместе у нас больше шансов, — Арсений смотрит в глаза Антона, пытается найти в них понимание и находит. Они уже прошли через многое. Им ничего не стоит выкарабкаться из этой пещеры. Они смогут.

Вместе со всем справятся, вместе выберутся из этого чёртового места, вместе против всего мира.

Вместе и навсегда.