Лев и лиса

 Август 1525 года.

Арджент и Силеция воюют с маврами. Битва за южные границы увенчалась успехом. Тем временем, из Сиерры распространяется нова вера. Раскол страны подступает к столице, а раскол семьи к королевскому двору…

ㅤㅤ                             Qᴜɪ ᴅᴇsɪᴅᴇʀᴀᴛ ᴘᴀᴄᴇᴍ, ᴘʀᴀᴇᴘᴀʀᴇᴛ ʙᴇʟʟᴜᴍ.

***

Августовское солнце палило, словно и не слышало о приближающейся осени, по-прежнему излучая по-летнему обжигающий жар, не щадя жителей Арджента, в особенности столичных обитателей. Не преминуло оно заглянуть и в королевский двор, пусть насчитывающие вот уже пять веков стены Кирита располагались в прохладной лесной глуши, казалось бы, надежно защищающей от поползновений солнечных лучей. В очередной раз исподволь утерев слегка надушенным платочком лоб и шею, король Арджента Эдуард задумался: если жара не спадет до конца недели стоит ли посещать запланированную на вторник охоту, или же и вовсе ее отменить? 

- Ваше величество. – степенный оклик слуги отвлек правителя от размышлений, и, мельком взглянув на мальчишку, король дал понять, что слушает его. – Посол Тектума просит вашей аудиенции в связи с недавней победой на южных границах. В данный момент он ожидает приемной зале.

- Скажи им, чтобы вошли. – ответил Эдуард, небрежным движением поправляя кажущийся удушающим воротник. Сев за стол, он отложил в сторону бумаги, затем его взгляд невольно упал на лежащий в самом верху стопки отчет о последнем сражении на границе силецийского городка Ларосса. Город был важным центром торговой политики между Арджентом и Силецией, и – регулярно подвергался разорительным набегам мавров с Лидейских островов. Покончить с этой напастью было жизненно необходимо, к тому же ничто не подтверждало верность королевского дома Вандеттов истинной вере и Магистериуму больше, чем истребление мавров-иноверцев. Тектум будет доволен. Облокотившись о спинку кресла, Эдуард расслабленно пригубил разбавленное вино, и взгляд его вновь упал на отчет. На бумаге красовалась подпись его единокровного брата Ришара и главнокомандующего Этьена Моро. В успехе главнокомандующего Эдуард не сомневался: на счету Моро были победы и с более малочисленным войском, а вот Ришар… Брат был всего на два года старше первенца Эдуарда Шарля, но уже к восемнадцати годам обнаружил недюжинный военный талант, принимая участие в компаниях против мавров. Данная победа станет триумфом для юноши – в этом король не сомневался. В его годы он сам лишь только начинал постигать военное искусство на практике. 

По этому поводу будут устроены праздники – король уже распорядился об этом. Триумфальное шествие победителей, череда балов, охота… Послу Силеции должно понравится: учитывая, что его короля описывают как скупца, не слишком склонного к развлечениям. Придворным празднетства пойдут на пользу: в последние дни они порядком заскучали, а как учит «Наставление королям» знать необходимо подпитывать праздной жизнью, чтобы она не слишком отвлекалась на то, чтобы плести заговоры против своего монарха. Наконец, его семье череда развлечений поможет забыться и отдохнуть как следует.

Семья. Мысли Эдуарда унеслись к его родным людям. Его мачеха Мария, мать Ришара, определенно довольна и горда своим сыном сейчас. Мужчина прикрыл глаза и на миг представил, как она сидит в своей спальне - светло-рыжие, давно утратившие свой золотистый отблеск волосы по-домашнему свисают со спины – и строчит полное гордости и радости письмо своему брату Мануэлю Силецийскому. Став женой арджентского короля – его отца Генриха – в пятнадцать лет, Мария, казалось, ни на мгновение не забывала о своих корнях. Активно переписываясь с братом, ведя переговоры с послами Силеции, став инициатором нескольких подписанных торговых договоров, она снискала славу едва ли не дипломата еще при жизни покойного мужа, умудряясь при этом заручаться его одобрением. Будучи юнцом, Эдуард даже восхищался неутомимостью и изворотливостью мачехи, теперь же, обзаведшись собственной супругой, ему отнюдь не казалось, что подобные качества хороши для женщины. Екатерина… при мысленном упоминании жены, перед взором короля предстали ее уложенные светлые волосы, степенные манеры и спокойный, но проницательный и, подчас, тяжелый взгляд. Она всегда смотрела так, словно знала или догадывалась о чем думает муж, что, впрочем, было неудивительно, учитывая сколько лет длился их брак. Их отношения претерпевали различные изменения на протяжении этих лет: равнодушие, влюбленность, охлаждение, дружба…обоюдное раздражение. Последнее, увы, Эдуард стал ощущать все чаще с течением лет. Независимость ее родной страны Фортресса была достигнута благодаря военным силам Арджента, в большей степени. Но все, чем платила ее страна за последние годы, было лишь вытягивание со стороны Арджента средств и военных сил на защиту от артрийцев и подавления внутренних мятежей. Екатерина, обычно всегда столь разумная и здравомыслящая, в делах, касающихся ее семьи неизменно вставала на сторону родной страны, что не могло не раздражать. Тем более, что семья и родина у нее изменились давным-давно и Эдуарду не слишком нравилось, что она забывала об этом.

Но, в конце концов, в этом браке случилось немало хорошего: Екатерина родила ему детей. При мысли о них настроение короля имело свойство улучшаться. Из их шестерых детей выжило только четверо: двое сыновей и две дочери – вовсе неплохой расклад, пусть могло быть лучше. По крайней мере, помимо наследника у него имеется будущий преемник его брата Филиппа, архиепископа Ардерского, и таким образом традиция посвящать младших королевских сыновей религиозной службе не прервется. Всегда выгоднее иметь на таком важном посту, как главный священнослужитель страны, кого-то из семейного круга, к тому же этот ритуал подчеркивает близость королевского дома к истинной вере. От этой мысли Эдуард поморщился, словно только что выпитое вино отдавало кислотой. Что, как не вопросы истинной веры и верности ей дома Вандетт ему предстоит сейчас обсуждать с представителем Магистериума?

- Ваше величество! Небеса и наш создатель Люсеан разделяют нашу радость по тому поводу, по которому мы собрались сегодня здесь! – прижимистый, суетливый посол Тектума сопроводил свою речь эмоциональным жестом рукой, что так не сочеталось с обычными манерами послов Магистериума. 

Ответив на поздравления дежурными фразами, Эдуард вежливым жестом пригласил послов сесть за стол. Аудиенция длилась по предсказуемому пути: обсуждение старых вопросов и привычных дел, подчас завуалированное вежливыми фразами и дипломатичными намеками. В течении почти получаса пока собеседники подбирались к самому важному, король успел почти заскучать и, в очередной раз смачивая горло вином, поймал себя на мысли, что в этот раз посол стремится обсудить все вопросы, как можно скорее, видимо, желая быстрее перейти к самому главному.

И он в этом предположении он не ошибся. 

- А теперь, ваше величество, если позволите, мы желали бы обсудить новости. – не меняя тона голоса произнес посол, отставляя кубок, складывая руки перед собой. Внутренне напрягшись, Эдуард невольно сделал то же самое, прекрасно понимая, что значит столь обтекаемая формулировка. Под словом «новости» обычно подразумевалась та информация, которую удалось раздобыть шпионам Магистериума, орудующим в королевских дворах Освещенных земель, или же те слухи, правдивость которых тем же шпионам удалось подтвердить. В любом случае разговор явно предстоял серьезный и явно не для лишних ушей.

- Вы должно быть осведомлены, ваше величество, что на днях в Сиерре произошел бунт. Простолюдины-отступники намеревались захватить власть и диктовать монархии свои условия. К счастью, для всех нас, мятеж этих еретиков был подавлен, но где гарантия, что они оставят свои попытки в дальнейшем? – отчеканил посол Тектума, невозмутимо глядя на короля. – К нам поступили сведения, что этот мятеж поддерживали страны за пределами Освещенных земель, в частности Ригандия. 

- В этом нет ничего удивительного: Сиерра всегда поддерживала с Ригандией тесные связи. 

«И не всегда уместно.» - добавил мысленно Эдуард, припоминая сколько раз на его памяти дом Валентиа обвиняли в излишне тесных связях с враждебными Впавшими землями. Все они отреклись от еретических государств с тех пор, как истинная вера одержала верх над тебрианством: ложным учением, согласно которому истинный Создатель мира – Тебриан, а не Люсеан, но род Валентиа происходил от королевской династии Ригандии, и эти родственные узы оказалось непросто разорвать. Даже для Силеции, под чьим влиянием Сиерра находилась сейчас.

- Но речь шла вовсе не об этом, ваше величество. – ощутимо недовольным тоном прервал его посланник Магистериума. – А о том, что в нынешней ситуации, как мы можем наблюдать, позиции отступников крепнут день ото дня. Они осмеливаются на бунты! К счастью, пока еще мы можем наблюдать подобное лишь в Сиерре, но где гарантия, что эта зараза не выйдет за ее пределы? 

Внутренне напрягшись, Эдуард ощутил, что разговор вступает на скользкую дорожку. Разумеется, его нельзя было заподозрить в симпатии к отступникам, как нельзя было заподозрить кого-то из его семьи и близкого окружения. Но в последнее время уж больно часто начинали приходить сведения о приверженцах нового учения среди простолюдинов: учения, отвергающего ряд священных истин, таких, как место сотворения мира и власть Магистериума. Впрочем, Эдуард прекрасно понимал к чему склоняют его церковные власти: преследование отступников. Вот здесь и образовывался камень преткновения. Несмотря на всю неприязнь, которую король питал к еретическим идеям отступников, подвергать их гонениям значило подрывать связи с той же Сиеррой – важным торговым пунктом – а также настраивать против себя часть своего же народа. И однако же… Сиерра, несмотря на всю автономию, формально все же считалась провинцией Силеции, а число отступников в Ардженте, хоть и росло с каждым днем, все еще оставалось небольшим. Все еще можно было избавиться них, пока еще еретическая зараза не перекинулась на дворян и не осложнила дело. А значит, этот шанс нельзя упускать.

- Вы имеете в виду начать гонения на отступников. Я правильно понимаю? – обратился к послу Эдуард, заранее зная ответ. Маячившая на горизонте возможность истребить ересь, защитив истинную Церковь, и заодно доказать Тектуму лояльность некогда возведенного им на трон дома Вандетт, вызывала у короля странное чувство волнения и вместе с тем решимости. Долг перед Церковью давлел над ними слишком давно, ведь именно лояльность Магистериуму вместе с защитой истинной веры его дед Шарль Четвертый Вандетт некогда пообещал в обмен на корону Арджента. 

В ответ посол Тектума отрицательно покачал головой и его взгляд стал еще более пристальным, давая понять королю, что речь пойдет о другом, совсем о другом.

- Мы еще затронем этот вопрос, но на данный момент Верховную коллегию волнуют настроения внутри королевской семьи. В первую очередь. – сделал акцент на последних словах посол, и Эдуард невольно стиснул зубы, жалея, что этикет предполагал держать руки в пределах над столом, в пределах видимости высокопоставленного собеседника. Потому что желание сжать ладони в кулаки мгновенно стало нестерпимым. Подобные допросы были ожидаемым, но не слишком приятным и расслабленным делом, тем более взгляд посла намекал на то, что что-то определенное ему известно.

- До нас дошли сведения о семье вашей жены, королевы Екатерины. Полагаю, вам они уже известны. – сделав небольшую паузу, посол продолжил: - Король Виллем Фортресский – брат ее величества – вызывает подозрения своим лояльным отношением к еретикам. Его величество, - посол слегка поддался вперед, понизив голос. – оказывает отступникам услугу, позволяя им вещать свои гнусные проповеди на главных площадях! Можете ли вы представить подобное?! 

- Похоже, мой шурин впал в ересь. – отстраненно заметил Эдуард, ради того, чтобы что-то ответить, тем временем раздумывая над услышанным. Виллем Кайден поддерживает еретиков-отступников. Подобная позиция могла быть продиктована разными причинами, но все они сводились к одной-единственной: вера короля Фортресса не была столь сильна, каковой ей полагалось быть. Впрочем, в чем-то подобное было ожидаемо – Виллем всегда был горяч и известен своим пристрастием к разного рода новшествам. Будучи правителем Фортресса с восьмилетнего возраста, к двадцати шести годам Виллем снискал славу на поле боя и любовь со стороны народа. Но мог ли он не понимать, что открытое покровительство еретикам не может остаться незамеченным Церковью, а пресловутые слава и народная любовь – стать спасением от ее гнева? В любом случае, сейчас куда важнее другое – могла ли Екатерина знать об этом и если это так – почему она ни о чем не сообщила мужу? Последнее интересовало Эдуарда едва ли не больше всего, ведь возможно жене были известны и мотивы брата.

- Это определенно так, ваше величество, и нам бы очень не хотелось, чтобы еретические воззрения короля Виллема передались вашей супруге и…вам. Вы понимаете. – подвел черту посол, кинув на короля многозначительный взгляд. Эдуард слегка кивнул, склонив голову набок, заранее предугадывая его следующие слова. В любом случае, даже если они окажутся невысказанными, посыл предельно ясен: в случае отлучения Виллема Кайдена от Церкви Арджент должен занять определенную сторону. Вопреки любым родственным и политическим союзам. 

- …поскольку союз домов Кайден и Вандетт касается и военного аспекта, необходимо уточнить…

- Вы хотите, чтобы мы нарушили многолетний альянс между нашими странами, не выполнив наше обещание, как союзника? – прервал Эдуард собеседника, наплевав на правила этикета. Вопрос был довольно серьезный: несмотря на неприязнь к своему родственнику и нежелание тратить очередные ресурсы, одновременно ссорясь со всеми Освещенными землями ради родины жены, нарушение Союза лебедя и быка грозило стать серьезным ударом по дипломатическим отношениям. А Фортресс, все же служил для Арджента многолетним союзником против враждебной Артрии…

- Тектум прекрасно понимает, чем это чревато для нашей страны. Фортресс является нашим главным союзником против Артрии. В случае подрыва наших отношений мы лишимся военной помощи. 

- Арджент в мире с Артрией вот уже около двадцати лет. – заметил посол, не теряя самообладания. 

- В шатком мире. – парировал Эдуард. – Набеги на наши границы и суда продолжаются по сей день.

- Всего лишь рядовые конфликты… - попытался отмахнуться посол, явно сморщившись.

- …которые могут со временем перерасти во что-то большее. К тому же, - понизив голос, король слегка склонился к послу. – Каледоны в течении долгого времени претендовали на наши земли. Да, Ричард Артрийский не проявляет интереса к Ардженту, но где гарантия, что его преемники будут столь равнодушны? 

На мгновение отведя взгляд, посол быстро посмотрел на монарха вновь, впечатывая в свой взгляд каменную невозмутимость. 

- В таком случае, ваш вклад в борьбу с ересью будет оценен Магистериумом… по достоинству. 

Окончание аудиенции прошло в напряжении, но выводы были предельно ясны: покровительство при возможном оспаривании земель Арджента в обмен на нарушение многолетнего союза, ради которого в свое время был заключен брак самого Эдуарда. Провожая кланяющегося посла взглядом и вежливости ради приглашая его на сегодняшний бал в честь победителей, в голове короля промелькнула мысль о том, что продолжить аудиенцию стоит в ближайшее же время. Бал будет удобным случаем для продолжения беседы, к тому же у посла будет время связаться с Верховной коллегией для уточнения дел. А у него будет время обдумать все более тщательно…

- Ваше величество, - окликнул посол короля спустя мгновение, уже стоя на пороге. – Вам стоит подумать о Мавританских землях. Их ресурсы, как известно, поражают воображение. Как вы понимаете, желающих много. 

Завуалированные фразы прозвучали довольно метко. Потому что завоевание территории мавров открывало такие перспективы, от которых правитель, король, Вандетт отказаться не мог.