— Ну и куда подевался наш Паганини! — Лорди нервно ходил взад-вперёд.
— Слыш, вместо того, чтобы мельтешить перед глазами, пошел бы и посмотрел на каком унитазе Глэм застрял, — Чесу уже поднадоела эта парочка глэмеров. Если Глэм ещё считался лучшим другом и братом по несчастью, то Лорди своим эгоцентризмом раздражал не по-детски.
— Так и сделаю, — горделиво ответил басист и удалился куда-то в темноту закулисья, оставив Чеса и Боба настраивать инструменты.
Глэма пришлось искать не долго, тот сидел на каких-то коробках и в полутьме пытался накраситься. Получалось плоховато и это очень бесило педантичного Глэма:
— Да чтоб его, почему криво. Как вообще можно подвести веки так, чтобы они были одинаковы!
— Так ты краситься сам не умеешь. Тоже мне глэмер, — ехидно вставил Лорди свысока смотря на Глэма. Тот в ответ бросил на собеседника злобный взгляд и продолжил топорно наносить тушь на веки.
Это длилось недолго. Глэм не выдержал, отбросил туш подальше и со словами: «И так сойдёт», потопал на сцену.
— Нет, так не пойдет, — Лорди схватил его за руку, и, как бы оправдывая свои действия, добавил: — Это наш первый большой концерт, нас будут снимать на камеры, а ты… пошли, енот полоскун, доведу тебя до ума.
Лорди достал свою тушь и подводку, усадил Глэма обратно на коробки и начал исправлять труды товарища. На самом деле Глэм накрасился довольно сносно и для концерта его внешний вид подошёл бы. Но Лорди почему-то хотелось подправить макияж, сделать его более ярким, более выразительным. Только вот зачем? Непонятно.
У Лорди к Глэму были странные чувства. С одной стороны он ненавидел гитариста за их схожесть и за то, что их вечно путали. С другой ему нравилась некая наивность и отстранённость блондина. Он даже моментами завидовал ему, наверное хотел быть иногда таким же спокойным и отрешенным. А иногда очень хотелось взять гитару и шандарахнуть ею со всей силы по этой блондинистой башке. В общем Лорди Глэма чуточку недолюбливал. Как относился Глэм к Лорди было совершено непонятно. По его взгляду и немного чокнутой улыбке невозможно было разобрать настоящих чувств и это бесило ещё больше и заставляло Лорди все больше думать о гитаристе их группы.
Вот и сейчас Глэм покорно сидит и смотрит широко раскрытыми глазами на Лорди, а тот пытается подправить подводку, хоть по факту поправлять уже нечего, все идеально. У Лорди возникла одна странная мысль: Глэм ведь всегда спокойный, всегда уравновешенный и тихий. А что будет если его смутить? Прямо сейчас, перед концертом. Лорди внезапно захотелось увидеть коллегу в непривычном состоянии, вывести его из равновесия, увидеть краснеющие щеки и полуопущенные глаза.
Было бы здорово. Только как это сделать? Как заставить Глэма проявить такие эмоции, ведь этот педантичный Паганини даже на афтерпати с шикарными тёлками ведёт себя, как бревно. Исключением был только первый раз, где Глэм в итоге напился и провел практически всю вечеринку в обнимку с унитазом.
Идея пришла сама. Лорди даже не сообразил как это произошло. Его губы просто коснулись мягких губ Глэма. Поцелуй длился недолго, всего несколько секунд. Глэм даже не успел отреагировать. Хотя нет, Глэм специально никак не отреагировал.
«Он ведь мог отстраниться, — промелькнула мысль в голове Лорди, — ну ладно не отстранился. Но что мне теперь делать? Как прервать поцелуйте? Блядь, вот влип».
Лорди просто отодвинулся, критично осмотрел Глэма и сказал, как будто ничего не было:
— Теперь отлично, можно выступать.
Лорди поднялся, стараясь не смотреть на гитариста, поправил свою прическу. Глэм тем временем собрал косметику и пошел на сцену.
— Ну ты, блядь, странный. Тебя только что парень поцеловал, а ты… как будто уже не в первый раз, — у Лорди в голове мелькнула догадка, ведь Глэм и Чес всегда вместе.
Глэм просто повернулся к нему со своей жуткой улыбкой и сказал:
— Нет. У меня это первый поцелуй, — потом, уже отвернувшись, добавил: — Мне понравилось, если хочешь повторим.