Что за странная и непредсказуемая штука - жизнь...
Профессор Аронакс в своё время любил сравнивать её с полноводной рекой, в истоке своём опрометью бросающейся вниз по горным отрогам, жадно вбирающей на своём пути всё новые и новые ручейки, а затем замедляющейся, медленно и степенно текущей через равнину к самому устью, дабы слиться там с чем-то вечным и беспредельным. Пьер Аронакс знал её траекторию и правила, которым она подчиняется.
Командир "Наутилуса" вряд ли разделял его точку зрения: его жизнь уже была подобна этому океану. Вместо порогов и излучин он привык иметь дело с мёртвым штилем и чудовищными штормами. Он давно не строил маршрута, но тоже знал, какие законы, в отличие от земных, отменить невозможно.
Как бы то ни было, два столь непохожих мировоззрения мирно сожительствовали на борту подводного корабля и редко вступали в противоречия; быть может потому, что тот и другой предпочитали мыслить критически, проще говоря, слушать разум и голос науки. Однако не всё в этом мире можно угадать наперёд, и, как это временами случается, отрицание не позволяет нам видеть ясно. Уж не этот ли феномен стал причиной столь странной и неожиданной истории?
***
Утро 31 октября совершенно не выделялось среди остальных будней обитателей субмарины. Разве только для экипажа последний день месяца считался ревизионным: наводился порядок в кладовых и оружейной, помещения судна вычищались тщательнее обычного, витрины и экспонаты в салоне натирались до блеска, а трюмы с запасами провизии и предметов повседневного пользования подвергались придирчивому досмотру. В целом, обыденная жизнь "Наутилуса" оставалась тайной для трёх его пассажиров, за исключением редких моментов, когда капитану приходило желание рассказать о каком-либо внутреннем распорядке, неизменно подчеркнув, насколько он выверен и добросовестно исполняется. Надо сказать, гордость эта не возникала на пустом месте, ибо даже от собственного помощника профессор порой не наблюдал подобной прыти и своевременного исполнения поручений. Впрочем, ни он, ни Консель на это не жаловались, ведь многих земных хлопот и обязанностей для них теперь не существовало.
Поэтому в то время как часть матросов на палубе занималась выборкой сетей, профессор, просто заняв позицию наблюдателя, стоял поодаль, размышляя, что в такие дни "Наутилус" в буквальном смысле оживает и больше напоминает муравейник, чем лабиринт безлюдных коридоров. Аронакс ценил уединение и спокойствие, ценил тишину, располагавшую к продуктивной работе, но время от времени ему не хватало атмосферы, царившей в стенах Парижского музея и за его пределами: коллег, заходивших на чашку кофе, студентов, снующих вокруг с конспектами лекций, милых, не слишком умных бесед со знакомыми на улице - всего того, что не так давно наполняло его дни на суше и совершенно не относилось к теперешней действительности.
Консель, остановившийся в трёх шагах от него долго молчал, почти заставив забыть о своём присутствии. Но внезапно задал вопрос:
- Господин профессор скучает по своей прежней жизни?
От неожиданности Аронакс вздрогнул, слегка смутившись, потом глубоко вздохнул, снова глядя на бойко переговаривавшихся членов команды.
- Мне не на что жаловаться, друг мой. Я не жалею о том, что судьба припасла для меня такое удивительное путешествие под водой, и вдвойне счастлив, что, будучи учёным, могу оценить его по достоинству. Но с некоторыми привычными мелочами тяжело расставаться навсегда.
Капитан Немо не показывался. В последнюю неделю он вообще не появлялся в салоне или библиотеке, то ли избегая компании профессора, то ли просто поглощённый работой. Хотя в этом не было ничего необычного: по прошествии нескольких месяцев долгие отлучки главы "Наутилуса" перестали вызывать беспокойство.
- Господин профессор...
Аронакс, задумавшись, не сразу заметил, как его тронули за плечо.
- Господин, профессор! Все спускаются внутрь, - Консель махнул рукой, указывая на скрывающихся в люке матросов. - А учитывая нынешнее межсезонье, я бы и вовсе не советовал Их чести оставаться снаружи ещё дольше.
Двое друзей не стали задерживать команду и покинули палубу. По обыкновению, Аронакс собирался забрать из каюты свои записи и немного поработать, однако, видимо, эти сутки всё-таки отличались от вереницы совершенно обычных дней, потому как его помощнику пришла в голову неожиданная идея. Глядя на пятерых крепких молодцов, бодро тащивших свежий улов по коридору, тот вдруг произнёс:
- Хотел бы я увидеть, как они смогут уложить всё это в трюм. Нед много рассказывал о своей корабельной жизни и говорил, что упаковка груза на хранение требует аккуратности и сноровки. Если господин профессор позволит... - он чуть замялся. - Мы могли бы проследить за ними.
На первый взгляд такое предложение могло показаться нелепым. Следить за незнакомыми людьми, возможно, стеснять их своим присутствием и отвлекать от работы? Нет, приличные люди подобным не занимаются. Но, с другой стороны, шанс прикоснуться к тому, чем жила субмарина в своей непосредственной рутине, выпадал не так часто, чтоб им пренебречь - наверное, именно поэтому профессор не стал возражать против этой маленькой шалости. Оба француза направились за уходящими, держась на небольшом расстоянии - если матросы их и заметили, то не обратили особого внимания.
Вскоре процессия свернула вниз, к одному из трюмов, где уже горел свет и раздавались негромкие голоса. Осторожно подойдя ещё ближе, Аронакс совершенно точно различил знакомый тембр. Проскользнув внутрь следом за матросами, наблюдатели и вправду увидели капитана, по-видимому, руководившего погрузкой. Тот в свою очередь тоже заметил незваных гостей.
- Что вы здесь делаете, господин профессор? Если ищете меня, то я занят. Сегодня у нас много дел, и очень попрошу не мешать нашей работе.
Немо явно пребывал в лёгком раздражении, но вряд ли его причиной явились двое гостей "Наутилуса". Возможно поэтому профессор осмелился возразить, ободряюще похлопав поникшего помощника по плечу.
- Мы не хотели мешать, капитан; приносим извинения, что потревожили вас. Но право же, в наш прошлый совместный обед вы упоминали, что свежесть местных блюд достигается особым способом их хранения. На "Наутилусе" много чудес, но этому мне решительно не удаётся найти объяснение. Не могли бы вы...?
Со стороны могло бы показаться, что говорящий искренне смущён своей неловкой просьбой, однако на деле всё было с точностью наоборот. За время общения с командиром корабля Пьер Аронакс усвоил одну важную вещь: при всех восхитительных достоинствах, тот оставался до мозга костей гордым человеком - одним из тех, что любят смотреть свысока и испытывают немалое удовольствие, покровительствуя кому-либо. Вполне осознав этот хитрый факт, профессор иногда применял его, чтобы заставить Немо рассказать больше о том, что его интересовало.
Нынешняя встреча тоже не стала исключением. Не прошло и двух минут, как Немо довольно приподнял голову и начал рассказ, растолковывая, что и в каком порядке загружается в трюм. Консель внимательно слушал объяснения, профессор же, привыкший доверять своим глазам, больше наблюдал за действиями самих грузчиков. В какой-то момент взгляд его остановился на небольшом ящичке в углу отсека. В отличие от остальных подобных ящиков, имевших металлический корпус, этот совершенно точно был сколочен из мелких дощечек и едва ли превышал в длину локоть. Что могло здесь храниться? Покуда Аронакс осторожно оглядывал заинтересовавший его предмет, капитан обнаружил его занятие.
- Вижу, господин Аронакс, вы сразу нашли на складе самый интересный груз, - казалось, сейчас прозвучит что-нибудь очень ироничное, но капитан вдруг умолк, хмуря брови. - Тут ему не место, почему он здесь? - пробормотал он будто себе под нос; затем вдруг холодно бросил пару фраз на своём языке.
Матросы остановились, удивлённо глядя друг на друга и своего командира. Но очевидно, никто из них не знал причину непорядка, потому как данный ими ответ абсолютно не устроил капитана. Тогда Немо снял со стены связку ключей и, найдя нужный, разомкнул запорку замка. Странным было то, что, сделав это, он вовсе не собирался показывать, что внутри, отгородившись и держа крышку строго вертикально. С полминуты посозерцав таинственное содержимое, он вновь захлопнул крышку, недовольно покачав головой, и, сухо попрощавшись, вышел из трюма, унося ящик с собой.
Разумеется, необъяснимое поведение капитана вызвало не меньший интерес, чем загадочный ящик, однако сколько бы Аронакс не искал командира "Наутилуса" после, того словно след простыл. И вероятно, этой тайне суждено было остаться неизвестной...
***
Вечер 31 октября также не отличался от сотни других вечеров. Если бы профессор Аронакс вспомнил, что за дата сейчас на календаре, в его памяти наверняка бы ожили весёлые празднования Дня всех святых, так привычные людям его земли с давних времён. Но увы, на "Наутилусе" сложно было уследить за ходом времени: отмените будни с выходными - и вскоре вы потеряете счёт неделям; плавайте с одного конца света на другой - и однажды вы не отличите лето от зимы, а весну от осени. А уж если к тому же проводить свои дни за книгами и работой, вовсе не мудрено забыть о датах поважнее, чем древний мистический праздник - особенно если, как истинный учёный, не верить подобным легендам.
Словом, не удивительно, что Пьер Аронакс планировал посвятить вечер дополнению своего корабельного дневника новой историей о быте "Наутилуса". Правда описывая то немногое, что поведал сегодня капитан Немо, он не удержался от желания добавить свой комментарий об увиденном. В конечном счёте рассказ затянулся, заставив засидеться над ним допоздна. Когда стрелка на часах плавно подкралась к одиннадцати, профессор, наконец, поставил точку и утомлённо потёр виски. Отвлекшись от долгой работы, он обнаружил, что в комнате витает странный запах, знакомый и незнакомый одновременно. Впрочем, через пару минут запах исчез, либо же попросту перестал ощущаться носом. В любом случае Аронакс не собирался ничего выяснять на ночь глядя и, убедив себя, что всё в порядке, забрался в постель.
Однако едва он смог задремать, как сон его разогнал негромкий шорох. Говоря совсем точно, это был не столько шорох, сколько слабое постукивание в стену. Приоткрыв глаза, француз повернулся к стене и пристально вгляделся в неё. Стук повторился. На сей раз он был громче, и профессор, зевнув, сам не очень понимая зачем, тихонько постучал в ответ. Через секунду, раздался такой резкий, гулкий удар, что Аронакс невольно отпрянул, затаив дыхание, не решаясь больше дотрагиваться до стенки. Однако больше ничего не происходило. Утомившись ждать, он вновь накрылся одеялом, но не успел смежить веки, как чуть не подпрыгнул от нового звука. Теперь, вместо странных постукиваний слух напрягал дверной скрип.
"Что ж, вероятно, я неплотно притворил дверь", - оправившись от неожиданности, рассудил Аронакс, с неохотой поднимаясь, чтобы исправить допущение.
Но только он протянул руку к дверной ручке, как скрип перешёл в хищный скрежет, точно какой-то дикий зверь скребёт по металлу огромными когтями. Откуда на подводной лодке взяться тигру или льву - вопрос абсурдный, но желание выяснять кто или что на самом деле находится за дверью, испарилось само собой. На всякий случай профессор отошёл подальше от входа и щёлкнул выключателем ночника. Свет, пускай и довольно тусклый, подействовал успокаивающе, приводя мысли в порядок. На минуту профессору даже стало стыдно за неоправданный приступ страха, столь нетипичный для его собранности. Тогда он твёрдо решил больше не поддаваться на провокации, от кого бы они не исходили, и вновь погасил лампу. Конечно, Аронакс, будучи убеждённым сторонником науки, не собирался принимать на веру слухи и суеверия о призраках, что пугают ночами неспящих людей, потому, хотя и вспомнив, что сегодня особенная ночь, надеялся на утро отыскать разумное объяснение происходящему.
Секунды текли, в двери больше никто не царапался, и у профессора отлегло от сердца. Правда он снова ощущал в воздухе непонятный запах, идущий, по-видимому, откуда-то сверху. Могла ли эта быть проблема с вентиляцией, выяснить не удалось: только он собрался это сделать, как дверь его каюты вновь бесшумно приоткрылась, и профессор почувствовал, как ему становится дурно. Над порогом, на высоте около пяти футов, парило горящее пламя! Ореол был невелик, но многократно отразился от зеркала и гладких стен. Уже спустя пару секунд французу чудилась целая армада зловещих огоньков, медленно крадущихся к нему. Вот они подплыли ближе, покружились вокруг и вдруг разом исчезли, не дав толком рассмотреть себя.
"Что за морок? - отчаянно размышлял Аронакс, опасаясь, что это начало проблем с рассудком, так часто постигающих людей его профессии к концу жизни. - Прежде у меня не бывало галлюцинаций. Неужели я настолько постарел?"
Всё же здравому смыслу удалось победить и на этот раз, ибо хотя сорок лет - возраст довольно солидный, учёный явно не чувствовал себя сходящим с ума от чего бы то ни было. Должно быть другое объяснение этой чертовщины. Потому профессор наскоро оделся и вышел в коридор, чтобы его выяснить.
Помещения судна встретили его темнотой и молчанием. "Наутилус" спал; даже неяркие вечерние лампы салона оказались потушены, и в этой темноте ему снова чудился шорох. Но прежде чем источник подозрительных звуков был найден, любопытного схватили и повалили на пол. В следующий миг засветились лампы по краям зала.
- Господин профессор? - с удивлением произнёс знакомый голос. - Вот уж кого не ожидал здесь увидеть. Вы ведь только что спали в своей постели.
Капитан Немо, нахмурившись, глядел на незадачливого пассажира, покуда тот поднялся и чуть оправил одежду.
- Итак, профессор, что вам понадобилось в салоне в двенадцатом часу ночи? Очень хотел бы услышать ответ.
- Меня побеспокоили странные звуки снаружи, и я хотел выяснить их причину. А вы, капитан?
- Ищу злоумышленников, затеявших эти полночные игры! И клянусь, если это снова шуточки мистера Ленда...
- Считаете это кто-то из моих друзей?
- Очень возможно. Раз моя команда обычно этим не занимается, остаётесь только вы трое, - Немо нажал на кнопку, опять выключая освещение.
- Зачем вы это сделали? Со светом вы можете найти их быстрее.
- Похоже вы ничего не смыслите в делах поимки, господин Аронакс; свет только отпугнёт тех, кого вы ловите, поэтому я и выслеживал их в темноте, даже в вашу комнату заглядывал с фонарём, чтобы никого не тревожить. Тут я включил свет только с полной уверенностью в том, что поймаю преступника с поличным. А поймал, оказывается, просто ещё одного любопытного. Что ж, можете идти досыпать: я доведу дело до конца.
Разумеется, сознаваться, что простой фонарик наделал столько шуму в его воображении, профессор не стал, а вот что касается остального... Словом, возвращаться к себе, пока по судну бродит нечто стучащее и, возможно, когтистое, совершенно не хотелось. Естественно, он предпочёл бы принять версию капитана о своих товарищах и не бояться, но верить и знать - несколько разные вещи, и если не настанет второе - он знал - первое в нём не задержится.
- Капитан, позвольте я помогу вам отыскать причину беспорядка. До тех пор, пока я не узнаю, в чём дело, всё равно не смогу заснуть.
Даже в полумраке профессор заметил, как Немо пожал плечами.
- Я уже говорил: в деле сыска от вас немного пользы. Впрочем, если хотите посмотреть, как это работает - пожалуйста. Только тихо. На охоте никогда не шумят.
Вскоре Аронакс действительно стал представлять Немо тайным охотником: слишком ловко и бесшумно скользил он в темноте корабля, безошибочно выбирая путь и огибая препятствия. Прежде чем зайти в новый отсек он каждый раз внимательно прислушивался, потом неслышно приоткрывал дверь и столь же незаметно проникал внутрь. Следом он выхватывал карманный фонарик и быстро просвечивал все углы и закоулки, где могли притаиться "его сегодняшние жертвы", как мысленно называл их профессор. Самому профессору, кстати, отводилась роль наблюдателя, с тем исключением, что он прикрывал для потенциальных "жертв" задний выход, не позволяя им в случае чего незаметно улизнуть.
Обойдя таким образом все жилые помещения и коридоры субмарины, двое сыщиков не нашли ровным счётом ничего. Зевая и недовольно бормоча что-то под нос, капитан возвращался обратно в свою каюту. Аронакс следовал за ним; глаза его снова начали слипаться, в голове звенело от постоянного напряжения, отчего он не сразу заметил, как Немо, внезапно метнулся за поворот. Послышался звук резкого толчка, а в следующую секунду его громкий торжествующий голос:
- Ну, что я говорил: вот и виновник торжества! И как мы только упустили его из виду?
В неверном свете фонарика француз увидел, как Немо со всей силы прижимает к стене отбивающегося Неда Ленда.
- Вы с ума сошли, - яростно шипел захваченный, вырываясь из плена. - Я, конечно, знал, что вы больной на всю голову, но чтобы вот так вот на порядочных людей бросаться!
- Порядочных тут только двое!
- Верно! Я и профессор! Кстати, профессор, что вы здесь делаете? Меня сейчас покалечат, а вы стоите столбом; друг, называется...
- Вы нам зубы не заговаривайте, - грозно заявил командир корабля, ещё раз встряхнув свою добычу. - Отвечайте: зачем вы устроили этот ночной цирк кошмаров?
- Какой ещё цирк кошмаров? Главный кошмар этой субмарины сейчас передо мной. И он перебудит всех, если продолжит орать на весь коридор в глухую полночь.
Немо всё-таки отпустил канадца, изрядно понизив тон голоса.
- Я всё ещё жду ответа. Зачем вы хотели напугать нас с профессором? Не спится, так другим мешать надо? За все годы плавания на "Наутилусе" не случалось таких вопиющих оказий.
Нед смотрел на капитана широко открытыми глазами, будто не сознавая его слов.
- Пугать?... Мешать?... - озадаченно проговорил он, точно бы слышал их впервые в жизни. - Не, это не я. Дожили, называется, уже до уборной на этом судне сходить нельзя, как на тебя набрасываются в коридорах. Я тут тишину пытаюсь соблюдать, чтоб соседа и ваших не разбудить, а вы крик подняли на пустом месте.
- Погодите, Нед, - вставил вдруг профессор, - Консель спит?
- Ясное дело, спит. Он вообще сегодня долго уснуть не мог; ну, я его и не беспокою, мало ли что.
- Вот и прекрасно. Третий блуждающий пассажир - это явно многовато.
- Но, капитан, если это не Нед и не Консель, тогда кто же?
- Хотел бы я знать, господин Аронакс, - произнёс Немо, провожая лучом фонарика сердито сопящего гарпунёра. - Может, нам вовсе привиделось.
- Пожалуй, - профессор сонно потянулся, глубоко вздыхая. - Сегодня был суматошный день. К тому же, в праздник всех святых и не такое померещится - даже воздух нынче какой-то особенный.
При всём уважении к собеседнику капитан недоверчиво хмыкнул.
- Считаете, виноват здесь обычный западный праздник, дряхлый, как сама Европа? Я-то думал, вы не верите в эти пережитки прошлого.
- Не верю, - подтвердил тот. - Но иногда жизнь не даёт других объяснений.
- Так, довольно с меня непонятных догадок и мистики! Чудовищ на борту всё равно не водится, а раз никаких подпольных возмутителей спокойствия мы не нашли, считайте, что всё это - бред усталого сознания. Лично я отправляюсь спать. И вам советую.
Обратная дорога не предвещала никаких сюрпризов. Однако минуты шли, поворот сменялся поворотом, а две каюты, ожидающие жильцов, впереди не показывались. Аронакс шёл за капитаном, опасаясь, что в одиночку заблудится и непременно обо что-нибудь споткнётся; однако его провожатый, кажется, сам несколько заплутал в чреве собственного стального детища, ибо они уже дважды миновали библиотеку, не приблизившись к цели ни на шаг.
- Да что же это такое? - вспылил вдруг Немо. - Я ведь точно знаю, что свернуть надо в левый коридор! Почему мы никак не дойдём... Не ночь, а наказание: коридоры бесконечные, запахи странные, гарпунёры всякие... Что в конце концов творится на моём корабле?
Профессор огляделся по сторонам, высвечивая вверху стены окошко вентиляции. С полминуты рассматривал его, явно задумавшись; потом заговорил:
- Если мы сходим с ума прямо на ходу, значит что-то нас сводит. Интересно, но из всех наблюдаемых странностей мы сошлись только в одной - непонятном запахе. Мне кажется, проблема в системе вентиляции. Возможно, засорился общий воздушный ход. Мне не достать, может быть, вы взглянете? Других причин я не вижу.
После минутного колебания капитан кивнул, дотягиваясь до заслонки вентиляции и откидывая её - благо, та крепилась на особые клапаны и не была намертво прикручена к стене. Таким образом, просунув одну ладонь в открывшееся отверстие, Немо рывком подтянулся наверх, заглядывая внутрь.
- Похоже вы правы: здесь чувствуется гораздо сильнее. Не уверен насчёт происхождения запаха: скорее всего, один из лабораторных реактивов. Думаю, вы сможете определить точнее.
Констатировав это, он спрыгнул обратно и подсадил к окошку своего спутника.
- Что скажете?
- Скажу, что запах явно органический, - профессор чуть помедлил, принюхиваясь снова. - Более того, он кажется мне знакомым, но определить точно не могу: будто в нем содержится что-то ещё, что-то стороннее...
Едва ноги француза коснулись пола, как из зияющей дыры донеслось громкое урчание, затем причмокивающие звуки, напоминающие аппетитное чавканье и клацание зубов. Луч фонаря в руке Аронакса дрогнул.
- Так что вы там говорили о хищниках "Наутилуса", господин профессор? - голос Немо изменился почти до неузнаваемости.
- Это же глупости, я всего лишь...
- Уходим! - капитан схватил того за локоть, срываясь с места. - Глупость или нет - проверять я сейчас не намерен.
В мгновение ока оба покинули жуткий коридор. Вслед им донёсся недовольный и, очевидно, голодный рык.
Три поворота спустя, Немо и Аронакс обнаружили, что стоят прямо напротив двери в лабораторию. Та, что любопытно, была приоткрыта. Но несмотря на кажущуюся однозначность улики, даже тщательный осмотр при включённом свете не помог установить, заходил ли сюда хоть кто-нибудь: колбы, склянки, пробирки - вся химическая посуда и инструментарий оставались в шкафу; недосчётов в препаратах также не оказалось. Это одновременно радовало и злило командира "Наутилуса": радовало, поскольку устранять последствия предполагаемого "злостного погрома" не придётся; злило, так как другой разумной версии происходящего в голове не складывалось.
- Итак, из лаборатории ничего не пропало, - подвёл итог Немо, запирая означенный отсек. - Система вентиляции тоже в полном порядке. Что, вы полагаете, следует делать?
- Можно перестать искать причину в темноте и дождаться утра. При включенном свете весь "Наутилус" сможет найти её быстрее, чем мы двое в темноте.
- Так-то оно так, но, боюсь, у нас нет времени ждать до утра. Я не знаю, кто или что стоит за этим запахом, но надо немедленно от него избавиться. Кто знает, скольким из моих ребят к рассвету будут мерещиться подводные тигры. Идёмте, - капитан решительным шагом направился вперёд, прерывая раздумья собеседника.
На сей раз они не плутали в отсеках и помещениях. Очевидно, дурман, которому они так неожиданно подверглись, слегка рассеялся. Как и ожидал Аронакс, путь их лежал в рубку управления. Капитан коротко сообщил что-то рулевому, и вскоре стрелка манометра поползла вверх.
- Ну, вот и всё, господин профессор. Несколько минут, и воздух внутри полностью обновится. А теперь я отправляюсь в постель, и пусть хоть стая львов будет скрестись и ломиться в дверь! Им не вставать через пять часов на вахту, - он кивнул на прощание и вышел.
С этими доводами было трудно не согласиться; волнение мало-помалу проходило, и Аронакс ощущал, что ещё немного, и он сам упадёт без сил там, где стоит. Поэтому он без особых раздумий догнал капитана, держась несколько поодаль и не досаждая своим присутствием, как вдруг...
- Господин профессор?
Он поднял голову, обнаружив в противоположном конце коридора знакомый силуэт.
- Консель? Разве ты не спишь?
Немо тоже остановился, невольно прислушиваясь к разговору.
- Вроде сплю, а вроде нет, - помощник приблизился, поправляя за пазухой непонятный груз. - Господин профессор не знает, отчего ночью может внезапно напасть аппетит? Никогда раньше не случалось.
- Если и знаю, в первом часу ночи всё равно не вспомню. - непонятный предмет снова привлёк внимание француза. - Что это у тебя, друг мой?
- А? Ах, это, - он поднял загадочную вещь повыше. - Я нашёл его около утилизационной печи. Очень удобный, между прочим, ящичек. Правда его прежнее содержимое пришлось выбросить - уж слишком от него тянуло плесенью. А ящик ещё пригодится, - Консель открыл его. Внутри лежали груши и два апельсина. - Всяко лучше, чем по одному из трюма носить. Их честь всегда говорил, что много на ночь есть вредно, ну, я и ограничился чем полегче.
- Одну минуту, - вмешался вдруг капитан Немо, до сих пор молча наблюдавший за этой сценой. - Позвольте-ка взглянуть, - он принял ящик и осмотрел его. - Говорите, нашли около печи?
- Всё так, капитан. Открываю, а внутри сигары, явно подмокшие, уже все в гифах... как его... Aspergillus candidus, вроде бы. Я и подумал, что использовать их всё равно уже нельзя, а плесень - такая неприятная вещь. Вот и выбросил, чтоб никто не отравился.
- Но если ты выбросил их без коробки, споры могли разлететься, - профессор вновь задумался, воображая мусорную печь субмарины и всё её содержимое, покрытое белым налётом.
- Уверяю, беспокоиться абсолютно не о чем, ведь я сжёг их ещё с вечера, - заверил его Консель, протягивая руку за спелой грушей. - И ящик сразу промыл.
Рассказ его прервал истерический смех. Друзья удивлённо уставились на Немо, прижавшего ладонь ко лбу и пытавшегося выровнять дыхание. Это выглядело настолько непривычно, что профессора невольно посетило беспокойство о его состоянии.
- Капитан, вам нехорошо?
- Боже правый... - он наконец просмеялся. - Вот, господин Аронакс, полюбуйтесь на вашего дрессировщика тигров! Пары горения от протухших никотиновых водорослей с плесенью, и к вам ещё не такие тигры в каюту зацарапаются! Нет, это же надо было додуматься зажигать печь, пока мы под водой... Естественно, всё ушло в вентиляцию.
Ещё с минуту повозмущавшись в подобном тоне, капитан примирительно произнёс:
- Ладно уж, забирайте себе этот ящик. Но тех, кто принёс его на хранение в трюм, я всё равно вычислю; так что это будет первое и последнее нарушение дисциплины в стенах этого судна! А теперь не дай бог кому-нибудь побеспокоить меня до утра.
Сказав это, он удалился, не оборачиваясь и не отвечая на светские прощания своих пассажиров. Давила ли на него не оправдавшаяся гордость за кого-то из своих матросов, допустивших нелепую порчу редких сигар, или же он просто был измотан круговертью ночи Святых, оказавшейся на удивление сумбурной для такого места, как "Наутилус" - кто знает? Совершенно ясно для усталого профессора было только одно.
- Консель.
- Да?
- С завтрашнего дня я бросаю курить.