Они сидят в полутемной квартире, и Фу Шэню кажется, что это самое спокойное место на земле. На столе стоят несколько банок из под пива, и еще несколько (Фу Шэнь это точно знает) завалились за диван. Доставать их завтра будет той еще морокой.
Фу Шэнь не привык к тому, что совместная пьянка может переходить в такие тихие посиделки, когда нет ни слов, ни бьющего по глазам света, и даже дыхание будто замирает лениво, как-то по-домашнему. Только музыка играет тихо, почти неслышно. В армии было не так.
Сяохань тычется лбом в плечо устало, бормочет что-то про то, что в их возрасте столько пить нельзя. (Боже, им ведь уже двадцать восемь).
- Ненавижу эту песню, - его голос звучит по-пьяному откровенно, слишком несдержанно для привыкшего скрывать эмоции Сяоханя. Немного обиды, детской капризности и чего-то еще. Фу Шэнь считает это забавным.
Фу Шэнь к проигрывателю тянется - выключить, и Сяохань за его руку цепляется - такой откровенный, пьяный, родной.
- Ты не должен был бить меня тогда, - Сяохань говорит тихо, но Фу Шэнь все равно вздрагивает как от удара. Черт, так вот где он слышал эту песню, - Мог бы просто накричать, знаешь. Я не хотел, чтобы так, чтобы при всех.
Фу Шэнь знает. И целует Сяоханя мягко, стараясь вложить свои извинения и любовь в поцелуй. Знает, что его глупый Мэнгуи не понимает слов.
Хотя они, разумеется, оба стоят друг друга.
Фу Шэнь этот день отлично помнит. Университет, третий курс.
- Ян Сяохань, какого черта?!
Он тогда ворвался в бар без предупреждения, почти сметя на своем пути какой-то столик. И ударил тоже без предупреждения, не глядя на студентов вокруг.
- Думаешь, что если будешь угрожать моей девушке, я об этом не узнаю?
Он немного врал тогда, - она не была еще его девушкой, да и о случившемся он узнал случайно. Только плевать. Было обидно, горько, а ведь он правда считал Сяоханя другом.
А Сяохань улыбался чуть окровавленными губами. Будто бы правда был рад видеть. И от этого было еще больней.
Он узнал позже, что все это было ошибкой, что Сяохань просто защищал его от действительно дерьмовых знакомств, но исправить ничего уже было нельзя.
Именно поэтому Сяохань лежит сейчас у него на плече - пьяный, такой родной, впервые за столько лет говорящий об этой ситуации.
Какими же идиотами они оба были - слишком гордыми, слишком молодыми. Легко судить об этом сейчас - когда вам уже двадцать восемь, а за спиной, кажется, целая жизнь. И может быть через восемь лет они снова будут сидеть и думать, что были в свои двадцать восемь пустоголовыми идиотами. И собственно будут правы.
- Потанцуем, Мэнгуи?
Не будь Фу Шэнь пустоголовым идиотом, он бы сейчас отвел Сяоханя в постель и сказал бы, что на сегодня их приключения закончены. Или может попросил прощения еще раз за всю ту боль, что они причинили друг другу. Только вот у Фу Шэня в крови почти два литра и ему хочется целовать Сяоханя, вести его в танце, чувствовать, как обвивают его чужие руки.
Завтра, морщась от боли в ногах, он решит, что это было самое идиотское решение, если не в его жизни, то уж точно за этот год. Но это будет завтра.
- Только не под эту песню, - Сяохань чуть-чуть дует губы, капризно, и, черт возьми, Фу Шэнь любит эту сторону своего мужа.
- Разумеется. Выберем ту, которая тебе понравится.
Фу Шэнь почти открыто смеется, стягивая Сяоханя с дивана. В голове ведет от выпитого и еще чего-то легкого, чему он точно не сможет дать название, мучаясь утром от похмелья.
Но до утра еще далеко.