Кабинет

Гул в ушах Гарри, заложивший слух во время поцелуя с Джинни, постепенно превращался в мягкий белый шум, будто приглушенный по невидимому радио. То ли тому виной были остальные пять чувств, обострившиеся до предела, за которыми и не заметить смену «радиоволн», то ли голова начала понемногу отходить от адреналиновой вспышки, и Гарри смог ориентироваться в пространстве.

Он знал — ясно и невероятно четко — две вещи: к вечеру в коридорах Хогвартса стало невероятно холодно, от чего его тщедушное тельце продрогло до косточек; Джинни Уизли держала его за запястье не по-женски крепкой, маленькой рукой, и тянула куда-то во тьму бесчисленных закоулков волшебной академии.

— Джинни, Джинни.

Она не среагировала — лишь чаще задышала носом, смахнув попутно с лица мешавшиеся рыжие кудри. Гарри вперил взгляд в пылающую гриву ее волос, и сквозь белый шум вспомнил о третьей, очень, ему казалось, важной вещи: у Джинни волосы шелковистые и пахнут лесным деревом, если прижаться поближе к ее макушке и вдохнуть полной грудью, не жалея легких.

Кстати, о дыхании — он явно уставал на бегу: грудь жгло нехваткой кислорода. Откуда, куда? Гарри плохо помнил, а последнее и вовсе не знал. В его сжатой до одного часа жизни (вместо рождения — поцелуй младшей Уизли в гостиной Гриффиндора, вместо смерти — он же) отныне была одна постоянная и точная — рука Джинни, державшая крепко и ведущая его в на удивление приятную, даже желанную неизвестность.

Ноги болели, но Гарри не жаловался. Наконец, они завернули за угол, миновав ныне заброшенный кабинет защиты от темных сил, и Гарри понадеялся, что оттуда не выплывет Пивз, гнездившийся там после побега Амбридж, и не пристанет к новоиспеченной парочке. Но неудача их миновала; в коридоре никого не объявилось, стало быть, все по-прежнему охвачены послеквиддичным празднованием. Тем и лучше. Гарри еще никогда не был так рад тому что Хогвартс опустел, замер во времени, словно при воздействии хроноворота.

Потому что, стоило им зайти в более-менее тесный угол, соседствующий с вытесанной из белого мрамора молчаливой статуей, Джинни толкнула Гарри к холодной стене и прижалась губами к его, цепляясь пальцами за края мантии.

Белый шум выкрутили на максимум. Гарри потерялся в нем, задохнулся; Джинни украла последний вздох с губ, улыбнулась в поцелуй, и отстранилась. Она хитро прищурилась, этим до жути напомнив своих братьев-близнецов.

— Слишком уж тут открыто, — на выдохе пробормотала рыжая и неопределенно махнула рукой. Гарри что-то промямлил, кивнул, попробовал улыбнуться, а сам думал — да хоть посреди Хогсмида, Лондона, в гостиной Дурслей — ему плевать, где и при ком целовать ее. Лишь бы целовать.

Джинни перехватила его за руку, на сей раз сплетая вместе их пальцы. Нежно, успокаивающе сжала, улыбнулась. Если бы она сейчас предложила Гарри сбежать на острова, где когда-то жил Сириус, Гарри бы согласился. Но бегут они, все же, не на острова, — трусцой всего-то к пустому классу.

— Алохомора.

Гарри вошел внутрь темного класса. Неплохо было бы использовать Люмос, но ни он, ни Джинни не успели этим озаботиться. Уизли притянула его к себе, ногой толкнув дверь позади (та, должно быть, из-за магии закрылась совсем бесшумно), и поцеловала еще раз. Еще, еще, и еще.

Затхлый воздух кабинета не способствовал романтическому настрою от слова совсем: пыль то и дело щекотала нос, скрипели половицы, что-то в глубине скрипело, кряхтело, чихало (боггарт?). Вдобавок, Гарри ничего не видел, кроме слабых очертаний рыжих волос Джинни и отблеска уличных огней на камнях кабинетных стен. Но ничто из этого и не было важным, совсем не было; куда важнее была Джинни, опустившая его легким толчком на парту, ни на миг не прервав поцелуй.

— Джинни.

При других обстоятельствах, то невнятное кряхтение, что вырвалось из него в подобии ее имени, Гарри ни за что бы не признал собственным. Он смутился, а Джинни беззаботно хихикнула и на какой-то ничтожный миллиметр отодвинулась, — но даже столь короткое расставание для него было невыносимым. Ему не хотелось отпускать ее, ни на сколько, не сейчас и никогда.

— Что? — выдохнула в его губы Джинни.

— Может, стоит... зажечь свет...

— Зачем же? Мне не обязательно видеть тебя, чтобы целовать.

Она явно улыбалась, и Гарри почувствовал жар в щеках. Ему стало неловко за свои дурацкие слова; он совсем не хотел попасть в ту же ситуацию, что и во время недоотношений с Чжоу. Однако смех Джинни был не ехидным, но добрым и слегка смущенным. Их страхи были общими, и обоим хотелось помочь друг другу забыть о них. Хотя бы ненадолго.

Гарри очертил линию подбородка Джинни большим пальцем, затем положил ладонь на веснушчатую щеку, слегка щекотнув чувствительную кожу на скуле. Джинни коснулась собственной ладонью его руки, прижав ту крепче к своему лицу, и слегка мазнула вспухшими губами по запястью Гарри. Глаза её — умные и внимательные, насыщенного орехового цвета — не мигая глядели в глаза Гарри, словно бы сверяясь — нравится ли ему её осторожная ласка? Не кажется ли это нелепым, или чересчур настойчивым? Он вспомнил её робкой первокурсницей, боявшейся даже вдохнуть рядом с ним. Но... Теперь все изменилось. Теперь Джинни дерзкая и нетерпеливая, а ему хочется слушать и чувствовать её дыхание как можно ближе.

Джинни потянулась обратно к губам; Гарри рывком подался к ней в ответ, пытаясь перехватить инициативу; маленькая рука Джинни упала с его тыльной стороны ладони на плечо, стиснула пальцами мантию и, кажется, потянула чуть в сторону, в намерении снять мешающую ткань. Они стукнулись зубами и носами, неловко хихикнули, ласково чмокнули друг друга, как бы извиняясь. Джинни, как более опытная, возобновила поцелуй более осторожно, пуская в чужой рот язык и крепко держась за плечи Гарри. Он в свою очередь, зафиксировал вспотевшие ладони чуть ниже её скул, заведя рыжие пряди волос за уши.

— Это так круто, — выпалила на одном дыхании Джинни, разорвав поцелуй, но всего на мгновение — Гарри неуклюже смял её губы своими, но быстро сменил нетерпеливый темп на аккуратный и нерасторопный. Мягко скользнув языком в её рот, он почувствовал ладонями дрожь её тела; Джинни столкнулась с его языком собственным и издала тихий короткий стон, а её руки обвили чужую шею. Джинни старалась прижаться ближе, из-за чего Гарри дернулся от неожиданности и испуганно освободил одну руку, чтобы опереться ладонью о поверхность стола — девушка почти завалила его тело спиной назад.

— О-осторожно, — отодвинувшись, пробормотал Гарри и сел прямо. Джинни улыбнулась, но вовсе не виновато. Похоже, ей бы понравилась перспектива повалить его на стол.

— Тебе нравится? — спросила она, небрежно выправив складки мантии. Нервничала, хоть и хорошо скрывала это. На ее серебристой в полутьме влажной шее пульсировала жилка. У Гарри у самого сердце вот-вот бы выпрыгнуло, точно шоколадная лягушка из упаковки.

Он кое-как привёл дыхание в норму. Мысли сбились в безобразный клубок, и выудить из него хотя бы одну ниточку-предложение оказалось той ещё задачкой. Но попытка увенчалась успехом:

— М-м, конечно. Мне особо не с чем сравнивать... — он отчаянно покраснел: какая же ерунда шла на ум вместо нормального ответа! — Но мне нравится. Да. Точно.

— Не с чем? А как же Чжоу? — удивилась Джинни. Её руки не отпускали шею Гарри, напротив — поддерживали и поглаживали затылок.

Гарри только пожал плечами. В сравнении с тем, что они с Джинни делали в пустом кабинете, с Чжоу были просто детсадовские забавы.

— Мы быстро расстались.

— Понятно, — быстро ответила Джинни и ещё более пылко полезла целоваться; ей не очень-то хотелось сейчас обсуждать отношения Гарри и Чжоу. Гарри оставалось только вовремя отвечать ей, подстраиваясь и параллельно запоминая, как и ему, и ей больше нравится: например, лучше всего класть руки ей на спину, слегка поглаживая и прижимая к себе; снять очки, чтоб не мешали целоваться; мягко покусывать ее нижнюю губу; не сопротивляться, если Джинни тянет его за волосы на затылке назад, поскольку вместо боли тотчас вспыхивает удовольствие от скользящих движений юркого языка по шее.

— Горько, — усмехнулась Джинни, подобравшись поцелуями к его уху. — И пахнет странно. Что это?

Гарри не успел обдумать вопрос — его будто кружило на обезумевшей неисправной карусели. Это отдаленно напоминало легилименцию, но без боли, а в самом ядре концентрированного удовольствия, из которого волнами шел жар в каждую клеточку тела. Вместе с удовольствием он испытывал легкий страх, поскольку в любой момент кто-то мог зайти в кабинет, отчего ощущения только обострились. Все места, куда целовала его Джинни, пылали огнем, и не только они — в штанах напряглось и больно прижималось к ширинке. Гарри мог только держаться.

Когда пауза затянулась, он прочистил горло и переспросил:

— Прости, что ты сказала?

Джинни закатила глаза и провокационно улыбнулась — точная копия Фреда и Джорджа, когда те задумают очередную шалость.

— Твоя кожа горькая, как будто ты чем-то вымазался. И запах такой... — Джинни смешно наморщила нос, не закончив фразу. Гарри хрипло засмеялся и пояснил:

— Ты, наверное, об одеколоне.

— Оде-ко?..

— Чтобы хорошо пахнуть. Купил в маггловском магазине перед началом учебного года.

Джинни наморщила лоб, задумавшись. Гарри смотрел на прорезавшие нежную кожу морщинки и думал, что ещё очаровательнее Джинни Уизли быть уже не может. Это попросту невозможно! Даже в мире, где существуют гиппогрифы и вопящие растения. Однако Джинни фыркнула и быстро поцеловала его, тотчас развеяв все сомнения, — возможно, ещё как возможно.

— Сильно... неприятно? — шептал Гарри между поцелуями; руками зарылся в рыжие волосы на затылке, не позволив Джинни прервать их занятие.

— Очень приятно, — полушепотом раздалось в ответ, после чего Джинни, как бы подтверждая, вернула губы обратно на шею Гарри.

Он задохнулся в ощущениях; каждый влажный след поцелуя девушки отдавался теплым покалыванием, скользящим по артериям вниз. Карусель завертелась с новой силой, и попробуй хоть кто-нибудь сейчас проникни в его голову, обнаружит там полный кавардак. Гарри краешком слабого здравомыслия спросил себя — может, вместо Снейпа ему стоило практиковаться с Джинни? Он мысленно посмеялся над вопросом, но быстро забыл об этом. Здесь не было Снейпа, не было уроков окклюменции, и не было времени.

Была Джинни Уизли. И огромное желание любить ее также сильно, как всегда любила она.

Очерчивая мокрую дорожку своими губами, Джинни добралась от его кадыка к воротнику мантии, и нетерпеливо одернула ткань, стараясь дотянуться до яремной впадины. Гарри издал нечто среднее между стоном и всхлипом — восхитительные ощущения не портила даже неловкая возня, созданная ими, когда Джинни без всяких присказок взялась за пуговицы его мантии и юрко расстегнула ее. Ткань призраком полетела на пыльный пол; упрятанная в кармане палочка слабо стукнулась о доски. Джинни с гордостью улыбнулась и взглянула на Гарри; тот выглядел взъерошенным, растерянным, но довольным, что ясно читалось в его блестящих зеленых глазах. Джинни умилительно хихикнула — он немножко напомнил ей карликового пушистика.

— Та-ак, — соблазнительно протянула она, внимательно исследуя взглядом его лицо. Гарри молчал, не отводя глаз от сиявшего в свете наружных огней лица: Джинни — целый небосвод, на котором россыпь веснушек-звезд, и он может легко поцеловать это небо. Каждую звездочку. Прямо сейчас.

— Стой-стой, погоди, — рассмеялась Джинни, когда Гарри со свойственной ему импульсивностью подался вперёд, хаотично покрывая поцелуями румяные щеки. — Поттер, перестань, хватит! Минус десять очков!

— Я наверстаю, — съязвил он в ответ. Джинни весело блестящими глазами посмотрела на него. Как же с ней было просто.

— Я хотела спросить, — собравшись, почти серьёзно продолжила Джинни, хотя дрожь в уголках губ её выдавала с головой. — Ты этот оде-что-то-там постоянно используешь?

— Э-э, почти.

— На всё тело?

Гарри непонимающе захлопал ресницами. Почесал и без того похожую на птичье гнездо макушку. Джинни лукаво улыбалась и молчала, глядя на него. Она явно на что-то намекала.

И тут же, будто не решившись дождаться ответа (а может, и вовсе в нем не нуждаясь), Уизли заговорила:

— Я просто подумала... Неужели ты всюду такой горький? Это... Было бы забавно, вот.

Гарри не знал, что ответить. Он чувствовал себя странно, смущённым и немного глупым. Потому что не понимал, к чему клонит Джинни. Нет, она точно нахваталась у братьев тому, как дурить головы людям!

— Я... Наверное. Наверное, забавно... — он проглотил комок в горле и на всякий случай переспросил: - Забавно что?

Она прикусила губу, улыбаясь; Гарри сильно тормозил, либо отказывался верить, что она действительно хочет...

— Забавно проверить, — почти неслышно сказала Уизли. – Я хочу проверить это.

Гарри не успел даже дослушать последнюю фразу  — Джинни быстро, чуть ли не в одно движение расстегнула собственную мантию и небрежно кинула её к мантии Гарри. Её палочка откатилась в сторону, шурша по половицам. Затем девушка притянула его за голову обратно в поцелуй, на сей раз медленный, томительный и глубокий. Гарри сам не услышал, как простонал, — гортанным глубоким стоном, от которого Джинни улыбнулась ему в губы и еще пуще покраснела в щеках и шее.

Было жарко, было тесно и было невероятно хорошо. Воздушное, облепившее со всех сторон, будто облако, чувство счастья. Гарри не помнил, когда ещё чувствовал нечто подобное. Никогда. Или, может, во снах. Но и там, он думал, не могло воссоздаться столь яркое ощущение

Гарри захотелось отдать ей также много, как пыталась отдавать она. Пускай неправильно, неловко, но зато с искренним желанием сделать хорошо, он слегка наклонил Джинни назад, открыв её шею, и пробежался поцелуями вверх. Когда его губы нашли мочку уха, Гарри осторожно прикусил ее и тут же поцеловал. Джинни вздрогнула, отзываясь на ласку всем телом, вытянулась и затрепетала, точно гитарная струна под умелыми пальцами. Её рот приоткрылся, громко вдохнув тяжёлый воздух кабинета.

— О Мерлин... Гарри, не останавливайся.

Он и не собирался: переместился на другое ухо, спускаясь ниже, прихватывая губами порозовевшую кожу, чтобы оставить красноватые следы, которые быстро пропадали, но отдавались во всем теле легкими уколами удовольствия. Джинни вцепилась пальцами в черные волосы одной рукой, а другой судорожно хваталась за спину. Гарри, немного мешкая, попробовал поцеловать её чуть ниже мочки уха и слегка прикусить маленький участок кожи. Джинни дернулась как от тока и тихонько заскулила, и Гарри подумал, что, должно быть, ей стало больно.

— Извини, я не...

Джинни не позволила ему договорить — сцеловала все лишние слова с губ и полностью взяла под свой контроль. Гладила, обнимала, сжимала, тянула, целовала, кусала, — что угодно, практически совсем не выжидая ответных ласк. Впрочем, Гарри не возражал. Джинни целовалась бесподобно, никак не выказывая раздражение тем, что Поттер был менее опытен, чем она; скорее, контролировать Гарри ее возбуждало. Отдавать ей нравилось куда сильнее, чем получать.

Уизли глубоко вдохнула, отстранившись от чужих губ. Ее широкая улыбка не сходила с лица каждый раз, стоило им прерваться хотя бы на секунду. Она была до дрожи счастлива. Ее первая любовь наконец-то ответила взаимностью. Они слишком много упустили, и в столь неспокойное для волшебного мира время им было необходимо успеть наверстать упущенное. Джинни возбужденно прикусила губу: ей столько хотелось ему рассказать, показать, попробовать...

Джинни поддела кончиком пальца край длинного свитера Гарри и приподняла, открыв вид на пуговицу брюк и чуть выпирающую ширинку. Губы девушки изогнулись в плутоватой ухмылке.

— Гарри, ты когда-нибудь был с девушкой?

— Да, — еле выдавил Гарри. Зачем она это спросила? Джинни же знала о его отношения с Чжоу.

Уизли вздохнула и покачала головой: эта милая невинность на лице Поттера ярче слов демонстрировала, что он не понял, что она имела в виду.

— Нет, я имею в виду... Ты спал с кем-нибудь? Или, не знаю... Трогал?..

— Что? Нет, нет, конечно нет! — замотал головой Гарри, от чего его торчащие во все стороны волосы растрепались сильнее прежнего. Даже в едва освещенном кабинете, обрадованной ответом Джинни удалось увидеть яркий румянец на его щеках. – Ни с кем, ничего подобного не было.

Она хмыкнула и провела подушечкой пальца по шершавому металлу пуговицы. Гарри шумно сглотнул и попытался выровняться на поверхности стола: потные от волнения ладони неистово скользили по дереву. Его суетливость не укрылась от Джинни, и девушка приобняла его за шею одной рукой.

— Ты мне очень нравишься, Гарри, — успокаивающе шептала Джинни, глядя ему в глаза. — И все, что между нами сейчас происходит, это нечто...

— Волшебное, — нашелся Гарри и кивнул. Уизли хихикнула и слегка погладила его шею. — Прости, что заставил так долго ждать.

— Может, в борьбе с Тем-кого-нельзя-называть ты специалист, но вот... — тонкий пальчик дернулся совсем рядом с язычком ширинки. — В делах попроще тебе требуется помощь. Практическая.

— Да уж, — выдохнул Гарри, лихорадочно обдумывая ее слова. Хотя, было бы чем: его мозги работали вполсилы, затуманенные похотью, и только одной единственной мысли удалось занять центральное место посреди бардака: Джинни Уизли хочет его.

То есть, она на это намекала. Намекала же? Гарри плохо понимал девушек, а в делах интимных и вовсе был хуже, чем Гермиона в квиддиче, но когда девушка трогает твою ширинку, это вряд ли означает что-то другое. Он судорожно втянул воздух сквозь зубы. Но что тогда делать?

Если пару минут назад Гарри бы провалился сквозь землю, войди в кабинет Рон, то в нынешнюю секунду он бы ему обрадовался, — у приятеля было намного больше опыта в вопросе «что там идет после поцелуев», по которому Поттеру вдруг необходимо понадобилась консультация. Если вспомнить все то, что Рон успел рассказать Гарри о Лаванде...

Но не было нужды ни в Роне, ни в ком-либо другом. Как и обещала, Джинни пришла на практическую помощь — обе мелко дрожавшие ладони нырнули ему под свитер и ловко зацепились за край брюк.

— Можно? — робко спросила Джинни. Ему в глаза она больше не смотрела, так как смущалась, но старалась вернуться в прежнее уверенное состояние.

Гарри попробовал следовать её примеру и выпрямил спину, напустив на себя до комичного серьёзный вид:

— Если ты хочешь.

— И если ты тоже.

Они засмеялись и быстро чмокнули друг друга. Напряжение немного спало, и Джинни вполголоса сказала:

— Я не очень опытна... Но я бы хотела попробовать это с тобой, чтобы... тебе... было хорошо. Я люблю тебя, Гарри.

В ушах так шумело, словно он стоял посреди Кингс Кросс. Не придумав, что ответить (все ответы в любом случае были бы глупыми), Гарри приник поцелуем к Джинни. Та сразу же отозвалась, вжавшись в его тело, а пальцами оттянула ремешки брюк ниже, как если бы...

Джинни отстранилась, схватив воздух, в очередной раз улыбнулась фирменной улыбкой Уизли и ловко заработала руками у его брюк. Мгновение, полное беспорядочного шуршания, — и Гарри стыдливо отвернулся, когда Джинни приспустила его брюки и открыла вид на серое нижнее бельё, натянутое в причинном месте.

— Расслабься, — тихо, но твердо попросила она. Выглядела Джинни взволнованной, но храбрилась; маленькие уши горели красным цветом, а на шее билась жилка. Гарри с трудом вернул взгляд на неё, во чтобы то ни стало решившись смотреть только ей в лицо.

Было страшно. И стыдно. И приятно. И очень хотелось узнать, что будет дальше.

Джинни поцеловала его: не так страстно как до этого, но нежно, сладко-сладко. Это был не просто поцелуй возбуждённой ситуацией девушки — это было проявлением сильной и давней любви. От такого поцелуя он бы мог взлететь, или заплакать, если б был более сентиментален. Он считал, что похоть заняла главенствующую позицию в его голове, но после этого поцелуя Гарри окрылило безмятежным счастьем. Чудовище внутри благодарно замурлыкало и затихло, не решившись портить магию момента. Самую первостепенную магию на свете.

Джинни наконец-то выпустила то, что хранила столько лет внутри. Гарри почти виновато принял её поцелуй, желая отдать столько же, хотя смущение и непременно напомнившее о себе тянущее ощущение в паху изрядно отвлекали от более высоких чувств. Джинни, кажется, понимала; её пальцы погладили край его трусов, ещё ниже опустили пояс. Гарри приподнялся на столе, чтобы помочь ей стянуть вниз одежду. Вскоре мешковатые брюки рухнули к его щиколоткам, и по ногам пробежались мурашки из-за прохладного воздуха.

Он мог только молиться на то, чтобы сейчас в кабинет не влетел Пивз или ещё что-нибудь волшебное и любопытное, иначе он потеряет сознание от стыда. Напряженно сверля взглядом дверь, Гарри ожидал, что Джинни тоже проверит вход в кабинет. Джинни, впрочем, волновала только натянутая ткань его трусов; недолго думая, девушка осторожно прижала руку к стояку сквозь бельё и обхватила его пальцами.

Гарри вздрогнул и опустил голову. Было темно, единственный белый луч пробивался в помещение, и только благодаря ему Гарри разглядел очертания красивых пальцев Джинни Уизли, пробежавших по его члену. Это больше не было сном, который Гарри видел в прошлые месяцы, пока Джинни встречалась с другим; это было по-настоящему, и было настолько удивительно, что он боялся сдвинуться хотя бы на миллиметр — вдруг сейчас все исчезнет, и он проснется в гриффиндорской спальне мальчиков, под фон храпящего Рона, с осознанием того, что Джинни встречается с Дином Томасом и никогда не ответит взаимностью.

Но Джинни была здесь — живая, не призрачный силуэт сна, прекрасная и совершенная, признавшаяся в любви ему и желающая только его. Её рука двинулась выше, к слегка влажной головке, скрытой бельем, вызвав у Гарри тоненький стон. Звук показался ему смешным, и Гарри сконфуженно сжал губы.

— Расслабься, - повторила Джинни. — Тебе нечего стесняться. Но, если будет неприятно, говори.

Это звучало как приказ, но Гарри был рад её слушаться. На самом деле, скажи она ему сейчас, чтоб он сдался в плен Пожирателям смерти и Волдеморту лично, Гарри бы сделал это, не задумываясь. Его голова кружилась от переизбытка возбуждения, тело пылало влажным жаром, а между ног напряглось едва не до боли; присутствие Джинни так близко послало сотни импульсов по коже, от макушки до пят, собираясь в груди неистово и громко стучащим сердцем. От Джинни не укрылось ничто из этого: её нос уткнулся в место на шее Гарри, где бился пульс, а ладонь сжала член и двинулась снизу вверх и обратно. Причем, Уизли как будто знала, что, если немного пережать или двинуть слишком быстро, ему будет больно, и старалась так не делать, — как итог, больно совсем не было. Даже учитывая, что она трогала его, не вынимая из трусов.

Гарри мог только догадываться, хоть и не хотел думать об этом: Джинни сказала, что не очень опытна, а не вовсе неопытна, значит... Он почти злобно впился поцелуем, сразу проникнув языком в рот; образы Джинни с кем-то другим в похожей обстановке вызвали внутри боль и гнев ранее уснувшего чудовища. Уизли успела ахнуть от неожиданности и убрала руку; Гарри застонал ей в губы, ощутив странную пустоту без её нежных ласк.

Джинни прервала поцелуй и уперлась кончиками пальцев в его живот. Сжала нервно ткань рубашки под свитером, потянула наверх. Старая рубашка, которая была Гарри давно мала, немного оголила кожу — Джинни дотронулась до теплого живота и ведущих под резинку трусов коротких волос, отчего по коже Гарри пошли мурашки. Её рот нашёл его губы и втянул в долгий голодный поцелуй, пытаясь имитировать языком те поглаживающие движения, что она делала до этого рукой. Обе ладони быстро скользнули под рубашку, на влажную спину; Джинни невольно улыбнулась, пока трогала его: квиддич и постоянные сражения не прошли для Гарри бесследно — у него оказалось красивое тело, довольно худощавое, но сильное и подтянутое.

 — Скажешь, как тебе нравится, — попросила девушка, прежде чем щекочущими движениями добралась до белья. Гарри удалось лишь кивнуть.

Рыжие волосы занавесили румяные щеки; в полутьме Джинни была похожа на нарисованную акварелью огненную деву, завораживающую одним видом. Гарри, пусть был без очков, внимательно рассматривал ее, иногда прикрывая глаза от удовольствия, — мягкие руки уперлись в плоский живот, ногтями царапнув чувствительные места возле тазовых костей, и быстро стащили с него трусы. Голую влажную кожу обдало прохладой кабинета, но Гарри не пришлось долго мерзнуть — Джинни аккуратно опустилась на колени, и ее теплое дыхание оказалось совсем близко к его члену.

 — Гарри, я же попросила, — донеслось снизу, вынудив его, пересилив ужасное смущение, глянуть вниз. Картина в виде Джинни, почти прижавшей губы к его вставшему члену, будет преследовать его во снах еще несколько месяцев, он клянется.

 — О-о чем?

— Ох, Мерлин, — закатила глаза рыжая, — вас, парней, слишком легко отвлечь. Скажи мне, как тебе больше нравится? Я пока не научилась читать мысли, если ты не в курсе.

  — Э-э... — только и выдавил Гарри. — Я не знаю... Просто будь осторожнее.

 — Помог так помог, — фыркнула Джинни. — Смотри, не упади со стола, Избранный.

  Похоже, она все-таки справилась с робостью и теперь нагло командовала происходящим. Но будто бы Гарри возражал: его руки покорно схватили край парты по обе стороны, до побелевших костяшек; плечи напряглись, губы сжались в полоску. Почти задремавшее чудовище выжидающе пригнулось внутри, испуганное, но и заинтригованное тем, что будет дальше.

  Однако Гарри не был готов к тому потоку эмоций, что обрушился на него через минуту.

  Если, как он думал, самого эротичного они уже достигли, то зрелище медленно облизывающей снизу вверх собственную ладонь Джинни почти выбило его из колеи. Гарри пришлось направить всю силу духа на то, чтобы не кончить за две позорные минуты. А когда мокрые пальцы девушки обхватили ствол и, слегка стиснув, прошлись вверх-вниз, Гарри согнулся и прижал к губам кулак. Иначе бы кто-нибудь сто процентов услышал, как он застонал.

 Джинни осмелела и посматривала на него все чаще, наслаждаясь видом. То, что она стояла на коленях, нисколько ее не стесняло; здесь вела она, и подчинялся он ей. Дрожь, которую она ощущала пальцами, это лишь подтверждала. Подумать только, промелькнула мысль, великий Гарри Поттер, и такой чувствительный.

Он был прекрасен сейчас. Немного глупый и растрепанный, но красивый. И очень сексуальный, в частности когда стонал. Ей определенно нравилась его отзывчивость, особенно в сравнении с Майклом и Дином, гробовое молчание которых всегда нервировало ее во время петтинга. Джинни подбодрила реакция Гарри и она заскользила рукой по его длине немного быстрее; Гарри хмыкнул, дернув коленями, и немного сполз со стола, коснувшись подошвой правого ботинка пола.

  — Дж...

  — Тщ-щ, — прервала она его и прикусила соблазнительно улыбающиеся губы. — Не сдержишься, и нас услышит весь Хогвартс. Будет та-ак неловко...

От ее тона по спине пробежал рой мурашек. Поттер запрокинул голову, шумно выдыхая полуоткрытым ртом и крепче вцепился в края парты. Джинни, стоявшая на коленях, всмотрелась в блестящие губы, которые целовала всего несколько минут назад, и облизнулась — хотелось снова поцеловаться, причем до укусов. Но сейчас у нее были более важные дела.

 Она рассматривала член в своей ладони. Не слишком длинный, не слишком толстый, слегка изогнутый, без каких-либо странных родинок или чего-то подобного. Идеальная середина. После крайне скудных данных Майкла (которые, к её же счастью, Джинни успела заценить лишь единожды), и тем более после Дина, с которым у нее всегда уставали руки и болел рот, средний размер Гарри понравился ей больше всех; наконец-то Джинни могла получить удовольствие от процесса. Пахло отнюдь не одеколоном, как она воображала, а мускусом, что, тем не менее, не вызвало отвращение. Бледная кожа ствола влажно блестела на конце; Джинни стерла предъэякулят большим пальцем и размазала по головке. Почему-то именно это действие вызвало в ее животе трепет, который усилился, когда Гарри вновь дернулся и промычал сквозь стиснутые зубы нечто невразумительное. Осознание того, что ему все нравится, было потрясающе приятным. А знать, что она способна настолько естественно его контролировать, было приятно вдвойне.

  Свободной рукой Джинни заправила выбившиеся пряди за уши и удобнее устроилась на коленях. Двигалась, как он и просил, осторожно, иногда сжимая посильнее: когда подбиралась к головке члена, либо у основания, невольно соприкасаясь с черными волосами на его лобке. Гарри не решался смотреть вниз; думал, что, если попробует, то сразу кончит от одного только вида мастурбирующей ему Джинни. Что уж говорить об ощущениях: собственной рукой он никогда бы не испытал и половины того, что испытывал сейчас. Вдобавок, чувство любви к Джинни словно усилило ощущения втрое, и скопившийся в паху жар грозился вот-вот прорваться через его самообладание. Гарри вжался в твердую поверхность парты, надеясь, что боль хотя бы немного его отрезвит.

  Впрочем, стоило Джинни чаще задвигать рукой, все старания быстро сошли на нет.

 — Все в порядке? — просипела она снизу, выглядывая из-под рыжих волос на него. Гарри с трудом разжал веки. Их глаза встретились, и у Джинни на миг замерло сердце – зеленые огоньки пронзительно смотрели будто сквозь нее, полные любви, но больше желанием.

  — Да, — опять зажмурившись, выдохнул Гарри; между ног у нее все заныло от его низкого голоса. – Мне так хорошо, Джинни.

— Отлично. Смотри на меня, — потребовала Уизли, очень медленно скользя ладонью снизу вверх, и задержалась на покрасневшей головке.

Гарри едва не захныкал, но послушался: карие глаза мерцали крошечными белыми бликами у зрачков, напоминая о звездах в вечернем небе над Хогвартсом, которые наверняка давно распустились сквозь облака снаружи. Гарри подумал, что находятся они в кабинете довольно долго, скоро старосты и профессора всех погонят в постели и непременно обнаружат пропажу Поттера и младшей Уизли. Как бы то ни было, через секунду он сразу забыл о старостах, профессорах и целом мире — умелые пальцы девушки резво дернулись вверх-вниз, навстречу приближающейся разрядке.

Были глаза Джинни Уизли, сиявшие в кабинетном сумраке. Сама Джинни — единственная правильная радиоволна посреди белого шума, которая становилась все громче и громче, еще немного, и...

 Вдруг, мягкая ладонь отпустила его. Гарри растерянно заморгал, неосознанно двинулся тазом вперед, не желая расставаться с ее рукой, — он ведь был так близко! Мокрая ладонь легла на голое колено Гарри. Дыхание девушки, до того частое, выровнялось. Она раздумывала, решалась на что-то.

 — Ты в порядке? — взволновался Гарри и чудом сообразил, что она, вообще-то, до сих пор стоит на коленях на холодном полу. — Т-тебе же неудобно, позволь мне помочь...

Он протянул ей руку, но Джинни качнула головой и жестом попросила Гарри замереть. Волосы упорно лезли ей в лицо, и она нервно откинула их назад. Ее уши пылали ярко-розовым, что Гарри в полубреду посчитал на диву очаровательным.

 Глубоко вдохнув через нос, Джинни приоткрыла рот и пробормотала:

 — Экскуро.

 Легкое мерцание окутало Гарри ниже пояса и через секунду рассеялось. Раньше он не применял очищающее заклинание на таких местах, и ощущения оказались странными, но не неприятными. Будто он только-только вылез из ванной.

 Джинни оглядела его, затем собственную уже чистую ладонь, сделала вдох носом еще раз и довольно улыбнулась. Ее кокетливый настрой никуда не исчез — в этом Гарри убедился в одну секунду, как только они встретили взглядами.

 Джинни непозволительно медленно погладила пальцами ствол. Сухие, но мягкие подушечки пальцев заставили Гарри напряженно замереть. Он почти встал ногами на пол, поскольку пока Джинни трогала его, тело совсем расслабилось и обмякло. Однако ей то было только на руку: девушка с силой притянула его за пояс к себе, обхватила ладонью у основания члена и провела розовым теплым языком снизу вверх, накрыв губами головку.

 Это уже было слишком. Гарри, который в последнюю секунду успел схватиться за парту, впился зубами во внутреннюю сторону щеки, но стоны все равно выскользнули из его груди и эхом отозвались от стен кабинета. Джинни его слышала и ей это нравилось; одной рукой она держала его за ногу, для поддержки; немного отстранилась, чтобы выпустить длинную ниточку слюны, и размазала ту по члену. Удостоверившись, что скользить по нему рукой стало легче, ее рот заново обхватил его и слабо пососал. Гарри откинул голову назад, чуть не подавившись вязкой слюной. Как бы ни уговаривал он свое тело продержаться, здравый рассудок заверял — еще минуты две, и он кончит.

  — Джинни, я... Твою мать! Я скоро...

— Придержи мне волосы, — резко вдохнув, перебила Уизли. Гарри не хотел, но пришлось посмотреть: красные щеки, вспухшие розовые губы, блестящие от смазки и слюны, и бесстыжие ореховые глаза, вожделенно смотревшие на его член, зажатый в кулаке. Несколько рыжих волосинок прилипли к уголкам ее губ и даже к его промежности; зрелище было до того развратным, что Гарри на секунду накрыло диким стыдом. Они занимались всем этим в классе, ради всего святого!

 Радио в его голове в очередной раз споткнулось и перешло на неразборчивый шум, — Джинни дернула за рукав, подзывая выполнить просьбу (приказ). Гарри как в полусне сгреб ее волосы в кулак и зафиксировал тот на затылке Джинни, на что она благодарно улыбнулась и опустилась ртом на член; язык ее быстро нашел все чувствительные места. Гарри взглянул на движущуюся вверх-вниз макушку, отчаянно уговаривая себя быть в сознании. Главное не вслушиваться в те звуки, которые она издает с его членом во рту, — предательски мелькнула мысль, в последствии которой он, разумеется, стал внимательно вслушиваться в чмоканье ее губ и тяжелое дыхание вперемешку со стонами.

  Джинни ласкала его не так уверенно, как рукой, но с прежней неугасающей самоотдачей. Как и во время поцелуях, ей нравилось брать его под контроль, делать слабым, податливым и покорным, будто под заклятием Империус. На вкус было совсем не противно, но и не приятно — обычный чуть солоноватый вкус кожи, такой же, как и на его шее, плюс без мерзкого привкуса горького одеколона. Губы Джинни свободно сомкнулись на его головке и двинулись дальше, но когда у нее не получалось взять глубоко, она помогала себе рукой. Другой Джинни пробралась в свои спортивные штаны — между ног было очень мокро и пульсировало от перевозбуждения.

 — Ты неплохо держишься, — вытащив его изо рта, похвалила Джинни. Гарри что-то промычал в ответ и потянул ее за волосы. Совсем бездумное движение, крохотный отголосок его внутреннего желания доминировать, но на Джинни оно подействовало сильнее чем самые страстные поцелуи: она жалобно простонала и быстрее заработала рукой у себя между ног. Если Гарри думал, что единственный терял здесь контроль, то он сильно ошибся – ей хватило минуты, чтобы достигнуть скоротечного, но яркого оргазма, и судорожно сжать дрожащие бедра.

   В ушах бешено стучала кровь. Сквозь охвативший ее туман Джинни еле разобрала слова Гарри:

  — Я, кажется, слышу шаги, Джинни, нам стоит о... остановиться...

Он засуетился и попытался встать или хотя бы помочь ей привести себя в порядок. Вот только Джинни больше ничто не отвлекало — она толкнула его назад, таки повалив на стол (благо, Гарри вовремя уперся локтями) и взяла в рот как могла глубже, шумно вдохнув носом. Стон Гарри отозвался в ее собственном, приглушенном, а шаги снаружи все приближались. Впрочем, присутствие посторонних совсем близко лишь раззадорило Джинни: низ живота, еще хранящий отголоски оргазма, вновь сладостно свело. Вскоре шаги затихли где-то в глубине коридора, и Гарри заметно расслабился.

 Она сосредоточилась на поступательных движениях рукой по стволу, иногда облизывая, и только перед самым концом втянула его в рот с до неприличия громким хлюпаньем; Гарри напрягся, дернулся тазом вперед (Джинни инстинктивно отпрянула и закашлялась, но быстро вернулась к занятию) и, стоило ей сжать губами головку, упал в долгожданную нирвану. Шум в голове отключился, отключилось вообще все: его конечности обмякли, дыхание замерло, голова обессиленно опустилась на парту. Гарри подумал, что теряет сознание — настолько было хорошо.

 Джинни тяжело проглотила и осторожно поднялась на негнущихся ногах; поправила одежду, вытерла губы. Несколько секунд не двигалась с места, чтобы дать мозгу прийти в более-менее адекватное состояние. Как будто после сна она с удивлением оглядела кабинет — ничего особенного, разве что ночные тени стали гуще — и поняла, что ей хотелось чем-то запить горьковатый привкус во рту. Правда, в ее нынешнем состоянии вспомнить заклинание, которое материализовало бы перед ней напиток, казалось невыполнимым.

Девушка хрустнула пальцами и спокойно прошлась к куче-мале, некогда бывшей мантиями. Подняла принадлежащую ей. Там же оказалась и палочка.

  — Экскуро, — во второй раз за вечер произнесла Джинни, стерев белесые следы с одежды и волос. Пригладила непослушные пряди и, переведя дух, подошла к Гарри.

  Он уже стоял на ногах: чуть пошатывался, но вполне шустро натягивал брюки. Глаза Гарри подслеповато щурились, и Джинни милостиво передала ему очки.

  — Спасибо, — робко поблагодарил он. Уизли с трудом подавила смешок.

 — Было классно, — нарочито безразлично сказала Джинни, словно матч комментировала. Но за напускной смелостью, ей было страшно: как Гарри воспримет ее после произошедшего? Не отвратила ли она его от себя? Не были ли его чувства продиктованы одной похотью? Что вообще теперь будет?

 Гарри молчал. Напряжение выдавали беспокойно мнущие одежду пальцы; Джинни пришлось спрятать руки в карманы штанов.

  — Слушай, если тебе не понравилось... Или я сделала тебе больно...

— Прекрати, — фыркнул Гарри и притянул ее за запястье к себе. Уже готовая принять поцелуй, Джинни удивилась, когда вместо этого Поттер обнял ее и прижал к груди. Ее слух уловил частое биение сердца. — Мне всё безумно понравилось. Я просто, эм, немного в шоке?

  — Вот оно что, — облегченно рассмеялась Джинни и отстранилась, желая взглянуть в веселые зеленые глаза. — Вопросов, наверное, тьма?

  — Тонна, — кивнул Гарри.

— Я на всё отвечу, обещаю. Но позже, — Джинни чмокнула его в щеку и взмахом палочки кинула в руки мантию, — иначе бедные профессора поднимут весь Хогвартс на наши поиски. Ответишь на мой вопрос?

 — На один, — улыбнулся Гарри, подняв указательный палец.

 Джинни скрестила руки на груди и укусила нижнюю губу. Румянец, едва схлынувший, вновь залил ее щеки, а глаза старательно не смотрели на Гарри в упор. Она играла уверенность, вот только полуиспуганный тон ее выдал:

 — Мы же теперь встречаемся? Я, вообще-то, не занимаюсь этим с кем попало. Просто вношу ясность, чтобы избежать неловкости.

— Я никогда не думал, что ты "делаешь это" с кем попало, — честно ответил Гарри.

— И все же?

  Гарри взъерошил волосы и нервно хохотнул. Встречаются ли они? Джинни точно доведет его до безумия.

  — Мой ответ очевиден, но из спортивного интереса — что случилось бы, если бы я ответил «нет»?

 — Пожиратели смерти показались бы добрыми и любезными друзьями, — опасно прищурилась Джинни, а затем они оба засмеялись. Гарри поцеловал ее и взял за руку, радуясь тому, как просияла после его слов Джинни. Пока они вместе, любой страх можно преодолеть, а неловкость — высмеять.

  — Прогуляемся завтра у озера?

  — Хорошо. Спорим, Ромильда Вейн зачарует мои туфли? Придется идти босиком.

— Я понесу тебя на руках, — положа руку на сердце, поклялся Гарри. Крепко держась за руки и хохоча, они покинули кабинет.