Неудовлетворенность

Нарастающее томление распирало грудь и оседало в пах тяжёлым судорожным желанием. Ло перевернулся на бок, с силой сжимая колени и жмуря глаза, ─ попытался просто проигнорировать неуместную похоть, слишком острую и несвоевременную. Он зачитался допоздна, и пора было лечь, чтобы проспать хотя бы пару часов перед ранним подъёмом, только перегруженный информацией мозг не мог успокоиться без быстрой разгрузки, что привело к сильному желанию в физическом удовольствии. Теперь он без этого не уснёт.

Мужчина недовольно поджал губы, но принял свою судьбу ─ перестал упрямиться и перевернулся обратно на спину, после чего оттянул резинку белья, обхватил рукой основание пениса и кольцом пальцев провел по горячей возбуждающейся плоти. Помня о звукоизоляции на субмарине, что откровенно оставляла желать лучшего, брюнет прикусил губу, подавляя шумный вздох, и принялся торопливо ласкать себя, оттянув крайнюю плоть и принявшись интенсивно стимулировать головку, обводя большом пальцем уретру по контору и мягко надавливая на упругую плоть, отчего кровь стала быстрее приливать к члену, не развязывая, но дразня запутанный клубок нервов под кожей мужчины. Этого было недостаточно, и он ускорился, почти царапая сухой ладонью мягкие ткани, но только сильнее распаляясь от грубой ласки. Хотелось больше, сильнее, быстрее, резче ─ он задыхался от страсти, от невозможности должным образом выплеснуть её наружу.

Искусанные губы упрямо сдерживали любой намёк на стон, но не могли скрыть тяжёлого сбившегося дыхания, тем более не могли заглушить безжалостного скрипа кровати ─ Ло, даже не заметив этого в эмоциональной горячке, начал подмахивать себе бёдрами в попытке усилить контакт. Только этого было все равно недостаточно.

Резко, в один миг, мужчина остановился и вытер взмокшее лицо чистой (не задействованной) ладонью, переводя дух. Так он просто сотрёт член и руку, не получив желанной разрядки. Тактильный и эмоциональный голод сыграли с ним плохую шутку, только что ему теперь делать? Найти партнёра посреди океана ночью? Нет, точно нет ─ нельзя втягивать команду в свои интимные проблемы ─ нужно было что-то изменить в процессе. В перегруженной голове медленно закрутились шестерёнки, вырабатывая мысль. Мысль была просто ужасна: слишком порочна и привлекательна. Должно сработать.

Он полностью стянул бельё и откинул одеяло, позволяя прохладному воздуху лизать распаренную до красна кожу, а себе ─ несколько долгих секунд наслаждаться этим колючим ощущением, затем встал с постели и подошёл к шкафу. Раздавшийся скрип дверцы был способен перебудить всех, кто не проснулся от чересчур громкой возни их капитана, сам Ло недовольно поморщился от резкого звука и только после этого приступил к поискам. Чёрная ткань терялась среди не слишком аккуратно сложенного нижнего белья, а если быть точнее, была специально запрятана ─ не то, чтобы он рассчитывал, что кто-то стал копаться в его вещах, но так было спокойнее.

Запястьем он потёр зардевшие от смущения скулы, ведь он, чёрт побери, снова делает это, а потом вернулся к постели, присаживаясь на край. Сердце встревоженно колотилось в груди, когда Ло разворачивал небрежно свёрнутый предмет гардероба ─ почему-то в такие моменты всегда вспоминались детские нравоучения о том, что с небес за ним наблюдают мертвые родственники, отчего он чувствовал себя и их извращенцами. Впрочем, нехер за ним подсматривать ─ он взрослый мужчина и за запертой дверью собственной спальни имел право делать все, что хотел. В том числе и это.

Он приподнял одну ногу, медленно натянул носок колгот до середины икры и замер, дабы прочувствовать фактуру грубого кружева. Крупная, но мягкая вязь обхватила ногу как вторая кожа, сдавливая и взвинчивая возбужденные нервные окончания, которые тут же электрическими импульсами удовольствия атаковывали беззащитный мозг. Не желая затягивать, Ло быстро надел колготы на вторую стопу и поспешно натянул до пупка, попутно ловко разглаживая складки на коленях и выше.

Чёрное извилистое кружево изящно обнимало гладкую кожу ног как продолжение его татуировок, что само по себе было красиво, но давящая на тело фактура была просто фантастическая ─ он не смог сдержать стона, когда эта ткань оказалась на нём, а потом стал гладить собственные бёдра, тая от ощущений на подушечках пальцев и самих бёдер. Ещё не притронувшись к члену, мужчина уже начал задыхаться от поглотивших его чувств, от собственного стыда из-за них, медленно гладя толстые переплетённые нити и свои ноги, вместе с тем завороженно наблюдая за собственными руками и тихо, сдавленно поскуливая.

А потом Ло прикрыл глаза и откинулся на скомканное одеяло, полностью отдаваясь тактильным ощущениям и собственному воображению, рисующему под прикрытыми веками смутные, туманные образы. Ему нужно было отпустить себя: забыться и представить, что это чужие руки неторопливо ласкали его тело и конкретно член сквозь фактурную ткань или что его руки гладили кого-то другого, кто позволил бы ему это. И перегруженный мозг услужливо сбоил, не давал вынырнуть из пучины самообмана, представляя абстрактные человеческие образы ─ Ло выгнул шею и, уткнувшись лицом в удушливое одеяло, прикусил его, снова подавляя свой беспорядочный шум. Мысль о том, что его могли застать в таком виде, тревожно била в виске и только подстёгивала возбуждение, на шаг приближала к желанной развязке.

В состоянии, близком к бреду, он хаотично метался и изгибался так, будто не имел костей, из-за сильного возбуждения всё его сознание заволокло туманом, и думать ни о чём другом, кроме физического наслаждения, было невозможно. Ло стремительно приближался к разрядке, ускоряясь и разрушая построенную иллюзию: поток ошеломляющего чувства не распутал, но оборвал скрученный узел напряжения, который так и остался внутри, но перестал мешаться так явно. Ну и ладно.

Обессиленный и опустошенный брюнет рухнул лопатками на постель, беззвучно и судорожно хватая распалённый воздух ртом, приводя себя в подобие сознательности. И первым его почти сознательным решением было стянуть с себя мокрую грязную ткань и отшвырнуть на пол, будто её вина была в том, что он не был до конца удовлетворён. Мало, слишком мало ─ он один не способен утолить этот голод…

Нужны чужие руки, голос, запах, чужая ─ ответная ─ страсть. Но их нет.

Отдышавшись, Трафальгар поднимается с перекрученной потной постели, поднимает ни в чем не виновную одежду и идёт в душ смывать с себя грязь. Всю грязь.

Мерзкая пустота смеётся над наивным мальчишкой.