1

– Боже-Император, куда ж я его дел?!

Георг Хокберг выдернул из стола последний ящик, вытряхнул все содержимое на пол и поворошил ногой. Опустился на колени и поворошил рукой. Искомого документа тут тоже не было.

– Да сдалась вам эта бумажка, капитан, – Свежеватель Боб, лейтенант третьей роты компании, наполовину выполз из-под огромной кровати и громко чихнул, подняв облако пыли. – Ну нету, ну всё перерыли.

– Это, Боб, охренительно важная бумажка! – Георг запустил обе ладони в волосы и принялся ходить вдоль солидного капитанского стола. – Эта хреновина с той бумажки и без нее стоит совершенно разных денег!

Боб перевел взгляд на серо-зелёное чучело сверхразумной ягеллонской акулы, плавно покачивающееся в стазис-поле. Тварь выглядела до тошноты мерзко, а уж места занимала… Пожав плечами, Свежеватель поднялся на ноги, смахивая с седых бакенбард комья пыли, собранные под кроватью.

– Да какая разница-то, Святой Трон? Чучело и есть чучело.

– Ох, Боб, простой ты парень, – Георг перестал мельтешить и уселся на столешницу, мрачно уставившись в ковёр. – Чучело оно без бумажки. С бумажкой, официально заверенной Администратумом, это произведение искусства, созданное… короче, известным художником созданное. Да еще простоявшее во владении знатного рода несколько поколений. Чучело никто не купит, а вот на искусстве мы бы подняли хорошие деньги и заткнули бы финансовую дыру на месяц-два. А теперь мы в заднице, и больше нет ничего ненужного, что мы могли бы продать. А нужное продавать жалко.

– О-о-о… я вас понял, – глубокомысленно протянул Боб. Он ничего не понял.

Повисло молчание. Георг сосредоточенно жевал нижнюю губу, пытаясь, во-первых, припомнить, где же может быть это сраное подтверждение подлинности, а во-вторых, в очередной раз клянясь навести порядок в документации. Боб неловко переминался с ноги на ногу, боясь потревожить непредсказуемый ход мысли командира. Раздался стук в дверь.

– Войдите!

На пороге показалась Мурцатто, лейтенант первой роты, а заодно заместитель самого Георга. Как всегда собранная, строгая, с лицом таким, будто только что пережевала лимон и запила его чистым спиртом.

– Астропаты приняли сообщение, мой капитан.

– Ну и? – Георг все еще был погружен в размышления.

– Военный контракт. Недалеко. Дорого. Опасно. Скутум.

– Скутум? – Георг наконец отвлекся.

– Скутум!

– Скутум?

– Это там, где утихшая Варп-буря, археотех, легионеры, поле Геллера, ебать его в сраку, размером с планету, – подал голос Боб.

– Именно, – подтвердила Мурцатто.

– Что ж, звучит и правда дорого, – Георг приободрился, спрыгнул со стола и бодро направился к выходу из разгромленной каюты. – Стоит обсудить условия. И да, милая Мурцатто.

– Капитан?

– Наведи справки о сторонах конфликта, и о… хм, платежеспособности клиента. Ну, как обычно.

– Будет сделано!

– А ты, Боб, приберись тут, будь другом, – Георг на секунду замешкался, переводя взгляд с кучи раскиданных и перепутанных документов на Свежевателя и обратно. – Бумаги просто распихай по ящикам, как-нибудь потом порядок наведу.

2

Четвёртый день сражения за Кантаврис, вечер

– Я есть ненависть Императора и гнев Его! – проорал капеллан Цезон Руфий Кандид, могучим ударом крозиуса сокрушая ноги баллистария. – Я есть сокрушающая длань Его и пылающий взор! – еще один гудящий взмах, и спешенный пилот-скитарий отправился в воздух в облаке крови, масла, гаек и искр, в полете вышибая из седла товарища. – Я есть имперское возмездие и кара суда человеческого! – очередь штормболтера сразила сразу четверых штурмовиков, разрывные снаряды превратили наёмников в багровую дымку. – Я! – удар в веере кровавых капель. – ЕСТЬ! – грохот выстрела. – ВОЙНА!

Несколько тонн стали и адамантия обрушились на неистового капеллана сзади, с влажным хрустом втаптывая его в вымощенную мрамором мостовую. Золотое сияние розария вспыхнуло на долю секунды и померкло.

      – Вот это – война, братец, – рыцарь потряс ногой, избавляясь от ошметков в механизме ступни, и зашагал дальше, поливая противников огнём.

3

День перед высадкой

Георг ненавидел военные советы. Не за то, что они военные, а за то, что они советы. Каждый чёртов лейтенант каждый чёртов раз считал своим долгом высказать соображения о том, почему план Георга неидеален. Это раздражало, особенно когда замечания оказывались дельными – в такие моменты капитан Classis Libera начинал думать, что он не самый умный на мостике "Амбиции". Георг сурово оглядел собравшихся. Двенадцать лейтенантов, два десантника, магос, рыцари. Каждый ответил капитану не менее серьёзным взглядом.

– Господа, наша нанимательница, уважаемая леди-губернатор Лидиара Сардис, поставила задачу: завтрашним утром мы атакуем Катарсис.

– Кантаврис, мой капитан, – поправила Мурцатто.

– Я так и сказал, – Георг нажал руну активации, и над тактическим столом возникло трёхмерное изображение планеты.

– Знакомьтесь, это Скутум – мир, повидавший Имматериум изнутри и оставшийся нетронутым. Здесь Classis Libera стяжает неувядающую славу, а каждый солдат заработает столько денег, что не сможет прокутить их до конца жизни.

Жёлто-коричневый шар с хилыми полярным шапками не производил впечатление кладези сокровищ. Кое-где виднелись воронки пылевых бурь поистине планетарного масштаба, кое-где – сине-зелёные моря, почти наверняка мёртвые. На всем мире насчитывалось всего шесть городов-ульев, сконцентрированных на севере восточного полушария. Голограмма слегка повернулась, застыв над одним из них. Светлое пятно – необычно светлое для традиционно грязных и тёмных ульев – располагалось на берегу моря.

– В системе уйму времени бушевал варп-шторм, а Скутум остался не тронут и вроде лоялен Империуму. А может и нет? Плевать. Сейчас на этом мире сосредоточенно множество взглядов со всего сектора, и не все планетарные деятели остались верны губернатору. Грызня будет знатная. Вы знаете, как это бывает, – офицеры сдержанно рассмеялись. Георг взмахнул рукой, выводя на голоэкран массивного тактического стола портрет властного седовласого мужчины. – Этот господин – кардинал Вальфур Иерафон, и он – наша цель. Боец, который снимет с него голову, получит дополнительное жалование. Боец, который возьмёт его в плен и вытащит из Кантавриса, получит два дополнительных жалования. Донесите до подчиненных.

– Да, капитан, – ответили вразнобой лейтенанты и десантники. Рыцари промолчали – эти в принципе слабо представляли, как можно взять кого-то в плен.

– Перейдём к штурму, – Георг уменьшил портрет кардинала и сдвинул его в угол, заменив трёхмерной картой Кантавриса, и выдержал паузу, чтобы участники совета всё внимательно рассмотрели.

Приземистый по меркам Империума город-улей выглядел очень солидно. Массивные укрепления белокаменных бастионов, ощетинившихся орудиями, надежно защищали город от любой вообразимой угрозы со стороны Пустошей. С другой стороны, омываемой водами моря, раскинулся обширный порт. Бесконечно длинные щупальца пирсов, горбы хозяйственных плавучих построек покрывали морскую гладь на многие и многие километры вдаль от береговой линии. Сам город устремлял к небесам шпили бесчисленных храмов и часовен, тысячи и тысячи больших и малых сооружений во славу Бога-Императора усеивали белоснежный Кантаврис от края до края. Вершину улья венчали самые грандиозные храмы, сверкающие золотом и платиной, окружающие гигантское изваяние самого Императора. Повелитель Человечества смотрелся впечатляюще даже в мелком масштабе трёхмерной модели.

– Перво-наперво, мы должны заглушить городские системы связи. Хотя бы на несколько часов, – Георг кивнул магосу Децимосу, возглавляющему шестеренок Свободного Отряда. – Госпожа Сардис предоставила нам необходимые данные.

Магос важно кивнул в ответ.

– Теперь к основному. Кардинал обитает на самой верхушке, что очевидно, – Георг подсветил красным резиденцию Вальфура. – А верхушка защищена пустотным щитом, генератор которого расположен уровнем ниже, – еще одна красная точка. – Посему план таков: команда брата Освальда высаживается здесь, на третьем уровне, – Георг отметил точку высадки и система автоматически проложила маршрут к генератору.

– Высаживаемся громко или тихо?! – прогрохотал брат Освальд – огромный керамитовый шкаф, набитый аугметикой и гудящий сервоприводами.

– Громко! – ответил Георг, морщась от звона в ушах. Освальд тяжело вздохнул – он грезил тайными операциями. – Вы отвлекаете внимание. Здесь рядом крупный храм, и я уверен, что местные фанатики бросят серьёзные силы на его защиту, так что осторожнее. А вот тихо высадится брат Авраам, спустя полчаса, вот здесь, на третьем уровне с другой стороны, – Георг отметил очередную точку. Маршрут вышел длиннее. – Кажется, что отсюда добираться до генератора дольше, согласен. Но! – капитан ткнул в длинный тоннель, подсветив его зелёным. – Здесь проходит железнодорожная магистраль. Спокойно и цивилизованно доедешь на метро до самого лифта на второй уровень.

– Один?

– Да. Большая группа привлечет внимание.

Невысокий по меркам Астартес Авраам, облаченный в доспех разведчика, бесшумно подошёл в карте. Увеличил изображение, крутнул так, эдак. Вернул в изначальное положение, что-то посчитал на пальцах. Скривил задумчивую гримасу. Похлопал по многочисленным карманам. Достал мелочь. Демонстративно пересчитал.

– Предположу, что расходы на билет будут покрыты?

– Кантаврис – город с сильной социальной программой, общественный транспорт работает бесплатно, – вздохнула Мурцатто.

В силу того, что она исполняла в отряде обязанности казначея, Авраам выпил у неё немало крови.

– Принято, – Авраам вернулся на место, в тень гиганта Освальда. – Чем будет занято моё отделение?

– Временно перейдет под командование лейтенанта Кука. Продолжим, – Георг подсветил зеленым шахту лифта, зал генератора примыкал к ней вплотную. – Генератор придется захватить силой, и как можно быстрее – по тревоге может явиться подкрепление с третьего уровня. Впрочем, всю тамошнюю стражу отвлечёт на себя брат Освальд.

Освальд дважды гулко ударил по нагруднику кулаком в знак согласия.

– Когда генератор будет повреждён, роты Кука и Свежевателя Боба вместе с отделением Авраама на "Валькириях" высаживаются в… – Георг запнулся. – Вот в этой области.

– Città del Vaticinatio, – подсказала Мурцатто.

– Точно. Находят кардинала, хватают его, сжигают резиденцию, забирают господ Астартес, возвращаются на транспорта, транспорта возвращаются на "Амбицию". Вопросы?

– "Амбиция" и наши силы будут просто ждать на орбите? – спросил Децимос.

Собранию понадобилась пара секунд, чтобы понять сказанное – говорил магос очень быстро и в весьма странном ритме.

– В системе присутствуют несколько сильных флотов, – в противовес Децимосу, сэр Каролус говорил медленно и с королевским достоинством. Будто и правда был королем, а не Вольным Клинком с мутным прошлым. – Если нас атакуют, "Амбиция" станет большой братской могилой.

– Братская могила? Позор для рыцаря, – подал голос сэр Гарольд.

Сэр Роланд энергично закивал, подтверждая слова соратников. Георг тихонько вздохнул. Началось.

– Согласен с сэрами рыцарями, мой капитан, – задумчиво произнес Руиз, лейтенант Двенадцатой, обладатель бледного лица и долговязого телосложения потомственного пустотника. Он отвечал за все, что касалось космоса. – Надо бы высаживать всё войско и уводить корабли в астероидное кольцо. На орбите мы – лёгкая добыча.

– Кстати про добычу! – воскликнул Нере На-всякий-случай, лейтенант Четвёртой, рослый чернокожий мужик, увешанный оружием и перемотанный сотней ремней. – В вашем плане, мой капитан, как-то мало уделено внимания добыче.

Совет недовольно загудел. Даже Мурцатто бросила на Георга сердитый взгляд, и капитан зябко поёжился. Равнодушны остались лишь рыцари, всем своим видом демонстрирующие, что уж они-то выше плебейской жадности.

– Понимаю и принимаю ваше недовольство, господа, – Георг примиряюще поднял руки, и недовольные голоса смолкли. – Я не вижу способа организовать атаку на улей так, чтобы не потерять под стенами половину нашей компании, как и не вижу времени на… изъятие ценностей. Однако, мы здесь для того и собрались, чтобы утрясти подобные вопросы. Я готов выслушать предложения.

– Побережье, – продребезжал альфа-скитарий ЭКЛ-3Р, для своих Эклер, лейтенант Одиннадцатой. – Защита: минимальна.

– Мы можем высадиться на "Химерах" прямо на воду и захватить порт, – прохрипел Шестилапый, лейтенант Седьмой. В прошлом году беднягу настиг рак горла, и теперь он пытался совладать с новой аугметической глоткой. Лейтенант провёл пальцем по карте, чертя линию от центра порта до самой резиденции. – Проспект проходит через весь город, снизу доверху.

Георг мысленно отчитал себя за то, что упустил очевидное. Химера – машина-амфибия, и высадиться с моря – самый удобный вариант. Он приблизил карту, изучил отмеченный Шестилапым путь. Гигантская ступенчатая дорога рассекала город-улей сверху донизу, словно удар ножа. В голове сложился новый план.

4

Первый день сражения за Кантаврис, раннее утро

Освальд Харви из капитула Молотов Пустоты ненавидел выступать в роли тарана. Он устал от однообразия задач. Ворвись и убей всех. Атакуй в авангарде. Устрой погром. Душа требовала чего-то более утончённого, чего-то более изящного, умного. Хотелось попробовать себя лидером тайной операции, как, например, Авраам. Или, может, даже в работе с населением. Освальд печально вздохнул и сверился с тактической картой. В некотором смысле сейчас его и ждала работа с населением.

– Десять секунд, – прогрохотал Освальд, расцепил ремни безопасности и двинулся к передней рампе "Ворона".

Одиннадцать его подчинённых двинулись следом, в последний раз перед боем проверяя оружие. Все из разных капитулов, и истории того, как они попали в Свободный Отряд, у большинства были либо неприглядны, либо неизвестны, а потому, скорее всего, еще более неприглядны. Освальду нравилось думать, что его отделение – эдакая суровая истребительная команда вроде Караула Смерти, только сражающаяся не против ксеносов, а против… ну, против тех, за чьи головы платят.

Рампа дрогнула и быстро пошла вниз, открывая взору десантников вымощенную белым мрамором террасу, залитую ярким светом местного светила. Сотни праздных богато одетых горожан испуганно застыли на месте. Впрочем, самые сообразительные уже спешили убраться подальше.

– Вперед! – крикнул Освальд и выпрыгнул из "Ворона". Мраморная плита, на которую он приземлился, треснула под керамитом сабатонов. "Ворон" рванул в небо, оглушая рёвом двигателей.

Освальд вскинул оружие и дал короткую очередь над головами. Старый-добрый "Убийца Миротворца", болтер древней серии "Фобос" и реликвия Молотов Пустоты, разогнал гуляющих лентяев. Ожидаемо поднялась паника. Кого-то затоптали. Отряды стражников в золотых доспехах и белых плащах проталкивались сквозь неразбериху к десантникам с разных сторон. Прозвучали первые разрозненные выстрелы стабберов. Ответный огонь отделения Освальда смёл смертных, превратил их белые плащи в опаленные и окровавленные тряпки. Ревущие болты неизбежно задели и гражданских, устлав мраморные плиты истерзанными телами. Колокольная башня неподалеку разразилась тревожным звоном. Следующая колокольня мгновенно подхватила его, и следующая, и следующая. Из магистральных тоннелей третьего уровня показались еще пара десятков стражников, без страха и сомнений бросившихся под огонь десантников. Большой отряд, подгоняемый увешанным золотом демагогом, двигался со стороны белокаменной громады храма.

– В стрелковую цепь! – рявкнул Освальд. – Движемся к храму!

"Беда! Враги! Беда! Враги!" – казалось, весь город утопал в испуганном колокольном звоне, несущем единственную весть: битва за Кантаврис началась.

5

Тот же день, чуть позже

Авраам из ордена Пустынных Странников ненавидел неразумную трату ресурсов, но прямо сейчас он именно этим и занимался – тратил ресурсы. Космический десантник, крайне нелепо выглядящий в гражданской одежде и выделяющийся в толпе горожан, словно волк в стаде овец, стоял в очереди за билетами. Бесплатный транспорт оказался небесплатным, и Авраам поклялся себе вытянуть из Мурцатто всю радость жизни за её подлый обман. Откуда-то издалека доносился тревожный колокольный звон, и народ испуганно переговаривался, гадая, что же приключилось. Страха нагоняли и умолкшие городские СМИ, и отказавший интранет.

– Милок, что происходит-то! – старуха, стоящая в очереди перед Авраамом, ухватила за рукав спешащего стражника. – Неужто война?

Авраам тихонько зарычал в бороду. Старая карга уже подошла к транспортному автомату и возилась с ним невесть сколько, тыкаясь не в те кнопки, а тут еще и решила поговорить. Десантник буквально кожей чувствовал, что притягивает любопытные взгляды толпы, а тяжеленный рюкзак за спиной, набитый оружием и взрывчаткой, не прибавлял спокойствия. Авраам поймал себя на мысли, что завидует Освальду – тот сейчас наверняка крушил всё вокруг, расстреливал этих унылых людишек из болтера, размахивал молотом.

– Бери уже билет, – прорычал Авраам, когда стражник наконец отделался от навязчивых вопросов и ретировался.

– Боже-Император святый! – старуха обернулась, рассмотрела Авраама и грохнулась в обморок.

– Боже-Император… – со вздохом повторил десантник, переступив через бесчувственное тело.

Автомат как раз с надсадным скрипом печатал билет старухи. Десантник подхватил длинную бумажную ленту и проверил пункт назначения. Центральный лифт, конечная. Здорово.

Насвистывая веселенький мотив с родного мира, Авраам быстро миновал турникеты и успел заскочить в уходящий поезд. На конечной станции его ждало множество жестоких дел.

6

Тот же день, полдень

Лен Кук ненавидел все эти продукты постгуманизма, окружающие его каждый день. Окружающие его прямо сейчас. "Валькирию" тряхнуло в воздушном потоке, и лейтенант Второй больно ударился виском о наплечник одного из авраамовских десантников, чья гигантская керамитовая туша подпирала его слева. Кук заморгал, прогоняя звезды из глаз, и в очередной раз оглядел залитый тревожным красным светом десантный отсек. Мертвые линзы масок скитариев ответным взглядом его не удостоили. Никто не шевелился, жестянки сидели в максимально неудобных позах потерянных кукол, словно скульптуры на выставке начинающего художника-модерниста.

– Как в склепе, м-мать, – пробормотал Кук.

В такие моменты лейтенант на самом деле чувствовал себя мертвецом. Он кристально ясно понимал, что в его ремесле такое самоощущение не приведет ни к чему хорошему, но ничего не мог поделать с собой. Окружение не прибавляло оптимизма – после солидной заварушки полтора стандартных года назад вторая рота понесла серьезные потери в живой силе, а к компании присоединилась толпа неприкаянных скитариев без техножреца. Эклер отказался принимать их, ссылаясь на какие-то несовпадения протоколов. Так вторая рота пополнилась скитариями, а черепная коробка Кука – аугметическим командным модулем. Впрочем, аугметика ни на йоту не сблизила лейтенанта с его новыми подчинёнными – он так и чувствовал себя вором, забравшимся в морг.

Перед глазами оранжевыми цифрами зажёгся обратный отсчет. Десантные двери "Валькирии" разъехались в стороны, впустили внутрь рёв ветра и нестройный колокольный звон. Кук отцепил ремни, аккуратно подошёл к краю. Белоснежные улицы Città del Vaticinatio, впервые за долгие столетия лишенные защиты пустотного щита, были наполнены суетящимися людьми. Гражданские торопились спрятаться, а стражи, сияющие золотом доспехов даже с такой высоты, спешно готовили оборону. Кое-где в небе рвались снаряды хилой противовоздушной обороны. "Валькирии" Свежевателя Боба начали сбрасывать десант. Первые штурмовики в панцирных доспехах уже приземлялись на крыши, поднимая клубы пыли вспыхивающими гравишютами.

– Готовимся к высадке, парни! Кровь и золото! – бездушные линзы синхронно и безмолвно уставились на лейтенанта, и он подавился заготовленной ободряющей речью, замолчав на секунду. – Пошли, пошли!

Скитарии один за другим слаженно и быстро покинули "Валькирию". Последним к двери подошел десантник. Командный модуль услужливо напомнил его имя – Краст.

– Кровь и золото, – буркнул гигант и шагнул в пустоту.

Кук расплылся в улыбке и бросился следом.

7

Тот же день, вечер

– Ненавижу святош! – проревел Свежеватель Боб, когда его двуручный силовой меч едва не вырвался из рук во вспышке защитного поля розария.

– Ненавижу безбожников! – проорал в ответ его противник, храмовый страж, увешанный печатями чистоты и пергаментными обетами так, что не видно ничего, кроме перекошенного гневом лица.

– Кровь и золото! – проревел Боб, уходя из-под удара визжащего эвисцератора.

– За Императора! – проорал страж, замахиваясь вновь.

Штурмовики третьей роты схватились в безумной рукопашной схватке с защитниками Città del Vaticinatio. Кровь струилась ручейками меж камней брусчатки и впитывалась в белые плащи и кричаще-цветастые одежды убитых храмовников и штурмовиков. Редкие выстрелы стабберов и пробивных ружей терялись в визге цепных клинков и в воплях умирающих, получивших страшные рваные раны. Багровые полосы пятнали белые мраморные стены аккуратных домов. Бойцы Свежевателя плотной цепью продвигались вперед и теснили противника, разменивая каждого своего убитого на десяток стражников, но врагов было слишком много, и фанатичная вера заставляла их без страха бросаться под воющие зубья цепных мечей.

Эвисцератор чудом разминулся с макушкой Свежевателя Боба, срезав пышное перо с его шляпы. Лейтенант задохнулся от возмущения – это было самое внушительное шляпное перо во всей роте, если вообще не во всей компании. Он хотел выразить негодование словами, но слов не нашел, а потому обрушил на святошу шквал ударов. С каждым следующим взмахом тяжёлого меча сияние розариуса становилось всё тусклее и тусклее, пока, наконец, не погасло вовсе. Храмовник попытался парировать эвисцератором в надежде сломать клинок Боба бешено вращающимися зубьями. Свежеватель ловко довернул меч, ударил оружие противника по защитному кожуху. Механизм цепного меча издал жалобный вопль раненого кота, выбросил сноп чёрного дыма и заглох.

– Это тебе за шляпу, сраный перьерез! – прорычал Боб и проткнул растерявшегося храмовника мечом. Пергамент обета на груди фанатика вспыхнул от контакта с силовым полем.

Сбросив тело с жарко шипящего от крови клинка, Боб хотел было броситься на следующего противника, но с удивлением обнаружил, что стражники бегут. Вера и решимость городских вояк не пережили испытания, которому их подвергла острая сталь Свободного Отряда. Свежеватель крутанул меч и вонзил его в мостовую перед собой, снял с магнитного захвата за плечом пробивной лазер.

– Чего застыли?! Стреляйте им в спину! – рявкнул он на расслабившихся штурмовиков, и сам выпустил длинную очередь раскаленных лучей по развевающимся белым плащам.

Улочка за улочкой, площадь за площадью наёмники продвигались к сердцу Città del Vaticinatio. Огромная сияющая статуя Бога-Императора, расположенная прямо напротив резиденции кардинала, уже виднелась вдалеке – золотой лик хмуро выглядывал из-за светлых крыш невысоких домов. Но чтобы достичь изваяния и встать у трона Повелителя Человечества, наёмникам предстояло проделать еще уйму кровавой работы.

8

Тот же день, снова полдень

Нере На-всякий-случай ненавидел замкнутые пространства, но путь солдата постоянно вёл его по каким-то закуткам и коридорам. Ограниченные пространства жилых палуб космических кораблей, духота и теснота атмосферных транспортников, стальные коробки десантных отсеков "Химер". Прямо сейчас компания шла на штурм города-улья, и когда Нере покинет тесные и жаркие внутренности БМП, он опять окажется в закрытом каменном лабиринте многоярусного города. Для лейтенанта Четвертой оставалось загадкой, почему прогресс завёл человечество в тесные норы и глухие коробки.

Что-то здорово грохнуло в борт "Химеры", тряхнуло машину, едва не перевернув на волнах. Солдаты в десантном отсеке побледнели – Свободный Отряд впервые проводил высадку с моря, и многие наёмники, уроженцы пустоты, городов-ульев и выжженных пустынь, этого самого моря жутко боялись, так как никогда не видели столько воды разом. В мерный рокот двигателя вкрался тревожный и громкий ритмичный стук, вскоре прекратившийся, отчего всем стало еще тревожнее.

– Что там случилось? – спросил Нере по внутренней связи.

– Кажись, тонем, лейтенант! – ответил водитель с неуместным оптимизмом.

– Чему ж ты, сука, радуешься? – Нере моментально вскипел. – Открывай двери, открывай люк!

Побледневшие еще больше солдаты принялись готовиться к экстренной высадке. Отстегивали ремни, надевали маски, готовили спасательные жилеты. Те, у кого они были. Спасательных жилетов у Свободного Отряда оказалось совсем мало – да и неудивительно, ранее наёмники не имели дел с водой. Свой жилет Нере непредусмотрительно отдал кому-то из солдат, так как неудобная хреновина мешала повесить на себя всё оружие, которое хотелось взять. Теперь лейтенант понимал, что лучше бы он подавил свою страсть к куче пушек. Если он не утонет, стоит пересмотреть принцип "на всякий случай", в пользу устройств для выживания, а не убиения.

– Я не умею плавать, – пролепетал кто-то из солдат.

Задняя рампа с натужным скрипом начала отворяться, внутрь хлынула вода.

– Дыши через маску! Брось оружие! Не паникуй и не дергайся – глядишь, всплывёшь!

Желание не утонуть легко победило в короткой и яростной схватке с жадностью, и Нере принялся торопливо сбрасывать с себя разнокалиберные и разноразмерные орудия убийства. Дробовик, плазменный пистолет, игольчатый пистолет, укороченный лазер, обычный лазер, гранаты осколочные, зажигательные, шумовые, дымовые, силовой меч, цепной меч, топорик… Топорик пожалел – памятная вещь – и успел подхватить, прежде чем поток соленой воды вышвырнул его из "Химеры".

Лейтенант понял, что не может сориентироваться в пространстве. Света в мутной загаженной воде практически не было. Сплошное неясное, размытое пространство. Нет верха, нет низа, нет рамок и ориентиров. Словно его выбросило в открытый космос. Никаких звуков, кроме тягостного тревожного гудения глубины и шума крови в ушах. Душу сжал колючий страх. Нере повторил про себя свой же совет – не паникуй и не дергайся. На краю зрения медленно проплыл один из солдат в ярко-оранжевом жилете. Жилет тянул его к поверхности. Лейтенант забарахтался, пытаясь двигаться в нужном направлении. Что-то ему мешало. Что-то держало его за ногу. Что-то тянуло его вниз.

От ужаса Нере забыл, как дышать. В голове помутилось. Он медленно опустил взгляд. Длинное, несоразмерно тонкое щупальце, усеянное судорожно дрожащими присосками, тянуло его во тьму. Где-то там, в глубине, извивалось и ворочалось что-то большое. Нере с трудом подавил рвотный позыв. Захлебнуться рвотой в дыхательной маске, будучи на глубине моря в компании с чудовищем, было бы совсем глупо. Эта мысль привела лейтенанта в чувство. Работая топориком как ножом, он принялся резать щупальце. Мерзость походила на плотную резину и поддавалась плохо, но страх мотивировал. Наконец Нере управился, и из последних сил рванулся вверх, оставляя позади извивающийся обрубок, сочащийся серо-зеленой тягучей жижей.

Нере с трудом выбрался на плавучий причал, блестящей качающейся дорожкой тянущийся к порту. Мышцы горели от приложенных усилий, глаза жгло из-за грязной морской воды. Нере сорвал дыхательную маску, и его вырвало на причал. Подумав о подводной твари, лейтенант резво отполз подальше от края. Над головой раскинулось бездонное голубое небо, а вокруг плескались ленивые бирюзовые волны. К черту. Нере сперва встал на колени, а потом и в полный рост. Его трясло. Хотелось спрятаться за стенами. Забиться в нору. Лейтенант сквозь слезы взглянул на порт Кантавриса. Штурмовая группа "Химер" уже почти подошла к берегу широким фронтом. Кое-где из воды так же выбирались потерпевшие крушение солдаты, но подавляющее большинство машин достигли цели без повреждений. Многие наёмники не ждали и уже высаживались, оказываясь по пояс в воде и торопясь подавить огнём немногочисленные силы защитников порта. Те явно не ожидали атаки с моря – и порт по сути уже оказался в руках Свободного Отряда. Нере подхватил спасительный топорик и поспешил к берегу.

9

Тот же день, снова вечер

Изломанные тела стражников сплошь устилали площадь Мученичества Святого Сангвиния. Кое-где, укрытые ковром из окровавленных и опалённых белых плащей, виднелись чадящие остовы подбитых шагателей одиннадцатой роты. Пятерка баллистариев решетила снарядами автопушек административное здание – единственный оплот защитников Кантавриса в этом районе. Впрочем, оно уже перестало таковым быть – последний ответный выстрел оттуда раздался ровно десять минут назад.

– Прекратить, – отдал команду ЭКЛ-3Р, и на площадь опустилась звенящая тишина, нарушаемая лишь далёким звонов колоколов. – Признаки сопротивления: отсутствуют.

Альфа-скитарий сбросил с пики обугленное тело какого-то несчастного и заглянул в логи битвы. Потери: пренебрежительно малы. Отставание от графика: отставания нет. Удовлетворенно кивнув, ЭКЛ-3Р переключился на самодиагностику. Как и ожидал – сбой управления инъекциями. Боевой коктейль не попал в кровоток, процесс не отвечал. Завершить. Непредвиденный сбой. Повторить. Ошибка. Лог битвы моргнул красным. Альфа-скитарий глухо выругался на лингва технис. Отставание от графика: одна секунда. Неполадками придется заняться по пути.

– Брендон, приём, – ЭКЛ-3Р вызвал офицера, командующего "Гидрами".

Капитан решил озаботиться обороной и доставить зенитные орудия в Città del Vaticinatio, и одиннадцатая рота получила задачу их сопроводить.

– Площадь: зачищена. Выдвигайтесь.

– Принято, господин лейтенант.

ЭКЛ-3Р направил скакуна вперед, через нейроинтерфейс отдав роте команду следовать за ним. Лейтенант вывел раздражающе красный таймер отдельно. Конечно, короткая задержка ничего не стоит, но путь от порта – а "Гидры" и одиннадцатая рота высадились именно в порту во второй волне – долог даже для быстрых машин, и в пути может произойти что угодно. Скитарии пересекли заваленную трупами площадь и снова ступили на белоснежную брусчатку проспекта Вознесения. Дорогу перегораживала толпа гражданских.

ЭКЛ-3Р придержал шагоход, оглядел толпу. Несколько тысяч. Много стариков. Дети. Почти все держат в руках позолоченные изображения имперского орла, сверкающие в мягких лучах заходящего солнца. Те, кто посмелее, выкрикивают ругательства. Остальные просто мрачно ворчат.

– Убирайтесь из святого града, безбожники! – вперед вышел священник в простой белой рясе. – Вера наша крепка! Свет сердец истинно верующих защитил Кантаврис Колокольный от столетий голодной тьмы, и от вас, богохульные вторженцы, защитит!

Толпа согласно взревела. Море искажённых религиозным пылом лиц покачнулось, заволновалось. Рациональный разум скитария не видел решения возникшей проблемы без крови.

Вдруг ЭКЛ-3Р ощутил, как в душе поднимается лютая злость. Руки задрожали от желания колоть и топтать врагов. Чувства обострились – лейтенант мог разглядеть каждый волосок в бороде священника, расслышать каждый голос в толпе. Время застыло, увязло, словно муха в машинном масле. Он быстро переключился на самодиагностику. Система управления инъекциями: перезапущена. Боевой коктейль: активно. Повторить: успешно. Повторить: успешно. Нет-нет-нет! Повторить: успешно. Завершение задачи! Ожидание ответа процесса. Внимание: возможна передозировка! Побочный эффект: краткое помутнение сознания, продолжительная головная боль, кровавый понос. Повторить: успешно. Повторить: отказано. Причина: передозировка.

ЭКЛ-3Р ненавидел этих людей. Ненавидел ненавистью столь чистой и твёрдой, что из нее можно ковать мечи. Никто не смеет задерживать одиннадцатую роту на задании.

– Убить! – приказал альфа-скитарий.

Далекий колокольный звон утонул в криках боли и ужаса. "Гидры" прибудут в Città del Vaticinatio в срок, кто бы ни пытался их задержать.

10

Второй день сражения за Кантаврис, полдень

Мурцатто ненавидела излишнюю суету. Порт превратился в настоящий логистический ад. Транспортники прибывали, разгружались, загружались, убывали, сервиторы сбивались с ног в тщетных попытках не отстать от графика погрузки, рокочущие "Химеры" и "Тауроксы", наполненные храмовым добром, создавали чадящие пробки на въездах. Наёмники смеялись, ругались, кое-где дрались. Разграбить город-улей – это и так настоящая головная боль, а Георг еще и поставил весьма сжатые сроки. Приходилось спешить. Спешка ожидаемо порождала суету, а суета в свою очередь превращала разграбление Кантавриса в кошмарный сон логиста.

– Сколько храмов выплатили контрибуцию? – спросила Мурцатто помощника, толстяка Джезаре.

– Дай Император, процентов десять. Управились пока только с прилегающими к проспекту Вознесения. Дальше уже идет тяжелее – стража не сдает позиции, – угрюмо ответил Джезаре. – Не могу поверить, что мы работаем только с храмами.

– В городе с таким количеством экклезиархов обычные горожане уже давным-давно ограблены, мой друг, – ответила Мурцатто. Планшет издал негромкую трель, оповещая о сообщении от Шестилапого. – Так, я пойду развеюсь, сил уже нет. Ты за старшего. Следи, чтоб психи из Девятой не устроили в своей зоне ответственности кровавую баню, понял?

– Понял, госпожа лейтенант.

– И пусть акты изъятия все составляют как надо, а не как обычно!

– Понял.

– И Рыцари, когда прибудут, пусть остаются в порту!

– Понял.

Мурцатто вышла из временного штаба, развёрнутого в кабинете начальника порта, и вызвала Шестилапого по командной линии. Седьмая рота занималась богатыми храмами на четвёртом уровне.

– Что там у тебя такое срочное?

– Святоша заартачился, – прохрипел Шестилапый, и у Мурцатто самой запершило в горле. – Говорит, хранит величайшее сокровище Скутума, но он мне его не отдаст.

– Боже-Император, Шестилапый! Заставь его, ты же не ребенок!

– Мне не отдаст, – повторил Шестилапый, сделав ударение на первое слово. – Говорит, не простит себе, если святыню заберёт командир какой-то там седьмой роты. Хочет капитана.

– Капитан таким не занимается, – отрезала Мурцатто.

– Я так и сказал, – Шестилапый усмехнулся. Видимо, словами дело не ограничилось. – Он согласился на командира Первой роты.

– Что за сокровище-то?

– Не знаю, но фанатики крепко за него впряглись, – Шестилапый замялся и продолжил с обреченным вздохом. – Если поедешь, надень сапоги, которые не жалко. Тут крови по щиколотку.

– Шестилапый, ты – дегенерат, – прошипела Мурцатто и оборвала связь.

Разграбить город-улей, а тем более город-улей, населенный фанатиками, без невинной крови чрезвычайно трудно, но в этот раз Свободный Отряд перевыполнил свою норму в несколько раз. Сначала дурак Освальд, потом свихнувшийся Эклер, теперь вот Шестилапый…

Мурцатто вздохнула и вызвала "Валькирию". Нужно хотя бы глянуть, ради чего пролили кровь.

"Валькирия" летела невысоко – штиль над Кантаврисом мало-помалу сменялся злым порывистом ветром с Пустошей. Слева и справа мелькали высокие шпили храмов проспекта Вознесения. Из глубины улья доносился треск бодрой перестрелки, отчетливо слышимый сквозь гул реактивных двигателей. Мурцатто сверилась с тактической картой – даже на "Валькирии" путь до вершины получался небыстрым. Впервые после прибытия в город-улей, оторвавшись от рапортов, описей и баз данных, лейтенант отчетливо осознала, насколько Кантаврис огромный.

Шестилапый встречал её лично, держа серворукой низенького проповедника в запятнанной кровью сутане. Лицо священника украшал гигантский распухший нос сливового цвета. Вокруг витали клубы сизого дыма – несмотря на настигшую его болезнь, Шестилапый и не думал бросать курить.

– Мурцатто, это отец Марк, – прохрипел Шестилапый. – Отец Марк, это лейтенант Мурцатто, командир Первой роты.

– Не скажу, что мне приятно, – прогундосил священник.

– Я тоже тут не рада быть, – ответила Мурцатто. – Что за сокровище, святой отец?

– Величайшее достояние Кантавриса! Оно хранится в тайном месте. Но я отдам его, если пощадите моих прихожан.

– Так ведите, я спешу, – Мурцатто бросила гневный взгляд на Шестилапого. Он что, еще и заложников взял?

Марк повёл их во внутренние помещения храма, по узким коридорам, тёмным галереям и крутым лесенкам. Мурцатто поймала себя на мысли, что в таком лабиринте можно спрятать сотню солдат, и как бы святоша не вёл их сейчас в западню. Она скосила глаза на закованную в броню тушу Шестилапого, грохочущего оружием и лязгающего аугметикой, и слегка успокоилась. Впрочем, перевязь с силовой рапирой лейтенант все равно сдвинула так, чтобы суметь быстро выхватить клинок в тесном коридоре. Наконец, очередная спиральная и донельзя крутая лестница, скрытая за книжным шкафом, привела их в небольшой круглый зал. На постаменте в центре зала в сиянии солнечных лучей, падающих из светового колодца, стояла статуя мужчины с копьем.

Мурцатто подошла поближе, обошла статую кругом. Внушительный и чрезвычайно суровый мужик в окровавленной тоге замахивался копьем куда-то в пустоту. Очень реалистично, но на величайшее сокровище не тянуло совершенно. Мурцатто хотела потрогать изваяние, но палец упёрся в невидимую преграду.

– Это что, стазис? – удивилась лейтенант Первой.

– Да! – воскликнул проповедник и рухнул на колени, воздев руки к потолку. – Это сам святой Лука Драконоборец, спаситель и основатель Кантавриса Колокольного, получивший смертельные раны в бою и запечатанный в стазис верными соратниками.

– Ёма, он что, живой? – прохрипел Шестилапый.

– Да! И сказано было: "Когда град святой дрогнет под натиском пёстрых орд, Бог-Император исцелит раны мои, и восстану я в свете Его, и падут нечестивые пред гневом моим!"

Священник упал лицом в пыльный пол, и в зале воцарилась неловкая тишина. Мурцатто инстинктивно отступила от постамента на шаг. Шестилапый издал звук сминаемой жестяной банки – с новой глоткой так звучал его смех.

– Что-то он не шевелится, – Мурцатто почувствовала, как краска заливает щёки, и обернулась к Марку. – Ах ты, паршивец мелкий, надеялся, что он нас прикончит?!

Священник промолчал. Он с безумной надеждой вглядывался в суровый лик Луки Драконоборца, и в глазах стояли слёзы. Чуда не случилось.

– Эй, ну хорош, – Мурцатто смягчилась. – Есть в храме какое-нибудь документальное подтверждение, что это на самом деле основатель Кантавриса?

– Что?

– У вас тут сохранилось удостоверение личности Луки Драконоборца? – медленно и почти нежно повторила лейтенант. – Этот мужик – точно он?

– Истинно верующим достаточно слова пастыря, – печально ответил отец Марк. Казалось, он и сам не верил своим словам.

– То есть документальных подтверждений нет? – уточнила Мурцатто.

– Нет, – слеза скатилась по синему носу священника и упала на пол.

Вот тебе и величайшее сокровище Кантавриса. Кому нужен неизвестный смертельно раненый мужик в стазисе? Никому, будь он основателем хоть тысячи святых городов-ульев – без документальной основы ценность его нулевая. Да и не работорговля ли это? Вдруг Мурцатто усмехнулась:

– Шестилапый, сможешь утащить Луку?

Здоровяк смерил святого основателя Кантавриса и его постамент оценивающим взглядом:

– Да, пожалуй. Постамент не закреплен, унесу.

– Поставим его капитану в каюту, в пару к ягеллонской акуле. Ты представь, какая композиция выйдет!

11

Второй день сражения за Кантаврис, ранний вечер

– Ставлю половину жалованья, что кардинала внутри уже нет, – сказал Свежеватель Боб. – Нужно быть идиотом, чтобы оставаться в Кантаврисе до сих пор.

– Принимаю, – ответил Лен Кук. – Покинуть город для него равносильно поражению.

Лейтенанты изучали трёхмерную карту кардинальского логова, планируя финальный штурм. Полевой штаб наёмники на скорую руку организовали у основания гигантской статуи Бога-Императора, расположив аппаратуру так, чтобы изваяние закрывало импровизированный командный пункт от беспорядочной стрельбы со стороны резиденции. Как говорится, Император защищает. Впрочем, одной лишь главной площадью присутствие наёмников на первом уровне Кантавриса не ограничивалось – отделения "Гидр" и их сопровождение были рассеяны по всему Città del Vaticinatio, команда Освальда готовилась к атаке со стороны прилегающей к резиденции ратуши. Эклер развернул свою ставку там же и не покидал ее, ссылаясь на внезапную болезнь.

– Договорились, – Боб со звуком медного гонга ударил кулаком по нагруднику.

– Вернёмся всё же к штурму, – сказал Кук. – Смотри, здесь у них по сути мертвая…

Сигнал экстренного сообщения системы прервал лейтенанта второй роты на полуслове. Схема резиденции померкла, заменилась тактической картой всей области. Целая туча ярко-оранжевых меток стремительно приближалась в Кантаврису. Боб цветисто выругался.

– Господа, мы атакованы, – на общем канале раздался голос Георга, глуша все другие переговоры. – До прибытия противника осталось не более часа. Роты вторая, третья, одиннадцатая, отделение Освальда, максимально ускорьте выполнение своей задачи. Роты седьмая и четвёртая, выдвигайтесь к Città del Vaticinatio по проспекту Вознесения. Остальные… продолжайте в том же духе.

Над полевым штабом повисла тишина, нарушаемая стрекотом тяжёлого стаббера из левого крыла резиденции. Боб выругался еще раз.

– Час?! – Кук ударил кулаком по тактическому столу. Изображение пошло волнами. Неугомонный пулемётчик из резиденции в очередной раз зажал гашетку. – Трон Златой, да пристрелите уже этого дебила!

– Есть! – Маргаретти, снайпер командного отделения, принялся взбираться на постамент Императора.

– Мы элементарно не успеем найти Вальфура в этих хоромах! – воскликнул Кук, тыкая пальцем в сторону резиденции. – Проклятье! Боб, я собираю своих парней, мы под дымовой завесой пойдем в первой волне…

– Брось, Лен, – Боб указал на стремительно приближающиеся оранжевые точки. – Здесь нас возьмут за задницу. Нужно готовить оборону.

Сверху раздался громкий хлопок снайперской винтовки. Тяжёлый стаббер замолк.

– Уточняю статус штурма, – на командном канале прорезался дребезжащий голос Эклера. – Поставленные сроки: удручающе сжатые.

– Необходимо отступить с площади, – прогрохотал Освальд.

– А не охренели ли вы, господа? – Кук оскалился. – Приказ у нас простой и ясный: взять кардинала!

Кук всплеснул руками, отвернулся от Боба. Повернулся назад, в ярости зарычал и снова ударил по многострадальному тактическому столу. Голос разума боролся с чувством ответственности в душе лейтенанта. Силы были равны. Наконец Кук сквозь зубы процедил:

– Отходим с площади. Готовим оборону.

Разумеется, часа на подготовку обороны не хватило, и когда штурмовики в сером городском камуфляже посыпались на головы наёмников в рядах Свободного Отряда царили разброд и шатание. Кое-где сработали "Гидры", кое-где десантники напоролись на кинжальный огонь отступающих солдат второй роты, но в целом ситуация в Città del Vaticinatio с каждой минутой все больше походила на военную катастрофу. Донесения на общем канале связи лишь раздували огонь паники.

– Нас прижали! Головы не поднять!

– Святой Трон, у них на форме инсигния!

– Сержант Брок мертв, запрашиваю указаний!

– Инквизиция!

– Беловолосый! Колдун ебучий!

– Астартес! Тут Аста…

– Мы отступаем, повторяю, мы отступаем!

– Группа у Святого Публия разбита!

– Точка сбора уже занята врагом! Повторяю!

– Они все мертвы!

– Нас убивают Астартес!

Свежеватель Боб развернулся и выпустил длинную очередь в дымовую завесу на противоположной стороне площади. Белоснежные улочки утратили свой блеск под слоем серой каменной крошки, кровавыми лужами и пятнами гари. Третью роту выбили из нескольких кварталов подряд. Расслабившиеся на фоне вчерашнего успеха наёмники дрогнули под умелым и яростным натиском штурмовиков в сером. Те, что поразумнее, отступали, те, что похрабрее, устилали своими телами потерянные улицы. Но, несмотря на панику, наёмники не дрогнули окончательно. Бывалые солдаты чувствовали, что надолго задора их противников не хватит – каждый шаг "серые" покупали большой кровью. Казалось, даже Астартес в чёрных доспехах – основной локомотив наступления Инквизиции – начали терять темп. В общем, чутье подсказывало Бобу, что линия низеньких и крепких каменных домов на краю этой безымянной площади отныне будет главной линией обороны Третьей.

– Третья! – взревел Свежеватель на канале роты. – Отступление прекратить! Сбор на моей позиции!

Нестройный хор голосов выживших сержантов пробормотал что-то одобрительно-согласное. Высунувшихся было из дыма штурмовиков смела волна лазерная огня. Выжившие уползли в укрытие, словно побитые псы. Довольно усмехнувшись, Боб жестом подозвал Крела, своего адъютанта, и отправился наводить порядок на новой позиции. Парень лихо поднялся по служебной лестницы от сержанта до адъютанта – предыдущих двое погибли в перестрелке с Астартес.

– "Гидры" поблизости есть?

– Есть, лейтенант, – отозвался Крел, сверяясь с планшетом. – Здесь и здесь.

– Неинтересно, отправляй их за эти дома. Не хочу, чтоб подонки попадали нам на головы.

– Есть.

– Наши потери?

– Процентов пятнадцать.

– Я думал, будет больше, – Боб довольно улыбнулся. – Вторая и Одиннадцатая?

– Закрепляются с флангов.

– Освальд?

– Нет вестей.

– Четвёртая и Седьмая?

– Седьмая на подходе, Четвёртая будет, дай Император, к вечеру.

– Паршиво, – Боб окинул взглядом здания напротив. В выбитых окнах творилось какое-то нездоровое мельтешение. – Разворачивайте тяжелое оружие. Вон те здания – в пыль.

– Будет сделано, лейтенант! – Крел бросился собирать выжившие расчеты.

Боб свернул в уютный внутренний дворик и уселся на скамейку в тени раскидистого дерева. Здесь властвовала удивительная тишина, нарушаемая лишь далекой канонадой да скрипом веревки. И дом, и дворик, за исключением пары мелких деталей, оказались почти нетронуты ветрами войны. Боб хмыкнул. А ведь живое дерево в городе-улье иметь – удовольствие недешевое. Можно побиться об заклад – хозяин был богатей. Лейтенант снял с пояса богато украшенную флягу с амасеком, отсалютовал хозяину, болтающемуся в петле на дереве, и с удовольствием отхлебнул. Моменты тишины, прерываемые лишь…

– Контакт!

Внезапный вопль на ротном канале заставил Боба поперхнуться амасеком. Связь мгновенно наполнилась паникующим гвалтом. Гулкий вой двигателей невиданного самолета оглушил Боба. Рев прыжковых ранцев, грохот болтеров, визг цепных мечей – все это разом цинично растоптало и обратило в прах чудесный момент тишины. Лейтенант уронил флягу и бросился на улицу, придерживая шляпу.

Когда-то, давным-давно, отец водил пятилетнего тогда Боба, ещё не Свежевателя, а просто Боба, в музей. Из музея малыш Боб вынес два впечатления. Первое – история это ужасно скучно. Второе – но только не история Великого Крестового Похода! Ему на всю жизнь запомнился невообразимо огромный и солидно-угловатый доспех Тип-III "Железный". Позже Боб видел Астартес вживую в современных моделях брони, но это всё было не то. В них не было того стиля, того величия и дыхания древности.

Зато всё это было у великана в чёрных доспехах Тип-III, который люто рубил силовым гладием наёмников. Дальше вглубь улицы тем же самым занималась ещё полная десятка. Готовящаяся линия обороны стремительно рассыпалась под ударами космических десантников. На долю секунды Боб застыл в мрачном оцепенении, но потом достал меч и с рёвом бросился на ожившую древность.

Десантник молниеносно развернулся и парировал первую атаку. От силы удара у Боба заломило ладони, и в голове промелькнула запоздалая мысль, что, возможно, не стоит орать, когда пытаешься ударить в спину. Отступив в сторону, он довернул клинок и ткнул острием в забрало противника, но тот с удивительной для своих габаритов скоростью отступил назад, уходя от тычка. Десантник вскинул болт-пистолет, и уклоняться пришлось уже Бобу – лейтенант чудом успел уйти вбок. Ударная волна от выстрела рядом с ухом оглушила, в глазах поплыло. Свежеватель едва успел парировать рубящий удар сверху и тут же пропустил мощный пинок в грудь. Лейтенант упал на спину, ударился затылком и прикусил язык. Ребра гудели от удара, и только крепкая керамитовая кираса спасла его от смерти. Боб перекатился в сторону, ушел от добивающего удара и споро вскочил на ноги, выставив меч перед собой.

Астартес продолжил натиск, нанося размашистые рубящие удары. Боб парировал и отступал, одновременно стараясь не давать противнику простора для выстрела. Он ждал момента для контратаки и дождался – очередным парированием он смог отбить клинок противника в сторону, гладий выбил искры из камней мостовой. Десантник на мгновение потерял равновесие, и Боб уколом снизу вверх вонзил меч под нагрудную броню древнего доспеха, туда, где у обычного человека находится печень. Не собираясь недооценивать живучесть великана, Свежеватель выдернул клинок и отступил, принимая открытую стойку.

– Отвага и честь! – десантник проорал боевой клич, открывая второй раунд боя.

– Кровь и золото! – ответил ему Боб.

Несмотря на краткость схватки, лейтенант жутко устал. Он нанёс рубящий удар, целясь в раненый бок, но слишком медленно, и Астартес легко парировал. Ответная атака едва не лишила Боба руки и заставила сменить стойку. Десантник продолжил яростное наступление, смертельная для обычного человека рана будто бы не заботила его. Боб ушел из-под очередного рубящего удара в сторону, почти нежным касанием клинка отвёл оружие противника вниз, но нанести удар не успел – десантник от души огрел его болтпистолетом по лицу. Боб покатился по брусчатке, глотая кровь. Сквозь красную пелену Свежеватель видел, как десантник салютует ему мечом, предлагая встать и продолжить бой. Еще поединков чести ему не хватало.

Лейтенант выхватил пробивной лазер из магнитного захвата и зажал курок, длинной очередью изрешетив столь любезно подставленное забрало. Гигант покачнулся и рухнул, словно срубленный вековой дуб, подняв облако пыли. Кряхтя, Боб встал на четвереньки, сплюнул вязкую кровь и, кажется, пару зубов. Мутным взглядом обозрел разгром, который продолжали оставшиеся десантники.

– Всем, говорит Свежеватель, – прохрипел лейтенант, с трудом вставая на ноги и торопясь убраться с улицы. – Нам не удержать район. Отходим на второй уровень.

– Подтверждаю, – с задержкой ответил Лен Кук. Голос лейтенанта второй роты звучал отстраненно. На фоне слышался злой грохот болтеров. – Мы отступаем.

12

Третий день сражения за Кантаврис, полдень, затишье

Солдаты Второй, Третьей и Одиннадцатой заплатили дорогую цену за попытку удержать Città del Vaticinatio. Вторая понесла самые сокрушительные потери – почти две трети бойцов остались лежать на брусчатке узких улочек. Сам Лен Кук лишился руки и потерял целое море крови – теперь над ним колдовали медики и технопровидцы компании. Отделение Освальда потеряло двоих, а сам он пропал во время отступления – связь с ним оборвалась, и никто не знал, жив ли десантник. Третья и Одиннадцатая отделались легче, но лишь благодаря своевременно подоспевшей Седьмой. Бойцы Шестилапого отбросили преследователей и помогли разбитому авангарду отойти.

– Господа, мы в дерьме, – открыл Георг срочно собранный военный совет.

Офицеры ответили угрюмым молчанием. Совет собрался на третьем уровне Кантавриса, на террасе, где Освальд пролил первую кровь. Силы всех рот, кроме Первой, спешно двигались к верхним ярусам. Пустующее место Кука притягивало мрачные взгляды. Георг временно расформировал Вторую, прикрепив выживших штурмовиков к Третьей, а скитариев отправив в резерв.

– Нам надо уходить, – прервал молчание Дейви Двуглазый, лейтенант пятой роты. – С Инквизицией шутки плохи.

– Мы уже запачкались, хуже не будет, – возразил Нере.

– Будет, если мы убьем инквизитора, – задумчиво протянула Шай, лейтенант девятой роты. – Это если не считать сраных Астартес, которые рубят наших ребят в капусту.

– Их мало, – ответил Свежеватель Боб. – Да и не бессмертные они!

– По сравнению с нашими парнями – бессмертные!

Собрание утонуло в начавшемся споре. Голоса повышались, выражения подбирались все крепче. Многие командиры не имели ни малейшего желания сражаться с Инквизицией – пугали долгосрочные последствия. Биться с Астартес желающих было еще меньше – тут уже внушали ужас последствия краткосрочные. Гулкий недовольный рокот откуда-то сверху заставил всех замолчать и задрать головы. Сэр Роланд, в тени титанического доспеха которого и проходило собрание, счёл, что привлёк к себе достаточно внимания, и начал:

– Мне стыдно слышать столь трусливые слова. Прибыв на Скутум, наша славная Classis Libera приняла на себя определённые обязательства. Отныне и до конца контракта мы связаны долгом и словом чести. Ужели для вас эти понятия – пустой звук? Ужели репутация надежного воина для вас ничего не значит боле? И отчего? Оттого, что враг – не тот, что ожидали? Не верю, что Свободный Отряд легко сломить одним лишь видом серебряной инсигнии.

Роланд умолк, и офицеры вновь угрюмо замолчали. Рыцарь был прав – Свободный Отряд имел репутацию надежную и солидную, и каждый его боец гордился этим. Отступить раз, предав справедливые ожидания нанимателя – и кем они станут? Просто сбродом грабителей. Георг почувствовал жгучий стыд – подлая мыслишка все бросить и покинуть Скутум сидела у него в голове с тех пор, как пронеслась весть о прибытии Инквизиции. Он поднялся со складного кресла:

– Что ж, думаю, лучше сказать нельзя. У нас лишь один путь. Сегодня мы перегруппируемся, соберем и организуем все силы, а завтра с утра ударим по врагу единым кулаком. Контракт превыше всего.

13

Четвёртый день сражения за Кантаврис, рассвет

В розовых сумерках скутумского рассвета аккуратные и строгие белокаменные проспекты напоминали Роланду карамельную страну из историй, что рассказывала ему в детстве престарелая нянька. Впрочем, фантазия трескалась и рассыпалась тем скорее, чем ближе они подходили к местам позавчерашних боев – трупы, кровь и гарь слабо вязались с детскими сказками. Рыцарь невесело усмехнулся. Сегодня ему и его соратникам предстояло разрушить сказку окончательно, усеять трупами, растоптать и сжечь карамельную страну. Роланд бесконечно ненавидел и бесконечно любил выпавшую ему долю, ибо нет ничего отвратительней, как и нет ничего прекраснее, чем война.

Имперские Рыцари шли на острие копья, и преданные бондсмены прокладывали им путь, словно верные охотничьи псы. Могучие машины войны, последний и самый веский довод Георга Хокберга, наконец вступили в сражение. Для города-улья это означало лишь одно: драгоценная жемчужина Кантавриса, Città del Vaticinatio, обратится во прах. Как и все, кто посмеет перечить безжалостным Квесторис Империалис.