1

Шай не любила писать отчеты. Нет, конечно, правильная документация – это хорошо, но… Крючкотворство – это уныло. Никогда не нравилось, да и, честности ради, никогда не давалось. Она хорошую историю-то не могла связно рассказать, не сбиваясь, не то что отчёт написать. Шай тяжело вздохнула, закинула ноги на стол. Почувствовала на себе укоризненный взгляд Агнца, своего первого заместителя, и торопливо убрала ноги со столешницы. Зануда. Сам Агнец, здоровенный, зверского вида детина, сгорбившись сидел в ветхом кресле в углу. Несмотря на внушительную внешность, заместитель давненько уже не брал в руки оружия – груз прожитых лет неподъёмно давил на широкие плечи.

Шай вздохнула еще тяжелей. Потолочные балки застонали от порыва самума. Лейтенант подошла к единственному чудом уцелевшему застекленному окну – остальные были забиты листами пластика – и выглянула наружу. Мутное жёлто-серое марево все не рассеивалось. Им повезло, что удалось найти этот заброшенный поселок под стенами Тиррены. Без укрытия в бурю пришлось бы туго.

– Ладно, Агнец, пиши, – произнесла Шай и вернулась за стол. – Ну, типа, дата, время, проникли в Тиррену с караваном беженцев из… как там его?

– Порт Нураго, – Агнец важно поправил очки на облупленном носу, причмокнул губами и приготовился записывать слова Шай в цифровой планшет.

– Ага. Нураго, – лейтенант запрокинула голову, разглядывая потолок.

Слова не шли на ум. Мельтешили на задворках сознания, но не собирались в удобоваримое описание. Что-то глухо и тяжело ударило в стену халупы, служившей наёмникам укрытием. Скутумские бури имели скверный нрав. Шай снова бросила взгляд на застекленное окно. И как оно вообще уцелело?

– Шай?

– А?

– Отчёт.

– Ага. Да. Нураго, – Шай снова закинула ноги на стол, скрестила руки на груди. – Ну-у-ура-а-аго. Беженцы говорят, что Порт разрушили Астартес. Очередные. Чё-то типа серые доспехи, горящее… как его?

– Пылающее древо на наплечнике.

– Ага. Древо.

А ведь она никогда не видела деревьев вживую. Ни пылающих, ни так. Говорят, Свежеватель Боб убил первого десантника в Кантаврисе под настоящим деревом, но Шай так и не нашла времени глянуть – капитан приказал разведать обстановку в Тиррене. Ну, может после возвращения?

– Шай!

– А?

– Отчёт!

– Ага. Дре-е-ево… – Шай закусила губу. Запустила руки в огненно-красные волосы. – Местные эспэошники на стрёме… Золотой Император, нет, так в отчёте нельзя писать. Легионеры в состоянии повышенной боевой готовности. Ведётся вербовка, везде листовки "Вступай в Легион!". Там еще мужик такой лысый… Ох. Гарнизон Тиррены быстро пополняется, в общем… Психопаты-святоши на улицах, церковные дружины, отряды, банды, факельные шествия.

Приутихший было сквозняк задул пуще прежнего, пронзительным воем освобождая пойманную за хвост мысль. Шай снова вскочила, принялась мерять шагами грязный пол комнатушки. Она хороша в действии. В планировании. В командовании. Убить. Придумать, как убить. Приказать убить. Пробраться во враждебный улей, в конце концов. Но истории писать? Нет.

– Шай!

– Да, отчёт, я знаю!

– Я напишу. Ты слушай, если что не так.

Лейтенант отрывисто кивнула. Агнец постоянно её выручал, но сам факт помощи злил неимоверно – словно она неполноценная, не может и двух слов связать.

– На данный момент в Тиррене расквартированы десять Легионов Самообороны, что по текущей численности равно численности Свободного Отряда. Базовая подготовка и снаряжение бойцов в среднем соответствует стандартам обычных имперских СПО. Ведётся активная вербовка и обучение новобранцев, – Агнец сделал паузу и вопросительно посмотрел на Шай.

– Про фанатиков ещё.

– Кроме того, на улицах действуют вооруженные дружины "Благочестивых", подчиняющиеся епископу. Церковники вооружены и обучены хуже легионеров, но ещё более многочисленны. Сколько их – хрен знает.

– Так можно в отчете?

– Точная численность не поддается подсчёту, – Агнец поправил очки и перехватил стилус. – Укрепления реставрируются в ускоренном темпе. Количество оружия и боеприпасов установить не удалось.

– И Астартес… – напомнила лейтенант.

– Также, по слухам, в городе присутствуют значительные силы Астартес из капитула… – Агнец задумался. – Как тот парень говорил? Запамятовал.

– Железные Проповедники, кажется.

– Из ордена Железных Проповедников… Численность неизвестна.

Шай подошла к заместителю и заглянула в планшет. Пробежалась по строчкам, дивясь про себя, почему такая ерунда вызывает у неё такие сложности.

– Добавлю ещё вывод, что текущими силами Тиррену не взять никак, – старик глянул на лейтенанта поверх очков. – И всё, можно отсылать.

– Ага. Спасибо.

– Пожалуйста, лейтенант.

– И Агнец?

– А?

– Когда вернёмся в Кантаврис... Пойдём посмотрим на дерево?

2

Богу-Императору наконец отрезали голову и теперь, подцепив её к огромному крюку грузового крана, пригнанного из порта, спускали вниз. Демонтаж такой огромной статуи ожидаемо оказался задачей нетривиальной даже для умельцев из первой роты, поэтому работами руководил Децимос. Магос лично внёс несколько изменений в конструкцию крана, просчитал варианты деконструкции изваяния, подобрал наиболее точные лазерные резаки. По краям площади Святого Публия бушевала возмущённая толпа, однако, дальше обычных криков и оскорблений дело не шло – место работ охраняли скитарии Эклера. Бойня на проспекте Вознесения за пару недель обросла тысячей кровавых преувеличений, и отныне даже самый отбитый кантавриский фанатик знал, что этих ребят злить не стоит.

Георг сидел в обитом бархатом кресле на балконе, откуда, вероятно, сам кардинал Скутумский приветствовал паству. Делал он это всё же, вероятно, стоя. Кресло – нововведение Георга. Капитан слегка откинул спинку, закинул ноги на резные перила и отхлебнул монастырского вина. Очень удачное нововведение.

– Мой капитан, – на балкон вышла Мурцатто. – Пришли вести от Шай.

– Что там вкратце? – Георг налил себе ещё вина. Удивительная закономерность, объединяющая все миры Империума – монахи делают хороший алкоголь.

– Если совсем вкратце, то текущими силами мы либо не возьмём Тиррену, либо понёсем неприемлемые потери.

Георг запрокинул голову и задумался. Внезапный переворот в Тиррене спутал все карты. Теперь Свободный Отряд должен вернуть власть губернатору – но как?

– Нам нужны люди.

– Согласна.

– В Кантаврисе мы никого не завербуем, – Георг покосился на скандирующую слово "Позор!" толпу. – С каждым днём кричат всё громче.

– Можно попытать удачи в Тавкрии. Та ещё дыра.

– Наведи справки, милая Мурцатто. Если Тавкрия подходит, отправь туда… – Георг на секунду задумался, наблюдая, как сервиторы срезают Императору левую руку. – Кука уже подлатали?

– Да. Уже ходит.

– Быстро, – капитан удивленно хмыкнул. Умения Игельхунда поражали. – Пускай отправляется Кук и, например, Нере.

3

Автоматические двери поезда с шипением отворились, впуская в вагон воздух Тавкрии, воняющий горьким дымом, неисправной канализацией и почему-то сосисками. Центральный вокзал города оглушал суматохой и многолюдностью. Ежесекундно с десятков путей отходили поезда и служебные машины, на их место тут же прибывали новые, чтобы вскоре тоже унестись по путям вглубь города. Пассажиры, механики, машинисты, служащие, торговцы, охранники, воришки, бездомные – огромная человеческая река непрестанным потоком катилась через главный транспортный узел Тавкрии. Все спешили и суетились – секунда промедления в перенаселённом городе-улье могла стоить простому жителю работы, а может, и жизни.

Двигаясь как можно осторожнее, стараясь не потревожить едва поджившие после операции швы, Кук шагнул на заплёванный и грязный скалобетон платформы и огляделся. Наёмники Четвертой и немногочисленные выжившие штурмовики Второй покидали поезд, выгружая оружие и технику. Цветастые одежды, разукрашенные доспехи и перья на шляпах и шлемах кричаще-ярким пятном разбавили серость вокзала и ожидаемо привлекли взгляды тавкрийцев. Многие останавливались, удивленно пялясь на иномирян, нарушая стремительный поток человеческой реки, рискуя опоздать по своем ульевым делам. Впрочем, вполне возможно, это было не удивление, а страх. И причина была не в яркости нарядов, а в воронённых стволах лазерных винтовок и в выгружаемых "Химерах" и "Часовых". Но Куку всё же нравилась мысль про яркость и удивление.

– Ну как ты? – подошёл Нере и хлопнул Кука по металлическому плечу. В глазах потемнело от боли.

– С-с-супер.

– Смотри, – Нере указал в толпу. – Встречающие спешат.

Против людского потока и правда торопливо шагала разношёрстная вооруженная ватага, возглавляемая багровым от прилагаемых усилий толстяком. Кук приветливо помахал ему металлической рукой. Толстяк и компания, наконец, вырвались из толпы и боязливо остановились в нескольких шагах от лейтенантов, нервно переминаясь с ноги на ногу.

– Я – начальник вокзала Гиффит, – толстяк перевёл дух и наконец подал голос. – Позвольте узнать, кто вы, и зачем сюда прибыли? Это вторжение?

Нере хрюкнул, подавляя смех.

– Вторжение? – Кук тоже улыбнулся. – Не. Это… это Bellum Fidelis Gravat.

Рампа одного из товарных вагонов сперва со скорбным стоном накренилась под весом съезжающего по ней "Гибельного Волка", а потом и вовсе с душераздирающим хрустом треснула пополам. Отборный мат сержанта, руководящего разгрузкой, на несколько секунд перекрыл все шумы вокзала. Встречающие занервничали еще сильнее. Начальник вокзала даже будто бы слегка схуднул.

– Что? – слабо проблеял Гиффит.

– Война верных обременяет, – пояснил Нере и, выругавшись сквозь зубы, направился к потерпевшему крушение танку.

– Какая война? – толстяк побледнел.

– Та, что у вас на пороге, – Кук приобнял Гиффита за плечо и обвел здоровой рукой пространство вокзала перед ними. От начальника вокзала несло точно так же как от его владений – дымом, канализацией и сосисками. – Тиррена в руках мятежников, Нураго обращен в пепел чудовищами, а святой град Кантаврис разграблен! Отныне Тавкрия – последний оплот верных сынов Скутума.

– Но…

– Никаких "но", уважаемый! – Кук отпустил толстяка и вытер руку о штанину. – Я – лейтенант Лен Кук, и я полномочный представитель последних сил лоялистов в этом мире. Мы прибыли сюда, чтобы организовать вербовку.

Сопровождающие Гиффита дружно сделали шаг назад, услышав последнее слово.

– Нет, господа, никакого насилия, – лейтенант остановил их успокаивающим жестом. – Только крайне выгодные условия и прекрасные перспективы.

– Может, какие-нибудь удостоверяющие документы… – начал было Гиффит неуверенно, но Кук его прервал:

– Война не терпит формальностей, господин Гиффит. Значит так, передайте моему спутнику, когда он освободится, – лейтенант указал пальцем на орущего в отдалении Нере. – Что штаб вербовки будет развёрнут в здании вокзала. А мне извольте организовать встречу с мэром, или кто тут у вас? С местной властью.

– Но…

– Ещё одно "но" и вы сильно пожалеете, что раскрыли рот, – Кук отвернулся от толстяка, показывая что разговор окончен. – Доложите наверх. Я буду ждать здесь.

4

Дейви Двуглазый затылком чувствовал десятки взглядов, буравящих его спину. Толпа измождённых и оборванных людей расступалась перед ним и его людьми, давая широкий проход к дверям продуктового склада. Отовсюду слышался негромкий недовольный ропот. И хотя вблизи ни одна сволочь не смела открыть рот, лейтенант Пятой ясно ощущал враждебность толпы, словно клинок, зависший над головой. Дейви положил ладонь на рукоять кортика. На всякий случай.

Возле служебного входа на склад его ожидали двое: невысокий сутулый человек в замызганной спецовке и здоровяк в некогда золотых, а ныне обшарпанных и грязных доспехах стражи. Несмотря на рабочую одежду, первый явно был священником. Лейтенант поморщился. Этот блеск в глазах, сочувствие и понимание в каждой черте лица, общее выражение светлой скорби, до смешного напоминающее об иконах. Папаша Дейви был типичным обладателем такого лица, и наёмник мог с полной уверенностью сказать: таким вечно неймётся. Второй, очевидно – бывший храмовник. Тоже жди беды.

– Мне доложили, что вы препятствуете конфискации провизии, – Дейви завис над кладовщиком, а солдаты у него за спиной выстроились полукругом, отрезая заволновавшуюся толпу. – Говорят, вы уже несколько дней раздаете продукты со склада.

Храмовник скривился в презрительной гримасе и скрестил руки на груди. Дейви заметил на боку здоровяка кобуру со стаб-пистолетом.

– Я отец Флавий, здравствуйте, – священник протянул руку для рукопожатия, но Дейви не отреагировал. Флавий вздохнул. – Да, вам доложили верно.

– Мне плевать, как вас зовут. Скажите людям расходиться – вся провизия здесь принадлежит Свободному Отряду.

Толпа сзади заволновалась, заворчала. Послышались разрозненные и неуверенные "Вы не можете!". Кто-то из наёмников выстрелил в воздух, заставляя людей испуганно отступить на шаг и притихнуть.

– Эти люди – беженцы из несчастного Порта Нураго, господин, – негромко, но твердо ответил Флавий. – Им жизненно необходима эта пища.

– Очевидно, они её не получат.

– Должны получить, господин! – священник молитвенно сцепил руки. – Вы не представляете, какие ужасы им пришлось пережить!

– Сочувствую, но пусть ищут еду в другом месте.

– Это бесчеловечно! – воскликнул священник так, чтобы каждый человек в толпе его ясно расслышал. – Мы не позволим иномирянам лишать людей Скутума хлеба!

Дейви непроизвольно оглянулся на зашумевших пуще прежнего беженцев. Ситуация складывалась скверно – толпа гневно напирала на солдат. Взгляд зацепился за миниатюрную девчонку лет двадцати, безучастно стоящую между бородатым оборванным верзилой и закованным в бело-красный панцирный доспех наёмником, орущими друг на друга до хрипоты:

– Шаг назад, cука!

– Хера с два!

Выразительные серые глаза безразлично изучали лицо самого Дейви. У неё не было ничего – ни сумки, ни оттопыренных карманов на одежде, ничего в руках. Во взгляде не читалось ничего, никакой надежды, ни тени интереса или беспокойства. Лейтенанту часто доводилось встречать этот взгляд в бытность службы в Астра Милитарум. Так смотрели смертельно раненые, уже принявшие свою смерть. Дейви закусил губу и отвернулся назад к священнику:

– Скажи им уходить.

– Нет.

– Думаешь, я просто развернусь и уйду? – Дейви подошёл вплотную к священнику. – Подумай головой, святоша, к чему всё идёт.

– Только через мой труп.

Губы Флавия едва заметно дрожали, кровь отлила от лица. Сволочь уже представляла себя святым мучеником, павшим от рук безбожников, защищая паству. И плевать, что разгорячённая паства падет тут же. Краем глаза лейтенант заметил, как храмовник расстегнул кобуру, и оскалился:

– Думаешь попытать удачи?! – Лейтенант рванул застежку на своей кобуре. – Давай!

Секунды потянулись чертовски медленно. На грубом лице храмовника отражалась невероятная смесь ярости, страха, сожаления и сомнения. Широкая ладонь дрожала в десятке сантиметров от рукояти пистолета. Что он решит? Дейви напрягся. Крики толпы отошли на второй план, заглушённые шумом крови в ушах. Лейтенант ловил каждое движение храмовника, готовясь убить его на месте, если дернется. Дейви не хотел и думать о том, что будет дальше.

Внезапно он понял, что храмовник не будет стрелять – было что-то такое в выражении лица здоровяка, какая-то странная тоска и решимость. Дейви примиряюще поднял руку, показывая мирные намерения. В ту же секунду храмовник выхватил пистолет и огрел отца Флавия рукоятью по затылку. Священник осел на грязную брусчатку.

– Уходите! – глубокий бас храмовника мигом перекрыл крики толпы. – Сегодня вам придется уйти, братья и сестры! Я придумаю, как помочь вам, обещаю! Но сейчас уходите, иначе прольется кровь.

Беженцы угрюмо затихли и, к великому удивлению Дейви, начали потихоньку расходиться. Сероглазая девушка постояла пару минут, а потом развернулась и зашагала прочь вместе с остальными, глядя под ноги. Храмовник склонился над своим поверженным товарищем. Лейтенант ухватил его за рукав:

– Спасибо.

Бывший страж с раздражением освободился от хватки наёмника и промолчал. Солдаты Свободного Отряда уже возились с замком главных ворот склада.

– Мы… – Дейви замялся. Мурцатто убьёт его за недоимки. – Мы оставим тебе двадцатую… Десятую часть.

Не дождавшись ответа, лейтенант Пятой направился к своим людям. Стоило поторопиться – приток новых людей из Тавкрии требовал серьёзных запасов провизии и оружия. До конца недели Пятой предстоит опустошить десятки продуктовых складов и арсеналов стражи по всему улью.

5

Сержант Вилхелм разгладил торчащие углы плаката, который он приклеил на стену рядом со своим окошком. "Вступай в отделение Вилхелма! Самые низкие небоевые потери" гласили здоровенные чёрные буквы поверх пикта с довольной рожей самого сержанта.

Вербовщики Свободного Отряда расположились в зале билетных касс. Каждое отделение заняло по одному окошку и вело здоровую борьбу друг с другом за сердца и умы граждан Тавкрии. Вилхелм, прищуривщись, пригляделся в дальний конец зала, в сторону первых касс. К одной из них тянулась здоровенная очередь. Над пластиковым окошком также висел плакат, гласивший "Записывайся к Маргаретти! С нами ты точно свалишь из Тавкрии". Вилхелм закусил губу, оглянувшись на свою очередь, короче той раз эдак в десять.

Ну и ладно. Зато это зрелые личности, а не эскаписты, планирующие умереть от дизентерии. Сержант вернулся внутрь кабинки билетера.

– Имя? – капрал Гряк оформлял очередного новобранца.

– Два-Три, – ответил лысый детина в кожаном жилете.

– Имя, а не кличка, – устало вздохнул Гряк.

– Ну так, Два-Три, – тавкриец недоуменно уставился на капрала.

– Мама тебя как называла?

– А… Виталием.

– Лет тебе сколько, Виталий?

Тавкриец сосредоточенно нахмурился, изучая свои кустистые брови. Что-то подсчитал, загибая пальцы.

– Тридцать где-то.

– Род деятельности?

– Че?

– Чем зарабатываешь на жизнь? – терпеливо спросил капрал. В вербовщики его назначили именно благодаря железной выдержке.

– Ну так… – Виталий смущенно улыбнулся. – Бандит я. "Красные ножи" из подулья. Мы всей бандой пришли.

– Друзья твои в этой же очереди?

– Ну так да.

Гряк привстал со стула и заглянул за спину Виталию. Там и правда переминались с ноги на ногу еще шестеро в таких же жилетах. Капрал повысил голос:

– Э, кто из "Красных ножей" – дуйте в другие очереди!

– Ну так это как же? – Виталий обескураженно развёл руками. – Чем мы плохи-то?

– Ничем, все в порядке, – Гряк уселся назад. – Члены одной банды должны быть в разных отделениях. Такие правила. Ты не расстраивайся, в роте одной будете.

– А… – Виталий, кажется, всё равно расстроился.

– Паспорт есть? Давай, – Гряк принял протянутую замусоленную книжечку. – Стрелять умеешь?

– Ну так… – Виталий достал из-за спины здоровенный нож. – Стволы для лохов.

– Ладно, – капрал вернул паспорт владельцу. – Дуй сейчас сначала в камеру хранения, сдавай оружие. Потом во второй зал ожидания на медосмотр. Понял?

– Понял.

Бандит ушёл, освобождая место следующему новобранцу. За стеклом стоял клоун и щерился нечеловеческой улыбкой, демонстрируя миру сотню жёлтых острых зубов. Залысины по бокам головы, испещренные багровыми язвами, сочились блестящей сукровицей. Чёрные пустые глазницы пузырились кровью. Едва видный в белом свете ламп вокзала серо-зелёный дым клубился за плечами чудовища. Вилхелм замер ни жив, ни мертв. С детства он не мог представить вещи страшнее и отвратительнее, чем клоуны, и сейчас оживший ужас стоял прямо перед ним.

Клоун сделал шаг назад, словно готовясь наброситься. Он будто бы раздулся, под цветастым трико бугрились… нет, не мышцы, а что-то кишащее, что-то живое. Сержант не мог заставить себя пошевелиться, но Гряк, храни его Император, выхватил из кобуры болт-пистолет и, истерично вопя, выпустил в жуткую ухмылку половину обоймы. Вилхелм облегченно выдохнул и хлопнул подчиненного по плечу. Капрал обернулся. Лицо его было искажено той же самой чудовищной улыбкой и раскрашено в белое и красное. Издав тонкий писк, недостойный воина Свободного Отряда, Вилхелм перекатился через стол кассира, порвал куртку осколками стекла и выпал наружу. Над головой прогрохотал болт-пистолет.

В зале творился ад. Кто-то бежал, кто-то дрался. Все орали так, будто увидели саму смерть. Свистели пули, рвались болты, вспыхивали лазерные лучи, лилась кровь. Тут и там мелькали хохочущие чудовищные клоуны. Дальние углы зала терялись в серо-зеленой дымке. С громким хлопком отключилось главное освещение, остались лишь светильники у касс и дверей.

Вилхелм на четвереньках шустро пополз к служебным помещения, открыл лбом скрипучую дверь, закатился внутрь. Длинный коридор со множеством дверей был погружён во тьму, и лишь в конце, на повороте, одиноко горела тусклая желтая лампочка на длинном проводе. Стылый сквозняк пробивался из-под входной двери, закручивал клубы дыма, раскачивал лампочку. В хаотично двигающемся круге света мелькнула тень. Вилхелм ясно разглядел в её очертаниях две клоунские головы  на одной шее, с огромными носами и растрёпанными волосами. Сержант потянулся за пистолетом, но рука не слушалась – снова парализовал ужас.

– Почему братство одноруких имперских монахов сдалось банде сслитов без боя? –  проверещала тварь истеричным надтреснутым голосом.

– Почему? – ответила сама себе жалобным фальцетом.

– Никто не понял команду "To arms!".

Из-за дверей разом грянул безумный нечеловеческий смех. Вилхелма передёрнуло. У жутких клоунов и шутки ужасные. Он почувствовал, как что-то тёплое потекло по щекам, и решил сперва, что его ранили, что это кровь. Но нет – по щекам бежали слезы. Последний раз он плакал года в четыре, с мамой в цирке. Тварь за поворотом тоже захохотала.

– Милостивый Император... – пробормотал Вилхелм сквозь зубы, но тут же смолк.

Он понял, что не знает ни одной молитвы. Никогда прежде он не испытывал такой потребности в каком-нибудь служителе культа под рукой. В Кантаврисе нельзя было плюнуть, чтоб не попасть в проповедника, а тут…

– Как же он говорил?.. – Вилхелм вспомнил капеллана на площади Святого Публия, которого они с лейтенантом Нере нашли лежащим при смерти. – Я чувствую мои кости – сила.

Ничего такого Вилхелм не чувствовал, но все же заставил себя подняться на ноги. Колени дрожали так, что казалось, суставы не выдержат нагрузки.

– Я чувствую свои мускулы – сила, – чуть громче произнёс сержант, и хохот вокруг стих.

Он медленно пошёл вперед, навстречу своему ужасу, не имея ни малейшего понятия зачем. Из-за угла донесся скрип огромных клоунских башмаков, и у сержанта зашевелились волосы на голове. Раньше он думал, что так не бывает. Что это фигура речи.

– Я чувствую душу – сила! – Вилхелм громко шмыгнул носом. Он был уверен, что в конце коридора его ждёт мучительная смерть, и хотел встретить её хотя бы без текущих соплей.

– Я чувствую Императора, что дарует мне благосклонность – сила! – крикнул Вилхелм, подбадривая себя.

Он наконец заставил себя выпрямиться и вытянул из кобуры лазерный пистолет.

– И по велению его я – сила! – на последнем слоге Вилхелм пустил петуха, но все же заставил себя шагнуть за поворот.

Никого. Пустой, плохо освещённый коридор со множеством дверей, ведущих в пустующие ныне кабинеты транспортных клерков.

Сержант зябко передёрнул плечами. Тяжёлая липкая тревога всё ещё давила на сердце, но Вилхелм ясно осознал, что все его страхи – лишь галлюцинация. Он уюрал пистолет в кобуру и торопливо достал респиратор из подсумка – причина наваждения наверняка крылась в этом серо-зелёном дыме, взявшемся не пойми откуда. Справившись с респиратором, Вилхелм снова достал пистолет и поспешил в диспетчерскую. Необходимо по громкой связи предупредить всех на вокзале об опасности, попробовать привести в чувство обезумевших от ужаса людей.

6

Кук сидел голышом на мокрой деревянной скамье. Напротив него на таких же скамьях, теряясь во влажном горячем тумане, сидели главы трёх крупнейших преступных картелей Тавкрии. Тоже голые. Встреча, якобы по давней тавкрийской традиции, проходила в бане. Сервитор-банщик опрокинул очередное ведёрко воды на раскалённые камни. Затянувшееся молчание с каждой минутой становилось всё более неловким, но лейтенант не подавал виду. И всё-таки, почему баня?

– Ты, наверное, думаешь, – наконец заговорил один из преступных боссов, пузатый седой мужик, полностью покрытый татуировками. – Почему баня?

– Не скажу, что прям думаю об этом, – протянул Кук. – Но мне любопытно, не скрою.

– Потому что мы будем вести разговор о серьёзных делах.

Лейтенант ожидал продолжения, но татуированный замолчал. Видимо, это все объяснение. Сервитор снова нарушил тишину громким "пш-ш-ш!".

– Понятно, – соврал Кук.

– Ну ладно, раз это прояснили, то к делам, – произнёс второй босс, тощий коротышка с аугметическими глазами. – Ты принёс в Тавкрию войну.

– Вчерашняя атака нанесла чудовищный урон нашим делам, – добавил третий босс, глубокий старик с рваным шрамом через все лицо. – Кто-то должен ответить.

Возможно, бандиты хотели, чтобы Кук занервничал, но лейтенант был абсолютно спокоен. Может, даже неадекватно спокоен – как-никак он сидел в одиночестве, без оружия и даже без одежды перед людьми, отправившими к Императору кучу народу. Однако, обстановка бани совершенно не располагала к волнению. Хотелось спать.

– Мои люди тоже пострадали от газа, – Кук зевнул. – Как и половина города. Если вы думаете, что это Свободный Отряд отравил половину Тавкрии, то заблуждаетесь. Мы потеряли половину, – Кук сделал ударение на этом слове, – потенциальных рекрутов.

– Это всё слова… – начал было старик, но Кук прервал его резким жестом аугметической руки:

– Слова у меня для вас такие: я знаю, что картели препятствуют вербовке, запрещая своим людям общаться со Свободным Отрядом, – лейтенант обвёл боссов подозрительным взглядом. – Так что, я могу предположить, что это кто-то из вас зашёл слишком далеко в своей подрывной деятельности.

– Да ты охренел, солдат, – ошарашенно пробормотал татуированный. – Что ж мы, звери совсем?

– А мы? – ответил Кук. 

Вопрос повис в воздухе. Лейтенант подумал, что, вероятно, эти люди только-только потеряли друзей и близких. Вообще, кто бы ни стоял за атакой, действовал он до крайности странно. Тавкрия была поделена ровно пополам – даже такая важная локация, как вокзал, не была заражены полностью, и город всё ещё мог принимать поезда извне. Сам газ не вызывал абсолютно никаких физических повреждений, только пугающие галлюцинации. В чем цель такой атаки?

– Как бы там ни было, – лейтенант нарушил молчание. – Если вы позволите своим людям вербоваться в Свободный Отряд, мы разберемся, что вообще происходит.

Преступные боссы по очереди нехотя кивнули. Кук слышал, что картели уже отправляли разведчиков в зеленый туман, но никто не вернулся. Лейтенант понимал, что ввязывается в авантюру, но возможность рекрутировать профессиональных бойцов картелей того стоила. Ну и, разумеется, он не собирался заниматься этим силами лишь двух рот – над Тавкрией нависла непонятная угроза, и лучше бы её встретить силами всей компании.

7

Мурцатто снился дом. Пронизанные золотым осенним светом листья древних деревьев. Аккуратные вымощенные белым мрамором улицы, на каждом камне которых вырезаны слова благодарности Императору и его сподвижникам. Высокие и массивные белые башни, украшенные серебряными узорами, особенными для каждого благородного клана, пронзающие облака. Статуи-гробницы предков, вздымающие шпаги к ярко-голубым небесам. Она шагала по безлюдному городу, и опадающие листья кленов выстилали ей дорогу. Величие. Благородство. Гордость.

Поезд резко дернулся и остановился. Мурцатто открыла глаза, не понимая, где находится.

– Приехали, лейтенант, – в купе осторожно заглянул Джезаре. Дверь заклинила и не закрывалась. – Уже проснулись?

Мурцатто неуклюже села на жёсткой койке и потерла щеки. В глаза словно сыпанули тлеющих углей, голова кружилась. Хотелось умыться, но в скутумском междугороднем поезде-развалюхе с этим было тяжко. Ещё сильнее хотелось умереть. Лейтенант взглянула на своего помощника. Выглядел Джезаре так же, как она себя чувствовала – в мешках под глазами толстяка можно было попробовать спрятать казну Святой Терры в мелких монетах и преуспеть, а в самих глазах стояла тоска всех мучеников Империума. Скорая переброска Свободного Отряда из Кантавриса в Тавкрию – настоящий шедевр логистического искусства, но выдавила из них все силы.

– Уже Тавкрия? – прохрипела Мурцатто.

– Да.

– Сколько мы ехали? Всё по расписанию?

– Четыре часа. Да.

– Рекаф?

Джезаре развёл руками. Лейтенант поднялась на ватных ногах, стянула с вешалки портупею с рапирой и кобурой и побрела на выход. Автоматические двери с шипением отворились, впуская в вагон воздух Тавкрии, воняющий смесью дерьма и дыма. Мурцатто шагнула на покрытую прометиевой гарью платформу. Огромный зал тавкрийского вокзала был практически пуст. Не было пассажиров на залитых больным жёлто-зелёным светом перронах, не было персонала у путей, никто не читал объявления на густо уклеенных яркими бумажками стендах. Ленивый ветер из магистральных тоннелей таскал по пустующим просторам мусор. Нет, конечно, тут и там сновали пёстрые наемники, суетились сервиторы, грохотали погрузочные "Часовые" первой роты, но на фоне невероятных просторов центрального транспортного узла огромного улья – это капля в море. Казалось, что Тавкрия мертва, и Свободный Отряд прибыл в гигантский могильник.

– Смотрите, – Джезаре тронул Мурцатто за плечо, указывая куда-то в сторону.

Вдали, метрах в четырёхстах, неровной стеной клубился серо-зелёный туман. Возле самой границы за импровизированными укреплениями дежурили бойцы в респираторах – как наёмники, так и, судя по оборванному и несчастному виду, местные. Периодически раздавались одиночные выстрелы, теряющиеся в грохоте разгрузочных работ. Мурцатто торопливо натянула на лицо любезно протянутую помощником маску.

– Газ не сдвинулся? – спросила лейтенант.

– Нет, всё так же отсекает ровно половину, – пропыхтел Джезаре из-под респиратора. Казалось невозможным, но в маске помощник приобрёл ещё более тоскливый вид.ъ

Громкая ругань на высоком готике, доносящаяся с конца состава, привлекла внимание лейтенанта. Ну да, Баярд Вешатель. Оруженосец сэра Гарольда стоял у ног своего "скакуна" и со всей изобретательностью высокорожденного проклинал Скутум, пустыню, поезда, песок, законы физики. А более всего проклинал навыки Мурцатто как руководителя. Боевую машину Баярда закрепили на открытой платформе, защитив кожухами лишь критичные детали, и сочетание пустыни и скорости междугороднего поезда сделали своё дело: все вычурные письмена на корпусе, а также печати чистоты и обеты были безвозвратно уничтожены. Мурцатто вознесла короткую молитву Императору, и направилась к разъяренному оруженосцу, сопровождаемая сочувственным взглядом Джезаре.

8

Командное отделение Шай медленно и аккуратно двигалось по затянутой туманом улице. Бойцы серыми тенями скользили среди брошенного в спешке транпорта, кое-где покорёженного столкновениями, кое-где сгоревшего, перешагивали валяющиеся тут и там тела. Шай не держала у себя разряженных клоунов в гигантских шляпах с перьями, у неё служили только профессионалы, прирожденные охотники. Рядом с лейтенантом громыхал Освальд. Шай, зло сощурив глаза, покосилась на гигантского десантника. В мёртвой тишине покинутой улицы, где не было слышно даже отвратительной возни вездесущих тавкрийский крыс, великан создавал до неприличия много шума.

– Освальд, вы не могли бы потише? – негромкие слова Шай, казалось, потонули в тумане, но десантник её услышал.

– Я пытаюсь, – виновато пророкотал Освальд.

Шай удивлённо дёрнула бровью. Виноватой интонации от полубога она никак не ожидала. На секунду даже стало как-то неловко.

Свободный Отряд проводил предварительную разведку заражённой половины Тавкрии. Мурцатто каким-то чудом добыла схему вентиляции, датированную тридцать шестым тысячелетием – самый свежий градостроительный документ этой забытой Императором дыры. Шестерёнки во главе с Децимосом наметили примерные районы, которые стоило изучить, и Девятая, как обычно, отправилась на разведку. Каждое отделение усилили десантником. Командиры тянули жребий, с кем пойдёт Освальд. Конечно же втихаря, чтобы он не узнал.

Шай сверилась с картой. До очистительной станции оставалось всего ничего. Впереди, на перекрёстке, освещённом лишь хаотично мигающим и искрящим светофором, лейтенант заметила какое-то движение. Бойцы отделения рассредоточились по укрытиям. Шай прильнула к здоровенной металлической мачте связи. Освальд, гудя сервоприводами, припал на колено рядом. Шай криво усмехнулась. Это очень странно, но могучий десантник, прошедший через такие битвы, что смертному и не снились, в этой безмолвной туманной тишине постоянно держался рядом с ней, будто котёнок рядом с кошкой.

– Эй, кто идёт? – крикнула лейтенант. – Мы вооружены.

Окликнуть стоило, потому что в заражённых кварталах всё ещё встречались группки мирных жителей, истощённых, трясущихся от ужаса, обезумевших от увиденного и пережитого, но, в целом, безобидных. Однако и окончательно свихнувшихся агрессивных психопатов тоже хватало. Кое-где выродки сбивались в озверевшие, нападающие на всех подряд стаи. Одно из отделений даже докладывало, что по подулью ходит проповедующий какую-то дичь гигант в силовой броне, но лейтенант сочла, что это уже трёп – она не могла даже представить величественного Астартес в таком амплуа.

– Они идут! – из сумрака выбрался на свет хромающий долговязый парень. У Шай похолодело в груди – на месте глаз у него зияли кровавые дыры. – Облаченные в ночь! Люди-козлы!

– Люди-козлы? Чё?

– Видал я таких на Некромунде, – прошептал в вокс один из бойцов. – Ничё страшного, воняют только.

На перекрёстке промелькнули несколько теней. Шай строго шикнула на отделение и глянула на ауспекс. Несколько десятков целей, двигаются стрелковой цепью.

– К оружию! – крикнула Шай, и проходящий мимо безглазый в ужасе дёрнулся, оседая на землю.

Из мглы ударили лазерные лучи. Отделение ответило тем же. Гулко загрохотал болтер Освальда. С каждый выстрелом десантника на экране ауспекса вздрагивала и гасла одна точка, но вскоре ее подменяли несколько новых. Под свет уцелевших фонарей из тумана вынырнули первые враги. Вытянутые клювастые рожи, рога, когтистые лапы. Шай передёрнуло. Мутанты. В наплечник Освальда ударился снаряд болтера и разорвался веером искр и мелких осколков. Жёлтая вспышка розариуса, удачно отнятого у кантаврисского святоши, защитила Шай, а вот бойцу рядом повезло меньше – осколок вскрыл ему горло.

– Отходим! – крикнула лейтенант, и добавила на общей частоте вокса: – Говорит Шай, нужно подкрепление!

Блеющие твари подбирались всё ближе, лавируя между брошенными машинами. Слишком много укрытий. Шай метким выстрелом выжгла отвратительную рожу мутанта, выскочившего из-за обгоревшего остова автобуса в считанных метрах. Аугметические инъекторы уже заработали, впрыскивая в кровь боевой стимулятор. В кончиках пальцев закололо, обычная нервная дрожь ушла.

Шай увернулась от удара сверкающего тесака. Блестящее остриё прошло в паре сантиметров от её носа, и в неверном свете мигающего фонаря она разглядела на металле царапины от усердной заточки. На другом конце тесака обнаружился мутант. Лейтенант ткнула стволом лазгана ему в глаз, и пока тварь заваливалась назад, убрала винтовку за спину, достала цепной меч.

Десяток её бойцов, все так же отступая, отбивались от наседающих мутантов. На стороне наёмников было бесспорное преимущество в выучке, снаряжении, силе и скорости. Клювастых козлов же было больше, но сейчас, когда стимулятор подействовал, Шай поняла, что численность их невелика. Голов двадцать пять, может, тридцать. Она отсекла уродливую башку поднимающегося с земли мутанта. Поголовье стада стремительно сокращалось под цепными мечами наемников.

Свет слева закрыла массивная фигура. Откуда он взялся? Ревущий цепной меч стремительно нёсся к Шай, и, несмотря на обретенную скорость, она ничего не могла поделать. Золотая вспышка розария ударила по чувствительным глазам. Бешено крутящиеся зубья меча на долю секунды остановились и снова продолжили свой яростный бег. Лейтенант запоздало отпрыгнула в сторону, принимая защитную стойку.

Астартес, закованный в тёмно-синие, почти чёрные, доспехи, заносил клинок для нового удара. Шай отшатнулась. Пылающие алым линзы шлема десантника оставляли размытые яркие полосы на сетчатке. Человеческие кости и клочки кожи украшали исчерченный молниями керамитовый доспех, и Шай живо представила, что может пополнить жуткую коллекцию. Великан напирал, а у неё не было даже никакой возможности для контратаки. Мир сжался до крохотной области, сосредоточенной вокруг бешено вращающихся зубьев цепного меча. В очередной раз тускло вспыхнул и погас розарий. Инъектор негромко щёлкнул, оповещая, что стимуляторов больше нет. Лейтенант с кристальной ясностью осознала, что всё. Это конец.

– За Императора! – над ухом раздался боевой клич, которого Шай никак не ожидала услышать.

Сильная рука болезненно пихнула её в плечо, отшвырнула в сторону из-под удара, что должен был стать смертельным. Лейтенант покатилась кувырком, едва не напоровшись на собственный клинок, больно ударилась головой о бордюр. Сквозь пляшущие в глазах звёзды он увидела, как Освальд яростно набросился на противника, и теперь уже тому приходится уворачиваться и отступать. Одноручный молот Освальда гневно гудел в свете пробегающих по металлической поверхности молний, и неизвестный десантник даже не пытался парировать удары силового оружия, предпочитая уклоняться.

Очередной широкий взмах выбил веер скалобетонной крошки из стены, к которой отступал гигант в тёмном, и Освальд на долю секунды замедлился, за что и поплатился – его противник поднырнул под вооруженную руку, опрокидывая Освальда на землю. В детстве Шай видела, как таким же способом в подулье убивали арбитров. "Обними законника, воткни нож в законника". Десантники покатились по земле, более массивный и тяжёлый Освальд оказался снизу. Оружие – и молот, и меч – осталось лежать на заплёванном тротуаре в нескольких метрах в стороне. Освальд неистово молотил противника кулаками, пытаясь сбросить с себя. Шлем, украшенный перепончатыми крыльями, полетел в сторону, открывая бритую иссечённую шрамами бледную голову. Десантник в тёмном выхватил длинный зазубренный нож. Шай знала, что сейчас произойдёт.

Держа клинок обратным хватом, бледный ударил Освальда в шею, целясь под шлем, но тот отвел лезвие предплечьем. Тогда он перехватил нож, ловко крутанув его в пальцах, и с хрустом вонзил его Освальду в подмышку по самую рукоять. Взревев, Освальд наконец сбросил противника с себя, но тот уже сделал всё, что хотел, и просто откатился в сторону. Освальд с трудом поднялся, но тут же рухнул на колени.

– Ну и где твой Император, а? – бледный не торопясь поднял меч, утёр струящуюся из рассеченной брови кровь. – Кто там твои предки, говоришь?

Было видно, что ему серьёзно досталось – как ни крути, рука у Освальда тяжёлая. Слегка пошатываясь и играясь активатором цепного меча, Астартес в тёмном навис над Освальдом:

– Судя по количеству железяк – железнорукий, верно? Плоть слаба, – десантник усмехнулся, обнажая заточенные зубы. – Я резал твоих предков еще в зоне высадки, знаешь? Забивал их, как скот, вот этим вот мечом. Я даже видел, как обезглавили Мануса.

Освальд никак не отреагировал. Шай слышала, как он тяжело хрипит под шлемом.

Яркий сгусток плазмы ударил в перевёрнутый байк в менее чем в метре от десантников, прожигая здоровенную дыру в хромированном металле. Туман прорезали многочисленные лазерные лучи. Бледный, грязно выругавшись, бросился куда-то в подворотню и растворился во тьме. Над Шай нависла бритая рожа Шестилапого.

– Ты как? – проскрипел здоровяк. Он окинул взглядом бойню на дороге. – Здорово вы тут зарубились.

– Нормально. Спасибо, – дрожащей рукой Шай показала лейтенанту Седьмой большой палец и поспешила к Освальду.

Десантник стянул шлем и жадно вдыхал отравленный воздух с таким жутким хрипом, что Шай стало не по себе. Изо рта Освальда обильно струилась кровь, и он запрокинул голову.

– Вы как? – Шай не знала, как помочь. Она видела, как убивают десантников раньше, но ни разу не оказывалась в ситуации, когда раненому десантнику надо помочь.

– Нормально… – Освальд расправил плечи, и из раны брызнула ярко-алая кровь. – Ща… щас откроется.

– Чё откроется? Второе дыхание? – Шай взяла себя в руки и полезла в цифровой планшет, вызывая команду медиков.

– Третье лёгкое, – Освальд внезапно прекратил хрипеть, заговорил нормально. – Всё.

Он помотал головой, разбрызгивая кровь. Тяжело встал в полный рост. Кряхтя, подобрал молот, с досадой пнул шлем сбежавшего врага. Устало привалился к стене.

– Тревожно, что здесь предатели.

– Да, кстати, кто это был? – подошёл Шестилапый.

– Десантник Хаоса, – мрачно ответил Освальд. – Тяжёлое проклятие нависло над Тавкрией. Над Скутумом.

– Хе, значит, нам больше заплатят, – Шестилапый довольно потер ладони и отправился к своим людям.

– Освальд… – протянула Шай.

– Да?

– Вы так легко восприняли его слова про то, как он предков ваших убивал.

– Честно сказать, – Освальд утер кровь с подбородка и задумчиво уставился на Шай. – Понятия не имею, о чём он.    

9

Георг смотрел на шлем. Шлем смотрел на Георга. Капитан почувствовал, как целое стадо ледяных мурашек пробежало по спине. Жутковатая вещь. Теоретически, если провернуть всё аккуратно, за неё можно выручить достойные деньги. А ещё можно сделать из него пепельницу. Пепельница из шлема существа, видевшего гибель сына самого Императора! Георг хмыкнул. Статусно. Статусней только пепельница из черепа того же существа. Раздался стук в дверь.

– Войдите! – крикнул Георг и развернул шлем к двери.

– Пришли, – внутрь заглянул Боб.

– Зови, – Георг развалился в кресле, принимая максимально расслабленный и безразличный вид.

Он всё же не удержался и забрал божественно удобное кардинальское кресло из Кантавриса. Впрочем, и передвижную резиденцию свою Георг тоже разместил в личном вагоне кардинала, которым тот пользовался, путешествуя по Скутуму. Что уж и говорить, старикан знал толк в комфорте. Кроме того, можно в любой момент быстро покинуть город-улей. Если подумать, покинуть Тавкрию – мечта любого здравомыслящего человека, находящегося в Тавкрии.

В вагон зашли три солидных джентльмена, в которых, впрочем, невооруженным взглядом читались бандитские повадки. Татуированный мужчина, шедший первым, неестественно напрягал спину, словно ожидая ножа сзади. Господин с аугментированными глазами ступал бесшумно и осматривал убранство – будет смешно, если он что-нибудь украдёт. Замыкающий короткую процессию старик шаркал ногами, словно бывалый каторжник. Все трое то и дело бросали настороженные взгляды на шлем.

– Господа, рад вас приветствовать, – Георг всем видом показывал, что на самом деле нет, не рад. - Присаживайтесь! Можете налить себе вина. Наилучший напиток прямиком из Кантавриса.

Вороватый господин поспешил не отказаться, и налил вина в высокий бокал. Пригубил, довольно хмыкнул. Его примеру последовали и остальные. Судя по подобревшим лицам, вино всё же неплохое.

– Итак, сперва давайте познакомимся, – Георг слегка приподнялся в кресле. – Вольный Торговец Георг Хокберг, капитан Свободного Отряда.

– По традиции мы не используем имен, – пробормотал татуированный.

– По традиции вы и дела обсуждаете в бане, – ответил Георг. В баню, впрочем, он бы с удовольствием сходил, но с симпатичными тавкрийками, а не с тремя непонятными мужиками. – Я дела веду иначе.

– Татталья, – кисло протянул татуированный.

– Барзини, – представился вороватый.

– Страччи, – буркнул старик.

– Как вино? – Георг не удержался от вопроса. – Нет такого, знаете… странного привкуса?

Бандиты явно напряглись. Капитан прикусил язык. У правильного преступного босса нездоровая паранойя в крови, а вопрос прозвучал так, что можно подумать всякое. Про отраву, например.

– Извините, – Георг вскинул ладони. – Просто спросил. Вино отличное.

– Если вы… – начал было Татталья.

– Никаких "если"! – Георг решительно прервал бандита. – Перейдём к сути нашей встречи.

Капитан поднялся с кресла и передвинул шлем ровно на центр стола.

– Знаете ли вы, что это такое, господа?

– Шлем? – неуверенно протянул Барзини.

– Шлем, – не стал спорить Георг. – Но чей?

– Не надо театральности, уважаемый господин Хокберг, – проскрипел Страччи. – Давайте по существу.

– Ну что ж, если по существу… – Георг не удержался и выдержал долгую паузу. – Над Тавкрией нависла самая ужасная угроза из всех, что может представить себе обычный человек. Не знаю, как о них говорят легенды и предания Скутума, но это… чудовища, стоящие у истоков всего зла в Империуме. Те, кто отвернулись от света Императора и шагнули в Имматериум. Космодесантники Хаоса. Это шлем одного из них.

Барзини, щупавший край перепончатого крыла, резко отдёрнул руку. Страччи поперхнулся. Татталья громко выдохнул. Все трое побледнели.

– Этого не может быть, – наконец проговорил Страччи. – Это вымысел.

Георг взял со стола пульт и включил закрепленный под потолком голопроектор. Прокрутил несколько кадров с наплечной камеры Шай. Паршивое качество изображения и заваленный горизонт играли на руку – размытая тёмная фигура, стоящая над поверженным Освальдом, выглядела более чем впечатляюще.

– Мои бойцы столкнулись с монстром, и понесли серьёзные потери. Есть все основания предполагать, что чудовищ в Тавкрии несколько сотен, – Георг выключил проектор. Конечно, он привирал. Десантник мог быть и вовсе один. – Кроме того, в заражённых районах действуют целые полчища мутантов, опасных и хорошо вооружённых.

Бандиты ошарашенно молчали. Так, наверно, выглядит человек, которому говорят, что он неизлечимо болен.

– Поэтому я с большим сожалением вынужден сообщить, что Свободный Отряд покинет Тавкрию в ближайшее время, – Георг виновато пожал плечами и отошёл к окну, отвернувшись. – Опасность выше, чем наша потребность в рекрутах. – Могу лишь посоветовать вам бежать из города куда-нибудь… Не знаю даже, остались ли на Скутуме безопасные места.

– У всех есть цена, – решительно произнес Страччи. Дед сразу уловил суть. – Должна она быть и у вас. Чего вы хотите?

Георг постоял ещё несколько секунд, раскачиваясь на пятках. Потом вернулся за стол, и, словно нехотя, протянул:

– Что ж, теоретически, Свободный Отряд может защитить Тавкрию даже от такой угрозы. А что вы можете предложить?

10

Свободный Отряд шагнул в зелёный туман. Ауспексы засекли большое скопление целей на окраине города, и Георг Хокберг справедливо рассудил, что это и есть основные силы неведомого противника. Наёмники наступали осторожно, боязливо, то и дело натыкаясь на разрозненные группки мутантов и обезумевших, потерявших человеческий облик тавкрийских бандитов. Любое сопротивление нещадно подавлялось.

ЭКЛ-3Р наклонился в седле и тычком пики добил окровавленного здоровяка в жилете, ползающего у ног его скакуна. Сверился с интерактивной картой. Эскадрон вырвался слишком далеко вперед, загоняя культистское отродье. Будь у него рот, альфа-скитарий бы презрительно сплюнул. Еретики.

– Авангард Одиннадцатой: опережение графика наступления, – ЭКЛ-3Р вышел на командную частоту вокса. Отступление от плана заставляло его чувствовать себя не в своей тарелке. – Сопротивление: пренебрежимо мало. Сохранять темп?

– Сохраняйте, – последовал короткий ответ капитана.

ЭКЛ-3Р взмахнул рукой, отдавая команду своим всадникам, и пришпорил скакуна. Чем дальше, тем более запущено и убого выглядели тавкрийские улицы. Размалёванные стены, пустые провалы окон, остовы сгоревшего и разбитого транспорта. Тут и там лежали уже разлагающиеся тела погибших жителей города-улья. Банды мутантов и культистов перестали попадаться вовсе. Гробовая тишина мёртвых руин нарушались лишь механическим грохотом шагов драгунов. С каждым пройденным километром горевшие фонари встречались всё реже и реже, и, наконец, эскадрон Одиннадцатой погрузился в непроглядную тьму. Визор ЭКЛ-3Р защёлкал, переключая режимы отображения. Картинка перед глазами лейтенанта приобрела тревожный красный цвет.

Два высотных здания в конце бесконечно длинного проспекта стояли практически в упор друг к другу, оставляя проход шириной всего в несколько метров. Глухие камнебетонные стены напоминали сужающиеся стены горного ущелья. Сразу за ними, судя по карте, простиралась обширная, в несколько квадратных километров, площадь. Через несколько десятков кварталов, в переплетении улочек спальных районов, находилась их цель.

Драгуны вступили в "ущелье". Громкий цокот механических лап эхом отражался от глухих стен, теряющихся в алой тьме. Эскадрон растянулся в колонну, всадники двигались парами, колено к колену. Лейтенанта раздражала такая уязвимая позиция, поэтому он пришпорил своего скакуна. Тревожное пиликанье ауспекса оповестило о появлении неопознанных целей, а в следующую секунду на скитария, едущего рядом, сверху свалилось ревущее чудовище. ЭКЛ-3Р шарахнулся вправо, пытаясь развернуться. Металлическая подножка высекла сноп искр о камнебетонную стену. Руны тревоги расцветили тактический дисплей лейтенанта. Руны бойцов эскадрона гасли одна за другой с пугающей скоростью. Краем глаза альфа-скитарий разглядел движение внизу и отпрянул, вновь ударяясь о стену. Ревущая фигура противника пронеслась перед ним, и ЭКЛ-3Р наконец разглядел, с кем они сражаются. 

"Сражаясь с еретиками, потерянными и проклятыми, в городских условиях, опасайтесь атак сзади или сверху".

Лейтенант раздраженно моргнул, прогнал глупую подсказку тактического когитатора и ткнул пикой в прыжковый ранец десантника в чёрной броне. Ярко-голубой разряд священного электричества с хлопком грома окутал силовой доспех, превращая тварь в головешку, а заодно ослепляя самого ЭКЛ-3Р. Обугленная, воняющая горелым мясом и жжёной резиной туша с грохотом упала на мостовую. Визор снова защелкал, переключая режимы. Зелёное, желтое, голубое. Короткая яростная стычка закончилась так же неожиданно, как и началась. Лейтенант окинул взглядом порядком поредевший эскадрон. Пятеро погибших драгунов, четыре убитых еретика. Один попытался сбежать, но меткий выстрел фоcфорной серпенты сбил его в воздухе. Эхо рева прыжкового ранца всё ещё гуляло между стенами. ЭКЛ-3Р пришпорил скакуна, жестом приказывая бойцам следовать за ним. Нужно выбираться на площадь как можно скорее.

– Авангард Одиннадцатой: попали в засаду Астартес, – альфа-скитарий вырвался на площадь и замер. – Понесли потери.

– Не вы одни, Эклер, – прозвучал ответ, но ЭКЛ-3Р уже не слушал.

Дальний край площади кишел еретиками. Десятки "Химер" и "Тауроксов" неторопливо выезжали с прилегающих улиц. Среди боевых машин плотной толпой двигались сотни, тысячи мутантов, но что ещё хуже – тут и там анализатор тактического когитатора подсвечивал массивные фигуры предателей-Астартес. За пару минут лейтенант насчитал их больше сотни, и появлялись все новые.

– Визуальный контакт: превосходящие силы еретиков, – столбики цифр проносились перед глазами лейтенанта. Когитатор подсчитывал противников и отправлял данные остальным отрядам наёмников. Ауспекс молчал.

– По нашим данным у вас всё чисто… –- начал было Георг, но ЭКЛ-3Р прервал его:

– Данные ауспексов: ложь. Визуальные данные: истина.

Благословенный дым ладана, вездесущий зелёный туман и тьма скрывали драгунов от глаз отродий, но долго это продолжаться не могло. ЭКЛ-3Р сверился с картой. Еретиков никак не должно было быть там, где лейтенант их наблюдал. По всему выходило, что с площади они выйдут на проспект, с которого прибыл сам альфа-скитарий, и ударят Свободному Отряду во фланг. Растянутые засадами и стычками отделения наёмников окажутся в западне. Перегруппироваться в чудовищно запутанном лабиринте Тавкрии не получится. 

– Требую инициировать отступление, – произнёс ЭКЛ-3Р на командной частоте. – Прогнозируемые потери: неприемлемы. Результаты вербовки: обесценены.

Ожидаемо начался спор среди остальных лейтенантов. Альфа-скитарий не стал его слушать – он знал, что компания отступит, другого выхода не было. Драться с сильным противником за никчемную дыру вроде Тавкрии до последней капли крови, терять рекрутов, ради которых они сюда вообще прибыли – попросту нерационально. Людям, обделённым цифровой логикой Бога-Машины, нужен хотя бы краткий спор, чтобы это осознать, нужно что-то кроме холодного расчета для оправдания своих действий. Ещё он знал, что камнебетонное "ущелье", в котором эскадрон угодил в засаду, необходимо защитить любой ценой, чтобы дать Свободному Отряду время на отступление.

ЭКЛ-3Р поднял забрало шлема и собственными глазами, без оптических фильтров, оглядел десятерых всадников, оставшихся в живых после засады. Воины обеспокоенно ёрзали в седлах. Каждый ясно осознавал, какой жребий им выпал волей Бога-Машины. Драгуны – худший выбор для обороны, но ничего не поделать. Не всегда Омниссия дарует подходящий инструмент для исполнения Его воли. 

ЭКЛ-3Р захлопнул шлем и развернулся к врагу. Скитарии выстроились клином по обе стороны от своего командира. Опустили пики, и на кончиках благословенных орудий войны заплясали ярко-голубые разряды. Медленно набирая скорость, могучие механические скакуны направились прямиком на не ожидающего нападения врага. Со стороны нечестивых тварей раздались первые встревоженные крики и прозвучали первые выстрелы. Лейтенант активировал подачу боевого коктейля в кровь, выкрутил дозу на максимум – ясный разум ему больше не понадобится. Перед тем, как убойная смесь стимуляторов хлынула в кровь, ЭКЛ-3Р тихонько произнес:

– Пресвятой Омниссия, как же не хочу умирать.