Его солнце

Чуть подрагивающими пальцами Вэнь Кэсин как мог вцепился ответной хваткой в пальцы Чжоу Цзышу, пока тот «своими изящными и чуть грубоватыми, прелестными ладонями» (как же Кэсин их любил) продолжал удерживать руки своего возлюбленного над его головой в крепком захвате.

Они уже успели немного онеметь и теперь отдавали неприятным покалыванием, но Вэнь Кэсину оно нравилось; придавало острых ощущений, пусть он и мог спокойно вырваться в любой момент.

Тут неугомонный для своих лет мужчина решил, как и всегда, немного раззадорить своего «такого невероятного и красивого» цзыджи, поэтому, крепче обхватив талию мужчины ногами и продолжив подмахивать бёдрами с ещё большим рвением, чем до этого, бывший глава Долины Призраков окликнул своего мужа срывавшимся на стоны запыхавшимся голосом:

— Ай-а, Шу-гэ, пожалей, м-м, мои бедные руки, иначе в твоём чудесном плену, ах, они скоро отвалятся и я не смогу, мхм, доставить тебе-

Не успел Вэнь Кэсин полностью привести столь весомый по его мнению аргумент, как его рот заткнули влажным глубоким поцелуем, при этом продолжая неумолимо вколачиваться в горячее податливое нутро.

К счастью, этот порыв страсти не позволил его просьбе быть проигнорированной, и бывший глава Поместья Четырёх Сезонов выпустил руки своего возлюбленного из столь желанного, но всё-таки немного неудобного плена, как с недовольством считал беловолосый мужчина.

Пару раз прокрутив запястьями, Кэсин закинул тонкие изящные руки на своего мужа, обвивая его плечи и прижимаясь ближе к любимому телу так, чтобы их дыхания сливались в одно.

Давая своему цзыджи время, Чжоу Цзышу с неким собственническим удовольствием, которое он стал ну слишком часто испытывать в последнее время, нежно выцеловывал и аккуратно обводил языком оставшиеся на тонкой коже видневшиеся переплетения небольших венок и следы собственных пальцев, одновременно продолжая следить за копошением и ворчанием любимого и стараясь поймать его взгляд своим.

Возможно, то была атмосфера или совсем не двусмысленное положение, в котором они находились, а может быть годы, проведённые рядом с таким близким и родным душе человеку, но Вэнь Кэсин (очень не вовремя, как он ругал себя на задворках сознания), встретившись с двумя тёмными словно чёрные сапфиры радужками глаз, невольно подзавис, то ли открывая для себя новые черты в любимом лице, то ли резко задумавшись о посторонних, не самых приятных вещах.

Заметив, что его муж немного затерялся в своих мыслях, Цзышу ласково усмехнулся на его немного потерянное выражение во взгляде, и аккуратно накрутив белоснежную прядь волос на палец, всё также продолжая смотреть в глаза напротив, поцеловал любимые волосы цвета весеннего горного снега, такие же свежие как воздух, задувающий из щелей в камнях вокруг и переливающиеся, словно от них всегда отражалось солнце. (Кэсин и был солнцем, но Цзышу ему об этом никогда не скажет, ну или может однажды)

Постепенно нежными касаниями губ бывший глава Поместья Четырёх Сезонов продвигался от шеи и вверх к лицу, стараясь выразить этим всё обожание и любовь, которые его Лао Вэнь всегда также выказывал в его сторону похожими жестами.

От поцелуев, рассыпавшихся на его лице, бывший глава Долины Призраков почувствовал лёгкую щекотку и, заметно расслабившись, рассмеялся, обхватив лицо своей родственной души и чуть-чуть отстранив от себя, заглянул в глаза:

— А-Сюй, ну и что ты делаешь?

Чжоу Цзышу, недовольный тем, что занятие его крайней заинтересованности было прервано, притворно-обиженно нахмурился, глядя на шаловливые огоньки во взгляде своего шиди:

— А ты как думаешь, Лао Вэнь~?

Он специально протянул любимое имя, с удовольствием замечая, как искорки задора напротив разгораются чуть сильнее:

— Не отвлекай меня, я занят!

Ответил он и тут же пересёк жалкие сантиметры до любимого солнечного лица, на этот раз атаковав ухо, выглядящее ну очень соблазнительно на фоне белоснежных волос, не забывая легонько прихватывать зубами кожу за ним.

Вэнь Кэсин не желал уступать, поэтому начал проворно-лениво уворачиваться и капризничать:

— А-Сюй, ай, не кусайся, ты же не собака! Я думал, ты и был занят мной до этого~

Как следует покусав и облизав ухо, до такой степени, что оно порозовело, Цзышу, полностью удовлетворённый видом своей работы, оперся на локти, заглянул в глаза своего шиди и решил с мнимо заигрывающим тоном ответить на подколку:

— Да, был, пока ты вдруг не замер посреди действия.

В его глазах остался невысказанный вопрос «что-то случилось?», пока он мерно и легко поглаживал плечи мужчины в знак неуловимой поддержки.

Чувствуя внимание направленное на себя, Вэнь Кэсин смутился и молчал какое-то время, а когда собрался с мыслями и уже хотел как-то пошутить, чтобы не бередить старые раны, его рот не смог раскрыться из-за лёгкого целомудренного поцелуя, ставшего отчего-то совершенной неожиданностью для него.

Отстранившись и ласково улыбнувшись, Чжоу Цзышу нежно разгладил небольшую морщинку между бровей любимого и негромко произнёс:

— Т-шш, не надо, не надо… Я знаю, Лао Вэнь. Всё хорошо.

Напоследок поцеловав его в лоб, с этими словами он, наконец, поёрзал уже начавшими немного замерзать и затекать бёдрами, вызвав у мужчины под ним дрожь скорее от неожиданности, чем от внезапного воспоминания о холоде пещеры вокруг.

Когда Кэсин наконец пришёл в себя и устроился поудобнее, дав безмолвный знак к продолжению, мужчина перехватил его чуть выше поясницы, оставляя между ними каких-то пару сантиметров, и возобновил прежний темп. Оставляя мелкие поцелуи на скулах своей родственной души, через пару мгновений негромким, слегка хриплым голосом Цзышу проговорил, с силой сжимая невероятно гладкие бока в своих руках:

— Назови меня так ещё раз…

— А-ах? — его муж издал вопросительный протяжный стон от особо резкого толчка.

— Назови меня Шу-гэ.

Повторил он, прикусывая бледное плечо мужчины под ним. Кэсин чуть вздрогнул, но чуть хищно ухмыльнувшись одним уголком губ (он даже не представлял, как Цзышу разгорался внутри каждый раз, когда видел это движение), прижался к его уху и горячо промурлыкал:

— Ах, Шу-гэ, ты так глубоко проникаешь в меня. Неужели тебе, ах, правда насто-олько нравится, как это податливое тело принимает тебя каждый раз, а, Шу-гэ?

Как и всегда откровенное поддразнивание беловолосого мужчины могло вывести из себя кого угодно, но, пробыв с ним бок о бок столько лет, Чжоу Цзышу, при особо удачном стечении обстоятельств, лишь больше раззадоривался и с удовольствием вёлся на словесные перепалки, так любимые Кэсином, да и им самим.

Улучив момент, когда его шисюн чуть ослабил бдительность, бывший глава Долины Призраков крепко схватился за его плечи, и заваливая их вдвоём на бок, в одно движение уже оказался сидящим на бывшем главе Поместья Четырёх Сезонов сверху. Хитро ухмыльнувшись, он ласково и немного напевно промурлыкал:

— Теперь моя очередь, Шу-гэ~

С этими словами, он сжался вокруг Чжоу Цзышу, ощущая его полностью внутри и примеряясь к новому углу и ощущениям.

Постепенно начав ритмично, иногда с нажимом раскачиваться на великолепном теле своего мужа (никто не смог бы переубедить его в обратном) Вэнь Кэсин, с удовольствием наевшегося сметаны кота, оглаживал напряжённые мышцы подтянутого живота, переходя на грудь и ненавязчиво задевая быстро вставшие соски мужчины под ним.

Самую капельку упиваясь отвоёванной власти и наслаждаясь ощущениями и нарастающим возбуждением, бывший глава Долины Призраков упёрся в тёмную шкуру кровати под ними и стал наращивать темп. Прикрыв глаза от удовольствия и чувства заполненности, он всё чаще и чаще ощущал острое давление на свою простату и приближающийся с каждым толчком пик.

Но как только его шиди решил, что полностью держит ситуацию под контролем и расслабился, Чжоу Цзышу, которому лишь самую крохотную малость не хотелось этого, сделав особо резкий толчок вверх, таким образом отвлекая ничего не подозревавшего Кэсина, и схватив его за плечи, подгрёб мужчину под себя, резко меняя позу и угол проникновения.

С низким, почти животным рыком он пальцами, что есть сил, вцепился в бёдра мужа, поднимая их выше и прижимаясь ближе, меняя угол проникновения. Мужчина под ним отозвался высоким протяжным стоном, шире раздвигая ноги, давая больше доступа к движению, словно умоляя и прося о большем.

Надо ли говорить, как сильно это раззадорило бывшего главу Поместья Четырёх Сезонов. Настолько, что казалось в его уже абсолютно чёрных от вожделения глазах разгорелся самый настоящий пожар.

— Син-ди!

Возбужденно прохрипел Цзышу, наклоняясь и прикусывая бледный сосок Кэсина, вызывая у того сдавленный стон, переходящий во всхлип, и с хищным самодовольством наблюдая, как потревоженная кожа быстро становилась пунцового, почти красного цвета.

Оставляя яркие засосы, укусы и следы своих пальцев на бледной коже везде, где это было возможно, Чжоу Цзышу, чувствуя скорую разрядку, вбивался в податливое тело всё быстрее, при каждом толчке стараясь удержать обжигающе горячую кожу бёдер как можно ближе к себе.

Сжавшись всем телом и издав высокий протяжный стон, при этом чуть не закусив губу до крови, Вэнь Кэсин излился на свой живот, кажется, так и не прикоснувшись к себе. Он продолжал судорожно цепляться за предплечья своего мужа, чувствуя, что оставил на них несколько глубоких царапин от ногтей, и делая в голове пометку их обработать, пусть они и были бессмертными заклинателями, но на всякий случай (ему нравилось заботиться об А-Сюе в любых мелочах)

Став чувствительнее после оргазма и особо остро ощущая толчки внутри себя, Кэсин, видя как сильно его любимый желал освобождения, решил благодушно помочь ему, и, вцепившись во всё ещё удерживающие его руки, напрягся всем телом. Ощутив, как сжался мужчина вокруг него, Чжоу Цзышу понадобилось лишь пара толчков, чтобы последовать за ним.

Два разгоряченных тела прижимались близко, продлевая мгновения уходящей неги. Постепенно их вспотевшие тела начали чувствовать окружающую прохладу горного воздуха, но у них совершенно не осталось сил дотянуться до какого-либо одеяла, поэтому они лишь теснее обняли друг друга.

Уткнувшись в макушку белоснежных прохладных волос и ласково перебирая пряди на затылке своего шиди, Чжоу Цзышу еле слышно прошептал одну фразу, после которой ему было приятно пришлось выдержать натиск ответных поцелуев и крепких объятий от Добродетеля Вэня.

Ощущая умиротворение и спокойствие в любимых руках, они пропускали сквозь себя потоки ци, давно ставших общими для двух родственных душ.