Возможно, Цзинъи считал, что бесчисленное количество ступеней смутит или напугает капризного чужака, но Его Высочество уже много лет жил в Башне Золотого Карпа, парадная лестница которой едва ли уступала по высоте этой. Принц без колебаний зашагал в нужную сторону, стараясь не думать о том, что же его ждёт на самом верху. Сердце всё равно билось быстрее обычного.
Дышалось здесь просто необыкновенно: теперь Цзинь Лин больше не считал выражение «пить воздух» какой-то поэтической глупостью, ведь он именно что пил его, вкушал нежнейшие ароматы чистоты и природы словно редчайшее лакомство, вдыхал долго и с упоением, выдыхал чуть быстрее, желая поскорее вновь втянуть в себя эти драгоценные запахи.
Которые так отличались от всего того, что он знал. Кожа на затылке онемела, а по спине пробежал холодок. Его Высочество с ужасом обнаружил, что так легко забыл, где он находился, и что за тварь непринуждённо шагала рядом с ним. Забыл, что оставалось за его спиной. Что лежало неподъёмным грузом ответственности.
– Чего это ты больше по сторонам не пялишься, юная госпожа? – ехидно бросил Цзинъи; Жулань обнаружил, что они уже преодолели не меньше пары десятков ступеней.
– Тебе какое дело? – грубовато ответил принц.
– Интересно, – беззаботно отозвался лесной дух. – Ты так внимательно осматривал окрестности, пока мы ехали, а теперь уставился под ноги. Неужели здесь нет совсем ничего достойного внимания?
– Отвяжись, – цыкнул Цзинь Лин.
– Ладно-ладно, забудь, – Цзинъи, наверное, активно жестикулировал, но Его Высочество не удостоил нечисть взглядом. – Мы идём в резиденцию клана Гусу Лань, и там есть куча правил, которые нельзя нарушать никому, даже самим небожителям.
Он, наверное, ждал вопроса, возмущений или какой-то ещё реакции, но его просто проигнорировали.
– Ты слышишь, принцесса? – дух попытался ткнуть спутника пальцем в плечо, но принц увернулся. – В Облачных Глубинах запрещено шуметь, бегать, сражаться, быть неопрятно одетым… ты слушаешь вообще?
Жулань решил, что проще один раз мрачно угукнуть, чем потом отбиваться от новых попыток привлечь внимание: вспомнилась поразительная ловкость этого нечеловеческого существа.
– Кстати, гостям приводить животных тоже запрещено, – продолжил Цзинъи. – Фея, мне очень-очень жаль, прости, пожалуйста, не я придумываю правила!
– Как это – запрещено? – Его Высочество остановился как вкопанный и сжал кулаки. – Без Феи я никуда не пойду, понятно?
– Я знаю, что тебе это не нравится, – закатил глаза лесной обитатель и дёрнул себя за чёлку. – Но ничего не могу с этим сделать. Даже младшим адептам запрещено заводить животных. Без причины заводить животных запрещено даже самому главе. Этим правилам несколько столетий, и…
– Мне плевать, – огрызнулся Цзинь Лин, присев на ступеньке и схватившись за ошейник любимицы. – Либо мы идём вместе, либо ты возвращаешь нас назад, понял?
Нечисть с непередаваемо раздражённым лицом отвернулась и громко свистнула. Из растущих вокруг лестницы кустов выпорхнула крупная чёрная птица и ловко уселась на плечо юноши в белом. Тот ей что-то прошептал, потом тихо-тихо присвистнул, что-то добавил – и ворон сорвался с места и устремился вперёд.
– Это что сейчас было? – Его Высочество положил ладонь на Суйхуа.
– Послание, – нехотя бросил дух. – Я попросил этого ворона передать Цзэу-цзюню, что правитель Ланьлина явился, но входить в Облачные Глубины без своей собаки отказывается. К тому времени, как поднимемся, он решит, что с вами делать.
– Надо же, – скривил губы Его Высочество, – ты вспомнил, что я – правитель.
– Да, это было трудно, но я старался, – едко ответил Цзинъи, продолжая свой путь наверх. – У нас, знаешь ли, правители обычно – скромные и мудрые господа, так что сразу я и не понял.
– Да тебя высечь надо! – моментально вспылил оскорблённый Цзинь Лин. – Знаешь, что сделал бы с тобой мой дядя…
– Полагаю, он сделал бы со мной не больше, чем сумела сделать его принцесса, – снова поддел нахал, даже не оборачиваясь.
– Как ты смеешь! – выкрикнул Жулань, выхватывая из-за пояса парализующий талисман. – Я – Сын Неба! Уже через пару месяцев официально взойду на трон!
– Если от злости не лопнешь, – хихикнула лесная нечисть.
Принц резко взмахнул рукой, вкладывая в бросок все силы; талисман устремился к закутанной в лёгкие белоснежные одежды твари впереди, но та, даже не вздрогнув, ловко перехватила его на лету.
– Неплохо, – тоном знатока произнёс Цзинъи, разглядывая киноварные линии. – Но могло быть лучше. Обратись к Цзэу-цзюню, может, он…
– Не буду я ни к кому из вас обращаться! – взбесился Жулань, швыряя ещё один талисман и даже не глядя, что на нём начертано.
– Уже обратился, – довольно напомнило существо, снова поймав летящий в него жёлтый прямоугольник.
– Да как ты это делаешь, ты… – задохнулся от унижения принц.
– Очень просто. Я тебя научу, – лесной дух повернулся и продолжил шагать по каменным ступеням спиной вперёд. – Если попросишь.
От бессилия Его Высочество едва не закричал во весь голос. Никогда ещё не было такого, чтобы он не мог сделать с неприятной ситуацией ровным счётом ничего. Что бы он ни сказал, этот негодяй всегда находил, что ответить. Побить его возможным не представлялось. Наказать иным образом – тоже; Цзинь Лину с самого начала чётко давали понять, что здесь у него власти нет. И, что самое ужасное, этот мерзкий нахал в белых тряпках абсолютно и ни капельки его не боялся и не уважал; более того – даже не пытался делать вид. Его Высочество шагал вверх по лестнице и всё никак не мог смириться с тем, что в этот раз придётся молча глотать любую обиду и сносить все оскорбления – здесь даже не было дяди, который явился бы в самый подходящий момент, чтобы разогнать всех Цзыдянем.
– Да ты так не переживай, – посоветовал дух. – Искажение ци ещё заработаешь. Разве не печально в твоём-то возрасте скончаться от такого?
Только теперь Жулань осознал всю ценность совета старых учителей по поводу молчания: иногда слова и впрямь не способны ничем помочь. Приходилось считать ступени под ногами, контролировать дыхание и повторять про себя раз за разом: это испытание. Он должен быть сильным. Он должен это вынести. Ради Ланьлина, но в первую очередь – ради себя самого. В конце концов, хороший правитель не только искусен в бою, но ещё и мудр и рассудителен. За непочтение этим тварям воздастся сполна, когда он вернёт процветание в свои земли и взойдёт на престол.
Лестница всё не кончалась. Полдень минул уже давно, и солнце начинало медленно клониться к заснеженным пикам гор на западе. Когда они вышли из тени ущелья, Его Высочество отметил про себя, что, несмотря на безоблачное небо, он не сходил с ума от жары: видимо, они поднялись достаточно, чтобы ощутить слабые отголоски вечной зимы, господствующей на вершинах. Ноги гудели от неудобной поездки и долгой ходьбы, но жаловаться принц не собирался. Нет, он просто молча выудил из своих запасов булочку, намереваясь перекусить, и продолжал шагать наверх.
– Эй, а что за начинка? – поинтересовался Цзинъи; с неприязнью Цзинь Лин заметил, что тот дышит ровно и совершенно не устал от подъёма.
– Мясо, – неохотно бросил принц и впился в мягкое нежное тесто зубами.
– Дашь попробовать? – безо всякого стеснения попросил лесной дух и, пошарив за пазухой, извлёк плоскую белую флягу. – А я тебя угощу холодным чаем с горными ягодами. Мой друг делает самые вкусные напитки на свете, я вызнал этот рецепт у него.
– Так уж и самые? – скептически хмыкнул принц, вспоминая поражающее воображение разнообразие драгоценных сортов чая, которые может позволить себе будущий император.
– А ты попробуй и скажи мне, – соблазняла нечисть, протягивая сосуд. – Это, конечно, я сам сегодня утром сделал, но учитель-то у меня – мастер этого дела! Жить без его чая – что без солнечного света!
Цзинь Лин хмыкнул и хотел было отказаться, сославшись на очевидную причину, но проводник словно прочитал его мысли:
– Не бойся, не отравлю, – он вынул пробку, отпил и вытер горлышко. – Даже думать нечего, попробуй.
Природное любопытство всё-таки пересилило осторожность и гордость, и Жулань с некоторой опаской взял из бледных рук Цзинъи флягу и, не останавливаясь, поднёс её к губам и наклонил самую малость, позволив лишь паре капель попасть на язык. Напиток был прохладным, с ярким вкусом ягод и приятной кислинкой; распробовав, Его Высочество не удержался и сделал большой глоток, после чего вернул сосуд хозяину и полез в рукав за ещё одной булочкой; в первом мешочке она оказалась последней.
– Ну, что скажешь? – с озорной улыбкой поинтересовался дух.
– Сносно, – соврал принц, притворно кривя губы и отдавая выпечку.
Сколько напитков он за свою жизнь перепробовал – не счесть. Чего в них только не добавляли торговцы и мастера, желая удивить богатых и искушённых покупателей: где-то на кухне даже был небольшой кулёк чая с травами с далёкого севера и крупинками чистейшего золота. А вот с чем-то совершенно обыкновенным и незатейливым Жулань познакомился впервые: наверняка в этом рецепте не было ничего хитрого, но именно эта простота делала вкус незабываемым и каким-то тёплым и домашним, уютным и радующим сердце.
– Вот видишь, а ты не хотел, – рассмеялся Цзинъи, и, слушая этот искренний беззастенчивый смех, Его Высочество на секунду позабыл о своей неприязни.
Тем страшнее был следующий момент, когда он вновь напомнил себе, где он, с кем он, и ради чего он пришёл сюда. Здесь, в южных горах, всё было мирным, тихим и очень красивым – словно исполнившаяся мечта. И всё же было в этой идеальности что-то неестественное и неправильное, что-то такое, что снова прогнало табун мурашек по спине Жуланя. Он огляделся по сторонам, окидывая взглядом великолепные пейзажи этих мест, но его глаз так и не нашёл, за что зацепиться, так и не выцепил чего-то, что разрушило бы иллюзию благоденствия и покоя – и от этого вновь поднялся и усилился затаившийся в глубине души страх перед чем-то неизвестным, но невероятно могущественным.
– Ох, вот это да, – снова бесцеремонно вернули Его Высочество в реальность. – Тесто просто волшебное. И начинка!
– На императорской кухне чего попало не готовят, – буркнул Цзинь Лин.
– У нас еда с мясом – редкость, – принялся зачем-то рассказывать Цзинъи, продолжая наслаждаться угощением и размахивая свободной рукой, словно пытаясь подкрепить жестами свои слова. – В Облачных Глубинах запрещено отнимать любую жизнь, даже у насекомого. А жители Гусу не слишком-то любят охотиться, потому что мы все совершенствуемся через единение со всем, что в Лесу дышит – от червей и до самых больших деревьев. И если плоды можно забрать, не отнимая жизни, то мясо… сам понимаешь.
– И как же ты ешь тогда мясное? – безразлично спросил принц.
– Я стараюсь не думать о том, как это сделано, – юноша пожал плечами. – Лично я ничью жизнь ради этой булочки не отнимал и не просил об этом, а раз уж это сделал кто-то другой – мой отказ ничего не изменит.
– Ловко, – презрительно покривился Жулань. – Хотя и понятно, чего ты так хитришь: жизнь без мяса – это не жизнь.
– Именно поэтому я и люблю ездить в Цинхэ, – согласился с последним Цзинъи. – Клан Не несколько отличается от нас, их методы совершенствования больше связаны с землёй, водой, камнями и воздухом – в общем, с тем, что не дышит. Так что у них нет никаких предубеждений по поводу охоты, а Лес совсем не против того, чтоб его дети ели честно добытое мясо. Ещё чаю?
Принц показательно скривился, но флягу почему-то принял. Отправив в рот остатки быстрого перекуса, Жулань запил его по-прежнему невероятно вкусным напитком.
– И зачем ты мне всё это рассказываешь? – поинтересовался он.
– А просто так, – подёргал себя за чёлку проводник. – У тебя явно неправильное представление о Лесе и о его духах. Может, если получше разберёшься что к чему, то поймёшь, что всё совсем не так ужасно, как ты думаешь.
– Хочешь сказать, младенцев вы тут не едите? – брякнул, не подумав, Его Высочество, а природный дух согнулся пополам от хохота.
– Каждый день едим, юная госпожа, – выдавил он, держась за живот и едва карабкаясь вверх по ступеням. – На завтрак, обед и ужин, жареными или варёными, но лучше всего – сырыми и без специй. Чушь это всё.
Цзинь Лина тоже разбирал смех, но он старательно держал его в себе, не позволяя этому чудаку в белом увидеть своё веселье. Ему вдруг стало очень, очень стыдно за то, что он так легко общался с легендарной жутью из южных лесов – с его естественным, если подумать, врагом. Его Высочеству приходилось раз за разом повторять себе: они не друзья и не товарищи, и ему никогда и ни за что не должен ни капельки нравиться этот лесной дух, равно как и все его сородичи. Это попросту неприемлемо и неслыханно – будущий правитель и Верховный Заклинатель не может забыть о своём долге перед своим народом и спутаться с какими-нибудь тварями.
– Тем временем почти пришли, – Цзинъи кивнул в ту сторону, куда они так упорно двигались. – Смотри, уже и ворота видны.
Проводник Его Высочества с озабоченным лицом осмотрел свои одежды, разгладил несуществующие складки и ощупал белую ленту с узором из облаков, охватывающую его нефритовый лоб.
– Цзэу-цзюнь, конечно, милосердный и великодушный господин, но за нарушение правил наказывает без колебаний и по всей строгости, – пробормотал он, и в голосе проскользнули нотки чего-то, что удивительно походило на обиду. – Сложи плащ поаккуратнее, очень тебя прошу, не могу я тебя такого неопрятного в Облачные Глубины привести.
Жулань намеревался бросить какую-нибудь гадость в ответ, но передумал, быстро придя к мысли о том, что будущий правитель Ланьлина должен выглядеть наилучшим образом. В конце концов, не босяк же он какой-нибудь. Его Высочество послушно оправил все слои ткани на себе, начиная с плотно запахнутого ворота нижних одежд и заканчивая простым тёмным плащом за спиной.
В этот момент на плечо Цзинъи приземлился крупный ворон и от души каркнул, обращая на себя внимание. Когда дух повернул голову и дал понять, что слушает, птица принялась издавать тихие звуки, словно нашёптывала на ухо. Брови лесного жителя удивлённо поползли вверх, он сосредоточенно кивнул, и посыльный взмыл в небо и исчез среди невысоких деревьев и скал.
– Учитель не пустит в главную часть резиденции, но Цзэу-цзюнь убедил его позволить Фее пройти до отведённых юной госпоже покоев и оставаться там при условии, что весь уход за ней возьмёшь на себя ты, – озадаченно озвучил послание Цзинъи. – Не припомню, чтоб кому-то раньше делали послабление.
– Может, потому что раньше сюда не являлся Его Императорское Высочество? – высокомерно хмыкнул Жулань, победно косясь на Фею.
– Лянфан-цзунь у нас бывал, – внезапно возразил дух. – И в стенах Облачных Глубин он следовал всем правилам неукоснительно.
– Дядя? – Цзинь Лин ошеломлённо остановился, и спустя секунду его внутренности обожгла ярость. – Да быть не может! Не знаю, откуда тебе известен его титул, но уверен, что ты всё врёшь. Он не мог…
– У Лянфан-цзуня были пропуска, позволяющие миновать барьер снаружи и пройти через защиту Облачных Глубин, – уверенно покачал головой Цзинъи. – Он приходил к Цзэу-цзюню примерно раз в месяц, всегда один и в простых одеждах. Оставался на пару дней и потом уходил.
– Хватит морочить мне голову! – Жулань отпрыгнул и схватился за рукоять Суйхуа.
С самого начала он подозревал, что что-то здесь нечисто, и вот, пожалуйста – лесная тварь пытается убедить его в том, что его почивший царственный дядюшка водился с южной нечистью! Надо же, этот нахал в белом казался вполне разумным существом, но теперь стало совершенно очевидно, что либо он совсем потерял стыд, либо был бездумным болванчиком, имеющим лишь одну задачу: обморочить и затащить как можно дальше в свою чащу. Во второе перепуганному и взвинченному молодому принцу поверить было гораздо легче.
– Опять, – устало закатила глаза тварь. – Тебе не надоело ещё впустую оружием махать?
– Я не знаю, что ты такое, – прорычал Жулань, вынимая лезвие из ножен, – но обманывать себя и дальше я не позволю!
Существо в белом развернулось и сделало несколько решительных шагов вниз.
– Идём, – позвало оно. – Отведу тебя назад, вышвырну за барьер, а потом иди куда хочешь и не мотай мне больше нервы.
– Откуда мне знать, куда ты меня заведёшь? – подозрительно бросил Цзинь Лин, принимая защитную стойку и косясь на расслабленно обнюхивающую что-то на ступеньке собаку. – Не знаю, как ты обманул Фею, но…
– Но ты-то разгадал мои злодейские замыслы, да-да, – раздражённо дёрнул свою чёлку обманщик в белом. – Все вокруг – мусор и грязь, и один ты тут такой святой и непревзойдённый, я это уже понял. Ты идёшь уже куда-нибудь?
– Ты меня не надуешь, – опасно сощурился Его Высочество. – Ты повернул назад, чтобы заставить меня возразить, так? Чтобы я сам пошёл туда, куда нужно тебе.
– Нет, это тебе нужно туда, – повысила голос нечисть, тыча пальцем в виднеющуюся впереди верхушку ворот. – Мне, если хочешь знать, нужно сбросить пляски вокруг капризной принцессы на кого-нибудь другого и пойти домой. Мне что, заняться нечем больше? Хотел бы куда-нибудь утащить – давно силой утащил бы!
– О, ну так попробуй! – гневно выпалил Цзинь Лин, приподнимая оружие.
На что он рассчитывал – сам не знал. Наверное, хотел, чтобы вся эта непонятная и неприятная ситуация уже как-то разрешилась, к чему-то пришла, а скопившееся внутри напряжение нашло выход. Лесной дух воспринял последние слова как руководство к действию. Парой широких шагов он поравнялся с принцем, ловко пригнулся, увернувшись от режущего удара мечом, а в следующий миг налетел, так и не распрямившись, на Его Высочество, врезавшись в его живот. На секунду Жулань потерял связь с закружившейся вокруг него реальностью, а потом обнаружил, что его ноги оторвали от земли, и теперь он висит, согнувшись пополам, на плече проклятого Лань Цзинъи, а тот, преспокойно подбирая с земли упавший Суйхуа, выпрямляет спину и расправляет плечи, будто и не держит на себе уже почти совсем взрослого мужчину.
– И куда тебя тащить, принцесса? – насмешливо и как-то недобро усмехнулся дух.
Его рука крепко схватила Его Высочество за ноги повыше колен и жёстко зафиксировала на месте. Между его грудью и спиной наглеца оказались ножны меча последнего, больно давя на те места, где кость была близко к коже. От такой хамской бесцеремонности, от такого бесстыдного прикосновения, от противного тона, которым с ним разговаривали, а главное – от бессилия Цзинь Лин едва не расплакался. Он чувствовал, как горят лицо, уши и шея, и как кровь приливает к обращённой к земле голове. Его огромная гордость, великолепные волосы, на уход за которыми принц тратил столько времени, сил и средств, мотнулись по не слишком-то чистым ступеням, по которым ступали ноги бесчисленного множества лесных тварей.
– Что ты себе позволяешь?! – взревел не своим голосом Жулань, подхватив метущую по лестнице шевелюру и принявшись сучить что есть сил ногами и колотить свободной рукой по чём попало. – Отпусти! Сейчас же!
– А то что? – невыносимый Цзинъи даже плечами не повёл, будто на него не обрушивался град хаотичных ударов. – Принцесса пожалуется дяде?
Его Высочество не ответил и лишь продолжил тщетные попытки освободиться. Он бился, ругался, звал Фею, но та лишь беспокойно прыгала вокруг, будто не понимая причины такого расстройства хозяина.
– Замолчи уже, – дух перехватил ноги отчаянно сопротивляющегося человека покрепче. – Отнесу тебя к Цзэу-цзюню, вот пусть он с тобой и разбирается.
И он и правда пошёл наверх, преодолевая последние несколько десятков ступеней. Цзинь Лин обзывал его последними словами, поносил как только мог, бил везде, докуда сумел дотянуться, сам больно ударялся грудью о твёрдые ножны, но к его ужасу ничто не могло остановить проклятую лесную тварь.
– Что это у тебя, Цзинъи? – послышался спустя какое-то время звучный незнакомый голос, и принц напряжённо замер.
– Да вот, изловил тут очень занимательного молодого господина, – полушутя ответил дух. – Вернее сказать, госпожу. Несу Цзэу-цзюню. Собака с нами.
– О госте с собакой нас предупреждали, – прозвучал ещё один голос, весёлый и звонкий. – Что-то грубо ты с ним, не слишком ли?
– Он меня по дороге тысячу раз попытался вот этим проткнуть, – фыркнул Цзинъи, явно показывая двоим другим Суйхуа. – Так безопаснее для нас обоих.
– Знаешь, куда нести? – спросил первый из незнакомцев.
Цзинь Лин выругался и попытался разглядеть хоть что-то, но увидел только подолы лёгких белоснежных одежд да носки сапог в цвет.
– В самый западный из гостевых домов, – отозвался дух, не обращая внимания на брыкающуюся ношу.
– Цзэу-цзюнь к нему сам придёт, – добавил звучный голос.
– Цзинъи, точно необходимо нести его? Как-то это неправильно, – с сомнением протянул второй, тот, что звонкий.
– Он сам сказал – «попробуй». Я и попробовал, – Жуланя в очередной раз поудобнее перехватили за ноги. – Что не так?
– Иди уже, – закончил беседу первый, и одна пара ног сделала шаг в сторону.
Его Высочество притих и насторожённо замер, когда старые каменные ступени перед его обращённым к земле лицом сменились на аккуратно вымощенную чистую дорожку. Он понятия не имел, где оказался и куда его тащат, но сердце колотилось как бешеное, в ушах шумело, а руки с вспотевшими от нервов ладонями мелко подрагивали. Фея спокойно шла рядом и смотрела будто бы уверенно и спокойно. Представить, как вся эта картина выглядела со стороны, Жулань не решался.
– Может, поставишь меня уже на землю? – насколько мог сдержанно проговорил принц; те места, где его держали за ноги, словно огнём жгло.
– Ты меня снова поколотить попытаешься, – с напускной обидой ответили ему. – В Облачных Глубинах драки запрещены.
– Не попытаюсь, – соврал Его Высочество.
– И почему я тебе не верю? – вздохнула нечисть, не прекращая шагать.
– Да отпусти же, неумный! – зашипел Цзинь Лин и попытался пнуть лесного духа.
– Вот видишь, ты даже так меня бьёшь, – продолжил вздыхать мерзкий Цзинъи.
– Потому что ты меня тащишь как мешок редиса! – возмутился принц.
– Ты сам разрешил, – довольно ответил наглец, снова перехватывая ноги наследника престола. – Мы почти на месте, хватит крутиться.
Его Высочество ещё пару раз трепыхнулся для приличия, а после обречённо сложил руки на груди, чтобы защититься от больно упирающихся ножен и затих, всем своим видом излучая недовольство. Цзинъи вскоре поднялся по ступеням из тёмного дерева и внёс принца на крытую веранду; по одной стороне шли светлые стены, по другой – простое, но аккуратное ограждение, за которым виднелась зелень.
Веранда оказалась длинной – Жулань честно пытался считать шаги, но после трёх десятков сбился. Фея весело цокотала когтями по полу и следовала за попавшим в неловкую ситуацию хозяином неотступно, но помогать явно не намеревалась.
Когда Цзинь Лина снова перевернули в естественное для человека положение, усадив на деревянные перила, мир вокруг неистово завертелся, и Его Высочество едва не опрокинулся вниз; если бы не твёрдая рука Цзинъи, то лежать бы ему со свёрнутой шеей. Голова кружилась, перед глазами плясали пёстрые пятна. Мутило. Ноги в тех местах, где их касалась чужая бесцеремонная ладонь, словно горели.
– Какие мы нежные, – едва расслышал принц сквозь шум в ушах.
Едва он немного пришёл в себя, его тут же сдёрнули с перил и протащили за руку через открытую дверь напротив.
– Да не трогай ты меня, – Жулань возмущённо вырвался и спрятал вспотевшие ладони в широких рукавах. – Никогда не смей ко мне прикасаться, слышишь?
– Что ты так нервничаешь? – покосился на него Цзинъи, но руки теперь держал при себе. – Я же тебя не бью, так чего шуметь?
– Не. Трогай, – Цзинь Лин, глядя исподлобья в светлое лицо напротив, почувствовал, как щёки и уши опаляет жаром.
– Ладно-ладно, не буду, – дух озадаченно дёрнул себя за чёлку. – Пришли, юная госпожа. Если выйдет так, что ты задержишься, то жить будешь здесь. Фея тоже – но ей выходить запрещено.
– Ты ничего мне вернуть не хочешь? – Жулань сложил руки на груди, пытаясь изобразить холодное и высокомерное выражение лица.
– Что вернуть? – Цзинъи замотал головой и пару раз переступил с ноги на ногу, прежде чем его взгляд упал на Суйхуа, который он так и не отдал назад хозяину. – Ну уж нет. Ещё на Цзэу-цзюня набросишься. Вот поговорите – тогда и получишь обратно.
– Ты! – уже в который раз за этот долгий день вспыхнул Его Высочество. – Как ты смеешь отбирать у заклинателя его меч? Это неслыханно!
– Ну я же нечисть, – с ядовитой улыбкой припомнил принцу его же слова дух. – Страшный-страшный враг, который только и думает, как бы тебе насолить. Вот и меч отнял.
– Прекрати! – Цзинь Лин едва не топнул ногой, как делал в детстве, но вовремя спохватился.
Юноша в белом только рассмеялся ему в лицо: расслабленный и непринуждённый, он лихо закинул длинное лезвие на своё плечо и дёрнул головой, чтобы смахнуть длинную чёлку с глаз. Через мгновение, однако, он моментально сменил позу, вытянувшись и расправив плечи.
– Если я не ошибаюсь, ты держишь в руках Суйхуа, – раздался за спиной Жуланя приятный бархатный голос.
Принц резко развернулся на месте, открыв рот, чтобы выпалить что-нибудь резкое, но так и застыл, не издав ни единого звука. Совсем недавно Лань Цзинъи показался ему нечеловечески красивым, но рядом с вошедшим он смотрелся, пожалуй, весьма обыкновенным. Мужчина, стоявший в дверях, выглядел так, будто все мыслимые божества мира сошлись в один день вместе, чтобы создать прелестнейшее существо на свете.
– Цзэу-цзюнь! – несносный проводник Его Высочества немедленно словно обратился в податливый шёлк и склонился почтительно и грациозно.
Так это и был тот самый Лань Сичень, с которым Цзинь Лин должен был встретиться. Принц осмотрел его с головы до ног придирчивым цепким взглядом; первая оторопь слегка ослабла, чтобы спустя пару вдохов сковать снова. В Ланьлине было много людей более чем симпатичной наружности. Тот же регент Цзян считался очень, очень привлекательным мужчиной, и только по причине весьма сложного и специфичного характера ему посвящали стихи не так часто, как могли бы. Но теперь Жулань увидел господина гораздо более прекрасного – и притом совершенно отличного от всего ему знакомого. Весь облик главы Лань дышал скромной простотой и сдержанным благородством: белоснежные с небесно-голубым одежды не были вычурными, пара подвесок и светлые ножны на поясе не изобиловали громоздкими пафосными деталями, высокая серебряная заколка в блестящих волосах была столь изящной, что казалась хрупкой, точно первый лёд. Роста он был хоть и высокого, но всё же вполне человеческого – но казался при этом гигантским, заполняющим каждый крошечный уголок пространства, великим и недостижимым, и даже местная ци его словно обнимала, извивалась вокруг него, шла рябью в чистейшем благоговении. Выражение совершенного бледного лица было мягким, в уголках тонких губ пряталась лёгкая приятная улыбка, а тёмные глаза лучились добротой. Лоб главного из духов проклятого леса пересекала лента с плывущими облаками – такая же, как и у его подчинённого. В красивой руке с длинными пальцами он держал простую серебристо-белую бамбуковую флейту; Его Высочество не мог похвастаться обширными познаниями в музыкальных инструментах, но, похоже, это была сяо – благороднейшая из всех флейт.
В животе Жуланя свернулся ледяной узел, и он едва не потерял сознание от внезапно пронзившего его страха.
– Раньше он принадлежал молодому господину Цзинь, Цзинь Цзысюаню, не так ли? – спокойно продолжил Лань Сичень, и по спине Его Высочества побежал холодок.
– Это был мой отец, – едва выдавил юноша, вцепившись изнутри в свои рукава, и нервно прикусил изнутри щёку.
– Цзинъи, верни молодому господину Цзинь его меч, – мягко произнёс глава.
Это прозвучало как ненавязчивая просьба, но растерявший всю наглость дух немедленно протянул оружие двумя руками – почтительным, почти торжественным жестом. Цзинь Лин вернул Суйхуа в ножны и замер в ожидании развития событий, не решаясь даже вздохнуть.
– Приветствую молодого господина Цзинь в Облачных Глубинах, – Лань Сичень слегка опустил подбородок.
В любой другой ситуации Жулань устроил бы скандал из-за того, что к нему, наследнику престола, обращались как к любому самому заурядному мальчишке. Но под этим спокойным взглядом добрых глаз его спина сама собой согнулась в неловком неглубоком поклоне, а мелко дрожащие ладони соединились перед грудью. Стоя перед этим существом он чувствовал себя ничтожно маленьким и слабым, и, хоть оно пока ещё не успело толком ничего сказать или сделать, Его Высочество уже был перепуган и обездвижен.
– Раз уж молодой господин Цзинь прибыл в Облачные Глубины, почему бы нам не присесть и не побеседовать? – Цзэу-цзюнь указал плавным сдержанным мановением бледной руки вглубь комнаты.
Принц хотел что-нибудь ответить, как-то отреагировать, но вместо этого просто развернулся на месте и заприметил под круглым окном с резной рамой низкий столик из тёмного дерева, к которому его, видимо, и приглашали. Цзинь Лин словно во сне сделал пару неуверенных шагов к нему, изо всех сил стараясь унять дрожь в ослабевших коленях.
– Цзинъи, не спеши, – послышался за спиной тихий оклик. – Ты, наверное, устал. Посиди с нами, отдохни.
– Да, Цзэу-цзюнь, – отозвался младший дух и быстрым шагом приблизился к столу, но первым устроиться за ним не посмел.
Лань Сичень проплыл, казалось, не касаясь пола ногами, через всё помещение и бесшумно сел, приняв самую благопристойную позу из возможных.
– Прошу, – позвал он.
Жулань занял место последним; Фея улеглась рядом, пристроив тяжёлую голову на согнутом колене хозяина. Они оказались напротив главы Лань и слева от его подчинённого. Кисти рук единственный в комнате человек всё ещё старательно прятал в расшитых золотом рукавах, не желая выдавать их дрожи.
– Думаю, нет смысла спрашивать о цели визита молодого господина Цзинь, – спокойно начал разговор главный из духов – вот так просто, без лишних церемоний и светских пустых бесед на отвлечённые темы. – Тебя беспокоит судьба Ланьлина.
Его Высочество не смог набраться смелости для нормального ответа и лишь с трудом кивнул.
– То, что молодому господину Цзинь достало мужества отправиться в неизвестность ради спасения его народа – признак хорошего правителя, – похвалил Лань Сичень, и в этих словах не было ни тени фальши или лести. – Лес тесно связан с землями вокруг него, и, если его попросить – он может на них повлиять. Например, обогатить землю, чтобы она всё будущее десятилетие давала урожаи, достаточные для процветания.
Пальцы Жуланя свело от того, с какой силой он сжимал их на ткани одежд. Он чувствовал, что от него ждут реакции, но боялся даже раскрыть рот. Вся смелость, с которой он набросился недавно на посланника, с которой пустился утром в путь, с которой, наконец, пытался порезать Цзинъи на ремни – вся эта безумная, слепая и себялюбивая отвага испарилась к этому моменту без следа.
– Как нужно просить? – едва выговорил он, чувствуя, как пересохло во рту и как язык постепенно превращается в распухший неподвижный кусок тяжёлой плоти.
– Думаю, молодому господину Цзинь уже передали описание этого способа, – Цзэу-цзюнь доброжелательно улыбнулся, отчего затылок принца вмиг онемел, и начало неприятно подташнивать.
– Я не очень понял, – честно признался принц, избегая взгляда собеседника.
– Ничего страшного. Я готов ответить на любые вопросы, – всё поведение и весь образ духа можно было сравнить со спокойной гладью тёплого озера под чистым безоблачным небом: он говорил мягко и терпеливо, никуда не спешил и не подгонял, его нефритовое лицо словно светилось изнутри мирным и согревающим сиянием.
И всё же, Его Высочество никак не мог успокоиться в его присутствии. Сердце пульсировало где-то в глотке, а живот сводило беспощадным спазмом; лесная нечисть казалась исполинской, необъятной и непостижимой, всесильной и неукротимой, и от этого сам себя Цзинь Лин ощущал ничтожным муравьём, слабым и ни на что не годным. Это чувство собственной незначительности и полнейшей, абсолютной беспомощности было новым для избалованного наследника престола, и эта его новизна лишь усиливала замешательство и подступающее кипучей влагой к глазам отчаяние. Рёбрами юноша отчётливо ощущал несуществующий капкан, в который он сам и пришёл.
– Молодой господин Цзинь плохо себя чувствует? – с едва уловимой ноткой сострадания спросил Лань Сичень, но вразумительного ответа не дождался, так что истолковал происходящее с гостем по-своему. – Не оттого ли это, что тебя перевернули головой к земле? Лань Цзинъи, не хочешь ли ты чего-то мне сказать?
– Да, я нёс его на плече, Цзэу-цзюнь, – смиренно признал невыносимый молодой дух. – Но должен заметить, что юная го… молодой господин Цзинь всю дорогу пытался меня ранить, я просто не хотел, чтобы кто-нибудь пострадал.
– Мотив, несомненно, благородный, – Цзэу-цзюнь кивнул. – Но решение ты подобрал неподходящее.
– Причинил вред молодому господину, – безо всяких возражений признал юноша, понурив голову.
– И, что не менее важно, показал его всем Облачным Глубинам в не самом выгодном свете, – добавил глава Лань; в голосе его не звучало ни единой нотки осуждения или угрозы, но слова не оставляли надежды на то, что про случившееся просто забудут.
– Раздел о надлежащем поведении? – как-то тоскливо и обречённо спросил Цзинъи.
– Дважды, – кивнул Лань Сичень. – Пока что.
– Будет исполнено, Цзэу-цзюнь.
Цзинь Лин украдкой наблюдал за диалогом, конец которого показался ему не слишком понятным. Старший дух ни капли не изменился в лице, в то время как младший заметно поник.
– Но это после. Сейчас сиди, – глава Лань вновь повернулся к гостю. – Если молодой господин Цзинь не знает, какой вопрос задать первым, то я просто объясню всё с самого начала.
– Премного благодарен, – хрипловато и без особого выражения ответил принц, на время избавленный от необходимости мучительно выдавливать из себя слова.
– Учитель поручил посланнику передать правителю Ланьлина старинное описание сотрудничества между Лесом и человеком, – начал Цзэу-цзюнь. – Возможно, оно тебя напугало, но на деле всё не так страшно.
Его Высочество скользнул рукой к лежащей без движения собаке и обнял её за сильную шею. Фея чуть переместила голову и покосилась на хозяина умным глазом. Безмолвная поддержка впервые за всё время не принесла моментального облегчения.
– Лес полон жизненных сил, и ему не жаль отдавать их на благо всего живого, – продолжал тем временем Лань Сичень. – Однако он очень велик, и ему сложно самому найти цель, которая лежит за его пределами. Поэтому энергию Леса нужно направить.
Цзинъи повернулся корпусом к своему предводителю и слушал рассказ внимательно, только что рот не раскрыл. Жулань поскрёб свою любимицу за ухом, стараясь утопить свою панику в знакомом ощущении густой шерсти под пальцами.
– Для этого и нужен молодой господин Цзинь, – главный из духов улыбнулся: мимолётно, но по-доброму. – Ты можешь просить Лес о процветании твоей земли. Если ты соединишь свои духовные силы с силами Леса, то он непременно поможет.
– И что будет со мной? – слетел с губ вопрос, и под конец голос позорно сорвался.
– Всё зависит только от тебя, – доброжелательно сказал Цзэу-цзюнь. – Каждый получает то, чего ожидает. Но нужно понимать: возвращение плодородия на такие обширные земли – дело сложное, и Лес заберёт всю энергию из твоего тела.
– Я умру? – в груди принца внезапно разверзлась бездна, поглотившая всё, что было на душе; даже страх перед лесной нечистью ослаб.
Дрожь внезапно прекратилась, а дыхание выровнялось само собой.
– В Лесу нет смерти, – глава Лань вновь безмятежно улыбнулся. – Молодой господин Цзинь не умрёт, если сам того не захочет. Не будет ранен, если этого не пожелает. Лес любит всё живое и никогда не позволит себе забрать, не дав взамен троекратно.
– Я не понимаю, – глухо произнёс Цзинь Лин; его пальцы стали холодными и неловкими, но внимания юноша не обратил.
– Ты станешь частью Леса. Никто не может объяснить лучше, чем он сам, – просто произнёс Цзэу-цзюнь. – Если ты не хочешь, чтобы на этом твой путь кончился – он не закончится. Впрочем, если молодому господину Цзинь не нравится такое решение, то он может уйти в любой момент.
Вот так. Всё и впрямь очень просто. Жулань втянул воздух в лёгкие. Бегущая кровь шумела в ушах. Сердцебиение казалось оглушительным. Ему просто нужно лечь на алтарь. Всего-то. Это же совсем несложно. Не нужно никуда идти, никого уговаривать, ни с кем драться. Только отдать все свои жизненные силы.
На первом месте должен стоять народ, на втором – государство, на третьем – достойные мужья. Так учили старые наставники.
Правитель должен быть, вне всяких сомнений, достойным мужем. Жизнь Его Высочества Цзинь Жуланя, как и всякая другая, несомненно, ценна – но выше неё стоит Ланьлин, а ещё выше – его люди. Он же пришёл сюда, чтоб снискать славу великого героя, так? Выходит, ему повезло – возможность просто идеальная.
Но от этого не легче.
– Прежде чем мы сможем приступить к необходимым ритуалам, молодой господин Цзинь должен научиться общаться с Лесом без чьей-либо помощи, – нарушил установившуюся неуютную тишину Цзэу-цзюнь. – Не могу сказать, сколько времени на это уйдёт, но не думаю, что меньше десяти дней. Этого будет достаточно, чтобы всё обдумать, и если в самый последний момент молодой господин Цзинь изменит решение, то никто не посмеет его задерживать.
Лань Сичень плавным движением поднялся из-за стола, и Цзинъи тоже подскочил на ноги.
– В любом случае, я предлагаю погостить у нас пару дней и попробовать пообщаться с Лесом, – произнёс старший дух. – Хуже от этого не будет.
Цзинь Лин с большим трудом встал на затёкшие ноги, потревожив задремавшую на его колене Фею, а после снова неловко поклонился.
– Благодарю за гостеприимство, – бесцветным голосом проговорил юноша.
– Цзинъи, ты не получал вестей от Ханьгуан-цзюня? – обратился глава Лань к младшему духу.
– Сегодня утром был ворон от Сычжуя, – ответил тот. – Он вернётся завтра, а его родители останутся ещё на несколько дней. Возникли небольшие осложнения, но беспокойства ситуация не вызывает.
– Хорошо. Тогда поручаю тебе помочь молодому господину Цзинь освоиться, – кивнул Лань Сичень.
– Но Цзэу-цзюнь, – с удивлением и лёгкой обидой возразил юноша в белом, – простите этому адепту его дерзость, но юна… мы с молодым господином Цзинь не слишком-то поладили. Боюсь, Цзинъи не сможет достойно справиться с этой задачей.
– Трудности закаляют, Цзинъи, – с ласковой улыбкой покачал головой предводитель здешней нечисти. – К тому же, из всех духов Леса ты знаком с нашим гостем лучше всех. Ты справишься. Своё наказание можешь принять здесь и принести мне результат утром, если так будет удобнее. Я замечу, если ты сжульничаешь.
Голос Цзэу-цзюня был мягким и добрым, но сомнений не оставалось: решение он уже принял, и изменить его никому не под силу. Цзинъи тяжко вздохнул, но сложил перед собой руки и поклонился:
– Как прикажете.
– Хорошо. Теперь я вас оставлю, – попрощался Лань Сичень и бесшумно выплыл из комнаты.
– Что, очаровал тебя Цзэу-цзюнь? – ехидно бросил оставшийся с гостем лесной дух, убедившись, что глава отошёл достаточно далеко, чтобы не слышать происходящего в гостевых покоях.
– Да как он вообще может кого-то очаровать? – огрызнулся Цзинь Лин; когда это неземное существо вышло из его поля зрения, дышать стало в десять тысяч раз легче. – Он же жуткий! Да ты и сам его боишься!
– Я? – удивлённо похлопал глазами Цзинъи. – Я не боюсь Цзэу-цзюня! Цзэу-цзюнь – талантливый лидер, бесстрашный воин, великолепный музыкант и просто очень добродетельный и великодушный господин! Я им восхищаюсь!
– Никто не может быть настолько добр! – воскликнул Жулань; в секунду нахлынувшие на него чувства накрыли с головой. – С ним точно что-то не так.
– За языком следи, – холодно посоветовал природный дух, и его глаза опасно сузились. – Ладно ещё я, но главу моего трогать не смей.
Цзинь Лин не стал отвечать. Вместо этого он прошёлся по покоям, в которых ему предстояло жить. Обстановка была простой, если не строгой. Из мебели здесь были только уже знакомый принцу низкий стол, узкая постель, застеленная белым бельём, тумба рядом, ширма без росписи да шкаф – всё из тёмного, почти чёрного дерева, без украшений и изысков, зато опрятно и гармонично. Небесного цвета ковёр не мог похвастаться шикарным ворсом, а шторы явно не были шёлковыми. Глаз здесь цеплялся только за круглое окно, выходящее во двор; Его Высочество отметил, что он выглядел примерно так же, как в Ланьлине или Юнмэне: аккуратный, с чисто выметенными дорожками, ухоженными растениями.
– Цзэу-цзюнь сказал, тебе нужно общаться с Лесом, – прервал знакомство с помещением Цзинъи. – Как насчёт начать с одежды?
Жулань обернулся и увидел, что невыносимый дух вынул из шкафа длинное белое одеяние, почти такое же, как и его собственное.
– С чего бы мне носить ваши тряпки? – хмыкнул принц. – Я всё ещё наследник Ланьлин Цзинь и Юнмэн Цзян. Мои цвета – золото и пурпур.
– Юная госпожа, – вредная нечисть мотнула головой, сбрасывая с лица чёлку, – скажи мне, как ты собрался налаживать связь с Лесом, если ты не хочешь даже попытаться его понять? Эти одежды сделаны из того, что дал нам Лес. Может, надев это, ты станешь ближе к нему? Не спеши отказываться, вдруг решишь всё-таки остаться.
– Давай сюда, – нехотя закатил глаза Его Высочество. – Стой тут.
Всё-таки в рассудительности этому наглецу не откажешь; именно это и бесило больше всего.
Белоснежный ханьфу наощупь был не таким нежным, как драгоценный шёлк, но при этом ткань казалась совсем невесомой. Юноша зашёл за ширму, убедился, что в окно его тоже не видно, и только тогда выложил все свои вещи на заправленную постель и ослабил пояс.
– Может, помочь тебе, принцесса? – послышался голос с другой стороны от преграды. – Вас же, благородных, другие люди одевают-раздевают как детей малых, так?
– Я что тебе сказал? Стой где стоишь, иначе ноги переломаю, – испуг окончательно отступил; хоть этот мелкий дух и раздражал до ужаса, а с ним всё-таки было проще, чем с величественным и непостижимым Лань Сиченем.
– Ладно, стою, не заводись, – шикнул Цзинъи, а потом в его голосе прорезался намёк на злорадное предвкушение. – И вообще, шум в Облачных Глубинах запрещён. Что-то я сомневаюсь, что Цзэу-цзюнь тебя не накажет, если ты нарушишь хоть одно правило.
– Никто не посмеет сечь наследника престола, – фыркнул в ответ Цзинь Лин, хоть и немного испугался; не мешкая, юноша сбросил верхние одежды и принялся за завязки на нижних.
– Да кто про порку говорил? – цыкнул Цзинъи и наверняка дёрнул себя за прядь волос. – По мне – так лучше б уж секли.
– И какими же карами здесь запугивают? – Жулань старался звучать насмешливо, но ждал ответа насторожённо.
– Увидишь, – туманно пообещал лесной дух и замолчал.
Нижние одежды принцу тоже выдали здешние. Сначала он снял с себя дорогие штаны, пошитые специально на него, сменив их на предложенные, наверняка состряпанные по усреднённым меркам, а потом то же самое проделал с рубахой, старательно глядя в потолок. Любому другому эти одеяния показались бы мягкими и очень приятными к телу, но изнеженный и привыкший только к лучшему принц почувствовал себя неуютно, когда белая ткань не скользнула по коже словно вода, а легла на неё лёгким и неплотным, но всё же ощутимым слоем. Верхние одежды и пояс Его Высочество нацепил моментально, перевесив безо всяких раздумий на законное место колокольчик с фиолетовой кистью и лотосом; висевшую рядом на его собственном поясе кисточку для каллиграфии, однако, подвешивать не стал, оставил на тумбе. Из своего на нём оставались только обувь да перчатки.
Когда Жулань вышел из-за ширмы, он обнаружил своего проводника сидящим на ковре и держащим в руках сапоги и белые наручи с серебристой вышивкой.
– Держи вот, – подал он вещи. – Для полноты образа. Ленты положены только членам клана и приглашённым заклинателям, так что точку твою трогать не будем.
– Я бы и не позволил, – возмутился Цзинь Лин, но всё же уселся на ковёр, чтобы переобуться.
– Успокойся, ничего с ней не будет, – Цзинъи выставил перед собой ладони в примирительном жесте. – Что в ней такого?
– Киноварные точки наносят всем детям династии Цзинь, – горделиво поведал Его Высочество. – «Распахнуть двери навстречу мудрости и стремлением, осветить мир алым светом» – так о них говорят.
– Мудрости, говоришь, – задумчиво пробормотал лесной дух, а потом в его голосе снова зазвучало неприкрытое ехидство. – Иронично.
– На что это ты намекаешь? – вскинулся принц; в руках у него всё ещё был сапог, и если бы этот наглец выдал что-нибудь обидное, то непременно получил бы подошвой по лицу.
– Да ни на что, – Цзинъи поднялся. – Убрать твою одежду?
– Я сам. Ещё стащишь что-нибудь, – отмахнулся наследник, заканчивая с обувью и с сожалением стаскивая с себя дорогие перчатки.
– Ой, да больно нужно мне твоё барахло, – нечисть сложила ширму, чтобы человек видел все её действия, и принялась сворачивать роскошные расшитые золотом одежды. – Пион – это узор твоей династии?
– Да, – просто ответил Цзинь Лин, не зная, что ещё добавить.
– А у Юнмэн Цзян? – продолжал любопытствовать дух.
– Лотос о девяти лепестках, – нехотя поделился принц. – Все заклинатели носят на поясе колокольчик с таким.
– У нас самое важное – это ленты, – зачем-то начал Цзинъи, указывая на свой лоб. – Они символизируют самодисциплину, и их никому трогать нельзя, кроме ближайших родственников и супругов. С ними вообще куча правил связана, например…
– Ты правда думаешь, что мне интересно? – Цзинь Лин закатил глаза и поднялся, управившись, наконец, с наручами.
– Это часть культуры одного из кланов Леса. К тому же, поверь, лучше бы тебе сразу знать, что трогать их нельзя никогда и ни под каким предлогом, – повторила, пожав плечами, нечисть и попыталась поднять аккуратно сложенные одежды принца. – Ого, какие тяжёлые! Как ты только ходишь в этом?
– С величием и грацией императора, – вздёрнул подбородок Жулань, вызвав ещё один смешок в свой адрес. – Это вы одеваетесь непонятно во что.
И правда: белоснежный ханьфу был настолько лёгким и так хорошо пропускал воздух, что принцу казалось, будто он стоит посреди комнаты нагишом. Чувствовал он себя при этом как любой нормальный человек – крайне неуютно.
Цзинъи рассмеялся, складывая чужие вещи в шкаф.
– Мне отойти надо, – произнёс он, отсмеявшись. – Возьму кое-что и вернусь. Тебе поесть принести?
– Своё поем, – презрительно скривился Его Высочество.
– Как знаешь, – дух пожал плечами и действительно быстрым шагом удалился.
Цзинь Лин убрал обувь и перчатки, осторожно прикрыл дверь, а после рухнул на постель. До заката ещё оставалось достаточно времени, но он уже едва чувствовал своё тело от навалившейся усталости. Ложе было непривычно жёстким и неудобным, а подушка обнаружилась всего одна. Его Высочество с тоской в сердце подумал о мягчайшей перине, на которой лежал ещё этим утром. Жаль, что её захватить было никак нельзя.
Фея кружила по крошечным в сравнении с их собственными покоям и обнюхивала всё, до чего могла дотянуться. Её мерный топот был единственной знакомой и привычной вещью во всей окружившей юношу обстановке. Жулань подавил очередной приступ меланхолии и заставил себя подняться, чтобы заглянуть в тумбу.
В нижнем ящике обнаружилась стопка превосходной бумаги, рядом с которой прятались простая круглая тушечница и тонкая кисть с обыкновенной деревянной ручкой. В глубине принц нашёл множество пустых талисманов цвета слоновой кости. К ним он добавил и почти все свои, ярко-жёлтые, спрятав за пояс одежд всего несколько штук. В пустой верхний ящик Его Высочество сложил все припасы с императорской кухни, а всё оружие, кроме притаившегося в мягких складках белых одежд кинжала, решил оставить прямо в своей постели.
Закончив обустраиваться, Жулань достал из одного из своих мешочков чистую тряпицу и средство для чистки оружия, вознамерившись протереть лезвие Суйхуа. Для этого он присел подле стола и церемонно вынул оружие из роскошно украшенных ножен, которые положил перед собой на тёмную столешницу. Хоть этот меч и был уже совсем не новым, хороший и добросовестный уход своё дело делал: безукоризненно чистое лезвие без единой царапины блестело так, что в него можно было смотреться как в зеркало. Его края были столь острыми, что могли бы рассечь волосок вдоль. Цзинь Лин относился к Суйхуа с особым благоговением и трепетом: чистил после каждой тренировки или стычки, с особой скрупулёзностью обрабатывал все сложные узоры на ножнах до последнего изгиба. Было в этом что-то успокаивающее, помогающее привести мысли в относительный порядок. Когда-то эту рукоять обхватывала рука Цзинь Цзысюаня. Теперь она лежала в ладони его сына.
Цзинь Лин понятия не имел, как бы поступил отец на его месте – он даже не помнил лица этого человека, что уж говорить о характере. Но, невзирая на это, он часто слышал, что Цзинь Цзысюань был смелым и прославленным воином, который во время войны, прозванной Низвержением Солнца, сражался, не жалея себя, против диктатуры зарвавшейся и забывшей своё место династии Вэнь. Жулань не знал, что сделал бы этот герой – но хотел быть достойным носить его фамилию и держать в своих руках его меч.
Его Высочество со всей осторожностью натирал сверкающее лезвие специальным составом, наполнявшим помещение с детства знакомым специфичным запахом. Если он струсит сейчас, когда план действий предельно прост и абсолютно ясен – разве сможет он назваться потомком Цзинь Цзысюаня? Куда же это годится – сбежать, поджав хвост? Правильное решение очевидно.
Вот только он ещё даже до шпильки в причёске не дорос. Как досадно.
За такими мрачными мыслями его и застал вернувший Цзинъи.
– Скучал по мне, принцесса? – бросил он прямо с порога и ловко закрыл за собой дверь ногой: руки были заняты.
– А я уже понадеялся, что ты поскользнулся и свернул шею, – ядовито ответил Жулань, не отрываясь от своего занятия.
– Не дождёшься, – жизнерадостно хмыкнул дух, сгружая свою ношу на пол там, где ковра не было. – Помнишь, ты спрашивал о наказаниях, что хуже порки?
– Ну? – будто бы без интереса пробубнил принц.
– Вот и смотри, – Цзинъи одним движением сбросил верхние одежды и поднял внушительных размеров книжку. – Здесь собраны все правила клана Гусу Лань. Цзэу-цзюнь приказал дважды переписать раздел о надлежащем поведении.
– Ну и что в этом такого? – фыркнул Жулань, стараясь не смотреть в сторону неожиданно раздевшегося наполовину юноши. – У тебя что, всё настолько плохо с грамотностью, что для тебя это хуже порки?
– Ты не дослушал, юная госпожа, – лесной дух опустился на одно колено и ловко вытянул вперёд оба конца своей ленты. – Есть строгие требования к позе, в которой это делается.
После этого проклятый Цзинъи закусил расшитые облаками полоски белой ткани и оттолкнулся носком от пола. Через миг он уже стоял на руках, а его длинные ноги устремились изящной линией кверху. Жулань разрывался между стыдом от взгляда на едва одетое тело и желанием следить за каждым движением – в надежде уловить мельчайшую ошибку, конечно же.
Лесной дух тем временем осторожно перенёс весь свой вес на левую руку, а в правую взял лежащий рядом брусочек туши и принялся возить им по тушечнице – и когда только намочить успел?
– Если я буду писать сидя, то Цзэу-цзюнь легко поймёт это по почерку, – прокомментировал он невнятно из-за зажатой в зубах ленты, а после взялся за кисть. – Вот смотри и любуйся, юная госпожа. Будешь нарушать правила – тоже на руки встанешь.
Его Высочество не нашёлся с ответом и вернулся к своему делу; брови его сходились у переносицы с такой силой, что лоб уже начинал болеть. Он и на двух-то руках как следует стоять не умел, а что до происходящего рядом с ним прямо сейчас – так и в самой бредовой выдумке представить себе не мог.
Фея осторожно подкралась к застывшему кверху ногами существу и аккуратно ткнула его носом в лопатку.
– Не надо! – пискнул едва не уронивший кисть и себя самого Цзинъи, изумив Жуланя до крайности.
Собака отпрянула, но любопытства своего сдержать не могла: спустя какое-то время снова подобралась поближе и в этот раз ткнула в лохматый затылок.
– Фея! – голос нечисти звучал обиженно.
– Ко мне, – скомандовал Цзинь Лин, и его любимица нехотя послушалась, всё не отрывая заинтересованного взгляда от необычной картины. – Не трогай его.
– Спасибо, – пробормотал дух облегчённо.
– Я не хотел, чтоб ты, неумный, упал на мою Фею, – надменно бросил Его Высочество, приступая к чистке ножен. – Потому и отозвал.
– Всё равно спасибо, принцесса.
– Заткнись.
Существо фыркнуло, но наконец-то замолкло, сосредоточившись на наказании. Собака, всё так же пожирая его глазами, поёрзала на месте и издала нетерпеливый скулёж.
– Нет, – терпеливо запретил принц.
Цзинъи, судя по скорости, с которой выводил на листе иероглифы, почти не подглядывая в книгу, наказание принимал далеко не в первый раз: Жулань едва успел привести в порядок ножны Суйхуа, а тот уже вновь опустился на ноги и сел на пятки с ярко-розовым от натуги и прилива крови лицом.
– Ты ко сну готовиться собираешься, юная госпожа? – спросил он. – У нас отбой в девять и подъём в пять, и лучше бы режим не нарушать.
Не привыкший к таким ограничениям Его Высочество вскинул голову с возмущением.
– Что это за способ издевательства над людьми?
– Вообще-то, – дух воздел к потолку длинный палец, – такой распорядок дня способствует крепости тела и духа, а ещё – здоровому цвету лица.
– Хороший сон способствует крепости и здоровью, – возразил принц.
– А ты попробуй поспать в горах, – весело предложил Цзинъи. – Лучше ты никогда не спал, точно тебе говорю.
Цзинь Лин хотел было высказаться и по поводу доставшегося ему ложа, но только ему не позволили.
– Скоро прозвонят ко сну, и в это время я должен быть в постели. Если ты спать не собираешься – твоё дело, только постарайся, чтоб никто не заметил, и будь готов вставать со всеми. Темнеет в горах рано, так что давай, на бочок и закрывай глазки, принцесса.
Дух поднялся, подхватил исписанные листы и направился на выход. Уже открыв дверь, он остановился.
– Спокойной ночи. Не волнуйся ни о чём. Всё нормально будет.
И ушёл, будто его и не было.
По правде говоря, Жулань не собирался сидеть долго: день выдался длинный и во всех смыслах тяжёлый, он прошёл долгий путь и морально вымотался, так что теперь подозревал, что даже жёсткое ложе не помешает уснуть. Оставшись в одиночестве, принц внезапно осознал, что сил у него не осталось ровным счётом ни на что, даже на очередную пару печальных мыслей.
Его Высочество разложил ширму, отгородив постель от двери, повесил на неё неприлично тонкие верхние одежды и забрался под лёгкое одеяло, положив Суйхуа к стене. Юноша подозвал Фею, и та взобралась на узкую кровать; устроиться вместе с крупным зверем на такой было весьма сложной задачей, но изменять привычке Цзинь Лин не собирался. Он обнял, как и всегда, собаку, пристроил поудобнее голову на твёрдой подушке и, как и обещал Цзинъи, забылся крепким сном, едва солнце скрылось за горным пиком.