Рука дрогнула. Страх в глазах напротив скрутил живот девушки. Жертва была молода - едва ли старше её самой.
"Здесь нет места для жалости".
Тело дрожало под напором клинка. Девушка издавала тихие всхлипы, слёзы полностью заполонили глаза.
Клинок воткнулся в сердце. Её тело рухнуло на деревянный пол, становясь частью сгущающихся теней комнаты. Даже маленькая полоска лунного света, которая сейчас являлась единственным источникам света, не коснулась её мертвого тела.
Убийца выдернула клинок из неё. Кровь растекалась по полу, окрашивая деревянные половицы в алый цвет. Она затаила дыхание, вслушиваясь в звуки ночи. Единственный звук - шелест листьев на улице. В помещении не было никого, кроме неё и уже мёртвой девушки. Она в последний раз окинула взглядом труп и подошла к приоткрытому окну и пролезала в него. Цепляясь за выступы, она вышла из дома.
Её лицо было скрыто тенью капюшона. Она шла по безлюдной улице в абсолютном одиночестве. Переживания внутри по поводу той милой девушки преследовали её лишь первые пять минут пути. Она убивала слишком много, слишком часто, слишком разных людей, чтобы забыть о жалости. Сначала подобные вещи заставляли мучиться от ночных кошмаров. Стоило векам сомкнуться, как перед глазами всплывали воспоминания. Кровь, бледное лицо, слёзы, страх в глазах, кишки. О, и, конечно, самое приятное - запах дерьма.
Она шла в тени. Тень стала практически её частью. Ночь, тени, луна. Ох, она уже едва ли могла вспомнить, как выглядит солнце. Её клинок крамсал плоть только под покровительством богини ночи. Ночью, когда люди теряют свою бдительность, когда они спят, прячась в своих комнатах. Она играла грязно, но это спасало её задницу и упрощало задачу.
Поместье маячило на горизонте. Она уверенно шла по мощённой дороге, её шаги нарушали ночную тишину.
Из лёгких вышел тяжёлый вздох, прежде чем она потянула дверь на себя, открывая её. Девушка прошла в гостиную. В кресле сидела женщина. Огонь, полыхающий в камине, опалял своим жаром и окидывал светом черты лица женщины. Она была изящна; губы, загадочный взгляд, прямая спина и ноги, одна из которых была перекинута на другую, - всё это было изящно.
- Ты выполнила свою работу? - женщина отпила вино из стеклянного бокала, который держала в руке, аккуратно обхватив его пальцами.
Девушка промолчала, вглядываясь в черты лица матери.
- Я жду ответа, Эмити, - женщина поставила бокал на журнальный столик перед собой.
Девушка по-прежнему молчала. Она вытащила клинок из ножен на поясе и бросила на столик. Женщина довольно улыбнулась, глядя на алую кровь, окрасившую лезвие. Такую же алую, как вино в её бокале.
- Сними капюшон, дорогая, - женщина взяла бокал вина обратно в руки. - Ты выглядишь в нём слишком мрачно.
Эмити сжала челюсти и отбросила капюшон плаща назад. Теперь её лицо было хорошо видно в свете каминного огня.
- Ты чем-то недовольна, милая? Чем ты озадачена? - Одалия приложила губы к бокалу, делая глоток вина.
Эмити знала, что здесь нельзя возмущаться, нельзя задавать вопросы, нельзя перечить. Все вопросы со стороны матери были лишь завуалированным напоминание об этом. Девушка молчала.
- Хорошо, - Одалия сделала очередной глоток. - Можешь идти.
Девушка, словно тень, бесшумно покинула комнату, будто она была лишь безмолвным существом, скрывающемся во тьме.
Эмоции внутри бушевали. Ярость, горечь, отвращение, - всё мешалось в ней в один ком, путая её в собственных чувствах. Она вошла в комнату. Мысли постепенно начали расплываться в голове, становясь пустотой. Пустотой, которая жила в ней уже много лет. Пустотой, которая когда-то была страхом, болью, сочувствую, но сейчас лишь являлась ничем.
Девушка была слишком истощена. Она плюхнулась в теплоту своей кровати, не раздеваясь. Её высокие кожаные ботинки были испачканы в грязи, а на тёмном плаще виднелось алое пятно, которое, в общем, было не сильно заметно на чёрной ткани, но всё же оставляло затвердившую корку.
Эмити быстро погрузилась в сон.
Она не видела её лица. Рука была прижата ко рту девушки, тело которой судорожно дрожало при каждом вдохе. По ладони Эмити текли чужие слёзы, мешаясь со склизкими соплями.
Она попыталась собрать все силы и смелость внутри себя. Она не имела право на ошибку, она была обязана сделать всё правильно, всё так, как сказали родители.
Пальцы крепче сжались вокруг рукояти клинка. Железо сильнее впилось в кожу. Она чувствовала вес клинка в своей руке. Его тяжесть, его форму, его тепло, его материал.
- Помни своего правителя, - выдавила она из себя. Не так уверенно, как должна была, но, стоит отдать должное, вполне неплохо, учитывая всю ту бурю эмоций внутри неё.
Заточенное лезвие клинка разрезало шею. Эмити чувствовала, как плоть рассекается под напором лезвия, видела брызнувшую кровь.
Она убила человека. Впервые убила человека.
Слёзы, прерывистое дыхание, падающее мёртвое тело, кровь, кровь, кровькровькровь…
Эмити резко дёрнулась. Кошмар. Очередной кошмар. Ей казалось, что она уже избавилась от этого. Спокойный сон сопровождал её два долгих месяца и, кажется, этому пришёл конец. Опять.
Она тяжело вздохнула. Рука потянулась к прикроватной тумбочке. В комнате уже начинал пробиваться тусклый солнечный свет. Нащупав пластинку таблеток, она выдавила из неё две штуки и бросила их в рот. Действуя на ощупь, она натолкнулась на стеклянный стакан с водой. Чуть приподнялась с подушки и опустошила его несколькими жадными глотками.
Эмити устало откинулась назад, обратно на подушки. Кошмары мучали её часто. Ей снились убийства, сделанные в разное время, но самое частое - первое убийство.
Блайт пыталась пересилить себя и сделать вид, что ей всё равно, но своё подсознание ей обмануть не удаётся.
Сегодня сон вряд ли навестит её снова даже под действием таблеток.
Она сверлила потолок взглядом, пока на улице окончательно не рассвело. Вскоре скука овладела ей, и Эмити спустилась на кухню.
О, ей определённо требовался кофе. Очень крепкий кофе.
Если быть честным, то ей требовалась бутылка отменного виски, который бы мог вырубить даже самого рьяного алкоголика с одной бутылки, но у неё и так раскалывалась голова от пульсирующей боли в висках. Ну, если быть до конца честным, то на самом деле пить с утра она считала чем-то ужасно скверным и прерогативой лишь бедных и несчастных простых людей, а уж точно не чистокровной девушки из высшего общества (в такие моменты она предпочитала не вспоминать про все грязные дела своей семьи).
Эмити вздрогнула от неожиданности, когда вошла на кухню. За столом сидела мать и скучающе помешивала кофе в кружке. Шёлковый фиолетовый халат едва прикрывал откровенные части тела женщины, так как был слабо перевязан поясом. Мокрое пятно от сырых голубо-зелёных волос, которые струились по спине, расплывалось на ткани.
Утро начиналось дерьмово.
Эмити зашла на кухню. Её отстранённое лицо даже не посмотрело в сторону матери.
- Доброе утра, милая, - миссис Блайт оторвала взгляд от своего кофе. - Мучаешься от бессонниц, - не вопрос - утверждение. - Выглядишь ужасно.
Эмити сжала кулаки. Она прекрасно знала, как выглядела. Сальные у корней волосы выбивались из неаккуратного хвостика, спадая ей на лицо, под глазами ярко сияли тёмные синяки, одежда запятнана кровью, сапоги - грязью. Эмити не поддалась на провокации матери, лишь продолжала заваривать свой кофе, словно ничего не слыша.
Кофейный запах проскользнул в лёгкие и немного ослабил злость. Она сделала глоток. Тепло разлилось по телу, окончательно успокаивая.
- Сядь ко мне, - послышался голос матери из-за её спины.
Эмити не двинулась.
- Хватит вести себя как ребёнок, Эмити, - в голосе матери начинало струиться раздражение.
Эмити знала этот тон, знала, что черту нельзя пересекать, и она повиновалась своей матери. Снова.
Она села напротив неё. Мать улыбнулась, удовлетворяясь повиновением дочери. Одалия встала из-за стола. Халат чуть сполз с её плеча, ещё больше оголяя бледную кожу, и она поправила его, на это раз плотно затягивая пояс. Она взяла папку со столешницы и бросила её на стол перед Эмити. Папка проехалась по гладкой поверхности и остановилась практически у самого края, грозясь упасть на колени девушки. Та безэмоционально открыла её. Она медленно пролистывала имена и фотографии людей на страницах. Ни одного из них, слава всем богам и предкам, Эмити прежде не доводилось видеть.
- Неделя, - сказала женщина и сделала глоток кофе.
Эмити вздрогнула. Она изумлённо подняла брови вверх. Её взгляд сверлил лицо матери, пытаясь выискать в её чертах что-то забавное, что-то, что указывало на то, что та просто шутила. Но лицо женщины оставалось серьёзным.
- Здесь десять человек, - сказала Эмити.
- Я прекрасно это знаю, - женщина оставалась всё такой же серьёзной.
- Я не могу убивать по десять человек в неделю. Десять. Это жизни людей, а не грёбанная игра, - пальцы Эмити впились в бумагу и крепко сжали её.
- Следи за словами, - Одалия поставила кружку на стол, пожалуй, слишком резко и грубо, и из неё выплеснулось пару капель кофе, пачкая стол. - Мы с тобой обсуждали это слишком много раз.
- Но...
- Это не игра, - женщина стукнула ладонью по столу. - Мы служим Императору. Ты служишь Императору. Будь верна своему правителю. Помни своего правителя.
- Не я выбирала кому служить.
В воздухе раздался шлепок. Эмити не успела среагировать, её голова дёрнулась в сторону от удара. По щеке начинала расползаться боль от пощёчины.
- Заткнись. Я отрежу твой грязный язык, если ещё раз услышу от тебя подобное.
Эмити не успела опомниться от сильной пощёчины. Голова кружилась. Она услышала, как мать встала из-за стола и направилась в сторону столешницы.
Лицо Эмити резко схватили за подбородок и дёрнули в сторону. Когда она снова смогла чётко видеть, то перед глазами маячило лицо матери. Ярость горела в её глазах. Она пролегала тонкой линией сквозь её морщинки и чувствовалась в сильной хватке, до боли сдавливающий лицо Эмити.
Эмити чувствовала холод на своей щеке. Заточенный кухонный нож давил на плоть.
- Не делай этого, - голос дрогнул.
- Я не могу этого не сделать, милая, - она сильнее надавила на лезвие, и первые капельки крови проявились на лице дочери. - Иначе ты не усвоишь урок.
Лезвие впилось в плоть, рассекая её медленно. Слишком медленно. Жгучая боль пронзила её, она расползалась по всей щеке. Эмити пыталась сохранить спокойное выражение лица, чтобы лезвие опасно не дёрнулось в сторону глаза. Она чувствовала, как кровь стекает по коже.
Мать наконец-то убрала лезвие от её лица, и отбросила нож на стол.
- Приглашение на званый ужин в твоём шкафу. На нём будут женщина и двое мужчин, которых тебе нужно убить, - она вышла из кухни, оставляя Эмити одну.
Девушка прислонила пальцы к порезу на лице, что отдалось жгучей болью, поэтому она резко отдёрнула руку. Пальцы окрасились в алый. Из лёгких вырвался тяжёлый вздох. Порез, по всей видимости, был достаточно глубокий. Его будет сложно замаскировать и хоть немного сгладить даже с помощью магии. Это определённо не облегчит ей задачу убить двух мужчин. Похотливые мальчики любят миловидные личики.
Эмити вернулась в комнату. Она была слишком зла, слишком истощена, слишком…
Она дёрнулась в сторону шкафа. Резким движением открыла его и увидела коробку на дне. Чёрную аккуратную коробочку, перевязанную серебряной лентой. Эмити достала её. Пальцы грубо потянули ленту и развязали её. Она сняла и отбросила крышку в сторону.
В коробке лежало шёлковое красное платье, а на нём конверт с приглашением. Вишенкой на торте являлась прекрасная маска "Арлекино" на половину лица, расписанная чёрными, белыми и красными ромбами.