Нечестно

…Кокетливая бегемотиха в купальнике и соломенной шляпке с цветочком — такой у Олега ещё нет; впрочем, не то чтобы он собирал коллекцию, всё равно киндеры им бывают по карману не чаще раза в пару месяцев. Рядом вздыхают, и Олег оборачивается посмотреть. Серёжа, скорчив гримасу, сидит рядом с пластиковым колечком в пальцах. Колечко прозрачно-рыжее и похоже на персиковый леденец, но с бегемотихой, конечно, не сравнится.

— Хочешь, поменяемся? — Олег протягивает игрушку. Серёжа несколько раз переводит взгляд с неё на Олега и обратно и вдруг хитро прищуривается.

— У меня есть идея получше. Дай руку!

Олег смотрит на него удивлённо, но руку даёт. Серёжа берёт его ладонь в свою — у Олега почему-то пересыхает в горле — и надевает кольцо на безымянный. Костяшки олеговых пальцев широкие, а кольцо такое маленькое, и оно, конечно, не налазит дальше первой фаланги, но Серёжу это не смущает.

— Вот! Теперь ты мой, и всё твоё тоже моё!

Серёжа всё ещё держит его за руку и выглядит жутко довольным своим гениальным планом. Олег чувствует, как у него начинают гореть уши, и, чтобы скрыть смущение, тыкает Серёжу в рёбра окольцованным пальцем.

— Эй, почему это только я твой? Нечестно, Серый!

— Ну, у нас же нет второго кольца, — Серёжа фыркает от смеха, пытаясь отползти от продолжающего его щекотать Олега и не раздавить при этом половинки шоколадного яйца.

***

Они лежат на постели в гостиничном номере где-то посреди мексиканского нигде, прикрытые только желтоватым вечерним светом, заливающим комнату сквозь незашторенное окно. Жарко. Под местным солнцем оба загорели, и незаметные обычно веснушки на серёжиной коже стали ярче. Олег лениво водит пальцем по его обнажённой груди, обводя невидимые созвездия. Серёжа перехватывает его руку, берёт в свою. Гладит осторожно сбитые костяшки — пару дней назад Олег вломил каким-то местным гопникам-или-как-они-здесь-называются, когда те пытались скрутить колеса у их тачки. Прослеживает линии на ладони, касается едва заметных шрамов на тыльной стороне кисти, перебирает пальцы. Задерживается на безымянном, заглядывает Олегу в лицо.

— Олеж?

— Мм?

— Давай поженимся?

— Зачем?

Разумовский отводит взгляд.

— Это «нет»?

— Это вопрос, — Олег щёлкает рыжего по носу, чтобы тот на него посмотрел. — Не додумывай за меня.

Серёжа смущенно прикусывает губу — ну точно, опять заранее прокручивал диалог в голове и пришёл к каким-то своим выводам. Волков вздыхает, гладя его большим пальцем по скуле: вроде умный, а такой дурак иногда, что диву даёшься. Последнюю мысль он озвучивает, получая в ответ обиженное сопение, но возражений не следует — замечание справедливо.

— Просто я тут вспомнил кое-что и подумал, — Серёжа снова берёт Олега за руку и невесомо целует верхнюю костяшку безымянного пальца, — Нечестно, что только ты мой.

— Не думал, что ты ещё помнишь ту историю, — Олегу и самому требуется некоторое время, чтобы воскресить в памяти события двадцатилетней давности. — Нууу, если уж дело в восстановлении справедливости, — он перекатывается на постели, нависая над Серёжей. Тот сверкает на него глазами из-под челки, замерев в ожидании. Олег наклоняется близко-близко, выдыхая в приоткрытые губы, — как можно отказаться от такого щедрого предложения…

Потом они немного спорят о том, какая фамилия звучит лучше: Разумовский-Волков или Волков-Разумовский; спор выигрывает Олег, коварно напав с укусами на серёжины ключицы; не то чтобы тот был сильно против.

Неважно, что в документах давно не их настоящие имена.

Вообще ничто не важно, кроме того, что они есть друг у друга.