«Есть такие слёзы, которые надо выплакать обязательно, в любое время дня и ночи, выплакать, чтобы всё внутри перегорело».

  Стивен Кинг, «Необходимые вещи».

***

      — Кто это? — наклонившись к моему уху, спросил Патрик. Он окинул портрет Драко оценивающим взглядом.

      — Да так… один высокомерный идиот, — с иронией в голосе ответила я.

      — Тогда зачем рисуешь, или… — запнулся он. — Постойте-ка, — Бёрк хитро прищурил глаза, отходя от меня к столику, — ты втрескалась! — наигранно удивился Патрик.

      — Н-нет! — резко ответила я, краснея от услышанных слов. Язык стал заплетаться от непонятного мне волнения.

      Вопрос Патрика застал меня врасплох, от чего мои руки слегка задрожали, участилось сердцебиение и щëки загорелись от смущения. Я не знала, что ответить своему другу, потому что сама не имела понятия, почему рисовала Драко. Двойственные чувства вихрем пронеслись внутри: меня переполняла злость и ненависть к Малфою, но в то же время мне страшно хотелось обнять Драко и прижаться к его груди, вдыхая его запах. Ощутить снова приятный аромат яблок и корицы, который щекотал нос. Я закусила губу, пытаясь нащупать хотя бы намëк на правильный ответ. Ведь прежде со мной не происходило подобного.

      — Малышка Эш влю…

      — Бёрк, ещё с-слово о Дра… — я прикусила язык: если Патрик узнает его имя, то целую вечность будет меня дразнить. — В общем, ты труп! — запинаясь, воскликнула я и выскочила из кресла, угрожающе глядя на Бëрка, который еле сдерживался, чтобы не засмеяться то ли от моего выражения лица, то ли от моей реакции.

      Он тут же отошёл ещё дальше от меня. Его рот открылся, а губы начали расплываться в глупой улыбочке. Видимо, Патрик в голове подбирал слова для очередной глупой шутки. Он смотрел на меня, а в глазах у него плясали лукавые огоньки. Мне же хотелось просто сгореть от непонятно откуда взявшегося стыда. Кровь закипала от раздражения, мне казалось, что ещё чуть-чуть, и из моих ушей пойдет пар. Слышать такие слова о Малфое, тем более испытывать подобные чувства к нему не хотелось. Даже думать о таком, на мой взгляд, глупо и странно…

      Драко — зазнавшийся, избалованный, высокомерный мальчишка, который не посмотрит на таких, как Гермиона или же я… От чего-то внутри расползлось чувство горечи и детской обиды. Мы с ним из разных миров. Мы абсолютно разные. Так почему же я продолжала рисовать эти плавные и одновременно острые черты лица? Почему каждый раз, когда я брала в руки карандаш, на листе появлялся этот образ с глазами, полными холодной грусти? Я была растеряна: понять свои чувства и отношение к Малфою — не вышло. И я продолжала стоять как вкопанная и с широко раскрытыми глазами ждать очередную шуточку от Патрика.

      Но Бёрк ничего не успел сказать, так как раздался не человеческий и не животный рык. По телу прошёлся холодок, и мы вздрогнули от неожиданности. Я рефлекторно повернулась к окну и сделала несколько шагов. Пытаясь разглядеть сквозь замёрзшее стекло хоть что-то, я сунула руку в карман, где лежала палочка. Ничего разглядеть так и не вышло: сколько ни пыталась растопить ледяной узор, всё равно ничего не выходило.

      Если это тот самый медведь-людоед, о котором так много говорили местные власти и жители, то нам не поздоровится. Не успеем и вскрикнуть, как его огромная лапа переломает наши кости, а острые клыки перебьют позвоночники. Даже мальчишки не в состоянии с ним справиться. Что бы они ни думали о своей самоуверенности, но дикий зверь, убивший взрослого мужчину, — далеко не шутка. Игры в войнушку закончились. Чем думали мы, когда влезали в это дело? По сей день это остаётся для меня загадкой. Множество раз возникал этот вопрос, но ответ так и не находился. Детское любопытство? Желание доказать взрослым, что мы умнее их? А может, повлияли на нас детективные романы и фильмы? Однозначно, да… Но было что-то ещё, что я упускала.

      Мне не хотелось, чтобы ребята пострадали, поэтому мой настрой на использование магии вне Хогвартса был настолько велик, что мне было плевать на исключение из школы и разбирательства в Министерстве магии. Даже наказание от дяди не вызывало во мне страх, как и тот факт, что в заклинаниях я всё ещё несильна. Решительность и адреналин внушали уверенность в собственных силах.

      Я прислушивалась к каждому шороху и движению. Патрик, который замолк, тихо подошёл ко мне и схватил за локоть. Он сделал жест головой в сторону другого, открытого окна на противоположной стороне, возле которого стоял одетый Леон, закидывая свой рюкзак на плечо. Бёрк протянул мне мою курточку и направился к окну.

      Быстро накинув её на себя, я выскочила вслед за ребятами. Мы ринулись бежать со всех ног по знакомой нам тропе, ведущей к проезжей части. Мы часто использовали её как короткий путь, заранее изучив маршрут. Сориентироваться на местности не составило труда, так как только начинало смеркаться и знание здешних мест здорово выручало.

      Время близилось к закату. Вокруг всё будто вымерло: ни одной пролетающей мимо птицы, ни одного пробегающего зверька. Рычание неизвестного нам существа заставило содрогнуться не только нас, но и природу местного заповедника.

      Сердце бешено колотилось так, что стук оглушал меня. Во рту всё пересохло, а морозный воздух обжигал горло. Усталость наступила быстро, но бушующий в крови адреналин дарил силы. Страх заставлял двигаться дальше. Хотелось поскорее оказаться подальше от этого злосчастного места. Время будто бы назло замедлило свой ход, а расстояние до безопасного места словно увеличивалось. Тропинка не хотела заканчиваться, будто у неё не было ни конца, ни края.

      Впереди бежал Патрик, за ним Леон, а потом только я. Всё из-за дурацкого портрета Драко, за которым я вернулась. Это самое глупое решение, которое могло мне стоить жизнь. Мысль о том, что кто-то мог обнаружить мой рисунок и узнать по нему не только художника, но и самого Малфоя, пугала больше, чем преследующий хищник. Я была уверена: нельзя допустить возможность обнаружить портрет моего сокурсника, тем более, если он может оказаться не в тех руках. Малфою могла потом угрожать опасность по моей вине. Такого допустить я не могла, несмотря на то, что мы не были друзьями…

      «После письма бабушки я стала параноиком».

      Нагнать ребят у меня получилось только спустя несколько минут. Я Услышала, почувствовала спиной, как сзади кто-то рвано дышал и рычал. Тело дрожало от страха, к глазам подступали слёзы, а сердце продолжало отбивать бешеный и громкий ритм. Вся моя жизнь мелькала картинками перед глазами. Меня замутило от чувства страха в тот момент, когда на секунду мне показалось, что вот-вот это существо нагонит меня, повалит на холодный белоснежный снег и перегрызёт горло. Приступ тошноты усилился. Из груди хотел вырваться истошный крик, и ноги стали ватными. Я быстро зажала рот трясущимися руками. Истерика рвалась наружу, а в голове набатом било только одно: «Дядя, помоги!»

      В тот момент, когда мне почудилось, что хищник собирается уже напасть, вдруг показалась дорога, а потом и резко тормозящая машина шерифа. Мы резко и одновременно остановились, а полицейский вышел из патрульной машины. Я облегчённо выдохнула, увидев знакомое лицо подошедшего к нам шерифа Крайтона. Он обеспокоенно посмотрел на нас, а затем в ту сторону, откуда мы выбежали. На его лицо в тот же миг опустилась тень упрёка и раздражения. Шериф Крайтон, глядя на нас сердитым взглядом, еле сдержал себя, дабы не всыпать нам по первое число.

      — Ребята, вы опять за старое? — строгим голосом произнёс он.

      — Мы просто гуляем, — держа себя за бок, начал запыхавшийся Патрик.

      Пока Бёрк пытался запутать мистера Крайтона, я обернулась в сторону леса, почувствовав на себе чей-то взгляд. Мои глаза встретился с чьими-то кровожадными. По спине пробежался холодок, а к горлу подступил ком липкой тошноты. Голова закружилась, и в глазах всё поплыло, а меня стало ещё сильнее мутить. Мне хотелось окликнуть полицейского и громко сказать: «Там кто-то есть», — тыча пальцем в ту сторону, откуда на меня смотрели два жутких, почти, чёрных глаз. Но почему-то я так и не смогла этого сделать.

      — Эш… Эшли?!

***

      — Эшли, всё в порядке? — прошептала Гермиона, слегка толкнув меня в плечо.

      — М-м-м… Всё хорошо, — уставшим голосом протянула я, возвращаясь в реальность.

      На улице всё ещё лежал снег; стёкла теплицы профессора Стебель были покрыты замысловатыми и красивыми ледяными узорами, как и все другие стёкла школы: гляди не гляди, ничего так и не увидишь за окном. В такой холод мне не хотелось идти на урок ухода за волшебными животными. Хотелось просто посидеть перед камином, укутавшись в тёплый плед и читая одну из взятых в библиотеке книг, наслаждаться уютом гриффиндорской гостиной. Думаю, многие разделяли моё нежелание.

      — С соплохвостами не замёрзнешь, — буркнул Рон, — придётся от них побегать. А то ещё хижину Хагрида подожгут — совсем будет жарко!

      Сложно было поспорить с Роном, ведь он был прав. Соплохвосты всегда доставляли слишком много проблем. У этих существ был тот ещё нрав. Попробуй втереться к ним в доверие: если заподозрят неладное, то будут не прочь поджарить тебя. Я томно вздохнула, пробираясь сквозь огромные сугробы, в которые мы все проваливались по пояс. Снега за ночь намело много. У двери хижины Хагрида нас встретила пожилая колдунья с коротко стриженными волосами и выдающимся вперёд подбородком.

      — Быстрее, звонок прозвенел пять минут назад! — ещё издалека недовольно приказала она, на что я закатила глаза.

      — Вы кто? А где Хагрид? — спросил её Рон.

      — Моя фамилия Граббли-Дёрг, — представилась колдунья. — Я буду временно вести у вас уход за волшебными животными.

      — А где Хагрид? — повторил громко Гарри.

      — Нездоров.

      Позади меня и Гарри кто-то злорадно хихикнул. Мы одновременно повернулись и увидели приближающегося Драко Малфоя с прочими слизеринцами. Они явно были не удивлены появлению нового профессора. Драко сперва посмотрел на Гарри, а потом его глаза встретились с моими, и он тут же отвёл взгляд в сторону. На щеках у Малфоя заиграл едва заметный румянец, а глаза растеряно забегали по снегу. Я усмехнулась и отвернулась от него. Пускай мой взгляд не был таким нервозным, как у него, зато сердце заколотилось так, словно его стук мог услышать кто-то ещё. Я сглотнула и сделала вдох и выдох, чтобы хоть как-то угомонить учащённое сердцебиение и скрыть это. Лучший выход — делать вид, что ничего не произошло в прачечной.

      — Идёмте за мной.

      Профессор Граббли-Дёрг пошла вдоль загона, где ёжились и подрагивали золотистые лошади Шармбатона.

      Я, Гарри, Гермиона и Рон двинулись следом. Ребята то и дело оглядывались на хижину Хагрида. Окна были занавешены. Как же я относилась к данной ситуации? Определить это для самой себя не вышло: то ли злость бушевала, то ли волнение. Хагрид был одним из моих любимых преподавателей. Мне нравилось тайком покидать свою комнату и пробираться в хижину полувеликана, где мы с ним пили приготовленный им чай. Он мне рассказывал про волшебных существ и я как губка впитывала всю информацию. А после, когда Хагрид заканчивал рассказ, я старалась нарисовать тех существ, которых ещё не видела. Моё воображение никогда так не напрягалось. И сейчас меня беспокоило то, что кто-то мог выдать наш маленький секрет и теперь у Хагрида могли быть проблемы из-за меня.

      Эти похождения начались ещё в конце осени, когда на деревьях почти совсем не осталось листьев. Был пасмурный и дождливый день. Я увидела в окно, как чья-то кошка пыталась поймать маленькую птичку с оперением нежно-синего цвета. Сорвавшись с места и оставив в недоумении Рона и Гермиону, я выбежала во двор. Тогда меня не волновал дождь — я полезла на дерево. Птичка с раненым крылом сидела на соседней от кошки ветке и истекала кровью. Когда я залезла выше и уже было взяла испуганное создание в свои руки, нога соскользнула, и всё моё тело рухнуло камнем на землю.

      Я прижала к себе небольшую птицу так, чтобы она не пострадала ещё больше во время падения с дерева. Когда моя персона оказалась на земле, то я ощутила на щеке лёгкое жжение, но не обратила на это внимания, встала на ноги и помчалась к хижине Хагрида в надежде на то, что он обязательно поможет.

      Открывший дверь Хагрид сперва удивился мне, но, стоило ему увидеть в моих руках раненую птицу, сразу же пропустил внутрь. Он аккуратно забрал её у меня, и я со слезами на глазах принялась просить спасти несчастное существо. Хагрид осмотрел птицу и с грустью посмотрел на меня. Ему не понадобилось мне что-то говорить, так как я без слов поняла, что она мертва. В душе возникло чувство жалости и осознание несправедливости.

      Полувеликан вышел куда-то на улицу вместе с телом пернатой красавицы. Я же осталась сидеть у камина в ожидании своего учителя. Когда Хагрид вернулся через некоторое время без птицы, он посмотрел на меня и сразу же взял откуда-то вату и какой-то бутылёк. Подсев ко мне поближе, он начал аккуратно обрабатывать царапину на моей щеке. Шмыгая носом, я смотрела куда-то перед собой.

      — Эшли, милая, я понимаю, что тебе жаль птицу, но такова жизнь… — начал тогда он. — Ты очень добрая девочка, и твоя любовь к животным — это настоящие волшебство. Но бывают моменты, когда мы бессильны. Знай, она будет тебя ждать у врат в светлый мир, когда наступит твоё время… А оно наступит нескоро… — замялся Хагрид под конец, на что я улыбнулась. Он был очень добрым и хорошим.

      Так и начались наши посиделки.

      — А что с ним? — не унимался Гарри, он едва поспевал за учительницей.

      — Не ваше дело, — отрезала профессор Граббли-Дёрг.

      — Очень даже моё, — возразил Гарри, а я слегка потянула его за край рукава мантии, на что он отдёрнул руку. — Что с Хагридом?

      Упёртости Поттеру было не занимать.

      Профессор проигнорировала Гарри, словно она оглохла. Мы обогнули загон — лошади для тепла сбились в кучку — и пошли дальше к лесу. Издалека я заприметила единорога, привязанного к дереву на опушке. Я восхищённо вытаращила свои глаза на волшебной красоты животное. Любовь к лошадям у меня была с детства, но увидеть живого единорога, тем более не на картинки, — предел моих мечтаний. Мне хотелось поскорее подойти ближе и потрогать, убедиться в реальности происходящего. Чем ближе мы подходили, тем сильнее во мне бушевали эмоции: хотелось просто подбежать к лошади и ладонью провести по великолепно шелковистой гриве. Уткнуться лбом и дышать в один такт. Мои глаза ловили каждый изгиб тела этого прекрасного существа, и я пыталась запечатлеть его образ в памяти.

      — Какой красивый! — всплеснула руками Лаванда Браун, а я искоса посмотрела на неё. — Где она его раздобыла? Их так трудно поймать!

      После этих слов сердце неприятно кольнуло. Я снова посмотрела на единорога: он был чистейшей белой масти, и в сравнении с ним даже снег казался сероватым. Он волновался, месил золотистыми копытами снег, то и дело вскидывая голову с прямым, как стрела, рогом. Его прекрасные карие глаза как бы случайно поглядывали в мою сторону. Я закусила губу и виновато опустила голову. Отчего-то чувство вины возникло на душе. Его специально поймали ради урока и…

      — Мальчикам остаться. — Я взглянула на устремившегося вперёд Гарри, которого остановила профессор Граббли-Дёрг. — Единороги предпочитают женскую руку. Девочки, вперёд, осторожнее. Идём медленно, не торопясь…

      Желание приблизиться к единорогу взяло верх, и я воодушевлённо двинулась вперёд, держась за спиной профессора. Пенси и другие девочки косились на меня, но это волновало меня меньше всего. И даже очередная перепалка Гарри и Малфоя не смогла завладеть моим вниманием. Вот ещё пара шагов, и я смогу прикоснуться к этому чуду. Не заметив, как обогнала профессора, я медленно подошла вплотную к единорогу. Сперва я слегка склонила свою голову, показывая своё уважение к животному. Он в ответ слегка фыркнул, словно принял моё приветствие, а затем тоже склонился в поклоне, приближаясь к моему лбу. На лице тут же расплылась довольная улыбка.

      — Прости, что из-за нас тебе пришлось несладко, — прошептала я ему, нежно гладя его шею.

      Его шерсть была гладкой и мягкой на ощупь. Взгляд умный. Единорог всё ещё не слишком доверял, и в случае, если почувствует опасность, он лягнёт меня и даже не моргнёт. Войти в доверие к обыкновенному жеребцу не так просто, а тут самый настоящий единорог. Мне до сих пор с трудом верилось в происходящее. Я видела таких лошадей с рогом на голове только на картинах в книгах, либо на выставках в галереях. Единорогов изображали невинными, светлыми и прекрасными, но художники не смогли передать истинную красоту этих волшебных существ. Это я поняла только здесь, в Хогвартсе, стоя рядом с жеребцом и гладя его.

      — Ты… ты… — послышался громкий голос Гарри, я обернулась и увидела, что он хотел уже было замахнуться на Драко.

      «Опять этот Малфой донимает Гарри», — раздражённо подумала я.

      Жеребец словно почувствовал это и легонько пихнул меня в щеку носом. Я улыбнулась ему и продолжила его гладить.

      — Вы где, на уроке? — прикрикнула профессор Граббли-Дёрг.

      Только сейчас я увидела, что девочки окружили единорога и ласково гладили его бока и шею. Гарри куда-то глядел, то ли на увенчанную рогом голову, то ли на меня, и о чём-то думал. Он весь дрожал от гнева, и газетный лист прыгал у него в руках. Мне стало жаль его. Для него Хагрид был не просто каким-то лесничим или же учителем, а самым родным и близким другом. Видимо, не все хотели это принимать. С такой мыслью я взглянула на Драко, который весело шушукался со своей свитой. в данный момент во мне разливалось отвращение к этому белокурому мальчишке. Он словно почувствовал мой взгляд и посмотрел на меня. Малфой сперва вздрогнул, потом на его лице возникло непонимание, а затем осталось только раздражение. Я лишь пожала плечами, мол, что другого взгляда он от меня не дождётся. А профессор всё продолжала громко перечислять волшебные свойства единорогов, чтобы её слова долетали и до мальчиков.

      —Хорошо бы она у нас осталась! — воскликнула Парвати Патил после урока по дороге в замок, на что я громко фыркнула. — Вот это я понимаю — уход за волшебными животными. Единороги — не то что всякие там чудища…

      — А как же Хагрид? — сердито сказал Гарри, шагая по каменной лестнице.

      — Патил, тебе лучше помолчать, если осознала, что соплохвосты прекраснее тебя, — язвительно бросила я, не давая возможности что-то сказать.

      Она покраснела от злости так, что если бы у неё была способность менять цвет волос, то они тоже бы стали красными до самых кончиков в тон лица. Её брови поползли вверх, и Парвати сжала свои кулаки.

      — Ты… ты… — закипала она от злости. — Ты думаешь, если тебя приняли в Хогвартс на четырнадцатом году жизни, то ты особенная? — пыталась задеть меня она.

      — Да уж лучше так, чем быть чёрствой и глупой девчонкой! — хмыкнула я, догоняя Гарри, а идущие сзади Чаузи и Рон хихикнули.

***

      — Очень хороший урок, — сказала Гермиона, когда мы сели за гриффиндорский стол. — Граббли-Дёрг столько всего рассказала! Я, оказывается, и половины не знала о единорогах, но теперь-то всё зн…

      — На, почитай! — Гарри сунул ей под нос статью из «Пророка».

      Из любопытства я подсела ближе и посмотрела на статью, написанную Ритой Скитер. Мне было достаточно прочесть всего пару строчек, чтобы понять всю абсурдность этой «жуткой» истории:

КОЛОССАЛЬНАЯ ОШИБКА ДАМБЛДОРА

Альбус Дамблдор, директор школы волшебства «Хогвартс», всем известен своими чудачествами. Он, не колеблясь, назначает на должности преподавателей людей, которых иные не пустили бы на порог. В сентябре нынешнего года он удивил многих в Министерстве магии тем, что сделал учителем защиты от темных искусств свихнувшегося экс-мракоборца, печально известного Аластора Грюма по прозвищу Грозный Глаз. Грюм славится тем, что нападает на любого, кто сделает рядом с ним резкое движение. Но… Грозный Глаз Грюм просто сама доброта и надежность по сравнению с учителем-получеловеком, преподающим уход за волшебными животными. Зовут его Рубеус Хагрид. Он когда-то и сам учился в школе «Хогвартс», но, как он сам признается, был отчислен на третьем курсе. Директор Дамблдор дал ему тогда должность лесничего. В прошлом году, однако, Хагрид, пользуясь влиянием на директора, получил должность учителя ухода за волшебными животными. Более достойным кандидатам в этом месте было отказано. На Хагрида страшно смотреть — так он свиреп и огромен. Обретенная власть позволяет ему проводить над учениками бесчеловечные эксперименты— натравливать на них чудовищ. Уже есть жертвы, Дамблдор на все закрывает глаза, студенты говорят, ходить на его уроки опасно.

 — На меня бросился гиппогриф и поранил, а моего друга Винсента Крэбба укусил флоббер-червь, — сообщил нам студент четвертого курса Драко Малфой.

      — Мы все терпеть не можем этого Хагрида, но дрожим от страха и потому молчим.

      Хагрид и дальше намерен запугивать учеников. Месяц назад в беседе с репортером «Пророка» он рассказал, что вывел новый вид монстров, помесь мантикор с огненными крабами, и назвал их огненными соплохвостами. Эти соплохвосты очень опасны.

      Эксперименты по выведению волшебных животных, как известно, проводятся только с разрешения Департамента по надзору за волшебными существами. Но Хагрид, очевидно, считает себя выше таких мелочей.

      — Я занимаюсь этим забавы ради, — пояснил Хагрид во время интервью и тут же сменил тему.

      Но это ещё не всё. Хагрид заставил маленькую сироту из семьи маглов по имени Эшли Милерс укрощать соплохвостов. Если бы вы только видели эту картину, то у вас все вопросы отпали сами собой. Странно, что вообще Дамблдор принял решение о зачисление этой девочки, которая не слишком способна в магии. Чем руководствовался директор Хогвартса?

С недавних пор «Пророк» обладает неопровержимыми доказательствами, что Хагрид не чистокровный волшебник, каким он всегда притворялся. Он даже не человек. Его мать никто иная, как великанша Фридвульфа, чье нынешнее местонахождение неизвестно. Великаны жестоки и кровожадны, весь прошлый век они воевали между собой и едва не истребили себя полностью. Горстка оставшихся в живых примкнула к Тому-Кого-Нельзя-Называть, и именно они виновны в самых чудовищных массовых убийствах маглов. Большинство великанов — слуг Того-Кого-Нельзя-Называть были истреблены мракоборцами Министерства магии, но Фридвулъфа каким-то образом уцелела. Возможно, бежала за границу и была принята в одну из горных общин великанов. Судя по урокам ухода за волшебными существами, сын Фридвулъфы унаследовал свирепость матери. Говорят, что Хагрид, как ни удивительно, дружит с мальчиком, благодаря которому Сами-Знаете-Кто лишился силы и могущества, после чего матери Хагрида, как и прочим соратникам Сами-Знаете-Кого, пришлось бежать. Гарри Поттер, возможно, не знает горькой правды о своем огромном друге.

Долг Альбуса Дамблдора — известить Гарри Поттера и других студентов о том, что иметь дело с полу великанами чрезвычайно опасно.

Специальный корреспондент «Ежедневного Пророка» Рита Скитер.

      — Да как она смеет! — не выдержала я и громко воскликнула, ударяя ладонями о стол и резко вставая.

      Рон тут же попытался усадить меня на место, дернув за край моей мантии. Это только ещё больше злило. Мне было плевать, что на меня косились остальные ученики.

      — Да кто ей позволил писать такую мерзость? — уже немного тише добавила я, поддавшись на уговоры Рона и Гарри сесть на место.

      — Я разделяю твои чувства, Эш, но такое поведение может ещё больше навредить не только Хагриду, но и тебе, — сказала Гермиона, а потом добавила: — Откуда Скитер вообще всё это узнала? Неужели сам Хагрид ей сказал?

      — Конечно, нет! — Гарри отошёл от меня и с размаху сел на стул. — Он и нам-то этого не говорил. Думаю, она здорово разозлилась на Хагрида, что он не стал на меня наговаривать. Где-то сама всё это разнюхала и отомстила ему вот так вот подло.

      — Может, она подслушала его разговор на балу с мадам Максим? — предположила Гермиона.

      — В парке её не было, — ответил Рон. — Её на территорию школы не пускают. Хагрид говорит, Дамблдор запретил…

      — А может, у неё плащ-невидимка? — предположила я; достала из горшочка кусок курицы и в сердцах плюхнула на тарелку так, что брызги полетели во все стороны.

      — Спряталась в кустах и подслушала, не постеснялась, — буркнул Гарри и так же, как и я, плюхнул себе на тарелку курицу.

      — Как вы с Роном? — заметила Гермиона.

      — По-твоему, мы нарочно? — обиделся Рон. — Что нам ещё было делать? Кто виноват, что простаку-Хагриду приспичило рассказывать о матери-великанше в таком месте, где его мог кто угодно услышать?

      — Надо пойти к нему, — сказал решительно Гарри, — сегодня вечером, после урока предсказаний. Попросим его снова вести уроки. Ты разве не хочешь, чтобы он вернулся? — Гарри исподлобья взглянул на Гермиону.

      — Я… мне, конечно, понравился урок Граббли-Дёрг, таких у нас ещё не было… Но я, разумеется, хочу, чтобы Хагрид вернулся, — поспешила добавить Гермиона, поймав разъяренный взгляд Гарри.

      — Тогда всё решено! — завершила я наш диалог и принялась уминать курицу: уж сильно есть хотелось после такого.

***

      После ужина мы вчетвером вышли из замка и побрели по глубокому снегу к хижине Хагрида. По дороге я всё думала, откуда эта журналистка откопала ту ересь обо мне. Конечно, уверенность в том, что дядя Роберт постарался ради моей безопасности скрыть от журналюг и многих других факт нашего родства, оставалась неизменной. И всё же меня беспокоила правота Стикер: я сирота. Откуда она могла это узнать? И зачем ей нужно было так ужасно поступать по отношению к Хагриду? Он не был ужасным полувеликаном. Хагрид никогда бы нас не стал запугивать или заставлять делать что-то опасное, тем более укрощать соплов. Он даже беспокоился об этом придурке Малфое, когда на него на первом уроке напал взбесившийся гиппогриф.

      Драко сам был виноват в этом! Нечего выпендриваться там, где этого не стоит делать. Если ты чистокровный волшебник — это ещё не значит, что волшебные животные, да и обычные, будут пресмыкаться перед тобой, лишь завидев тебя издалека. У каждого животного ещё нужно заслужить доверие, тем более, если это дикие звери, любящие свободу…

      Гарри постучал в дверь хижины, но на стук внутри лишь глухо залаял Клык.

      — Хагрид, это мы, — крикнул Гарри и снова заколотил в дверь. — Открой.

      Хагрид молчал. Клык заскулил и принялся громко царапать дверь, но она не отворилась. Мы пробарабанили в дверь ещё с полчаса, а Рон даже сбегал постучал в окно, но Хагрид так и не вышел. Мы огорчённо махнули рукой и пошли обратно в замок.

      — Нас-то он почему не пускает? — размышляла Гермиона. — Нам всё равно, человек он или полувеликан!

      — Похоже, Хагрид думает иначе, — грустно ответила я ей. Чаузи удивлённо посмотрела на меня, на что я лишь пожала плечами.

      Хагрид не показывался всю неделю: за завтраком, обедом и ужином его место за учительским столом пустовало, в лесу и окрестностях замка он не появлялся, а уроки ухода за волшебными существами по-прежнему вела профессор Граббли-Дёрг.

      Ничего против новой учительницы я не имела, но чувство несправедливости меня распирало. В итоге мне взбрело в голову написать письмо дяде с просьбой о разбирательстве в этом деле. Ответил он довольно быстро и коротко. Как обычно… Радовал факт того, что дядя Робер обещал что-нибудь придумать. И от этого моё настроение улучшилось. Сказать об этом Гарри мне хотелось поскорее, но я выжидала подходящий момент.

      — Что, Поттер, скучаешь по приятелю-полукровке? Каков человек-слон, а?

      Я услышала, как Малфой шептал Гарри это на ухо.

      Когда рядом проходила учитель, он помалкивал — боялся получить оплеуху. И когда мы возвращались в замок, то я не упустила возможность сделать подсечку. Драко, не удержав равновесие, плюхнулся лицом в грязную лужу. Его лицо исказила гримаса недовольства, злости и брезгливости. Все мои одноклассники засмеялись при виде такого зрелища, а слизеринцы молчали, будто языки проглотили. Крэбб и Гойл тут же кинулись помогать своему вожаку, но тот яростно отмахнулся от них и сам вскочил на ноги.

      — Милерс, ты чокнутая! — прошипел он, подойдя ближе.

      — О да, поэтому не приближайся ко мне и моим друзьям, — самодовольно произнесла я.

      — Ты пожалеешь, Милерс, — выплюнул Малфой и поспешил ретироваться.

      — Эй, Малфой!

      Он обернулся.

      — Только не плачь, когда будешь папочке жаловаться!

      Драко покраснел от злости ещё больше, но промолчал и поспешил уйти.

      Гермиона посмеялась, а Гарри и Рон восхищённо посмотрели на меня. Я была довольна результатом, но Драко не упустит возможности отомстить мне за это. Уж сильно была задета его гордость.

      «Не понимаю только одного — почему Малфой так резко вернул своё прежнее отношение ко мне? Разве что его извинения были пустыми…» — с такими мыслями я шла к себе в комнату.

***

      В середине января объявили прогулку в Хогсмид. Гермиона очень удивилась, узнав, что Гарри тоже собрался идти.

      — Я думала, ты останешься. В гостиной тихо, пора тебе подумать о загадке яйца.

      — Я уже почти её разгадал, — сказал ей Гарри. — Есть неплохая идея.

      — Правда? — поразилась Гермиона. — Вот молодец!

      Я лишь молча сидела в кресле и читала книгу, написанную Ньютом Саламандером о фантастических тварях и их местах обитания. Данную книгу мне прислал дядя Роберт по моей просьбе. Мне хотелось больше узнать о магических существах, ведь того, что мне рассказывал Хагрид, было мало. Хотелось узнать больше… Новенькие страницы книги тихо шелестели, когда я их переворачивала. Рон то и дело бросал на меня косой взгляд, бубня себе под нос о том, что не перенесёт ещё одну Гермиону. Чаузи его одёрнула, строго посмотрев ему в глаза. Я тут же улыбнулась.

      — Кстати, Эшли, ты так и не рассказала, почему уехала в последние дни каникул, — посмотрела на меня Грейнджер с любопытством в глазах.

      — Ездила проститься с бабушкой, — спокойно ответила я, не отрываясь от книги.

      — П-прости, — виновато прошептала Чаузи.

      — Нет, всё в порядке… — Я отложила книгу и подняла взгляд на друзей: они с непониманием смотрели на меня. — Ребят, правда, всё в порядке. Как бы это странно ни звучало, но мне не впервой быть на похоронах и… — я запнулась. — Просто давайте закроем тему, хорошо?

      — Ладно, — сказал Гарри, а ребята удивлённо посмотрели на него. — Если захочешь поговорить на эту тему, то мы всегда тебя выслушаем.

      — Спасибо, — вставая из кресла, произнесла я. — Мне нужно пройтись…

      Больше не сказав ни слова, я выскочила из гриффиндорской гостиной и спустилась по лестнице вниз. Время близилось к отбою, но меня это не остановило. Мне нужно было унять рвущиеся наружу слёзы. Да, я обманула друзей только потому, что не хотела их беспокоить. За последние полгода слишком много навалилось на меня, и это давило… Очень.

      Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы Чаузи не спрашивала меня о причине моего отъезда, но она вправе знать. Не хотелось, чтобы меня стали подозревать в чём-то из-за моего нежелания затрагивать данную тему. Что-то внутри противно заныло, и я оглянулась.

      «Чёрт, какого я делаю здесь?»

      Мои ноги донесли меня до слизеринского подземелья. Я попятилась назад и упёрлась в кого-то. Мне хотелось, чтобы это был Адам, а не кто-то ещё, тем более Малфой.

      — Милерс, какого чёрта ты тут забыла?

      Когда прозвучал знакомый голос, мои надежды рассыпались. Закатив глаза и недовольно цокнув языком, я повернулась к Драко. Он смотрел на меня сверху вниз, как на какое-то недоразумение.

      — Слушай, Малфой, давай не сейчас: мне и так плохо, — лениво протянула я, глядя на него с безразличием.

      — Что, Поттер отверг? — его голос звучал язвительно.

      — Что, Поттер отверг? — передразнила его я. — Тебе самому не надоело, а? Просто оставь меня в покое и уйди с дороги! — голова неожиданно разболелась так, что перед глазами заискрились звёздочки.

      — А то что? — не унимался Малфой.

      — Драко, уй-ди… — я попыталась оттолкнуть его, но вместо этого обмякла.

      — Эй, Милерс, что с тобой?

      Это было последнее, что я услышала, а дальше — темнота.

      Наутро я проснулась в лазарете, мне было гораздо лучше, так что мадам Помфри меня отпустила с одним условием: я больше не буду перенапрягаться. Она вручила мне какую-то настойку и настоятельно рекомендовала хоть иногда отдыхать от учёбы. В последние несколько недель я практически не вылезала из учебников и всё тщательно изучала, записывала и практиковалась в заклинаниях, навёрстывая упущенное.

      После письма бабушки я стала проводить ещё больше времени за книжками. Тайком пряталась в Выручай-комнате и отрабатывала заклинания. Временами появлялся Гриндевальд, который иногда указывал мне на ошибку и подсказывал, как произнести формулировку и какой взмах палочкой совершить. Благодаря его замечаниям у меня с каждым разом получалось всё лучше. Гриндевальд в основном молчал, сидя за столом, то и дело с задумчивым и скучающим видом листал какую-нибудь книгу. Иногда его присутствие надоедало и отвлекало.

      С такими мыслями я спустилась в Большой зал. Как только меня заметила Чаузи, то тут же подошла ко мне. Она стала извиняться за свой вопрос, а потом расспрашивать о том, что же произошло вечером. Я рассказала практически всё, только промолчала о Малфое и моих тайных похождениях в Выручай-комнату. Гермиона могла расценить поступок Драко как прямую причину моего обморока. Как не крути, но слизеринский «принц» не был виноват, а умолчала я только из благодарности к нему. По словам школьного лекаря, Малфой влетел в лазарет с растерянным видом, держа меня на руках. Это меня сбивало с толку: с одной стороны, он был высокомерным мальчишкой, а с другой — его приступы благородства и заботы вызывали во мне смятение.

      «Так какой же ты на самом деле, Драко?»

      Задумчивым взглядом я оглядела слизеринский стол, ища знакомое лицо. Как только наши глаза встретились, мы одновременно отвернулись. На щеках загорелся лёгкий румянец, и я села напротив Гарри и Рона. Гермиона же снова окинула меня обеспокоенным взглядом.

      — Тебе точно уже лучше? — спросила она, усаживаясь рядом.

      — Да… Просто я голодна, — ответила я, принимаясь за поедание запеканки.

      — Ты идёшь с нами в Хогсмид? — поинтересовался Гарри.

      — Ты ещё спрашиваешь? Конечно, иду! Мне нужно прикупить кое-какие книги по зельеварению, ЗОТИ и магической истории… Ну и мне нужно обновить краски, — с набитым ртом стала отвечать я.

      — Иногда ты меня пугаешь, — прошептал Рон. — Ты такая же заучка, как и Гермиона.

      — Рон! — недовольно воскликнула Чаузи. — Если ты ленишься в учёбе, то это только твои проблемы! — сердито сказала она и резко встала из-за стола.

      — Ты куда? — удивился Гарри резкой смене настроения Грейнджер.

      — В библиотеку! — бросила Чаузи и поспешила уйти.

      — Что это с ней? — непонимающе спросил Уизли.

      Гарри пожал плечами, а я закатила глаза, запивая запеканку тыквенным соком.

      — Рон, ты идиот! — вынесла я вердикт, уходя следом за Гермионой.