Бахши

— Жаным. Откроешь? Или нет?

— Нет.

— Жаным, ты же понимаешь, что я никуда не уйду. Я тут живу.

Молчание.

— Жаным, ты не сможешь просидеть в ванной вечно.

Молчание.

— Ну что случилось? Скажешь через дверь? Или нет?

Отабек сел на пол, облокотившись на дверь. В рюкзаке нашёлся блокнот и карандаш. Немного подумав, Отабек изобразил двух человечков, держащихся за руки, обвел их в сердце и просунул листок под дверь. Листок пошуршал и выскочил обратно.

Отабек дорисовал одному корону, второму шлем и обоим коньки. На этот раз вместе с листком бумаги просунул ещё и карандаш.

Обратно он получил человечков с членами на лице.

Отабек улыбнулся, взял новый лист и нарисовал порнушную картинку с двумя улыбающимися человечками. У того, что с короной, красовался выразительно огромный член.

Жан-Жак за дверью прыснул от смеха.

— Не, ну, а чё мы лыбимся, как придурки?

Отабек снова улыбнулся.

На вернувшейся картинке из спины одного парня торчали шесть маленьких крючков.

Дверь щёлкнула задвижкой.

***

Отабек дышал в голую спину и молчал. Это было невыносимо.

— Ну что?

— Шайтан. Давно это? — из лопаток симметрично росли и извивались шесть щупалец. Небольших, примерно с карандаш.

— Несколько дней. Ай!

Отабек легко сжал один розовый полупрозрачный щуп двумя пальцами, и тут же отпустил.

— Больно?

— Нет. Но я их чувствую. Ну, как руки. Это отвлекает. Ай! Хватит!

— Мягкие…

— Да, но ты не мог бы… Ай! — Отабек оттянул и отпустил. Хвостик резинкой шлепнул Жан-Жака по спине и беспокойно свернулся улиткой.

— Жан, они светятся. — Отабек утешающе пощекотал щуп кончиком пальца и тот с готовностью ответил, обернув палец.

— Ты это контролируешь?

— Иногда. Не совсем понимаю, как это работает. — Жан-Жак максимально вывернул голову, в попытке заглянуть за спину.

— Когда они появились?

Жан-Жак натянул футболку.

— Ну, это было в пятницу утром…

— Накануне был четверг. Что было в четверг?

***

— У тебя нормальный член. — Отабек вздохнул, как будто нёс тяжкую ношу. Он отвлечённо рисовал каляки на салфетке.

— Вот именно! — Жан-Жак надулся, как будто услышал что-то оскорбительное.

— Хорошо. Жаным, у тебя великолепный член. Обожаю твой член, Жан. Очень красивый.

— Спасибо. Но тебе не кажется, что он… ну, слегка маловат? — Жан-Жак неуверенно макал ложечку в кружку с какао.

Отабек поднял глаза, но рука продолжила выводить каракули.

— Маловат для чего, прости?

— Ну. Для секса? — Щёки Жан-Жака наливались жеманным румянцем, он спрятал лицо в красной кружке. — У тебя больше.

Отабек тяжело вздохнул.

— Отличный размер, Жаным. В самый раз.

— Я слышал, сейчас делают операции!

Лицо Отабека не изменилось, даже рука продолжила чиркать, как ни в чем не бывало. Похоже, он что-то знал.

— Хорошо, — спокойно сказал он. Точно что-то знал.

— Правда? — с недоверием уточнил Жан-Жак. Он лихорадочно соображал, стоило ли ему обижаться.

Отабек пожал плечами.

— Это твой член, Жаным. Я не могу влиять на твои решения касательно твоего члена. Но сзади ко мне после этого можешь даже не подкрадываться.

— О-о-о... — до Жан-Жака постепенно доходило. — О-о-о-о. Манипуляция?

Жан-Жак ощетинился.

— Жан, если ты серьёзно, то ты знаешь, что я приму тебя с любым членом. И даже без него, если операция пройдёт неудачно.

Рука Жан-Жака инстинктивно дёрнулась, прикрывая сокровенное.

— Похоже, мы только что потеряли моё либидо.

Отабек зевнул.

— Жаным, пошли спать. — Он выбросил салфетку в мусор и отправился разбирать диван. — Заодно либидо твоё поищем. Я, кажется, под подушкой видел.

***

— А потом я вытащил салфетку из мусорки и мы пошли искать либидо по подушкой, а потом ещё в ванной, и…

— Погоди, что ты сделал?

— В ванной?

— Да нет, с салфеткой.

— А. Я сохраняю твои рисунки. Вот сюда, в папку. Они такие таинственные. — Жан-Жак вытащил из стола пластиковую папку-конверт и показал рисунки и каракули разной давности. — Вот тот, с четверга. В конце очень похоже на слова. Такие смешные, смотри:

«Ы.|-|.₽./\.|/|."|».|-|./-\.{-}.|-|.|/| /\/\. ().|<.|||.|/|./\. (! З.Ы ()."|». Ч — я.З.Y|?»

— Я не мог уснуть ночью, было скучно. Я пытался прочитать, дай, думаю наложу на музыку. Норм получилось. Хочешь послушать?

Жан-Жак тут же дёрнулся за гитарой. Отабек не стал его останавливать, по крайней мере, так Жан-Жак не болтал, а только задумчиво перебирал струны.

— Ыньлитнафни мокшилс ыв отч — язурд мав тищбоос ушеееееепс — затянул Жан-Жак заунывным голосом.

Это звучало один в один как... Шаманское заклинание.

Отабек поднял глаза и увидел, что спина Жан-Жака светится розовым светом, а щупальца… Растут.

***

Они сидели на кухне, молча обжигаясь чаем из кружек. Шесть розовых тентаклей извивались над Жан-Жаком длинными змеями, освещая кухню вместо светильника.

— Нужно позвонить аже. Она у нас спец по заговорам.

— Бабушке?

Вместо ответа Отабек подпрыгнул на месте.

— Биссмилях!

Из кружки чая, вместо отражения красивого Отабека, на него взирала старая аже.

— Здравствуй, Отабек. Ты хотел задать вопрос.

— Что ты делаешь в кружке?

— Это твой вопрос?

— Я написал что-то на салфетке. Похоже на заклинание…

— Наконец-то ты пробудился! — голос из кружки звучал торжественно.

— Что?

— Ты, Отабек Алтын — потомственный бахши! В тебе пробудилась сила предков! Ты должен вернуться на родину и принять своё наследие! — Лицо аже смягчилось. — До тех пор последи за словами, внучек, а то ситуации разные могут возникнуть.

Жан-Жак тем временем подобрался ближе и протянул салфетку с каракулями четверга.

— Уважаемая аже, у нас тут как раз ситуация. — Жан-Жак прочистил горло. — Как нам это теперь отменить?

Аже сосредоточенно рассмотрела поднесённую салфетку и расплылась в улыбке, покрывая лицо сеткой глубоких морщин:

— Что, член хотел увеличить?

— Я… нет, я просто… — Жан-Жак покраснел до корней волос. — Извините.

— Окасы жок, — ласково пропела аже. — Но начертаное бахши и воспетое отменить нельзя!

— Аже… — начал Отабек, но кружка с чаем показала только отражение.

— Бекки? Эй. Ты как? — Жан-Жак легонько толкнул Отабека в плечо.

— Это пиздец, Жан.

Жан-Жак уже слышал это звучное русское слово. Отабек говорил такое, когда подростки разрисовали его байк розовыми хуями. Жан-Жак нашёл связь очевидной.

***

— Ну. Если ты захочешь расстаться, я пойму. Бека?

Жан-Жак смотрел в окно на пронзительно-голубое летнее небо. Розовое щупальце рассеянно возило крошки по подоконнику.

Бека спрятал лицо на груди Жан-Жака и тепло выдохнул в ключицу.

— Глупый.

— Я боюсь, что ты не захочешь возвращаться.

— Я вернусь, Жаным. Просто мне нужно разобраться с этим… Наследием Предков.

— Я буду скучать. — Жан-Жак обнял крепко, вдохнул запах. Он очень-очень будет скучать. Разве можно его оставлять сейчас одного? Такого.

— Хочешь, полетели со мной? — Пальцы Беки осторожно погладили Жан-Жака по пояснице, ниже новообретённых конечностей. Оба ещё к ним не привыкли.

— А это можно?

— Это можно. — Отабек улыбнулся в красную футболку.

Он не сразу заметил, как щупальце легло на плечо, разглаживая кончиком складку ткани. Отабек напрягся и замер.

— Жан.

Он поймал озорной хвостик. Тот немедленно обвился вокруг руки, сунулся под рукав. Отабек приобрёл удивительное, немного испуганное и одновременно заинтересованное выражение лица.

— Что?

— Это… интересные ощущения, ты так же сильно чувствуешь, когда их трогаешь?

— Видимо, не так…

Жан-Жак задумчиво посмотрел на открывшееся предплечье Беки, на то как мурашки на руке приподняли тонкие тёмные волоски. Жан-Жак смотрел и в голове его складывался пазл. Он протянул ещё одно щупальце и коснулся щеки Беки, проверяя. От неожиданности Отабек вздрогнул, но не так, как, например, от щекотки. Зрачки расширились.

— Бека. Тебе нравится, — утвердительно сообщил Жан-Жак.

— Это необычно, — повторил Отабек.

Он поднёс обвитую руку к глазам, разглядывая редкие прозрачные реснички, которые тонко дрожали и тянулись к тёплой коже. Щупальце светило мягким сиреневым, было шелковистым, прохладным. Оно мягко гладило руку, и это было… приятно.

— Жан? Ты сейчас управляешь ими?

— Отчасти.

— Как это?

— Это сложно объяснить. У них как будто есть своя воля, хотя они слушаются меня и я чувствую всё, что чувствуют они.

— Они такие ласковые, Жан. Как ты это делаешь? — Отабек перевёл взгляд на Жан-Жака.

— Ну. Я люблю тебя. И они, видимо, тоже. — Жан-Жак внимательно рассматривал лицо Беки, толкая щупальце выше, под рукав, до ключицы, прижимая к сердцу. Участившееся сердцебиение Беки Жан-Жак взял за согласие, и щупальце, только что гладившее щёку, пощекотало тонкую кожу за ухом, обвило ушную раковину и юркнуло кончиком внутрь. Отабек часто задышал, щёки покраснели, он растерянно смотрел на Жан-Жака. Третье скользнуло под футболку, облизнуло живот, обогнуло по рёбрам за спину и толкнуло Беку ближе к Жан-Жаку.

— Жан. — Отабек, прикрывая глаза, откинул голову.

— Бека, — ответил Жан-Жак, накрывая его губы своими.

Он обожал требовательные губы Беки, любил вот так смять, мокро обвести языком дерзко выступающую вперёд верхнюю, прижать зубами мягкую нижнюю. Обожал этот наглый язык, который норовил забраться в Жан-Жака до самого горла. Сам же Отабек, тоже наглый, с норовом, абсолютно дикий и нетерпеливый, когда дело касалось секса, сейчас был мягким и робко млел от неожиданных ощущений. Бархатистые щупальца скользили по шее Беки, между лопаток и по рукам, щекоча ладони, нагреваясь от его тепла. Очень чуткие, они ускорялись вместе с дыханием Беки и замирали, если он вздрагивал. Нежные и любопытные, прижимались к местам пульсации, и, кажется, им особенно понравилось на животе, над пупком, где пульс ощущался сильнее всего. Через них Жан-Жак чувствовал Беку: горячую кожу спины, холодную на плечах, мурашки на шее, тонкую дорожку жёстких волос, спускающуюся от выпуклого пупка.

Он оторвался чтобы вдохнуть и посмотреть.

— Жан, это… — лицо Беки горело, взгляд стал совершенно потерянный.

— Мне продолжать?

— Да, — выдохнул Отабек.

Жан-Жак снова поцеловал, провёл кончиками пальцев от шеи к затылку, приподнимая короткие волосы. Он вылизывал Беку изнутри с отчаянным голодом и не понимал, что сильнее его сейчас так возбуждало: удивлённая беспомощность Беки или то, что он чувствовал почти всё его тело, обвивая всё плотнее. Он хотел ещё, хотел больше, длины языка не хватало, чтобы дотянуться до этих коротких всхлипов. Щупальце вынырнуло из горловины водолазки, проползло по шее к подбородку, потянулось выше и влажно протиснулось между губ, сплетаясь с языками, проскальзывая глубже, в Беку. Жан-Жак видел как широко распахнулись тёмные глаза. Он крепко удержал руками за затылок. Солёный морской вкус наполнил рот. Теперь Жан-Жак очень подробно, по-новому изучал Бекин рот, гладил нёбо, щёки, давил на язык, извлекая глухие стоны, от которых Жан-Жаку стало очень-очень жарко.

Жан-Жак отстранился, чтобы скинуть с себя футболку. Он подумал, что раздеть Беку будет сложнее, но щупальца сами задирали водолазку, расплетаясь и возвращаясь на место по одному. Последнее отпустило рот Беки, и Жан-Жак наконец сдёрнул мерзкую одежду.

— Жан, слушай…

Жан-Жак не хотел слушать. Жан-Жак хотел целоваться. Жан-Жак хотел гладить пальцами губы и язык Беки. Жан-Жак хотел снимать свои джинсы и его спортивки. Жан-Жак всё это мог, но Отабек оттолкнул его ладонью, вызвав разочарованный стон.

— Знаю, Жаным, я тоже, — Отабек был непоколебим, — но наш рейтинг: 16+