- Идём на Цитадель! – раздается вдруг четко, приказом. В каюте Явика этот окрик звучит звеняще и глухо. Как удар кулаком по металлу. Тихо и смято, но кажется, что в сотни раз громче, чем рёв Жнеца.
Явик жмурится. До боли, до цветных кругов перед плотно закрытыми глазами.
Нормандия ложится на курс, выходит на сверхсветовую. Гудит, облечённая в сияние ретранслятора, прорываясь дальше, к конечной, назначенной, точке.
В голове Явика пусто и больно.
Цитадель... Центр ныне мёртвой, но великой империи. Главный узел всех связей. Место, где сходились все пути. То, что сам Явик мог лишь вообразить, слушая чужие рассказы, основанные на еще более чужих воспоминаниях.
Слишком тихо. Явик слышит, как смыкаются веки, как бьется сердце. Как спешит к его каюте азари, легко отбивая быстрый ритм подошвами ботинок.
- Явик! - азари врывается без приглашения, мельтешит шумным синим пятном. И тащит наверх, к иллюминаторам, не замолкая ни на миг.
Явик её наивного восторга не разделяет. В его памяти Цитадель – это остов каркаса, решетки и балки. Обгорелый, ободранный скелет.
Явик помнит Цитадель такой, какой ее описал последний солдат, увидевший все собственными глазами.
Мертвой.
Явик помнит ее такой и потому позволяет себе прильнуть к толстому стеклу, прижаться к нему ладонью, когда Нормандия разворачивается, заходя на стыковку.
Замершая в свете туманности, в вечном своем вращении, Цитадель кажется Явику невероятно красивой. Идеальной, выверенной до малейшей детали. Огромнейшей.
Ненормальной.
Мечтой, за которой лучше бы не гнаться, очертя голову. Не радоваться невольно, увидев множество огней, глянец обшивки, километры высотных зданий и призывно раскрытые лопасти.
Явик шипит сквозь зубы. Война испортила его. Сделала подозрительным на грани паранойи. Осторожным настолько, что нет ему покоя даже в одиночестве. Особенно в одиночестве.
***
- Странная, - коротко бросает Явик, - Страшная.
- Почему? – Лиара наблюдает. Следит за каждым движением, изучает повадки, примеряется. Ждет информации.
Явик поджимает губы.
- Очень… древняя. – протеанин клонит голову набок, – Из чего она?
Лиара не понимает Явика. Он застает ее врасплох, заводит в тупик.
- Металл? Пластик? - Явик щурится. Будто знает ответ, который остальные не нашли за сотни лет владения Цитаделью.
- Я не знаю. – Лиара сдаётся без боя, уловив, наконец, суть вопроса, - Мы так и не определили состав с того момента, как азари обнаружили станцию.
- Органика.
Лиара трогает стену.
Стена на ощупь как гладкий металл под слоем краски. Холодная, твердая, жесткая.
Обычная.
- Ты слепа, азари, - тянет протеанин, - Ты без рук, носа и ушей. У тебя нет кожи, нервов, мозга. Ты белый шум.
Лиара напрягается.
Слепота в речах Явика всегда иносказательна.
- Закрой глаза. Оглохни. Прикоснись.
Т'Сони подчиняется.
Качается, вместе со зрением потеряв понимание равновесия.
Явик прав - она белый шум. Шум в ее голове и вокруг нее.
Разговоры, рокот транспорта за панорамными бронированными стеклами, дробь шагов. Собственное дыхание и стук крови в висках. Все это мусор.
- Что происходит со слепыми, азари?
Замена одного другим. Слияние ролей.
Лиара прижимается спиной к стене, ища ориентир в вертикали. Ловит короткий выдох сквозь зубы и прикосновение цепких протеанских пальцев к плечам.
Осязание в обмен на способность видеть.
Абсолютный вакуум и потеря всех чувств - привычная плата за дар азари.
За несколько мгновений черноты в широко открытых незрячих глазах.
За прозрение.
За объятия вечности.
- Смотри. - четко, приказом. Звеняще и глухо. Как удар кулаком по металлу. Тихо и смято, но кажется, что в сотни раз громче...
Сорок пять километров.
Семь миллионов тонн.
Миллиарды лет.
Триллионы трупов.
Паутиной из жил и костей - по пяти сторонам в кромешной тишине. Вокруг себя - за три с половиной минуты.
Протеанский мозг подминает под себя, давит, перегружает до крови из носа и судорог нервного озноба в конечностях. Вышвыривает почти заботливо обратно, в слепое существование наощупь.
- Нам все равно никто не поверит.