Ночь

 - Чёрт, Крыса, разгрбери наконец свои завалы! Если я сломаю себе ногу, после этого я сломаю ногу тебе!

Рыжая пробирается сквозь горы пустых банок из-под пива, грязных футболок, упаковок от всякой дряни, книг и рисунков, которые свалены прямо посреди комнаты.

Крыса сидит на одной из ступенек подвесной лестницы и пытается не рассыпать табак, набивая его в трубку. Лестница качается и табак рассыпается вокруг, заставляя окружающих чихать.

 - Если ты сломаешь мне ногу, то кто будет делать вылазки в Наружность за Кэмелом с вишней?

Крыса висит на лестнице головой вниз, одновременно умудряясь раскуривать трубку. 

Где-то за стеной слышится неумелая игра на гитаре и пьяные голоса выводят какую-то безумно долгую и счастливую песню.

- Да когда они заткнутся уже? - говорит Крыса беззлобно и, раскачавшись сильнее, бьёт кулаком по стене. 

За стеной что-то падает, кто-то кричит, что-то разливают по кружкам. Песня обрывается, но лишь на секунду, чтобы затем продолжиться силами голосов вновь прибывших.

 -Ты по стене не стучи, ты лучше скажи: ты в Наружность ходила?

Кто-то за стеной пытается перекричать песню и не понятно, кто это. Габи, Химера или может даже Русалка?

 - А что, если и ходила?

 - Так отдавай то, что мы просили принести!

Голос за стеной срывается и слышится кашель.

Песня становится тише, но не замолкает совсем, ведь даже сам Дом никогда не молчит, что уж тут говорить о песне.

 - А это уж Рыжей решать, когда я всё отдам!

 - На правах решающей говорю: ждите и будет вам! Когда часы появятся в Четвёртой!

 Рыжая смеётся, запрокинув голову. Эти вылазки за нужными в Доме вещами - личный Крысин героизм.

Ну, так думает весь Дом. Не каждый сможет приходить в чужой мир, как в стайное логово.

Крыса же выбивает дверь с ноги и говорит: "Трепещите, уёбки! Я иду!"

Ну, или примерно так.

Но Солнце всегда остаётся в Доме.

Рыжая - Мать Солнца. Её волосы - переливы солнечных лучей, играющих под музыку, что незримо сопровождает её. Она несёт свой титул гордо, ведь дал ей этот титул самый дорогой человек. Рыжая - колдунья, ворожея, она шепчет слова на древних языках и отважно прыгает в Изнанку.

Таких как она когда-то сжигали на кострах. Кострах таких же ярких, как волосы Рыжей.

В этих волосах путаются звёзды и Крыса достаёт их своими руками, а потом Рыжая возвращает их обратно, на небо.

Так происходит почти каждую ночь.

Всё это немного пугающе и болезненно. Крыса до сих пор не может поверить, что Рыжая предпочла её, угловатый и худой мешок костей. Выбрала её, а не Слепого, Лорда, Сфинкса, Табаки или кто там ещё был. Ожерелье из осколков молчит, ничего не рассказывая своей хозяйке, не раскрывает чужие тайны, как делало это раньше. 

За окном темнеет и зажигаются одинокие фонари. Они горят тусклым мерцающим светом и вокруг них летают бабочки, обжигая крылья.

Рыжая бесцеремонно разгребает завалы, освобождая себе место. Садится и берёт тонкую сигарету из пачки, которая вываливается из рюкзака. Крыса спускается с лестницы и достаёт из трубки уголёк, подносит Рыжей, а потом смешно дует на свои обожжённые пальцы.

На руке краснеет ожог.

- Как там, в Наружности?

Выпуск подкрадывается незаметно, но от его приближения лихорадит всех старших, будто от предвестия близкой неизлечимой болезни.

 - Они все какие-то картонные. Мы - склеенные из осколков. Они - плотные листы бумаги. Они цепляют свои бумажные маски и ненавидят отличных от стандартного. Да они там все - чёртовы Фазаны! Они недавно пытались камнями забросать Гейшу! Просто потому, что она альбатрос. Белая слишком. Отличается. А она была в первый раз. Так просила взять! Говорит: "вот, мол, не вечно же в Доме сидеть! Да здравствует прекрасный новый свет! 

А этот свет - камнями её, камнями!

К Паукам отправили...

Крыса затягивается, закашливается и тихо матерится себе под нос.

Рыжая потягивается. Волосы лучами плавятся, рассыпаются по плечам. 

Девушка вскакивает вдруг, бежит, чуть не упав в завалы, оставляя Крысу в недоуменном молчании.

За стеной завывания, звуки гитары, весело-пьяные голоса. За окном - ночь. 

Они не говорили о своей любви громко. Они вообще не говорили. Будто боялись, будто скрывались от мира.

Крыса - бунтующая рокерша, помойная дрянь, злая на весь мир. Крыса - та, которая по слухам носит под одним из ногтей бритву. Крыса - та, которая без раздумий послала нахрен Акулу. Крыса - влюбилась в главную милашку Дома.

Боги, кому ж сказать - не поверят!

Девушка шарит в одной из куч, тех куч, что по виду напоминают помойные, шарит и достаёт бутылку водки холодной, как лёд. Жидкость обжигает горло.

Звёзды горят в чернильной синеве неба.

Рыжая возвращается. В её глазах плескается безумие, а в руке - баночка с чернилами и старая иголка.

 - Скажи, что будешь помнить меня потом!

Рыжая смотрит пугающе.

Приближается Выпуск. И даже веселая песня за стеной сейчас звучит фальшиво-приторно.

У руки Рыжей стальная хватка, а в глазах - огонь.

 - Татуировка! На память! Скорпион!

Рыжая выпаливает всё быстро, на одном дыхании, будто боится передумать, будто боится замолчать.

Иголка врезается в кожу, окрашивая её небесной чернильностью, водка шипит на ранах, шипит на сердце, а Крыса и Рыжая шипят маты сквозь плотно сжатые зубы, как две змеи, что сплелись телами, душами, венами и капиллярами кровеносной системы. 

Рисунок проявляется болезненно, будто врывается в ткань прямо возле сердца.

Скорпион грозит, зовет, отравляет и исцеляет.

Пол холодит горячие тела, осушает солёные слёзы.

Ночь разгорается пламенем, а две души прыгают, будто в Изнанку, в собственное тревожное счастье.

Песня за стеной затихает.

Руки сплетаются.

Рассыплется табак, догонят огоньки сигарет, пройдут часы и ночь сменится утром.

И только это вечно.

Вечно.

Дом хлопает ставнями, шуршит опалыми листьями, дышит и упивается чувствами его обитателей.

Дом стоит на окраине города. В месте, называемом Расческами. Длинные многоэтажки здесь выстроены зубчатыми рядами с промежутками квадратно-бетонных дворов — предполагаемыми местами игр молодых «расчесочников». Зубья белы, многоглазы и похожи один на другой. 

Две склеенные с осколков фигурки темнеют в темноте.