Август

Что нет конца и края.

Вот мы снова пришли, вернулись, чтобы опять встретиться.

— Ну какого хуя? — Цзян Чэн сел на асфальт и, обхватив голову, застонал, словно его любимая команда проиграла важный матч.

Вэй Ин понаблюдал за тем, как с привокзального табло расписания поездов исчезла строчка «отправление до С., 3 путь».

Ебано. Они даже не успели дойти до контроля.

— Всё из-за тебя.

— Чё я опять? — Вэй Ин уселся на нагретый бордюр, бросил рюкзак на землю и поставил рядом футляр с флейтой. — Подумаешь проспал. Ты вообще-то тоже проспал.

— Я не собирался!

— Да ты сам тоже проспал, теперь я виноват.

— Ненавижу твой тупой будильник.

Ну да, проспали. Цзян Чэн сказал ему завести будильник за два часа, и ещё один, и ещё один, чтобы уж наверняка, но они проспали все три. Просто рубились в приставку почти до утра, на сон осталось четыре часа, в первый раз что ли? Собирались отоспаться в поезде.

— Ну, тогда сюрприз накрылся.  

Ладно бы это было не так далеко, но до С. напрямую нужно было ехать чуть меньше суток, они набрали мелких пакетов со снеками, забрали почти последние билеты в нормальный вагон — и всё проебали! Свадьба дзе-дзе через три дня, а они сидят пыльные и забегавшиеся чуть ли не посреди вокзальной площади. Они так хотели приехать раньше!

Вэй Ин вытащил из рюкзака бутылку воды и жадно отпил. Цзян Чэн уже листал расписание следующих поездов.

Жарко.

— Не, следующий будет в четверг. Мы не успеем.

— А почему так долго? Туда никто не ездит?

— Я знаю? — Цзян Чэн отобрал у него бутылку и чуть не залил ему футболку.

— Чё ты начал? — Вэй Ин пихнул его под колено. — А есть с пересадками?

— Только если через три пизды.

Вэй Ин, сощурившись, посмотрел на солнце. Чёрт, и очки забыл.

— Ещё варианты? — Цзян Чэн в ответ пожал плечами. — Автобусы?

— Нет.

— Самолет?

— Мы же смотрели, — Цзян Чэн снова принялся упорно листать в телефоне сайты расписаний. — Тебе ещё раз показать?

— Да чё ты дуешься?

— Да потому что ты долбоёб.

— Ты вообще-то тоже.

— Ага, спасибо.

Вэй Ин отвернулся от него и вытянул ноги. Дзе-дзе так долго искала место для свадьбы и в итоге выбрала живописное место в С., берег моря, нежное солнце, зелень, много-много зелени и цветов. Правда, ехать туда, смотря по картам железных путей, весьма увлекательно. Не самое популярное место, судя по прямому рейсу раз в три дня.

— Пошли в кассе спросим.

Если сейчас ещё найдутся места в других поездах.

— Ну. Могло быть и хуже. — Вэй Ин разглядывал дорожный план, который Цзян Чэн записал на обратной стороне бумажного флаера — «Распродажа зимней коллекции обуви! Скидки до 90%!!!». Сегодня два поезда — о, какое везение: сидячие места! — ночь на вокзале, завтра поезд до С. Два дня в дороге. А могли приехать уже завтра.

Первый поезд через два часа. 

— Могло быть нормально. — Цзян Чэн отобрал у него листок и ещё раз сверил с ним все билеты.

— Ты заебал, а. — Вэй Ин закинул рюкзак на спину, взял футляр и пошёл в зал ожидания. Внутри вокзала было хорошо и прохладно, люди приезжали, уезжали, ждали; шумели шаги, колёсики чемоданов; под потолком летал голос, объявляющий о посадках и прибытии, соблюдайте гигиену, о подозрительных вещах сообщайте сотрудникам вокзала.

Они тоже скоро поедут.

Вэй Ин обернулся и посмотрел туда, где оставил Цзян Чэна — под доской «ИНФОРМАЦИЯ», со спортивной сумкой, бумажкой и плохим настроением. Цзян Чэн говорил по телефону, привалившись к стене и постоянно потирая то шею, то плечи. Всё-таки решил позвонить матери. Ну и хрен с ним.

Вэй Ин отвернулся и широким шагом пошёл в конец зала, уселся на свободное место и, раскидав вокруг себя вещи, вытащил из рюкзака пару батончиков с орехами.

Он не был зол, ему хотелось только лечь, поспать и досмотреть свой сон, правда, он забыл, о чем там было, но помнил, что сон был приятным и красочным, как дорогой фильм.

— Я позвонил сестре. — Цзян Чэн сел рядом, подвинув в сторону футляр с флейтой.

— М-м-м! — Вэй Ин уставился на него, чуть не прикусив язык. — Зачем?

— Чтобы она знала, кто виноват, если мы вообще не доедем!

— Мы же договорились!

— Да смысл? — Цзян Чэн убрал телефон и скрестил руки на груди. — Какой сюрприз уже, если мы завтра не приедем?

— Ладно, не ори. — Вэй Ин сунул ему в руку батончик в синей обертке: там больше подсолнечных семечек.

Они замолчали. Вэй Ин рассматривал перед собой вокзал: огромный и стеклянный. Он двигался и дышал в своем ритме, как отдельное существо — завораживающее зрелище. Так наблюдают за текущей в лесу полноводной рекой, живущей своей, только ей ведомой жизнью.

К первому поезду собралось много народа, Вэй Ин на перроне успел вбежать чуть ли не впереди всех в вагон, занять места и закинуть сумки на полку.

— Сколько нам ехать? — Он сбросил кеды и забрался на сиденье с ногами, светя своими новыми носками с кроликами.

— Два с лишним часа. — Цзян Чэн устроил возле себя бутылку с водой.

— О, давай музыку слушать. — Вэй Ин вытащил из кармана моток наушников и принялся распутывать.

— А где нормальные?

— Что значит «нормальные»? Это что, не наушники теперь?

— В них звук хуже.

— Да конечно. Я те дома забыл. — Вэй Ин протянул Цзян Чэну один наушник. — Всё равно те были не заряжены. А эти хотя бы рядом валялись.

Цзян Чэн взял наушник, и Вэй Ин принялся листать небольшой список скачанных песен.

— Назови цифру от одного до тридцати шести.

— Тринадцать.

— Нет, я не хочу её слушать, давай другое число.

— Шесть.

Когда через вагон проходил продавец, Вэй Ин отдал ему горсть мелочи за мороженое, и за переплаченные десять юаней оно показалось ему вкуснее, чем обычно. Цзян Чэн пил минералку и смотрел на пригороды, заводы и стройки за окном, как будто отключился от всего мира или вообще заснул с открытыми глазами.

— Молодые люди, — к ним обратился мужчина в джинсовой куртке, сидящий в соседнем ряду с краю. Он ехал с огромными сумками, которые свешивались с полки так, будто при резком повороте свалятся на голову, другая его сумка занимала едва ли не половину прохода. — Хотите купить одеяло? Или подушку?

Вэй Ин доел мороженое и с заинтересованным видом склонился к нему через проход.

— А чем набиваете?

— Гусиным пухом, конечно. У нас в П. производство небольшое, но в основном возим в Россию и Монголию. Берут.

— И за сколько?

— Две тысячи.

— Ско-о-о-олько? Да я сам гуся куплю, выращу и ощипаю, и то дешевле выйдет. Ты кому вообще впариваешь за такие деньги?

— Ну в Монголии берут, чё возмущаться?

— Да они там столько не зарабатывают!

— Чё ты торгуешься? — Цзян Чэн наконец оторвался от своего окна. — Нахуя тебе одеяло?

— Холодно мне по ночам.

— Ну могу пятьсот юаней сбросить. — Мужчина заёрзал на своем сиденье.

— Да кому за столько нужно твоё тупое одеяло? С каких гусей ты дерёшь перья, эй!

— Чё разорался? Не надо — так и сказал бы.

— Да кому оно надо, ты сам докопался!

— Да иди ты, — мужчина махнул на него рукой, вытащил из кармана сигареты и ушёл.

— Зачем ты с ним вообще говорить начал? — Цзян Чэн посмотрел ему вслед. — Сразу видно, что лохов ищет.

— Скучно стало, общаться хотел. — Вэй Ин достал из рюкзака пачку крекеров, хорошо бы растянуть их хотя бы до вечера. — Будешь? Хватит одну воду пить. 

Цзян Чэн от печенья не отказался.

Ближе к своей станции они вышли в тамбур, прохладный и шумный. Вэй Ин мял в кармане пачку сигарет, которую нашел в своём рюкзаке, вот и сколько она уже там болталась? Связь немного барахлила, за окном бежали зелёные августовские пейзажи, линии и холмы, а над ними — облака. Как сгустки свежей белой гуаши, но при этом — невесомые и далекие.

Они вышли чуть ли не в лесу.

— Дальше куда? — Поезд захлопнул за их спинами двери и уехал, тут же растворившись где-то вдалеке.

Цзян Чэн уверенно зашагал к выходу со станции, Вэй Ин пошёл следом. Неподалёку с деревьев вспорхнула стая птиц. Полуденное солнце палило и слепило глаза.

Здесь было необычайно тихо.

— Дальше в М., только поезд будет через четыре часа. — Цзян Чэн потянулся и потёр прикрытые веки.

— М-м-м. Долго.  

Цзян Чэн отошёл в тень под навес и похлопал краями футболки. Вэй Ин стёр с шеи капли пота.

Уши привыкли к тишине, и стало слышно трассу где-то неподалеку, возле самой деревни. Но ему казалось, что они здесь совершенно одни.

— Пойдём в деревню?

— А ты хочешь? Я бы погулял. — Вэй Ин осмотрелся вокруг. — А. Смотри, там река, — он указал куда-то в деревья, между которыми синела вода. Они взяли вещи и молча пошли по тропе в пролесок. Вэй Ин раскачивал в руке футляр для флейты, Цзян Чэн придерживал рукой сумку, бьющую ему по бедру при каждом шаге.

Берег был усыпан мелкой галькой вперемешку с речным песком и омытыми круглыми щепками. Пахло мокрой, подгнивающей в воде травой. Вэй Ин кинул футляр и рюкзак возле куста, сбросил кеды с носками — и стопы укололо камешками. Шаг, два — и он по лодыжки зашёл в воду.

— Холодная! — Сощурившись от солнца, он развернулся к Цзян Чэну, складывающему на берегу их вещи.

— А ты как хотел? — Он снял с себя футболку и сбросил кроссовки, вытащил из карманов телефон и всякие мелочи.

— Ещё ведь август.

Цзян Чэн спустился к нему.

— И что?

— Хотел залезть, — Вэй Ин прошёл вперед, пока вода едва не достала до края шорт. — Жарко очень.

Цзян Чэн потоптался на берегу.

— А ты уверен, что она чистая?

— Уверен, — Вэй Ин осторожно переступил на другой большой камень. — Если деревня там, — он указал туда, откуда они пришли, — то и завод какой-нибудь будет стоять там же. А течение идет как раз в ту сторону.

— А с чего ты уверен, что выше по реке нет еще какого-нибудь завода? — Цзян Чэн усмехнулся и тоже вошёл в воду.

— А ты поверь мне и всё. — Прикрыв глаза от солнца ладонью, Вэй Ин смотрел, как Цзян Чэн пытается дойти до него по скользкому каменистому дну. — Осторожно.

— М-м, да ты что? Сам — осторожно.

Цзян Чэн остановился рядом, протяни руку — ухватишься, подними брызги —окатит почти с ног до головы.

Вэй Ин наклонился и вгляделся в воду, стараясь увидеть дно, но в глаза били солнечные блики, а рябь шла и шла. Он сделал шаг вперед, и нога едва не соскользнула.

— А-а-а!

Цзян Чэн крепко схватил его за руку и сжал, как будто затянул узел тугой веревкой.

— Ёбнешься.

— Это ты ёбнешься. — Казалось, все мышцы напряглись, и Вэй Ин, стараясь удержать равновесие, прошёл немного вперёд. Вода намочила шорты, и они прилипли к бедру.

— Ну вот куда ты? — Цзян Чэн перехватил его за руку поудобнее. — Там течение.

— И чё, ты не умеешь плавать по течению?

— А если унесёт, мне что придётся делать?

— Поплывёшь меня спасать.

— Да? А ещё чего?

Вэй Ин только-только нащупал ногой широкий плоский и тоже скользкий от тины камень и собрался крепко на него встать и не лезть дальше, он развернулся, чтобы ответить, и:

— Да блядь! — Цзян Чэн покачнулся и, едва удержавшись, неловко присел по пояс в воду.

— Держись, — Вэй Ин потянул его на себя. По коже шли прохладные мурашки. — Давай вот досюда-а-а-а-а-а-а!!! — И упал в воду спиной назад.

В ушах встал гулкий шум реки, вода забилась в нос и всё вокруг стало плотным и мутным.  

Цзян Чэн тут же выдернул его за руку.

— Молодец, блядь!

Вэй Ин резко вдохнул.

Его моментально освежило. Одежда прилипла к телу, голову уже не пекло. Он вытряхнул воду из ушей и заулыбался.

— Иди сюда. Тут нормально.

Цзян Чэн задержал на нём взгляд и, отпустив его руку, нырнул в воду и проплыл мимо. Как огромная рыба. Вынырнул в паре метров подальше. Вэй Ин поплыл вслед за ним.

Вэй Ин дотянулся до его мокрого плеча и, скользнув по нему рукой, засмеялся:

— Я тебя поймал. — Цзян Чэн дёрнулся и плеснул ему в лицо водой. — Эй! — Вэй Ин плеснул водой в ответ. Тут было совсем не глубоко, можно было спокойно стоять на камнях и держаться на воде. Цзян Чэн нырнул ещё раз с головой и поплыл от него вдоль берега.

Вэй Ин посмотрел на другую сторону реки, но там не было ничего кроме покрытых яркой зеленью низких гор. Он чувствовал телом прохладное течение — вот оно, совсем рядом, — и подался ближе к растущей в заводях траве.

— Вот чёрт.

Вэй Ин обернулся на его голос. Цзян Чэн встал в воде и убрал с лица прилипшие мокрые волосы. Вэй Ин сглотнул и спросил:

— Что такое?

— Да резинка слетела.

— М-м-м. — Вэй Ин отвёл взгляд и понял, что ему надоело. Зубы уже стучали и дрожали губы. — Холодно, я пойду.

Цзян Чэн вышел из воды вслед за ним. Они сняли одежду и, отжав, кинули её на траву. Волосы спутались, и Вэй Ину пришлось с трудом выцарапывать из них тонкую резинку. Жутко хотелось есть.

— Дай рюкзак. — Вэй Ин вытащил оттуда небольшой контейнер с овощами и завёрнутые в фольгу пирожки.

— Я думал, мы оставили еду дома. — Цзян Чэн уселся на песок и жадным взглядом посмотрел на то, как Вэй Ин разворачивает пирожки.

— Твоё счастье, что я такой продуманный и положил всё сразу в сумку. — Вэй Ин протянул ему сразу два, мягких и пахучих. — Ну, не будешь теперь на меня орать?

— Буду.

— Иди на хрен, — Вэй Ин пихнул его под ребра и принялся есть.

Весь обед они молчали, как будто наговорились на несколько лет вперед.

Тело быстро обсохло. На часах был только полдень, когда они наелись и улеглись под солнцем на своей одежде. В ушах стояли шум течения, пение птиц и шорохи травы. Цзян Чэн прикрыл голову футболкой и задремал, Вэй Ин попробовал растрясти и просушить волосы, но они только сильнее запутались. Он лёг рядом с Цзян Чэном и тут же заснул.  

И проснулся от свистка проезжающего мимо поезда и резко сел. Перед глазами тут же пошли тёмные пятна.

— Ты чего? — Цзян Чэн приоткрыл один глаз.

— Сколько времени? — Вэй Ин придержал голову рукой. Не хватало прямо здесь перегреться. Цзян Чэн посмотрел на свои часы.

— Полтора часа ещё только прошло. — Он сел и протянул Вэй Ину бутылку с водой. — На.

Вэй Ин жадно отпил. Вода ещё была прохладной.

— Мне казалось, что я спал вечность. — Он вернул бутылку в сумку и отмахнулся от мошки. — А ты спал?

— Немного.

— Пойдём еще купаться?

— Не, я не пойду.

— Да недолго, ты успеешь обсохнуть. Цзян Чэн, пошли.

— Не хочу, иди сам. — Он лёг обратно. Вэй Ин обиженно толкнул его в плечо и пошёл неглубоко в реку. Умыл лицо, охладил голову и окончательно проснулся от тягучего дневного сна. Сел в воде и долго смотрел на соседний берег, блики и мелких полупрозрачных рыбок, плавающих у самого дна. Солнце пекло плечи и спину, а ветер тут же приятно обдувал. Последний раз они с Цзян Чэном выезжали из города этой зимой, плавали в реке — прошлым летом. Ещё немного, и они всё реже будут выбираться из города в любое другое время кроме Нового Года. До конца их каникул оставалось меньше месяца, а Вэй Ин едва ли ощущал себя отдохнувшим.

Весь июль, сразу после сессии, он с Цзян Чэном придумывал для Яньли песню и танец, ничего сложного, но Вэй Ин знал: ей это понравится, потому что они это подготовили специально для неё. Её свадьба ощущалась как большой красивый праздник, которого Вэй Ин всё не мог дождаться, но вот он — буквально на днях, и Вэй Ин не знал, что теперь чувствует. Ему казалось, что он будет задыхаться от счастья, когда этот день станет ближе, но сейчас Вэй Ин чувствовал необъяснимое смятение глубоко в своей груди, которое было связано с чем-то совсем другим.

Как будто они зависли на середине этого пути, и время действительно замерло, и свадьба дзе-дзе никогда не случится.

Он побрызгал в лицо водой, ещё раз хорошо намочил руки и пошёл к Цзян Чэну.

— Цзян Чэ-э-эн, — позвал он и приложил холодные мокрые ладони к его горячему лицу. Цзян Чэн распахнул глаза.

— Ты охренел? — Он дёрнулся и попытался вывернуться из его рук, но Вэй Ин только плотнее прижал ладони.

— Ты не захотел идти со мной, но я решил принести тебе немного. Эй, если так долго лежать под солнцем, то можно спечься, ты знал? Что я буду делать, если ты перегреешься?

— Просто объясни: почему ты, мать твою, такой беспокойный. — Цзян Чэн несильно ударил его по руке и устало нахмурился.

— Я волнуюсь о тебе вообще-то, а ты не ценишь. — Вэй Ин с улыбкой размазал воду по его недовольному лицу и похлопал по щеке. — Где моё «спасибо»?

— Угомонись, или я оставлю тебя здесь.

— Нет, не оставишь. — Вэй Ин улёгся рядом с ним почти вплотную. — У тебя не получится.

— У меня все билеты, я просто выкину твой.

— Надо же, какие у тебя намерения… — Вэй Ин перекинул руку Цзян Чэну поперек живота, тот зашипел:

— Мокрая.

— Да это ненадолго.

Цзян Чэн лениво толкнул его в запястье.

— Убери, полоса будет. Неровно загорю.

— Не будет. — Рука Вэй Ина едва дрогнула. — Уберу потом.

Вновь стало тихо. Вэй Ин смотрел куда-то в небо, на всё те же красивые, пышные, как крем, облака, на вершины деревьев, на летящих птиц, отсюда похожих на блуждающие точки. С реки подуло, и зашелестела трава. В голове не осталось ни одной мысли, словно он снова погружался в сон.

Вэй Ин задумчиво погладил кончиками пальцев втянутый живот, и Цзян Чэн дёрнулся.

— Щекотно. — Он недовольно поморщил нос, но всё ещё держал глаза закрытыми. Его веки подрагивали, будто он рассматривал что-то под ними. Вэй Ин расправил ладонь. Прислушался. Кожа под его рукой была горячей. Вэй Ин повёл пальцами вниз к резинке нижнего белья, осторожно и не отводя взгляда от лица Цзян Чэна. Заметно дрогнула жилка на его шее. Цзян Чэн свёл брови, и Вэй Ин отвёл руку обратно вверх и устроил её на солнечном сплетении.

В горле пересохло. Цзян Чэн дышал глубоко и часто, Вэй Ин чувствовал каждый его вдох и смотрел на него — залитого ярким солнцем, с распущенными, присыпанными песком волосами. Вэй Ин едва смог вдохнуть.

— Что с тобой? — Цзян Чэн открыл глаза и слегка приподнялся на локтях. Вэй Ин не знал, как ему ответить так, чтобы было искренне и ясно.

Ладонь скользнула вдоль его тела. Вэй Ин потянулся вперед и коснулся его губ, почти неощутимо, как касание ковыля. На него близко-близко — на расстоянии вдоха — смотрели светло-серые, почти как у него самого, глаза. В груди сдавило от всех чувств сразу, и Вэй Ин, скользнув руками по горячим от солнца плечам, поцеловал его снова в приоткрытые губы, смело и честно — и ему ответили тем же.

Цзян Чэн рассеянно положил ладонь на его бедро, и она ощущалась на коже как нагретый тёплый камень. Вэй Ин придвинулся ближе, хотя, казалось, ближе было некуда, и он чувствовал грудью жар от тела Цзян Чэна, чувствовал его сердцебиение — быстрое, как летящая птица, — и ему захотелось открыть глаза. Но веки словно стали тяжёлыми, тяжелее, чем его собственное сердце.

Поцелуй стал влажным, и когда они соприкоснулись языками, Вэй Ина повело. Очень сильно. Он соскальзывал губами на щеки, кончик носа, вниз по скуле, а потом снова возвращался, вслепую ловил Цзян Чэна губами и целовал вновь так, что уже мог дышать.

Вновь повеяло прохладным ветром, по коже рябью пошли мурашки. Вэй Ин огладил ладонями его спину под лопатками, притираясь животом к его животу. Цзян Чэн убрал руку с его колена, и Вэй Ин понял, что больше не может так неловко сидеть. Он разомкнул поцелуй и открыл глаза — и тогда мир оказался самым чётким и ослепляющим.

Чётче всего он видел Цзян Чэна. Видел каждую чёрточку его лица, видел бледные редкие веснушки, точки родинок, грязь, песок и капли пота, — и дышал, дышал, дышал, словно наконец вынырнул из-под воды.

Секунда — и он потянулся к Цзян Чэну вновь, почти нависая над ним. Цзян Чэн подался назад и лёг спиной на песок и камни. Вэй Ин пропустил через пальцы его едва влажные после купания волосы и лёг на него сверху. Сухо пахло солнцем. Не закрывая глаз, они поцеловались снова, глубоко и медленно.

И также медленно разомкнулись. Вэй Ин лёг щекой Цзян Чэну на плечо и смотрел в траву, густую и идущую мелкими волнами от тонкого ветра, от этого начали болеть глаза. Руки Цзян Чэна гладили его по спине и перебирали мокрые кончики волос. Сердце Цзян Чэна гулко билось под его сердцем. Тело Вэй Ина била мелкая, томительная дрожь, такой не бывает от холода или болезни, такая бывает от чего-то совершенно другого.

Цзян Чэн всё ещё пах сырой водой, как будто только что вышел из реки. Вэй Ин мазнул губами по его шее и прижался теснее.

Время действительно потеряло счёт.

Вдали послышался гул проходящего мимо поезда, и всё тут же вернулось назад. Вэй Ин завозился и поднялся, расплетая из узла их тела. Цзян Чэн молча сел и отряхнул песок с себя, с вещей, встряхнул футболку и надел. Вэй Ин полез в рюкзак за водой и сделал несколько маленьких глотков.

Голос вернулся к нему не сразу.

— Ты будешь ещё печенье?

Цзян Чэн вытряхивал песок из своих наручных часов.

— Да, давай.

Последние полчаса они сидели не разговаривая, одетые, со звенящей пустотой в голове, доедали пачку печенья и смотрели на реку, синюю-синюю, сверкающую под солнцем и в глубине холодную. Ветер подул сильнее с другого направления, и тягуче запахло травой.

Когда они собрали вещи и пошли обратно на станцию, Вэй Ин обернулся: пляж снова выглядел безликим и далёким.

— О, у тебя руки загорели. — Вэй Ин потянул Цзян Чэна за локоть и подставил свою руку, сравнивая. — Смотри, ты не был таким, когда мы поехали.

— А ты вообще не загорел.

— Ну немножко-то загорел, — Вэй Ин отпустил и уставился вдаль в ожидании поезда.

Стрекотали насекомые. Неприятно зачесалось плечо.

Когда они зашли в вагон и заняли места, они тут же заснули до самого вокзала.

***

Когда они приехали в П., уже был закат. Небо казалось ниже и ближе, как натянутый на ярмарке ярко-оранжевый тент над лавками с густо пахнущей специями и маслом едой. Они зашли на вокзал и, устроившись, смотрели на огромное табло расписания задумчиво, как на картину в галерее.

Поезд будет только утром. Впереди десять часов.

— Пойдём в город? — Вэй Ин тёр заспанные глаза. — Сумки сдадим и пойдём. И так торчать здесь всю ночь. — Цзян Чэн лениво покачал головой. Вэй Ин боднул его в плечо. — Ну ты чего? Пошли. Нормально поедим.

Цзян Чэн окинул его уставшим взглядом.

Город оказался чуть больше деревни, наверное, его можно было обойти за несколько часов, а то и увидеть полностью вон с того пешеходного моста. На широкой улице они нашли лапшичную, из окошка едва заметно шёл пар, а внутри плотной влажной стеной стоял запах бульона и жареного мяса. Вэй Ин тут же скинул кофту и уселся в углу возле самой кухни. Под потолком гулко пело радио, на стенах на старом скотче висели потускневшие от пара и времени плакаты, лампа светила неприятным ярким, холодным светом, что до рези слепил глаза. Солнце в лесу было более ласковым.

— Выбирай, — он толкнул меню Цзян Чэну в руки. — Наедайся, чтобы тебе хватило до утра.

— А не жирно? Деньги, что ли, с собой взял?

Цзян Чэн выбрал картофельный салат и острую лапшу с овощами и курицей. Вэй Ин набрал булочек, лапшу в бульоне, салат с капустой и на всё сверху досыпал специй со стола.

Они ели жадно, почти не отрываясь от тарелок, не поднимая друг на друга взглядов, не слыша шипящего на кухне масла и громкой музыки. Цзян Чэн взял ещё добавки и стакан имбирного лимонада, Вэй Ин украл у него пару глотков — на вкус немного горчил.

— Боже, как вкусно. — Вэй Ин чуть не лёг на стол. — Тут ничего особенного, а я едва с ума не схожу.

— Ты просто нормально ел только вчера. — Цзян Чэн отложил палочки и поделил последнюю булочку пополам.

— Ты тоже. — Вэй Ин тут же забрал себе вторую половинку и принялся медленно жевать: она буквально таяла на языке. После такого ужина снова хотелось жить.

Цзян Чэн взял свой телефон и, смахнув с экрана несколько лишних уведомлений, стал кем-то переписываться.

Вэй Ин заёрзал на стуле, который внезапно оказался жёстким.

— Кто там у тебя?

— Хуайсан.

— Что пишет?

— Да так, — Цзян Чэн качнул головой и продолжил печатать. Вэй Ина как будто укололо. Он протянул через стол руку и выхватил телефон из пальцев Цзян Чэна. — Э? Эй! — И правда Хуайсан: жалуется на погоду, дождь и сырость, кидает пачками стикеры. — Ты чего?

Вэй Ину стало стыдно. Он выключил экран и протянул обратно Цзян Чэну телефон.

— Что с тобой?

Цзян Чэн смотрел обеспокоенно, не обиженно, хотя он мог дать ему хорошенько по носу и рукам — и был бы совершенно прав. Вэй Ин не знал, что ему ответить.

Когда они вышли, на часах было почти десять. Их, разогретых после лапшичной, тут же обдало холодным вечерним воздухом, Вэй Ин зажмурился и глубоко вдохнул. Пахло дымом, принесенным издалека, пахло сладкими цветами с городских клумб: они перебивали друг друга, как перемешанные духи, и росли они так же — как неграмотно составленный букет. Улицы опустели, магазины были закрыты, горели только вывески.

— Пошли дойдем до моста. — Его было видно даже отсюда, с привокзальной улицы, как будто это была главная достопримечательность. До него можно было добраться минут за двадцать — навскидку. — Вдруг оттуда видно всё, — и Вэй Ин уверенно потянул Цзян Чэна за собой.

Собранный из бетона и шпал, «функциональный» и тёмно-серый, он стоял на невысоком холме чёрным, тонким, прямым существом, и вела к нему своя дорожка. Ступени крошились, как старые зубы, и Вэй Ин вцепился рукой в немного скошенные перила. Дух захватило от мысли, что он может полететь отсюда вниз. Цзян Чэн в три быстрых шага обогнал его и поднялся наверх. Его фигуру залило красивым лунным светом от большого фонаря, и Вэй Ин поспешил подняться вслед за ним:

— Эй! Куда торопишься?

Цзян Чэн развернулся на последней ступеньке, и пусть их разделяла всего пара метров, он оказался так далеко, что Вэй Ину стало не по себе.

— Это ты там плетёшься. — И дождался его.

Оказалось, город был больше: другая его часть лежала ниже, за путями, и там всё было усыпано невысокими домами, они сияли окнами, как светлячки в густой траве, и красными, как маленькие костры, дверными фонарями. Здесь, наверху, запах гари и жжёной травы был крепче, ветер приносил его с нижних полей, задувал в лицо, и Вэй Ину щипало глаза.

Было высоко, и под ними проезжали редкие машины. В этой части города оказалось безумно скучно. По пути до моста они наткнулись на Дом Культуры, три бронзовых памятника, неработающий автомат с напитками, сквер. Там — за путями — кажется, было интереснее.

— Спустимся туда?

— Мы же только что сюда пришли. — Цзян Чэн свесил руки с перил и смотрел вперед.

Эх, если бы они умели летать.

Они бы давно уже долетели до дзе-дзе, а не ехали на трёх поездах два дня.

— Ты хочешь остаться здесь? — Вэй Ин встал ближе и, притёршись боком к боку Цзян Чэна, немного согрелся. Внизу шумно проехала фура.

— Ненадолго. Потом пойдём, куда захочешь.

Но, возможно, им нужно было проспать все будильники, им нужно было опоздать на свой поезд. 

— Ладно. — Вэй Ин нащупал в кармане старую пачку сигарет. Он вытащил две, одну протянул Цзян Чэну. Тот слегка поморщился, но взял.

— Курить бросай.

— Это ты бросай, а я не курю, — Вэй Ин отыскал в карманах зажигалку и дал Цзян Чэну прикурить, а потом прикурил сам. Во рту сразу стало горько и невкусно. Этим сигаретам почти год, он купил их, когда они сидели у Хуайсана и пили что-то, привезённое с южных островов. Сладкое, почти приторное, Вэй Ину захотелось разбавить этот привкус, и они вышли прогуляться до ближайшего магазина за сигаретами и едой. Но сигареты оказались слишком горькими, что никто не докурил даже до середины.  

Вот и сейчас Цзян Чэн притушил свою сигарету о перила сразу после двух затяжек. Вэй Ин жевал фильтр и не понимал, зачем их вообще вытащил.

Ему ведь даже совсем не нравилось.

Пепел осыпался и полетел вниз на дорогу — и мысли Вэй Ина полетели туда же. Он подумал, что очень глупо выглядит, и тоже выбросил сигарету, так толком и не покурив. Только голова разболелась.

— Как думаешь: дзе-дзе будет счастлива с ним?

Цзян Чэн пожал плечами.

— Не знаю. Но если нет, то он знает, что его ждет.

Вэй Ин усмехнулся. Конечно он знает. Он знаком с ними с детства. Цзинь Цзысюань знает, на что они могут быть способны. Только он попадался на их тупые розыгрыши каждый раз и обижался так, словно его заставили на них повестись.

— Сколько гостей придёт со стороны жениха? Исключая родственников.

Цзян Чэн, задумавшись, потёр нос.

— Человек шесть? Восемь?

— Ого, ты в него веришь? Я ставлю на ноль.

— Ну это маловероятно.

— Спорим? — Вэй Ин протянул ему ладонь. — Если там будет кто-то, кроме его родни, ты приведёшь этого несчастного и познакомишь со мной.

— Идёт, — Цзян Чэн пожал его руку, в глазах у него загорелись искорки азарта: каждый раз, когда они спорили на ерунду, он относился к ней как к чему-то серьезному. Вэй Ина это заводило только сильнее. — Если я проиграю, то...?

— Исполнишь три моих желания.

— Одно.

— Три.

— Одно.

— Два?

— Ну давай два. Но ты помнишь про правила для желаний?

— Помню, конечно! А если ты выиграешь?

Цзян Чэн задумался на пару секунд.

— Не знаю. Будешь мыть посуду месяц?

— Ну не-е-ет.

— Значит да.

— Нет.

— Тогда будешь молчать неделю.

— Один день.

— Три дня.

— Ладно, два.

Цзян Чэн заулыбался с видом победителя. В его глазах — отблески фонарей над мостом, как свет луны на глади, и Вэй Ину снова захотелось его поцеловать.

— Что, пойдём? — Цзян Чэн отошёл от перил и, пошаркав подошвами кроссовок, направился к лестнице. Вэй Ин последний раз взглянул на нижнюю часть города.

Дальше они шли молча, проходя те же дороги, мимо сквера, автомата, памятников, Дома Культуры, мимо лапшичной, которая уже закрылась, к вокзалу. В ночи он светился, как небольшой пустой аквариум. Они сели под деревьями на скамейку и слушали стрёкот ночных насекомых. Город глубоко заснул, часы на здании вокзала огромными красными цифрами показывали половину двенадцатого.

Вэй Ин, запрокинув голову, смотрел в звёздное небо. Такого неба он не видел с самого детства.

Он вспомнил время, когда они ещё учились в младшей школе. Вспомнил их общие учебники и изрисованные карандашом поля, за них потом госпожа Юй его отругала и заставила стирать всё ластиком, да только цветной карандаш ластиком не стирается. Вспомнил их игры во дворе: в пиратов, в воинов, в путешественников. Их постоянные драки и как в тринадцать Цзян Чэн ударил его ощутимо сильно и тут же испугался. На щеке расцвел огромный бордовый синяк, он болел и не давал жевать и лежать на той стороне целую неделю. Постоянные ночёвки друг у друга: они занимали целый диван у Вэй Ина дома или всю кровать в комнате Цзян Чэна. Наверное, Вэй Ин больше ни с кем не сможет делить одну подушку, когда в шкафу нет второй для гостей.

Это было так давно и далеко, и всё — окрашенное в яркие цвета пачкающей шорты травы, холодной речной воды и блестящего солнца. Там было лето, и оно никогда не заканчивалось. Сейчас тоже было лето, но другое. Сейчас не было школы, был университет, но возвращаться туда не хотелось. Цзян Чэн был рядом, но это тоже было совсем другим.

Вэй Ин дотянулся до его руки и рассеянно погладил её, словно проверял, правда ли он ещё здесь. Он был здесь, и он вложил свою ладонь в ладонь Вэй Ина в ответ.

Скоро будет очередная осень. Будут дни рождения и праздники, горящие цветными фонарями и вязкие на зубах сладостями. Они дальше будут самыми близкими и счастливыми.

Наверное?

Огромный город, откуда они приехали, казалось, никогда не существовал. Время, которое они провели вместе, казалось, ему приснилось. Вэй Ин смотрел на Цзян Чэна, узнавал его — и при этом видел впервые. Любил его всегда — и влюблялся заново в этот самый момент. Ему одновременно хотелось сбежать от него, от этого странного чувства — и быть возле него, целовать его. Снова. Как на реке, где не было никого, кроме них.

Значит, надо было остаться там.

И никогда не возвращаться.

В этом городе небо было действительно ближе. В этом городе сияли звёзды, как рассыпанный по тёмной скатерти сахар — собери в ладонь и унеси. Вэй Ин прикрыл глаза и вдохнул ночной холодный воздух, пахнущий горящими полями.

— Цзян Чэн.

— М?

Как долго он будет держать его руку? Сколько людей он ещё полюбит за свою жизнь?

Вэй Ин надеется, что их будет много. Цзян Чэн должен стать самым счастливым человеком во всем Китае.

— Я очень сильно тебя люблю.

— Я знаю. Я тебя тоже.

Просто хотелось напомнить.

Когда они уходили, Вэй Ин оставил сигареты на скамейке.

***

Они прошатались еще несколько часов, и Вэй Ин не вспомнил бы, когда у него последний раз так приятно болели ноги после долгой прогулки. Когда они снова подходили к переходу над перепутанными ветками железных путей, небо едва светлело у края горизонта, как подмоченная водой акварель. Вэй Ин ловил Цзян Чэна за руку и вис на нём, словно был уверен, что тот действительно может выдержать его снова и снова — и Цзян Чэн выдерживал.

Они зашли в круглосуточный магазинчик. Кассир спал за прилавком под звуки сериала из своего планшета.

Цзян Чэн пошёл к гудящим холодильникам, Вэй Ин шарил по карманам в поисках мелочи, чтобы сунуть в небольшой автомат.

— Тц, нельзя, наверное, — одними губами шепнул Вэй Ин, кивнув на кассира. Цзян Чэн кинул равнодушный взгляд на прилавок и открыл дверцу. Вэй Ин закинул пятнадцать юаней в автомат, и тот с шумом начал готовить ему какао.

Поезд будет через два часа, но Вэй Ину ждать уже надоело. Когда они зайдут в поезд, он отрубится до следующего утра, честное слово, больше ему не хотелось ничего.

Цзян Чэн подошёл к нему с банкой сока и парой конфет.

— А ты что, не заплатил? — Вэй Ин бросил взгляд на кассира, посапывающего между раскрытыми коробками с сушёными фруктами, что так сладко пахли на весь магазин.

— За кого ты меня держишь? Я оставил ему без сдачи. — Цзян Чэн поболтал сок. Автомат пропищал, и Вэй Ин, стараясь не обжечься, почти на кончиках пальцев вытащил тоненький стаканчик. Они вышли на улицу, было ощутимо свежо и сыро.

Или это в магазине не было кондиционера.

— Наверное, его надо было разбудить. — Вэй Ин отпил свой какао и поморщился. — Блин, не то взял что ли? — И попробовал снова. Так и есть, это был не какао, а кофе, причём жутко невкусный.

— Что, по кнопкам уже не попадаешь? — Цзян Чэн взял у него стаканчик и тоже попробовал. — Безвкусный какой-то. Хотя что ты хотел за пятнадцать юаней?

— Я хотел какао.

— Было бы так же мерзко. — Цзян Чэн открыл свой сок и пошёл через переход над путями.

Небо уже стало светло-розовым, словно их накрывал свежий лепесток. Вэй Ин встречал достаточно рассветов, чтобы можно было перестать им удивляться, но каждый раз всё равно удивлялся и ждал чего-то особенного. Где-то вдали просигналил гудок поезда. Пели спрятавшиеся в деревьях птицы — совсем другие, не те, что пели в лесу, не те, что пели ночью. Цзян Чэн был на десять шагов впереди и уже перешёл на другую сторону. Кофе оказался разочарованием и едва грел его руки, но в этом тоже что-то было. Вэй Ин выбросил стаканчик, не допив и до половины.

— Цзян Чэн, — негромко позвал он, и его имя раздалось эхом под небом, становясь птицей, тонким облаком, порывом ветра в густых кронах. Цзян Чэн обернулся.

— Что ты там встал?

Вэй Ин ожил и поторопился его догнать.

— А что, боишься, что кто-то собьёт? — Вэй Ин рассмеялся и уцепился за его рукав.

— Ты придурок? — Цзян Чэн пихнул его в бок. Вэй Ин пихнул в ответ. И потянул его на себя, обнял и быстро поцеловал в шею.

Цзян Чэн едва ощутимо вздрогнул. Вэй Ин обнял его крепче и ближе, уткнулся носом в его кофту — она всё ещё пахла лапшичной, точнее, едва-едва растворившимся воспоминанием о ней. Цзян Чэн гладил его спину, Вэй Ин прикрыл глаза и растворился в этом мягком, томном чувстве. Цзян Чэн поцеловал его в щёку, поцеловал его в висок, и Вэй Ин потянулся к нему. Цзян Чэн поцеловал его, мягко и осторожно. Вэй Ин слышал только звук их смыкающихся друг на друге губ, чувствовал на своей спине руки Цзян Чэна, на своих щеках — упавшие пряди его волос.

И как же ему вновь стало хорошо.

***

Вэй Ин открыл глаза только после ужина, когда в вагоне ещё стоял запах жареной курицы и салата. С третьей полки не было видно даже кусочка окна, только бежевая стена вагона. Он свесил руку вниз, потом свесился сам, и его волосы упали ему на глаза.

— Очнулся? — Цзян Чэн лежал на второй полке с телефоном. Вэй Ин был счастлив тому, что он был первым, кого он увидел после такого долгого сна.

— Я хочу есть.

— Я тебе взял, — Цзян Чэн кивнул на столик внизу. — Сползай и ешь.

— А ты ел?

— Да. Я же не сплю по двенадцать часов.

— Я просто устал, не ворчи, — Вэй Ин попытался дотянуться до него, но Цзян Чэн отполз от его руки к стенке. Вэй Ин собрал себя, по ощущениям, в перемятый комок и слез вниз.

За окном тянулись ленивые, мягкие равнины.

Поев и налив кипятка в кружку, он окончательно проснулся и познакомился с соседями по купе. С ними ехала пожилая пара супругов, путешествующая на накопленные за всю жизнь деньги. Они показали ему фотографии мест, где уже были, и Вэй Ин решил, что не будет ждать пенсии, а объедет хотя бы Китай, пока ему ещё нет тридцати. Он принялся рассказывать про то, как они едут до сестры, свадьба уже послезавтра, представляете? А они всё ещё в мятых, грязных после дороги футболках, а не в чистых рубашках. Кстати, в подарок они придумали классную песню, правда, флейта лежит далеко, но можно достать и сыграть, хотите?

Цзян Чэн лениво наблюдал за ними со своей второй полки.

На долгой остановке Цзян Чэн купил два мороженых, и они съели их на самом перроне, жадно оглядываясь по сторонам и стараясь запомнить, как выглядит это место: скорее всего, они его снова уже не увидят или увидят совсем нескоро. Обратный путь будет, наверное, на самолете, быстрее и удобнее, может даже с ними поедет кто-то из гостей.

Мороженое было сладковатым с кислыми ягодами, и Вэй Ин зажмурился, когда прокусил одну. Цзян Чэн смеялся над ним и тоже жмурился. Было действительно вкусно.

В два часа ночи Цзян Чэн ещё не спал, и на остановке в двадцать минут Вэй Ин буквально вытянул его в тамбур за рукав из спящего в тёплом полумраке купе, а затем на перрон, узкий и мокрый от недавнего дождя. Несколько человек, сбившись в кучку, курили, светя оранжевыми огоньками сигарет. Платформу освещал высокий большой фонарь, и не было видно ни начала, ни конца станции. Она простиралась бесконечной лентой вправо и влево и сверкала каплями на асфальте, как мелкими осколками.

Вэй Ин и Цзян Чэн неторопливо шли вдоль вагонов с табличками, подсвеченными маленькими лампочками, и здоровались с проводниками. Ночной воздух отрезвлял после ленивой жары вагона. Уже витал запах приближающейся осени. Август был как конец большого красочного фестиваля, на котором они почти не успели вдоволь навеселиться и спешили хотя бы на закрытие. Возле последнего вагона они развернулись обратно, и Вэй Ин, сцепив их с Цзян Чэном пальцы, спрятал руки в широких рукавах кофты.

— Цзысюань нас встретит, — Цзян Чэн рассматривал надписи на торговых составах — пошарпанные и грязные от угля. — Веришь, нет — завтра мы уже увидим дзе-дзе.

— М, надо же. — Вэй Ин усмехнулся. — Когда мы с ней виделись в последний раз?

— На её день рождения? Или нет?

— Наверное. Мне кажется, мы не видели её вечность, — хотя прошло всего четыре месяца. И ехали сюда они всего два дня, а казалось — тоже вечность. — Я соскучился.

— Да, я тоже.

— Ты ещё не забыл слова песни, которую мы подарим? — Вэй Ин немного оживился.

— Не забыл. А что?

— Напой.

— Нет, первую часть поёшь вообще-то ты.

— Эй! Ты должен знать её всю.

— Я знаю её всю, не наговаривай на меня, сам-то небось забыл свои слова.

— Это я её сочинил, я её знаю лучше всех.

— Мы сочиняли её вместе, почему только ты один?

— Потому что ты мне даже напеть её сейчас не можешь!

— Просто не хочу. Сам напой. — Цзян Чэн дёрнул его за руку, и Вэй Ин удивлённо вскрикнул. — Чё молчишь?

— Тоже не хочу, — Вэй Ин попытался пнуть Цзян Чэна под колено, но тот ловко увернулся. — Я все два дня крутил её в своей голове.

Поезд издал протяжный гудок, и показалось, что он уже медленно отъезжает. Они тут же сорвались на бег и заскочили в ближайший тамбур, но поезд поехал только когда они уже прошли второпях через два вагона вперед.

Перед тем, как зайти в свой вагон и лечь спать на два часа, они постояли ещё немного в тёмном тамбуре. У Цзян Чэна замёрзли губы, кончик носа и пальцы, и Вэй Ин постарался их немного отогреть.

***

Они сидели на сумках уже за полчаса до прибытия. За окном рассвело, и мир снова казался волшебным, но это было где-то там, за стенкой вагона, за оградой возле путей. Вскоре пейзаж сменился на пригородный, и Вэй Ин с тоскливым чувством смотрел на ряды достраивающихся домов, одинаковых, с пустыми чёрными окнами. Цзян Чэн сидел рядом и раскрашивал в телефоне клеточки сканворда — должен был получиться осьминог.

Вэй Ин положил голову ему на плечо и обвил его локоть руками.

Какая же длинная дорога.

Он её никогда не забудет.

Цзинь Цзысюань, в белой, ослепительной рубашке, стоял под ранним утренним солнцем и смерил их недовольным взглядом, едва они вывалились из вагона с полупустыми сумками.

— Вы идиоты.

— А? — Вэй Ин подтянул лямку рюкзака. — Вот так ты нас встречаешь?

— Все гости уже приехали, мы ждем только вас, — Цзысюань взял из рук Цзян Чэна сумку и пошёл их к машине. — Только вы могли выкинуть такое.

— Да ты сам идиот, эй! Как будто вы много потеряли от этого. Свадьба так-то завтра!

— Пошли, — Цзян Чэн потянул его за локоть.

В желудке было пусто. Хотелось завалиться в мягкую постель, согреться и отоспаться после поезда. Но сначала — в душ.

Они развалились на заднем сиденье. Цзян Чэн болтал с Цзысюанем, очень бодро, будто и правда нормально спал за эту ночь и в голове у него не звенело от усталости. Вэй Ин недовольно отмалчивался и смотрел в окно на пригородную деревню, на те самые густые зелёные пейзажи, которые с таким воодушевлением описывала им по телефону сестра. Где-то там виднелся синий кусочек моря, и небо было совсем высоко

Вэй Ин чувствовал, что в его жизни такое больше не повторится. Всё постепенно исчезало. Он не глядя пошарил по сиденью, дотягиваясь до руки Цзян Чэна, и Цзян Чэн сжал его руку в ответ.