Впервые в жизни Джисона стала интересовать экономика. На чтение, изучение и переписывание конспекта ушел целый вечер. У Минхо был аккуратный почерк, совсем непохожий на те закорючки с пошлыми рисунками в туалете. Кто-то явно хотел поднасрать новенькому, и ему это почти удалось, если бы не вмешательство Хана с учителем Баном.

– Эластичность спроса это… – бубнил себе под нос парниша, старательно выводя скучные слова в тетради.

На самом деле мысли его были далеко от дремучих формул и графиков. Он опять думал о Минхо и об их взаимоотношениях. Как же выкинуть эту конопатую мордашку из головы, когда перед тобой лежит тетрадь, подписанная как «Ли Минхо, 3В, старшая школа Тобонгу»? Вот и Джисон не мог. То ли они просто одноклассники, то ли немного друзья, то ли вообще враги. Тут уж сложно угадать, где скрывается правда, потому что хен любит все усложнять.

– … показатель степени реакции потребителей… – продолжал писать Хан, сильно надавливая на ручку и оставляя следы на бумаге.

В прихожей включился свет, послышался щелчок замка: отец вернулся с работы. Вот он удивится, когда увидит сына, обложившегося учебниками и увлеченно изучающего виды эластичности спроса. Джисон почувствовал спиной, как приоткрылась дверь в его комнату.

– …к изменениям цены товара.

Поставив жирную точку, Хан резко обернулся, но в проеме уже никого не было. С кухни донеслись приглушенные разговоры родителей. Что ж, осталось перерисовать еще пару графиков, и на этом можно было закончить. Едва он снова взялся за ручку, экран телефона подсветился, оповещая о новом сообщении.

Двэкки: прив че делаешь?

Квокка: экономику учу

Квокка: [Фотография]

Двэкки: фу

Двэкки: выглядит disgusting

Квокка: эй ты ведь тоже был на паре, почему не писал конспект???

Двэкки: я не сдаю экономику :)

Квокка: везучая сучка

Двэкки: а то

Двэкки: ну лан я пошел катать в фифу

Двэкки: удачи с Минхономикой <3

Квокка: ага спасибо

Квокка: СТОП ЧТО

Квокка: БИННИ?!

Пользователь Двэкки оффлайн

«Вот же засранец», – подумал Джисон, откладывая телефон.

Весь настрой сбил. Однако тетрадь одноклассника будто обладала каким-то гипнотическим воздействием, вновь притянув внимание Хана. В результате параграф, к которому он не притрагивался неделю, где-то за час был полностью освоен. Для закрепления материала оставалось решить пару задачек. Прикинув, что этим можно заняться и на перемене перед самим уроком, Джисон с чувством исполненного долга захлопнул учебник.

На часах было всего девять вечера: и заняться чем-то уже поздно, и спать еще рано ложиться. Именно поэтому Джисон залип в инстаграме. В ленте, как обычно, идеально отфотошопленные фотки Хенджина, хаотичные сторис Рюджин из кафешки с подружками, парные аватарки Йеджи с Бомгю, постироничные цитатки от Енджуна, странные селфи учителя Бана в новом костюме и много других знакомых лиц. В профиле Чанбина исключительно «пацанские» фото, разбавленные не менее «пацанскими» цитатками.

– Какого…? – от удивления у Джисона округлились глаза.

С экрана на него смотрела кошачья мордашка Минхо. Тут он был совсем не похож на себя: добрый, теплый взгляд, милая улыбка и аккуратно уложенные рыжие волосы. Похоже, это фото с какой-то олимпиады, потому что в руках парнишка держал золотую медаль. Но ведь новенького нет ни в одной соцсети, как его селфи попало в инстаграм?

Взглянув на название профиля, Хан облегченно выдохнул. Всего лишь школьная сплетница. Точнее, никто не знал, кто на самом деле управляет аккаунтом, хотя некоторые догадки имелись. В общем, здесь постились все самые интересные новости, слухи, скандалы, происходившие в Тобонгу. Под фоткой с Минхо находилась запись о том, что в школу перевелся новый ученик из Японии.

«Интересно, где же она все-таки нашла селку», – эта мысль не давала Джисону покоя.

В ленте мелькнули еще несколько фоток с вечеринки Рюджин, но ничего компрометирующего на них не было. Однако расслабляться не стоит, ведь учебный год только начался, и у сплетницы полно времени, чтобы выставить на всеобщее обозрение чей-то секрет.

***

На следующий день в школе Джисон долго переминался с ноги на ногу перед кабинетом, обдумывая, что же сказать Минхо, и лихорадочно мял в руках его тетрадку.

– Эй, ты чего тут мнешься?

Не дожидаясь ответа, Чанбин приобнял друга за плечи и втолкнул в класс. Минхо уже сидел за своей партой и задумчиво пялился в окно.

– Что это у тебя?

– Не важно, – Джисон обернулся и тут же спрятал руки за спину. – Как дела?

– Журнал для взрослых что ли? – засмеялся Чанбин и потянулся вперед, намереваясь стащить тетрадку.

– Узнал свою вещицу? – парировал Хан. Ему с трудом удавалось увернуться от Бина, который совсем не собирался отступать.

Внезапно он почувствовал, что уперся в стоящую позади парту: пятиться больше было некуда. Не успев затормозить, Джисон свалился с ног, выронив злополучную тетрадь. К счастью, падение было недолгим. Когда парень открыл глаза, на него смотрел Минхо. На веснушчатом лице читалось полное безразличие ко всему происходящему.

– Ты в порядке? – бросился к нему Чанбин и помог подняться на ноги.

Все произошло так стремительно, что Джисон слегка завис. Он все еще находился в моменте, когда на него сверху вниз глядели карие глаза, а кожу обдавало горячим дыханием. Ли продолжал сидеть с таким видом, будто ничего не произошло.

– Под ноги надо смотреть, – буркнул рыжик так тихо, что услышал его только Хан.

– Извини, – от неловкости щеки предательски начали краснеть, – я просто тетрадь хотел вернуть. Спасибо.

От «тетради», если честно, осталось одно название, потому что вся обложка была сильно помята, а в одном месте и вовсе порвана. Зато прямо по центру остался пыльный отпечаток кроссовка Джисона. Смущение мгновенно сменилось стыдом.

– Если нужно, я новую куплю, – виновато предложил Хан.

– Не нужно.

Ну, вот опять! Короткие, холодные, безжизненные ответы Минхо ранили наивное парнишкино сердце так сильно, словно были острым ножом. От них буквально веяло пассивной агрессией. Из-за этого Джисон почувствовал себя еще более виноватым.

– Сорян, чел, – по-свойски извинился Чанбин и, заметив, что друг совсем поник, подхватил его под руку и поспешил смотаться куда подальше.

Весь урок прошел в какой-то прострации. Джисон слышал и даже записывал слова преподавателя, но понятия не имел, о чем тот говорит. Странное ощущение не покидало его душу. Вроде бы он бесконечно виноват перед Минхо и вполне заслуживает злости или гнева в свою сторону. Однако Ли был спокоен, как и всегда, будто над его тетрадью не надругались прямо у него на глазах. Именно это больше всего беспокоило Хана. Лучше бы новенький наорал как следует. Странное желание, конечно, но всяко лучше, чем тотальный игнор.

– Хорош киснуть, погнали в столовку, – сказал Чанбин, когда занятие кончилось, – куплю твой любимый пончик.

– В клубничной глазури? – поднял взгляд на друга Джисон.

– В клубничной глазури с капучино из автомата.

– Я уже говорил, что обожаю тебя? – просиял Хан.

– Поцелуй меня задницу, и мы в расчете, – подмигнул ему Чанбин. – Рюджин, ты с нами?

– Нет уж, пожалуй, откажусь, – скривилась подруга.

– Да не жопу целовать, а в столовку пойти. Я угощаю.

– А-а! Конечно, иду!

Благодаря веселому щебету Шин и дурацким шуточкам Бина, Хан тоже повеселел и постепенно позабыл об утреннем инциденте. Особенно настроение улучшилось после покупки любимого лакомства.

– Ты на диете что ли? Почему не ешь? – поинтересовалась Рюджин.

– Да, и эта диета называется «бедность», – тяжело вздохнул Чанбин и отпил немного воды из стаканчика. – Уже второй день без еды.

После его слов у Джисона кусок пончика чуть не встал поперек горла. Он прокашлялся и посмотрел на друга, который стал выглядеть мрачнее тучи.

– Потратил на меня последние деньги? – изумленно спросил Хан.

– Ты бы поступил на моем месте так же, – закрывая ладонями лицо, тихо ответил Бин.

– Боже мой, – только и смог сказать Джисон.

Рюджин с недоверием глядела на разворачивающуюся перед ней драму.

– Актер из тебя никудышный, – фыркнула она. – Хани, расслабься, я видела у него в сумке спортивную бутылку. Этот качок опять на своей протеиновой диете.

– Что? Бинни, как ты мог!

Когда Чанбин отнял ладони от лица, на нем не осталось и следа от вселенской грусти. Он смеялся так сильно, что на глазах выступили слезы.

– Я ведь тебе поверил! – продолжал возмущаться Джисон, хотя и у него стали вырываться смешинки.

– Господи, с кем я дружу, – простонала девушка. На них уже начали коситься с соседних столиков.

– С лучшими людьми в Тобонгу, персик, – Чанбин залпом осушил стаканчик и одним движением смял в комок. – Как говорят, смех продлевает жизнь, так что я просто забочусь о вашем долголетии.

– Спасибо, Бинни, благодаря тебе мы будем жить вечно, – прыснула Рюджин.

В такие моменты Джисон был по-настоящему счастлив. Сидеть с друзьями в столовке, пить не самый вкусный кофе, разговаривать о всякой чепухе – еще пара пунктов в списке дел, которые приносят ему радость. Школьные годы занимают значительную часть юности, и ему так повезло повстречать таких замечательных людей как Чанбин и Рюджин.

Обеденный перерыв подходил к концу, и школьники постепенно расходились. Теперь Хан заметил одиноко сидящего Ли в самом углу.

«Настоящий интроверт», – пронеслось в голове.

Джисон не любил одиночество, потому что тогда он оставался наедине с собственными мыслями. А они не всегда бывали хорошими. Точнее, редко бывали. Тем временем Минхо составил грязную посуду на поднос и тоже ушел.

***

Выражение лица у Феликса было такое, будто ему сообщили, что шерстяные жилетки оверсайз уже вышли из моды в этом сезоне. Сначала он не поверил собственным ушам и попросил повторить.

– Ли Минхо станет третьим участником «Брауни», – будничным тоном произнес Хван. – Имеешь что-то против?

– Допустим, – нервно сглотнув, заговорил Феликс, – мы его примем в тусовку. А Сынмин?

– А что с ним?

– Он вообще-то первый в списке претендентов на место третьего принца школы.

– Понимаешь, Ликси, – Хенджин задумчиво посмотрел куда-то вдаль, – Сынмину никогда не стать одним из нас. Малыш так и будет до окончания школы бегать и заглядывать тебе в рот. Быть принцем – задача не из легких. Тут либо дано от природы, либо не дано вообще. Вот у Минхо, – он выдержал небольшую паузу, представляя перед собой рыжего парнишу, – есть все данные: привлекательная внешность, утонченный стиль, властный взгляд, сдержанные манеры. А ты слышал, как он говорит? О, поверь, это самый настоящий принц.

Судя по всему, Феликс не разделял энтузиазма друга. Наоборот, с каждым хвалебным словом Хенджина в сторону Минхо, его брови хмурились все сильнее и сильнее.

– Ходит слух, что он не так обаятелен, как всем кажется.

– Можно подумать, мы с тобой не без греха, – хитро прищурился Хван. – Одна фотка с его кошачьей мордашкой добавит мне сотню подписчиков. А что? Закажем профессиональную съемку для школьного альбома. В королевском стиле. Идеально!

Если Хенджин что-то задумал, его уже не остановить. Будет идти до последнего, напролом. Эта баранья упертость до жути бесила, потому что мнение Феликса никогда не учитывалось. И вот опять одеяло на стороне первого принца.

– А если он откажется? – не сдавался Ли.

– Значит, заставим. Есть у меня небольшое досье на него. Ты ведь не думал, что я куплюсь лишь на миловидную внешность? Один мой знакомый учился с ним в Японии и рассказал, что больное место Минхо – семья.

– Да ладно, – как-то слишком наигранно удивился Феликс. – И что там про его семью известно?

– Куча всего интересного, Ликси, – голос Хенджина был насквозь пропитан загадочностью, – отец владелец крупной компании по производству автомобилей. Мать какой-то влиятельный политик. А еще у него есть брат. Или сестра. Точно узнать не удалось. Зато есть их детская фотка.

В доказательство он открыл ее на телефоне и показал Феликсу.

– Они тут совсем маленькие, но так похожи друг на друга. Прям как мы! – Хван приблизил изображение.

– И правда, – согласился Ли.

– Короче, надо продумать наши образы для фотосессии, а потом как бы «случайно» слить на почту сплетнице, чтобы она опубликовала их в инсте. Представляю, сколько там будет комментов!

Видимо, Минхо уже стал частью «Брауни», сам того не подозревая. Если Хенджин решил, значит, так тому и быть. И пусть Феликс сначала был откровенно против нового участника, поразмыслив над словами друга, он понял, что проще с ним согласиться, чем назвать реальную причину неприязни к новенькому.

– Ладно, будь по-твоему, – безразлично махнул рукой Ликс. – А насчет фотосессии…Я как раз недавно видел ахуенную декоративную корону. Вот! – он открыл фотку на телефоне. – Как тебе?

– Хм-м, – Хенджин на несколько секунд завис, прикидывая, какие ботинки лучше будут сочетаться с искусственными рубинами.

В такие моменты Ли с любопытством наблюдал за ним. Светлый взгляд становился сосредоточенным, Хван полностью отдавался любимому занятию. У него определенно был талант к созданию идеальных сочетаний, утонченных фигур, ритма всей композиции. Главное, как говорил он сам, проявлять внимание к деталям и тогда получится создать нечто уникальное. Наплевав на домашку, они просидели за кропотливой работой до самого вечера.

***

Закончилась очередная учебная неделя, и ребята решили расслабиться, завалившись на квартиру к Чанбину с пивом и пиццей. Культурная программа включала в себя просмотр дурацких комедий, игру в настолки и, конечно же, пьяные разговоры по душам. Такие встречи были для Джисона глотком свежего воздуха, потому что школьная рутина давила с каждым днем все сильнее и сильнее. С отцом у них отношения совсем испортились, а мама была просто не в силах их помирить.

– Эй, Хани, помоги мне! – позвала Рюджин, забирая коробки с ароматным лакомством у доставщика.

На маленькой кухонке с трудом умещались двое, особенно если вторым был широкоплечий Чанбин, поэтому Джисон помог подруге донести пиццу до стола, а сам вернулся в комнату. Пока друзья возились на кухне, он со скучающим видом изучал содержимое письменного стола. На нем в хаотичном порядке валялись тетрадки, ручки и обгрызанные карандаши с немного заржавевшей линейкой.

«Надо немного прибраться, чтобы было куда ставить еду», – подумал Хан и принялся собирать книги с тетрадями в кучу.

Вдруг из одной из них вывалилась цветастая карточка. Не придав этому особого внимания, он поднял ее и положил на стол. Беглого взгляда вполне хватило, чтобы его лицо вытянулось от удивления. Это был рабочий пропуск. Что ж, Чанбин много где подрабатывал, ничего сверхъестественного. Проблема заключалась в месте работы и должности.

– Хани? Ты что там делаешь? – совсем невовремя послышалось сзади.

Сначала Джисон сильно покраснел, поняв, что его застукали, а затем резко повернулся к другу лицом, сжав пальцами злосчастную карточку.

– Я… – слов не было. Он не знал, что в таких случаях говорят.

По меняющемуся взгляда Чанбина с доброго, расслабленного на недоуменный и слегка раздраженный стало ясно, что Джисон нашел то, чего ему не следовало видеть.

– Рылся в моих вещах? – нахмурился Бин, отбирая пропуск.

– Нет! – тут же бросился оправдываться Хан. – Я только хотел немного прибрать бардак на столе. Она сама вывалилась из тетрадки. Боже, Бинни, ты что работаешь…?

Не успел он договорить эти ужасные слова, как рот зажала ладонь, вкусно пахнущая пиццей. Вся злость Чанбина мгновенно испарилась, и он практически шепотом попросил:

– Рюджин не должна знать. Пожалуйста.

Джисону ничего не оставалось, кроме как понимающе кивнуть.

– Вы чего тут притихли? – выглянула подруга с кухни. – Без меня пить начали??

– Ага, кое-как банку у него отобрал! – фыркнул Чанбин, отпуская Джисона и с благодарностью глядя на него. – Ну, ты там скоро? А то, чую, он без нас всю алкашку вылакает.

– Предатель, – наигранно заканючил Хан, – я всего лишь глоточек сделал!

– Ох, ну щас, – она вновь скрылась за стеной. – Выносите пока тарелки.

Из закусок у них были пицца, всевозможные чипсы, сухарики и любимые зефирки Джисона. Да, он закусывал пиво сладким маршмэллоу. При желании можно было поджарить их с помощью зажигалки, и Хан так делал, когда был в дрова пьяным. Всех это крайне удивляло, но друзья привыкли к этой его странности и не обращали внимания.

Так как они оставались с ночевкой, у каждого с собой была пижама. Переодевшись в нежно-розовую рубашку и шорты, Рюджин запрыгнула на кровать, попутно выхватив из пакета баночку фруктового пива. Джисону пришлось лечь к подруге на колени, иначе бы все не поместились, а Чанбин, подогнув ноги, уселся рядом. Как же давно они так не собирались.

Вечер прошел замечательно: пересмотрели "Полицейскую академию", немного поиграли в домино, перемыли косточки преподам с одноклассниками, и даже осталось время на бьюти-процедуры. Натянув на голову Чанбину плюшевую повязку с розовыми заячьими ушками и положив на лицо маску, приятно пахнущую карамелью, Рюджин заставила его тоже лечь и не шевелиться. Миссия оказалась провалена в первую же минуту, потому что Джисон вспомнил какой-то дедовский прикол, а тот, не в силах сдержаться, прыснул со смеху.

– Да вы заманали! – поняв, что успокоить этих двух полудурков не получится, бросила в сердцах подруга. – Только маску зря потратила.

– Ну прости-и, – а сам не прекращал ржать.

– Что ж с вас взять, – мигом остыла Рюджин. – Подружились бы мы, если бы не были такими чокнутыми?

– Конечно, нет, – ответил Джисон, поправляя съехавшие на щеки патчи. – Я тот день никогда не забуду!

– Это когда ты своровал мои носки, чтобы навести порчу? – заговорил Чанбин.

– А нечего было отбирать обед, – Хан показал язык. – У тебя даже в 4 классе были сильные ручищи. Задушил бы меня, если бы не Рюджин!

– Пф, да не было такого.

– Ага, я как раз зашла в спортзал, чтобы выключить свет, – подруга снова натянула на Чанбина маску, – вы катались по полу, сцепившись как кошка с собакой. Кое-как удалось вас разнять.

Улыбнувшись, Джисон тоже вспомнил их первую встречу. Он и представить тогда не мог, что будет сидеть за одной партой с сорванцом, который постоянно забирал у него порцию риса и пакетик клубничного молока. Мало того, они подружатся так сильно, что вместе поедут на летние каникулы к бабушке Чанбина. Все это было так давно, однако тепло воспоминаний греет его сердце до сих пор. Бывало, что и ругались, и не разговаривали с друг другом, и демонстративно пересаживались за другую парту, но уже на следующей перемене бежали наперегонки в столовку, чтобы купить рисовый пирожок. Денег хватало только на один, поэтому по-братски делили на три части, угощая и Рюджин. Беззаботное детство. Джисон отдал бы все на свете, чтобы на секунду вернуться в те веселые дни.

– Эй, земля вызывает Хани! Прием! – помахала рукой у него перед глазами подруга.

– А? Да просто задумался.

Незаметно покосившись влево, Джисон увидел, что Чанбин по-прежнему лежит с закрытыми глазами. Тогда он поднял выпавшее из подушки перышко и поднес к носу друга, немного поводив им по коже. Его хитроумный план чуть не выдал тяжкий вздох Рюджин. В то же мгновение парниша вскочил и громко чихнул.

– Кто это сделал?! – завопил он, пытаясь выпутаться из мокрой маски. – Ах, ты ж засранец!! Иди сюда!

Поняв, что пора делать ноги, Джисон побежал до туалета – единственного места с замком. И сделал это вовремя, потому что, едва за ним захлопнулась дверь, Чанбин с громким стуком впечатался в нее и принялся дергать ручку.

– Открой, говнюк!!

– Я хоть и дурак, но не самоубийца, Бинни! – отвечал из своей засады Джисон.

– Ну прямо как дети, – без капли удивления резюмировала Рюджин и допила еще одну банку пива.

– Если откроешь, я пощажу тебя, – продолжал вести переговоры с дверью Чанбин.

– Клянешься мизинчиком?

– Естественно.

– Ладно, сейчас.

Послышалась возня, а следом за ней звук открывающейся щеколды. Обрадовавшись, что ему так легко удалось выманить шутника, он тут же потянул ручку на себя.

– Эй, какого черта? Она заперта!

– Я же сказал, что не самоубийца, – хихикнул Джисон. – Мне и тут хорошо.

– Ну, выходи-и, – умолял Чанбин, – честно-честно не трону тебя.

– Я даже сквозь стену вижу, что ты скрестил пальцы!!

– Ну и хуй с тобой! Сиди там один, а мы с Рюджин съедим всю пиццу. И даже кусочка не оставим.

Нарочно громко топая, Чанбин сделал вид, что уходит. Джисон выждал некоторое время и все же решил выбраться на свободу. Тут-то он и попался в ловушку. Сильные руки сгребли его в охапку и потащили обратно в комнату. Барахтаясь, Хан не оставлял надежды выбраться из мертвой хватки Бина. Однако все его трепыхания были бесполезны, потому что силищи у друга – хоть отбавляй. Не даром тот ходил в качалку вместо дополнительных по математике.

– Ты меня задушишь! – жаловался Джисон.

Наконец Чанбин отпустил свою жертву, но лишь с той целью, чтобы та плюхнулась на кровать.

– Ну аккуратнее, – Рюджин отсела на краешек, чтобы в порыве «страсти» и ее не зацепило.

Слегка наклонив голову на бок, она с умилением наблюдала, как Чанбин зажимает Джисона бедрами, не давая ему ни малейшего шанса на побег. Бедняге ничего оставалось, кроме как принять наказание в виде ответной щекотки, которую, к слову, он тоже не очень любил.

– Ха-ха-ха, – извиваясь как уж на сковородке, смеялся Хан, пока пальцы Бина щекотали разгоряченную шею. – Ну, хватит, пожа-алуйста, я больше так не буду!

– Конечно не будешь, – самодовольно хмыкнул Чанбин.

В конце концов он все же сжалился над другом и отпустил его. Весь красный от смеха Джисон тут же выскользнул из-под него, отсаживаясь на безопасное расстояние.

– Да уж, видок у тебя, – прыснула Рюджин, – будто кросс пробежал. Или с подружкой развлекался, – добавила она.

Взмокшие растрепанные волосы, пьяный румянец на щеках, слегка замыленный взгляд, прерывистое дыхание – вывод напрашивается сам собой.

– Извращенка, – пожав плечами, парниша потянулся к тарелке, на которой остался последний кусочек пиццы.

Чанбин сделал то же самое, но в последний момент убрал руку.

– Уступаю тебе только потому, что я на диете, – объяснил он.

– Пивной? – вместе поинтересовались Рюджин и Джисон.

– Ага.

За окном уже давно стояла ночь, в доме напротив почти не горел свет. После очередной бутылки пива ребят тоже начало клонить в сон. Первой сдалась Рюджин и заснула в обнимку с подушкой, мило посапывая. Укрыв подругу пледом, Чанбин тоже собирался прилечь, но его остановил Джисон:

– Пойдем на улицу.

– Окей.

И хоть наступила осень, в воздухе чувствовалось тепло не так давно ушедшего лета, поэтому парни вышли на детскую площадку в пижамах и натянутых поверх пальто. Тишина и спокойствие. Ночь вообще самое безмятежное время суток, ведь именно тогда мы остаемся один на один с собой.

– Ты же не курил, – обеспокоенно произнес Чанбин, заметив у друга в руках зеленый огонек от электронки.

– Теперь курю, – с грустью в голосе ответил Джисон.

Если бы кому-нибудь пришло в голову выглянуть в окно, то он бы увидел два темных силуэта, сидевших на детской качели и разглядывавших ночное небо.

– Насчет того пропуска, – начал Бин, – ты не ошибся. Я правда там работаю.

– Кха, – подавился Хан, вспомнив о вечернем инциденте.

– Именно поэтому и не хотел говорить ни тебе, ни Рюджин. Да и вообще об этом лучше никому не знать. Понимаешь? У меня могут быть неприятности.

– Понимаю. И не понимаю.

– Надеюсь, ты не перестанешь со мной дружить из-за того, что я работаю в гей-баре.

– Нет конечно! – Джисон осекся, поняв, что сказал это слишком громко. – Просто…весьма необычное место работы для тебя, не находишь?

– Ну, да. Меня пригласил старый знакомый, с которым раньше ходили в зал. Ставка хорошая, от дома недалеко и посетители более-менее адекватные. Управляющая с пониманием отнеслась, так как это мой первый опыт. Да у меня и выбора особо не было: либо работать там, либо возвращаться к родителям. Сам понимаешь, на второй вариант я бы никогда не согласился.

Вопрос о том, знают ли родные о новой подработке сына, отпал сам собой. Джисон не знал, что сказать. В таких случаях оставалось полагаться на магию прикосновений. Вот и сейчас, придвинувшись к другу, он положил голову ему на плечо, как бы говоря, что все хорошо.

– Извини, если разочаровал тебя, Хани, – вновь заговорил Чанбин, на автомате погладив волосы младшенького, – но во взрослом мире не все так просто. Особенно, когда рассчитывать приходить лишь на самого себя.

– Не разочаровал, – совсем тихо ответил Джисон.

Сердце кровью обливалось, видя Чанбина таким – уставшим, печальным, каким-то опустошенным. Он бы с радостью забрал его к себе, тогда бы и за квартиру платить не пришлось, и жить бы стало веселее, но, к сожалению, они уже давно не дети, чтобы думать о таких глупостях. И пока душа его болела за друга, в голову пришла гениальная идея:

– Слушай, а почему мы до сих пор не съехались? Вдвоем платить аренду ведь намного легче.

– Потому что у тебя отец – тиран, Хани. Это моему до пизды, где я и что делаю. А твой сожрет с потрохами, если узнает во что я тебя втянул.

– Блин, – теперь и Джисон приуныл. Опять поганый папаша портит ему жизнь. Теперь уже настоящую, а не будущую.

– Хотя-я, – задумчиво протянул Чанбин, почесывая макушку друга, словно тот был его песиком, – если ты соберешь яйца в кулак, может, что-то и выйдет. Ладно, пошли домой, а то у меня задница скоро отмерзнет сидеть на холодной деревяшке.

От того, что они сидели без движения, конечности, и правда, начали замерзать, несмотря на теплую ночь. Вернувшись домой (теперь Хан твердо решил считать квартиру Бина и своим домом тоже), они доели остатки былой роскоши в виде засохших фруктов и легли спать.