Тэхёну хочется верить, что он не сошел с ума. Но все друзья почти наперебой утверждают, что их шебутной приятель давно и наверняка поехал крышей. И может быть они не настолько уж не правы.
Тэхён всегда был слишком впечатлительным малым. Если грустить, то до слез. Если радоваться, то до прыжков почти в метр в высоту. Если влюбляться, то так, словно раздербанил свою душу на несколько частей подобно Воландеморту, и подарить все эти осколки другому человеку, упаковав их в бархатные подарочные коробки.
Чонгук коробок не замечал. Как не замечал и тоскливого взгляда блестящих глаз, провожающих его до входа в университет. Тэхён буквально потерялся в этом урагане собственных чувств. И все из-за чего? Из-за одного чертового разговора на пьяной вечеринке. Из-за заливистого смеха в плечо и сбивчивых откровений под кухонным столом, куда они забрались в самый разгар вечеринки, словно двое маленьких детей.
Тэхён потерялся, а Чонгук его даже не вспомнил. Скользнул рассеянным взглядом мимо, проходя совсем рядом в коридоре университета. Оставил за собой шлейф какого-то дорогого одеколона и раскидал по пути бархатные коробки провожающих его взглядом студентов.
Чонгук был популярным. Конечно же, он был. С этими искрящимися большими глазами, маленькой задорной улыбкой и телом гребанного Аполлона. Он был общительным. Кто бы ни подошел к нему с простым приветствием или небольшой просьбой, для каждого он находил минуту. Тэхёну ничего не стоило тоже подойти. Поздороваться хотя бы раз, напомнить о себе или познакомиться заново. Что в этом криминального?
Но Тэхён, местный заводила, яркий огонек их студенческого городка, вдруг заробел. Подошел один раз со спины к своему ночному вожделению и будто язык проглотил. Ребята, с которыми Чонгук разговаривал, недоуменно смотрели через его плечо на испуганно распахнутые глаза. Молча переглядывались, но молчали.
Когда Чонгук обернулся, позади никого не было. А Тэхён, словно смущенная младшеклассница с первой влюбленностью в сердце, прижимался спиной к стене за углом и пытался восстановить сбитое непонятно от чего дыхание.
В конце концов, все пришло к ужасно тривиальному ходу событий. Тэхён додумался до записок. Неловких, коротких и безымянных. Подбрасывал их в открытый рюкзак, пробегая мимо, клал в карман кофты, оставленной на стуле без присмотра, передавал через несколько рук, чтобы не дай бог получатель не догадался, от кого они.
Юнги крутил пальцем у виска и закатывал глаза, но лезть в душу друга не торопился. Он сам был занят тем, что прокладывал себе дорожку к чужому сердцу, но у него-то хотя бы были какие-то подвижки. Он не прятался по углам и не маскировал свое внимание за ненужной шелухой. Действовал напролом. Впрочем, Юнги всегда был прямым как рельсы, чего еще от него ожидать.
— Хосок устраивает вечеринку. — Говорит Юнги, присаживаясь на стул рядом с Тэхёном. Ну, как присаживаясь, просто роняет свою маленькую тушу на обреченно скрипнувшую мебель. Глаза его задорно горят предвкушением, и Тэхён понимает, что друг в своем стремлении заполучить чужое внимание уже на финишной прямой.
Чон Хосок был хорошим парнем. Веселым, заводным, способным и очень, очень красивым. Если бы Тэхён не был полностью покорен его закадычным другом, то непременно поборолся бы с Юнги за сердце этого солнышка. Хотя борьба закончилась бы подбитым глазом Кима, потому что Юнги делиться своим не любил.
— Тогда желаю вам удачи, красивых деток, пушистых щенков и не забывайте про презервативы. — Тэхён протягивает руку и прислоняет ладонь ко лбу друга, принимая покровительственный вид. — Благословляю вас, дети мои.
— Я тебе сейчас врежу. — Пугающе спокойным голосом делится с ним Юнги и поправляет слегка завивающуюся от влажности челку. — У тебя совсем мозги выключились или да? Я говорю тебе, что Чон-охрененный-Хосок устраивает вечеринку. У себя в доме. Со своими друзьями. Давай, подключайся. — Юнги для верности несколько раз щелкает пальцами перед лицом друга.
До Тэхёна и правда доходит не сразу. Он хмурится и даже бьет друга по руке, убирая ее от своего лица подальше. А потом в голове будто загорается лампочка. Что он только сказал?
— Погоди. — Вдруг переходит на шепот Тэхён. — Хосок и его друзья? Все его друзья? И… И он?
— Да, тот самый, кого нельзя называть. — Закатывает глаза Юнги. — Ты достал уже.
А Тэхён задыхается. Это вечеринка. Это реки алкоголя и расслабленной молодежи. Это кухонный стол, под который можно забраться, спрятавшись от окружающего мира. И да, Тэхён мыслит как пятилетний мальчишка, и что вы ему сделаете?
— Блять, Юнги. — Нервно выдает Тэхён, все больше округляя глаза. — Блять, Юнги.
— Не блять, а порядочный жиголо. — Фыркает друг в ответ и уже в который раз закатывает глаза. Мозг он свой рассмотреть что ли хочет? — Это сегодня вечером, так что соскребай свои длинные конечности и беги готовиться. Если ты его не заполучишь сегодня, я клянусь, что уговорю Хосока на секс втроем с участием одного зубастого мальчишки.
— Ты его сперва на секс вдвоем уговори. С участием одного несносного коротышки. — Тэхён показывает другу язык и тут же вскакивает с места. Во-первых, чтобы поскорее добраться до комнаты и выпотрошить свой шкаф. А, во-вторых, чтобы не получить промеж глаз от выше упомянутого коротышки.
Юнги матерится ему в спину и светит средним пальцем на весь задний университетский двор, на что проходящий мимо преподаватель экономики разражается тирадой о высокой морали, нравственности и распущенности у молодого поколения. Можно подумать, он в свои золотые годы пил только молоко и разговаривал исключительно цитатами из Шекспира.
Позже Тэхён действительно выворачивает свой шкаф наизнанку. Он просто сгребает все свои вещи с полок и валит их на пол, после чего ногами раскидывает яркие рубашки и футболки по комнате. Ничего из этого не кажется ему подходящим. Слишком вычурно, слишком просто, слишком открыто, слишком закрыто. Все слишком! Такое чувство, будто в его гардеробе вообще нет ничего, что соответствовало бы Чонгуку. И да, Тэхён хочет ему соответствовать, потому что парнишка в своих обтягивающих штанах, простых футболках и огромных ботинках выглядит как чертова модель.
Тэхён ебал это все. И свой стиль, и свою чертову жизнь.
В таком состоянии его и находит сосед по комнате, который чертыхается, спотыкаясь об гавайские шорты прямо на пороге.
— Мы что, собираем пожертвования для бездомных? — Чимин, стройная маленькая язва, сдувает с глаз сожженную обесцвеченную челку. — Погоди, у меня есть пара вещей с прошлой коллекции. Я все равно их больше не надену.
— Чими-и-ин. — Почти волком воет Тэхён, лежа на куче собственной одежды. В его руках белая майка-алкоголичка, а на голове разноцветные трусы. И, кажется, они даже не его. — Друг, спасай. Мне нечего надеть.
Местный модник оглядывает весь хаос вокруг, состоящий из вещей и, ну… еще большего количества вещей, и иронично вздергивает левую бровь. Его взгляд почти кричит «ты дебил», и «наша комната буквально склад Секонд-Хэнда», и «мы можем открыть здесь вещевой рынок». Но Тэхён класть хотел на все эти взгляды, он был в отчаянии.
— Моя одежда будет тебе мала, мистер широкие плечи и длинные руки. — Усмехается Чимин и прыгает на соседа сверху, под громкое кряхтение последнего придавливая его к полу. — Но я в силах сделать тебе потрясный лук из того, что есть. Только если ты целиком и полностью отдашься в мои руки. — Чимин тянет лукавую улыбку, и Тэхён почти улавливает двойной смысл в его словах.
Но, конечно, это не так. В их радужной компании Пак Чимин единственный, кому нравятся исключительно женские фигуры. И даже их внутреннее содержание. Тэхён имеет в виду, конечно, внутренний мир, душу и соблазнительные заскоки, а вовсе не маточные трубы и испорченную студенческими пьянками печенку. О господи, он уже рассуждает как заправский маньяк из века эдак восемнадцатого.
— Я хочу трахаться. — Изливает душу Тэхён, сгребая друга в свои медвежьи объятия. — И целоваться. И держаться за руки. И сидеть под гребанным кухонным столом.
— Забавные у тебя, конечно, кинки, но я предпочел бы этого не знать. — Чимин подозрительно косится взглядом в сторону их общего рабочего стола. — Поднимай свою ленивую задницу, будем делать их тебя принца.
Тэхён со старческим кряхтением поднимается с пола, расставляет руки в стороны в жесте «делай со мной все, что хочешь» и следующие полтора часа терпеливо ждет преображения в принца. На что только не пойдешь ради любви.
Впрочем, Чимин свое дело знает. На пороге дрожащего от басов музыки дома Тэхён появляется во всей своей красе. Рубашка с коротким рукавом в крупный цветочный принт выгодно открывает взгляду сильные руки с выступающими венами. Чуть зауженные к щиколоткам темно-синие штаны подчеркивают длинные ноги и своим цветом делают образ свежее. Темно-русые волосы завиты и разбросаны по голове в творческом беспорядке, лаская взгляд крупными кудрями. Под челкой повязан длинный платок, концы которого легко развеваются на осеннем все еще теплом ветру.
Тэхён себе в зеркале понравился. Судя по провожающим его взглядам, и окружающим находчивость Чимина пришлась по душе, и Тэхён чувствует возвращающуюся уверенность. Что ж, сегодня он красавчик, сияет улыбкой и чувствует себя превосходно. Этого должно быть достаточно, что бы заговорить с объектом своей влюбленности.
Так думает Тэхён, пока этот самый объект не попадает в поле его зрения. Чонгук сидит на диване словно гребанный король. Его светло-голубая атласная рубашка застегнута на все пуговицы, а под воротником большой бант из ленты такого же цвета. Его ноги обтянуты до неприличия узкими черными штанами, а на ногах аккуратные низкие кроссовки. Его сережки в виде маленьких серебряных колец мягко покачиваются, когда Чонгук заливисто смеется, запрокидывая голову и обнажая изящную шею. Его глаза едва заметно подведены темными тенями, а губы… Ох, черт, провалиться бы Тэхёну на этот самом месте, если это не насыщенный вишневый блеск.
Что он там говорил насчет своей уверенности? Забудьте. Тэхён не достоин даже дышать рядом с этим совершенством. Он резко сворачивает в сторону, меняя направление, и широким шагом почти бежит на кухню в поисках чего-нибудь горячительного.
Вечеринка началась почти два часа назад, поэтому вокруг уже толпы опьяненной алкоголем и вседозволенностью молодежи, но напитки все еще в избытке. Тэхён хватает первую попавшуюся бутылку с каким-то неизвестным брендом виски, откручивает крышку и прикладывается к горлышку так, будто без этого не выживет.
Да и как тут выжить? Чонгук все еще сидит на диване с пивом в руке и наблюдает за разместившимися на полу друзьями, которые собирались сыграть в бутылочку. Тонкие пальцы в многочисленных кольцах медленно собирают с запотевшего стекла капли конденсата, и Тэхён почти стонет в голос от непреодолимого желания взять их в рот по самые костяшки.
Черт, черт, черт.
Кто-то тянет его за руку, усаживая рядом, и Тэхён видит лукавую улыбку Чимина в сантиметрах от своего лица. Тот заговорщески подмигивает и высоко вскидывает руку, чтобы привлечь внимание сидящего на диване парня.
— Эй, Гуки! Давай с нами! — Толпа вокруг одобрительно гудит, а Тэхёну хочется зубочисткой выколоть глаза девчонке напротив, которая, чтобы обернуться назад, изгибается в такую позу, будто у нее напрочь отсутствует позвоночник. И инстинкт самосохранение заодно, потому что из ушей Тэхёна разве что пар не валит.
Но Чонгук смеется в ответ и отрицательно качает головой, отказываясь принимать в игре участие. Тэхён чувствует и радость, и разочарование одновременно и несколько секунд полностью теряется в этом сумбуре, пока рядом с Чонгуком не всплывает лицо Хосока.
Тот сверкает порозовевшими щеками и парочкой засосов на шее, и Тэхён страшно сильно завидует Юнги, потому что ему тоже необходимо куда-то определить собственные губы. Тэхён решает определить их на горлышке бутылки и тут же об этом жалеет.
— А ну не развращайте мне невинного ребенка, подонки. — Полушутливо восклицает это ходячее сексуальное напряжение, и Тэхён давится крепким напитком, сгибаясь пополам. Пока он пытается выплюнуть собственные легкие, кто-то справа удивленно интересуется.
— Ты что, не целовался?
Тэхён выбирает именно этот момент для того, чтобы выпрямиться и встретиться с Чонгуком взглядом. Тот мерцает своими широко распахнутыми глазами и улыбается этой очаровательной маленькой улыбкой, обнажающей передние зубы.
— Ни разу. — Говорит он. Чонгук своей неопытности не стесняется, лишь пожимает плечами и почему-то продолжает смотреть прямо на Тэхёна. А у того земля под ногами плавится. У него вселенная внутри рождается и умирает несколько раз, пока в реальности проходит лишь две секунды.
Чонгук вскидывает брови, словно спрашивая, какого черта Тэхён на него уставился, и тут же переключается на Хосока, который что-то быстро шепчет ему на ухо. Тэхён хочет послать Хосока к черту, то есть к Юнги, чтобы он больше не прерывал романтичные переглядки в стиле современных дорам на ТВ. Но вместо этого он снова заливает в себя порцию виски, не замечая тяжелый взгляд на плавно двигающемся кадыке.
***
Утро встречает Тэхёна ожидаемой головной болью, ожидаемой сухостью во рту и совсем неожиданным соседством. На подушке рядом чья-то растрепанная макушка, а рука самого Тэхёна на чьей-то тонкой талии.
Парень несколько минут силится вспомнить события прошлой ночи, но в голове только обрывки из сплетения разгоряченных тел, прерывистых стонов и крепкой хватки на спине и плечах. Тэхён заторможено поворачивает голову и на левом плече видит красные полосы от ногтей с маленькими ранками, забитыми запекшейся кровью. Шея зудит от вероятных засосов, а член отдает легкой болью, будто ночью тут было целое родео с очередью любопытных наездников, когда сам Тэхён был бедным единственным быком.
От собственного сравнения, возникшего в голове, он тихо смеется, и тело рядом начинает подавать признаки жизни. Тэхён подбирается на месте, готовый выпалить в чужое сонное лицо что-то вроде «прости-пожалуйста-но-я-без-памяти-влюблен-в-Чонгука», но вовремя прикусывает собственный язык. Потому что не так он планировал свое признание. Потому что на соседней подушке, щуря глаза от солнца, лежит Чонгук.
Блять.
— Блять. — Вслух повторяет Тэхён и неожиданно бьет кулаком в чужое сильное плечо. Чонгук дергается на месте и натягивает одеяло по самый подбородок.
— Какого хрена? — Хрипло интересуется он и в отместку пинает Тэхёна ногой.
— Я лишил тебя девственности! — Шепотом делится Тэхён и зачем-то снова бьет парня рядом в плечо. Тот возмущенно раздувает ноздри и отпихивает от себя ненормального любовника.
— И что, мы сразу перешли от конфетно-букетного периода к бытовым избиениям? — Чонгук отфыркивается, словно пес от попавшей в нос воды, и смешно дует щеки. Он натягивает одеяло еще выше, оставляя снаружи только два блестящих глаза.
— Твой папочка меня придушит! И засудит! — Почти кричит Тэхён, имея в виду не в меру заботливого и участливого Хосока. Вообще-то любимое солнышко Юнги очень даже умеет злится, и лучше бы никогда не видеть этого лично.
— Строго говоря, всю прошлую ночь моим папочкой был ты. — Хмыкает Чонгук едва слышно. И почему-то на этом моменте Тэхёна накрывает.
Накрывает образами, звуками и запахами. Он отчетливо вспоминает и свой жаркий шепот на алеющее ухо, и свои большие ладони на тонкой талии. Вспоминает глубокие влажные поцелуи и не менее глубокие толчки в чужое тесное тело. То, как Чонгук выгибался в его руках, развязно стонал и бесстыдно раздвигал свои крепкие стройные ноги. Как садился сверху, самостоятельно двигаясь на Тэхёне так, что у того напрочь летели все предохранители и сгорали платы.
— Ты гребанный обманщик. — Приходит Тэхён к неутешительному выводу и почти оскорбленно смотрит на зарывшегося в одеяло парня. — Девственник? Не смеши меня!
— А что, попользованным я тебе уже не так нравлюсь? — Язвит Чонгук, а у самого глаза блестят и брови хмурятся. Тэхён тянется к нему и щелкает едва показавшийся нос.
— Еще раз такое услышу, выпорю. — Бескомпромиссно заявляет он, пока сердце отбивает неровный ритм по ребрам. По-хорошему, Чонгуку послать бы его далеко и надолго за такие заявления, но парень вдруг тянет губы в довольной усмешке и подползает ближе, стягивая одеяло ниже.
— Обещаешь? — Этот проникновенный шепот забирается прямо под кожу миллионом маленьких жуков, и Тэхён возмущенно вздыхает. Да как этот парнишка может пытаться обыграть его на поле флирта и заигрываний? Ну и что, что Тэхён два месяца стеснялся к нему подойти, до этого он по праву носил черный воображаемый пояс по пикапу.
— И для справочки. — Чонгук вдруг садится на кровати и оборачивается через плечо. — Ты и правда лишил меня девственности.
Тэхён картинно скатывается с кровати на пол, потому что… Какого черта? Голый Чонгук в его кровати. Вся его спина и шея покрыта метками Тэхёна. И он был первым любовником у младшего, при этом находясь в ужасном алкогольном опьянении. Хуже не придумаешь.
— Как мы вообще оказались у меня? — Тэхён чешет затылок, которым приложился об пол при падении и смотрит на укутанного в плед Чонгука, который расхаживает по его комнате, будто по своей собственной.
— Я залез к тебе в штаны в туалете Хосока и ты начал вопить, что, если он нас застукает, то ты лишишься члена, а ты его очень… — Чонгук выразительно смотрит ему в глаза. — Очень любишь. Так что пришлось вызывать такси и мчаться сюда. Хоть посмотреть на часть тела, которую ты боготворишь.
Чонгук хрипло смеется, скользя своими тонкими пальцами по статуэткам анимэ-персонажей на полке над столом, а Тэхён хочет провалиться сквозь землю.
— Я завлек тебя тем, что нахваливал свой член? Пиздец. — Он беспомощно трет пальцами лоб до покраснения, а потом сталкивается с неожиданно мягким и нежным взглядом чужих глаз.
— Вообще-то ты привлек меня разговорами о космосе под столом на чужой кухне. — Ласково улыбается Чонгук, заставляя Тэхёна в изумлении распахнуть рот. — Привлек этим своим горящим взглядом, приклеенным ко мне будто всюду в стенах универа. Привлек глупыми записками о том, какие у меня глаза и улыбка. Своим низким голосом, неповторимым стилем и ужасным чувством юмора. Ну и да, член у тебя что надо. — Совсем романтично заканчивает Чонгук, присаживаясь напротив Тэхёна.
— Почему тогда ты делал вид, будто не знаешь меня? — Практически плаксиво тянет Тэхён и хлопает ладонью по чужой оголившейся из-под пледа ляжке.
— Набивал себе цену и разогревал в тебе интерес. — Смеется Чонгук, склоняя голову к плечу. — Я не знал, как тебя удержать рядом, когда ты получишь свое. Ты ведь… Ну, ты себя видел? У меня глаза от тебя слепит и в горле комок такой, что дышать трудно.
— Я? Да я думал, что ты ангела с неба ждешь, потому что никто из смертных тебе явно не подходит ни по каким параметрам!
Они какое-то время смотрят друг другу в глаза, прежде чем начинают громко смеяться. И головная боль, и все переживания вдруг кажутся настолько несущественными, что Тэхён напрочь про все забывает.
— Мы такие идиоты. — Качает он головой, притягивая в свои объятия уютный кокон из пледа, в который продолжал кутаться Чонгук.
— Да-а-а. — Довольно тянет тот, а затем задумчиво добавляет. — Но задница все равно болит.