Тело Кида это тело Бога. Буквально. Идеальная светлая кожа без единого изъяна кажется тонкой, как бумага. Даже мелких родинок нет, чтобы испортить, очеловечить, стать раздражающе мелким изъяном, и рядом с ним Блэк*Стар чувствует себя по-человечески несовершенным.
Это не зависть и не стыд за себя, а признание факта. Тело Блэк*Стара это грубый материал обработанный множеством битв, часть из которых оставила свой след не только в его памяти, но и в крупных шрамах. Руки у него мозолистые, покрытые рубцами, такими только оружие держать да бить морды каждому, кто попал в немилость перед Богом Смерти. Такими руками нельзя касаться чего-то настолько изящного, испортит, сломает неосторожно или испачкает грязью человеческой бытности.
На руках Кида чуть заметно проступают голубоватые линии вен.
“Совсем как у человека”, — мимолётом думает Блэк*Стар, отстранённо наблюдая, как тонкая кисть руки бога ложится ему на грудь.
Кожа Кида кажется выбеленной на фоне загорелого тела Блэк*Стара.
“Видишь? Совсем не страшно”, — откуда-то из другой вселенной произносит Божество.
Блэк*Стар и не боится прикасаться к Киду. Не боится, когда Кид — это Шинигами-сама, которого привыкли видеть все: строгий, отстранённый от всего мирского и возвышающийся над всем миром. Тогда Блэк*Стар может расхохотаться над его напыщенностью и бросить очередной шутливый вызов, может даже попытается нанести пару ударов, потому что это тот самый Бог, которого он превзошёл.
Но Кид, его Кид, бог в обличии смертного, растерявший всю свою яркую мишуру и оставивший только обнажённое от божественного тело, он другой. Он живой, он излучает тепло и ведёт себя совсем как человек. А люди до невозможности хрупкие. Особенно когда это боги в смертных телах.