Венок из одуванчиков

Сяо любуется полуночным небосклоном над Ли Юэ, сидя на крыше «Ваншу», и глубоко вдыхает черными легкими: воздух наполнен приятной свежестью. Пальцы тянутся к шее, начинают методично перебирать тяжелые белые бусины, пока далекие холодные искры пробиваются сквозь синее ночное марево. 

Пора идти.

Лицо адепта бесстрастно, как маска, только внутренности привычно болезненно сжимаются: прекрасный момент умиротворения хочется продлить как можно дольше.

Но нельзя. 

Кроме него у Страны Контрактов нет защитников.

***

Даже вечному и неизменному небу нельзя верить. Еще час назад путь охотника освещали огни парящих фонарей далеких звезд, а сейчас дождь стоит стеной.

Чем так разгневана Богиня Справедливости, за что хочет утопить владения Моракса в своих злых слезах? 

Демоны встречают безжалостное копье с криками и шипением, находя свою смерть на лихом острие. Сегодняшние противники показались Якше сильнее предыдущих, а, когда последний враг превращается в дым, он вскидывает голову к луне. 

Небесный щит укрылся с головой тяжелым одеялом из туч. Вихрь свистит в ушах, волосы неприятно хлещут по лицу и липнут, одежда промокла насквозь, продрогли кости, стучат зубы. 

Сяо мысленно бросает не мольбу – насмешку: сжалься, Барбатос, дай спокойно дойти до постоялого двора раньше, чем меня поглотит пустота. 

Ветер за пару мгновений стихает, на прощание ласково гладит адепта по бледным щекам. Холодно, мокро, неприятно, но адепт закрывает глаза, с благодарностью принимая прикосновение Бога, после чего, почти полностью разбитый, медленно бредет в свое пристанище. 

Венти уже ждет его в комнате, устроив свою подругу – бессмертную лиру на коленях. Без своего плаща и берета с сесилиями, он выглядит совсем хрупким, как фарфоровая кукла.

Белая кожа, белая рубашка, белые чулки… 

Сяо совсем не удивлен: он много лет назад превратил свои эмоции в пыль и развеял над страной. Невидимая рука ощутимо сжимает грудную клетку, заставляет хватануть воздух ртом, уродливые острые когти скребут по душе, но стоит сияющим струнам зазвучать, пальцы начинают разжиматься, а тьма понемногу отступает. 

— Звал? — лукаво щурит глаза бард.

Его напускная беззаботность мгновенно пропадает, стоит Якше обессиленно рухнуть и вцепиться в чужие ноги. Венти растерянно смотрит на сжавшуюся фигуру: сейчас великий защитник выглядит хуже битого пса.

Архонт шутливо треплет темные жесткие волосы, почесывает у корней, пропускает пряди сквозь пальцы: склоняется к адепту, целует в макушку и начинает снимать ожерелье, стаскивать части доспехов, шепча какие-то глупости про холод и не лучшее состояние охотника на демонов.

Сяо стискивает зубы. 

Каждый день он возносит молитвы Властелину Камня, в которых просит хранить Ли Юэ и обещает до последнего стоять на страже от темных сил, хотя знает, что Моракс не слышит его слов. 

Но для себя у Богов адепт просить не умеет. Не имеет права: он всего лишь орудие. 

Но как же хочется иногда…

— Умоляю… помоги мне. Боль… слишком невыносима, — Сяо тихо хрипит. — Я не знаю… как ты это делаешь. Голоса в голове… — он переходит на шепот, но не может закончить фразу.

Венти понимает без продолжения. Проводит кистью по простыни рядом с собой – и адепт ложится к нему на колени: такое простое действие дается ему с трудом, у него нет сил даже на то, чтобы свернуться клубком, несмотря на сильное желание. 

Но с каждым новым прикосновением натяжение нервных струн внутри Сяо слабеет. Бард улыбается – охотник чувствует это затылком и инстинктивно стискивает пальцами костлявые колени, чувствует мелкую дрожь. 

Что угодно, только не уходи внезапно.

Венти легко, почти невесомо ведет подушечками пальцев по заклейменному татуировкой плечу – и Якша может окончательно расслабиться. 

Бог негромко спрашивает:

— Легче? 

Голос его шелестит успокаивающе. Сяо переворачивается на спину и тянет руку к косичке, но тут же осекается: разве ему дозволено? Венти смеется перезвоном серебряных колокольчиков и прижимает ладонь, освобожденную от перчатки, к своей щеке. 

Адепт знает, что иногда волосы архонта светятся, но в этот миг он готов поклясться: ни одна звезда не сияет ярче бирюзовых глаз Барбатоса. 

На его коленях, в его заботливых руках охотник на демонов чувствует себя опавшим листком дерева, убаюканным плавными потоками реки и нагретого воздуха.

Неужели именно это люди зовут теплом? 

— Расскажи… что-нибудь. Что угодно… твои слова – музыка, она лечит...

Бард снова широко улыбается, но где-то в глубине его взгляда притаилась печаль. Он знает сотни баллад и историй: все они кажутся прахом, когда на него внимательно смотрят пронзительные янтарные глаза Сяо. Страна Моракса – страна камней, неудивительно, что ее жители носят с собой минимум по два… Архонт нежно прикасается к Якше, и тот льнет к хрупкой руке, жмурится от удовольствия. 

Венти решает говорить о том, что у него на душе: честно и просто, как его многочисленные начинающие ученики-поэты, разбросанные по всему Тейвату.

— Мне больно из-за того, что я не могу подарить тебе настоящую свободу. — Сяо чувствует, как нелегко барду даются эти слова, а у него самого что-то резко колет в груди. 

Это сердце забыло ударить?

Это легким снова не хватает воздуха?

Это трескаются и крошатся ребра?

— Как бы мне хотелось снять с тебя бремя защиты, но расторгнуть твой договор я не в силах… а еще хочется, чтобы ты посетил Мондштат хоть раз. Тебе обязательно понравится, я уверен. Особенно праздник ветряных цветов… 

— Ли Юэ… я не могу...

— Знаю, — тоскливо вздыхает Венти, понимая, каким будет окончание фразы. — Но ведь может Барбатос иметь хотя бы одну наивную мечту? 

Он делает странный жест, будто стягивает с себя старое выражение лица, как паутину, и, полностью переменившись за миг, безмолвно шепчет: «Иди ко мне, я тебя согрею», твердо зная, что Сяо сможет прочесть его слова. 

Адепт, поднявшись, робко смотрит в лицо поэта ветров: и тут же ласковые руки Венти скользят по его голове, большие пальцы оглаживают впалые щеки, скулы, нос, нерешительно проводят по нижней губе.

Сяо закрывает глаза и чувствует холодные поцелуи на веках. 

Охотник прижимает архонта к себе, бессмысленно теребит шнуровку корсета, скребет по нему изуродованными черными ногтями: нечто в душе разбивается от осознания, насколько тонок бард.

За окном по-прежнему шумит дождь, из-за чего комната окрашена во все оттенки серого. Но мрак в душе Якши отступает: ему кажется, что сквозь плотную пелену черных облаков он видит начинающее всходить солнце. 

Венти трется о чужую щеку носом, но не целует в губы. 

Архонту очевидно, что Великий Защитник пока не готов к подобному, но уже находится на верном пути.