Альдемар чувствует, как на границе ощущений смутно проступает энергия Кини, а ее ладонь все сильнее сжимает его руку, словно только так она может сдержать свое недовольство. 

— То, что ты сейчас увидела, — терпеливо объясняет Аль, — происходило здесь этой ночью. Одно из созданий грани миров появилось здесь и едва не погубило Венкеласса… 

— И он, разумеется, может это подтвердить? — Влэдимирэ не дает ему закончить фразу. 

— Нет, но…

— То есть это снова лишь слова и какая-то ваша магия? В таком случае как я могу судить, что это не вымысел или что это не вы всех усыпили и заставили появиться то существо, если оно, конечно, существует? 

— И зачем нам это?! — резко расправив крылья, возмущается Лаурисс. 

На цветах в волосах Кини проступает черная кайма. 

— Узнать все наши тайны, например, — ткань шатра едва позволяет различить летали, но Альдемару кажется, что Влэдимирэ пожимает плечами. 

— Будто они нам нужны, — фыркает Кини, — слушай, я не понимаю, почему ты нам не веришь, может, у бескрылых все просто так устроено, я не знаю. Но у нас все иначе. Если мы хотим что-то узнать, мы спрашиваем, нам отвечают, показывают или говорят, кто знает ответ, ну или где его можно прочитать, поискать и прочее. Все. И здесь мы точно так же хотим разобраться и понять, что происходит. Так будет лучше для всех. 

Аль с легкой задумчивостью покачивает крыльями. Он тоже этого не понимает, но едва ли Влэдимирэ удастся убедить одними лишь фразами. Нужно что-то более весомое, что сумеет пробиться сквозь ее странное недоверие. 

— Лаур, а можешь заглянуть еще чуть дальше в прошлое? Найти какой-нибудь момент, где была бы сама Влэдимирэ, может, даже до нашего появления в городе. 

Возможно, хотя бы это даст понять, что их чары — больше чем просто представление. По крайней мере в этом случае. 

Лаурисс кивает и проводит пальцем по грани артефакта. Со стороны шатра слышится неразборчивое хмыканье, а затем в коридоре повисает тишина. Аль задумчиво смотрит то на Лаурисса, ищущего в прошлом подходящей момент, то на переносной шатер Влэдимирэ, опускать который никто так и не собирается, то на Кини, которая постепенно разжимает свою ладонь, похоже, тревожившие ее ощущения постепенно отступают. Вот и хорошо. Они обязательно разберутся, что здесь происходит. 

— О, это выглядит любопытно, — около десятка дуонов спустя произносит Лаурисс, — только тут несколько моментов, между которыми анкай или два ничего не происходит.

— Глянем их по очереди, — Аль слегка пожимает крыльями, — начнем лучше с раннего. 

— Как скажешь. — Лаурисс сосредотачивает все свое внимание на артефакте. — Тогда начинаем. 

Не сводя глаз с Лаурисса и чара Анаруна перед ним, Альдемар выводит в воздухе магический круг. В коридоре становится чуть темнее, но пламя светильников разгоняет вечерний полумрак. Две расположенные напротив друг друга двери открываются почти одновременно, и из них выходят бескрылые. По темно-фиолетовому платью и длинным волосам можно предположить, что одна из них — Морэнэлл, у второй же почти такие же длинные волосы и платье заметно светлее и чем-то напоминает небо в яркий, солнечный полдень; а сквозь полупрозрачную ткань длинных рукавов на правой руке проступает широкий золотой браслет с круглыми камнями. Должно быть, это и есть Влэдимирэ, впервые за недолгое знакомство покинувшая шатер. Пусть даже это и происходит в иллюзии. 

В руках каждая из бескрылых сжимает свечу в форме крупного, незнакомого крылатым цветка, и от каждого медленного шага пламя колеблется, норовит погаснуть. На лицах бескрылых появляется тонкая прорезь рта, но иллюзия не позволяет разобрать слова, а Лаурисс слишком сосредоточен на событиях прошлого, чтобы добавлять к ним и собственные чары. 

Продолжая что-то говорить, бескрылые направляются к выходу из коридора. 

— Хватит, — доносится из шатра голос Влэдимирэ. 

Аль невольно отвлекается от чар, и иллюзия заметно расплывается, но не пропадает полностью. На восстановление концентрации уходит пара мгновений, однако иллюзорные образы перестают двигаться, словно Лаурисс уже не просматривает события прошлого.

— Что тебе не нравится теперь? — с заметным недовольством в голосе спрашивает Кини. — Ты же хотела убедиться, что наши чары показывают именно то, что здесь происходило. 

— Это все равно ничего не изменит, — упрямо произносит бескрылая, — то, что вы показываете что-то, что и правда здесь происходило, совсем не значит, что в других моментах вы ничего не изменили. 

— Еще раз говорю, нам это не нужно, — выдыхает Кини. — Мы просто хотим разобраться, что здесь происходит, почему в грани миров здесь так много трещин. Неужели это так сложно понять? 

— И что такого в этом моменте? — подает голос Лаурисс. — Почему бы не досмотреть его до конца? 

Аль не спешит развеивать иллюзию, но слегка отвлекается от собственных чар. 

— Я увидела достаточно, — расплывчато отвечает Влэдимирэ. — Вам не стоит больше находиться в этой части дворца. 

Кини закатывает глаза и плотно прижимает к себе крылья.

— Я уже говорила, мы в любом случае изучим это место, поскольку пока что оно — единственное, где происходило хоть что-то способное объяснить, что здесь творится. Всем будет проще, если ты не станешь нам мешать и просто сделаешь вид, что нас тут нет. Как только мы со всем разберемся, мы улетим из этого дома и, скорее всего, города. 

— Слова, слова, слова, — Влэдимирэ дергает плечами, — я же сказала, я им не верю. Так что либо вы сейчас уходите сами, либо я зову стражу. 

Кини оборачивается к Альдемару, переводит взгляд на Лаурисса. Едва ли призыв стражи что-то изменит: дар Кини способен убедить их держаться в стороне, вот только прибегать к этому способу ей явно не хочется. Во-первых, энергии бескрылых довольно хрупкие, и брать их под контроль может быть рискованно, а во-вторых, о хорошем отношении после этого явно придется забыть. Эти ощущения мало кому нравятся. 

Вот только как переубедить Влэдимирэ совершенно не ясно. Бескрылая отказывается слушать, а крылатые могут показать лишь чары. 

Аль развеивает иллюзию и слегка покачивает крыльями. Надо что-то делать. Но что? Дать Влэдимирэ один из артефактов Анаруна, чтобы она сама все посмотрела и убедилась? Но даже крылатым поначалу было не слишком просто совладать с этими чарами и понять, как именно показываются события прошлого. Альдемар немного наклоняет голову, из-за чего кончики ушных крылышек едва уловимо подрагивают. Наверно, стоит придумать что-то еще

— Лаур, а ты ведь не просто так тот момент выбрал? — интересуется он. 

— Он выделялся среди в целом очень похожих друг на друга дней, — кивает Лаурисс. 

— Может, тогда глянем, куда они направлялись? — предлагает Альдемар. — Это же был вечер, может, сможем узнать, куда деваются бескрылые или еще что-то. А потом вернемся сюда. 

Даже сквозь ткань шатра и пластины, прикрывающие кожу, становится заметно, что темно-серый оттенок меняется, становится более бордовым.

— Я же сказала…

— Нам сюда нельзя, ага, — перебивает ее Кини, — ну, у тебя есть пара анкаев, чтобы передумать. Хотя я бы все же предпочла разобраться с этим до того, как вновь стемнеет. Но ладно, пусть в этом разговоре будет небольшой перерыв. Лаур, показывай, куда нам идти. 

Лаурисс кивает, проводит пальцем по грани артефакта и направляется к выходу из этого коридора. Двери перед ними открываются, словно бескрылые, стоящие с противоположной стороны, прекрасно знали, когда крылатые приблизятся. У самого входа Аль на мгновение оборачивается. Шатер Влэдимирэ стоит все на том же месте, а она сама, как и раньше, не спешит из него выходить. Аль пожимает крыльями. Странно, но все же у бескрылых в нижнем мире полно странностей, и в каждом месте они разные. 

Лаурисс неспешно, порой останавливаясь на пару дуонов, чтобы отдохнуть от чар и сориентироваться, ведет Кини и Альдемара по коридорам дома, постепенно удаляясь от мест, где они бродили вчера. Вновь кажется, что им нет конца, что внутри этот дворец гораздо больше, чем снаружи. И все же всего через пару кваров крылатые оказываются еще в одном внутреннем дворе.

И первым в глаза бросается большое, напоминающее шар строение из светлого камня, стоящее в самом центре. Аль останавливается, обводит взглядом тихий двор и вновь возвращается к строению. Это ведь тоже дом? У него есть дверь, проемы, исполняющие роль окон. Но он определенно отличается от всех строений бескрылых. Особенно в этом городе. Ровные стены, прямые углы, плоские крыши, и вдруг шар, да еще и сделанный из прямоугольных каменных блоков. Необычно для этих мест. 

Аль слегка покачивает крыльями. Может, его сделал кто-то из крылатых еще во время прошлых поисков? Для чар ведь это не проблема: на островах порой встречаются здания причудливых, извилистых форм, правда сделанных из дерева и переплетенных ветвей.

— Лаур, нам туда? — интересуется Кини, заметив, что друг вновь просматривает события прошлого.

— Ага, — кивает он и поворачивается к Билэну, сопровождающему крылатых с момента, как они вышли из запретной части дворца. — А чего этот дом такой странный? 

— Это святилище, — так, словно это все объясняет, произносит Билэн.

— А что такое святилище? — тут же интересуется Альдемар. 

Бескрылый смотрит сначала на крылатых, потом на здание и быстро открывает-закрывает глаза. 

— В святилище, — произносит он около дуона спустя, — эмае-ата просят высшие силы о благословении, помощи, делятся своими переживаниями, проводят ритуалы, чтобы выказать свое почтение, уважить умерших или…

— Подожди, — перебивает его Кини, — ты сказал, умерших? 

Она слегка прищуривается и смотрит в сторону здания, к которому они неспешно приближаются. 

— Верно, — в голосе Билэна слышится растерянность. 

— И часто эти ритуалы проводятся?

— Для каждого умершего хотя бы раз, но… — он медлит, не то сомневаясь, не то не понимая, что хочет рассказать, — не здесь. В этом святилище ритуалы могут проводить лишь госпожа Морэнэлл и госпожа Влэдимирэ. 

Альдемар слегка наклоняет голову. Возможно, для бескрылых такие ритуалы — своего рода способ облегчить путь на другую сторону грани, но не из-за них ли и происходят все эти странности? Если у бескрылых есть способ, чары, способные повлиять на грань, все становится еще непонятнее. 

— Значит, кто-то здесь не так давно перешел на другую сторону грани миров? — интересуется Кини, думающая в том же направлении. 

— Не недавно, — Билэн покачивает головой, а в едва проглядывающих участках его кожи проступают темно-синие оттенки, — почти пять лет назад Великий Князь Шаттера, господин Мэтиджен Шаттерский, отправился в королевство Адрэйн, но в пути на княжеский экипаж напали разбойники. Никто тогда не выжил, лекари прибыли уже слишком поздно. 

Аль замечает, как ладони Кини сжимаются в кулаки, и слегка касается ее золотистым крылом. Он тоже этого не понимает. Нападения, бескрылые, способные забрать чужую жизнь. Зачем? 

— Так не должно быть, — выдыхает Кини, — никто, кроме самого крылатого, бескрылого, не важно, не должен решать, когда он готов отправиться на другую сторону грани. И уж тем более как-то влиять на это решение.

Билэн ничего не отвечает, лишь вновь смотрит в сторону святилища.

Лаурисс первым оказывается внутри. Пару мгновений спустя Альдемар зажигает десяток небольших магических огоньков и располагает их так, чтобы вся крупная, единственная комната оказалась освещена. 

Высокая статуя крылатого в самом центре тут же привлекает внимание. Юноша, сжимающий в левой руке череп, словно смотрит на вошедших насмешливым взглядом. Его длинные волосы собраны в высокий хвост, а правую руку покрывают непонятные узоры. На небольшом постаменте у самых его ног лежат две давно погасшие свечи-цветка, те же самые, что были в иллюзии. Рядом раздается тихий вздох Кини. 

— Здесь их тоже девять, — сообщает Лаурисс, успевший обойти комнату по кругу.

Как и в академии, и в заброшенном храме. 

Только здесь между статуями крылатых есть и другие, заметно меньше, изображающие существ, словно состоящих из нескольких разных животных: кошачье тело может заканчиваться рогатой головой и чешуйчатым, заостренным хвостом, у кого-то есть крылья, перьевые или же другие, перепончатые, или и те, и другие одновременно. И эти существа выглядят заметно интересней очередных изображений крылатых. По крайней мере от них не возникает странного ощущения неловкости, неправильности происходящего. 

— Ладно, Лаур, давай глянем, что тут Морэнэлл вместе с Влэдимирэ делали, — произносит Кини, отходя ко входу в святилище. 

— Ага, — кивает Лаурисс, — Аль, ты готов?

Он кивает и выводит перед собой магический круг, привычно сосредотачиваясь на том, что видит друг.

Небольшое помещение наполняется светом расставленных на камнях свечей. Морэнэлл и Влэдимирэ заходят в святилище. Как и в коридоре, они что-то говорят, но слов не слышно, лишь по одинаковым движениям ртов можно предположить, что фразы у них одинаковые. 

Они останавливаются у центральной статуи. Пара бескрылых, до этого скрывавшихся в тени, за считанные мгновения оказывается рядом, приподнимает длинные юбки платьев, и Морэнэлл вместе с Влэдимирэ опускаются на колени перед статуей и лишь затем кладут свечи на постамент. Помогшие с платьями бескрылые так же быстро отходят и вновь почти теряются в тени. 

Какое-то время ничего не происходит, и лишь колеблющееся пламя свечей дает понять, что дело не в чарах. Тишина затягивается.

В какой-то момент Морэнэлл поднимается, медленно подходит к ближайшей левой статуи крылатого, рисует в воздухе перед собой пару рун, которые используют бескрылые, и рядом со статуей загорается огонек. Морэнэлл же плавно подходит к следующей статуе.

И так по кругу.

Стоит ей вновь занять место у центральной статуи, как поднимается Влэдимирэ и повторяет действия матери. Разве что статуи обходит с правой стороны.

И вновь больше квара тишины.

Затем Морэнэлл поднимает, направляется к выходу и у самых дверей оборачивается к Влэдимирэ, что-то при этом ей говоря. Влэдимирэ отвечает, но не спешит подниматься. 

Стоит ей остаться в одиночестве, как она меняет позу, садится более удобно и опирается спиной на постамент. Ее взгляд упирается в одну из стен, в пламя свечей и словно избегает статуй крылатых. Она начинает говорить. Крылатые все так же не могут разобрать слов, но в тонких прорезях между пластинами на коже заметно, что цвет то и дело меняется, становится то темно-синим, то бордовым, то вновь возвращается к привычному темно-серому оттенку. Порой Влэдимирэ выводит перед собой какие-то руны, рассыпающиеся, совершенно не держащиеся в воздухе; порой замолкает на дуон или два, а около анкая спустя поднимается и выходит из святилища. 

Альдемар развеивает иллюзию и переводит дыхание. От столь долгого поддержания чар голова слегка кружится, а магия вокруг вновь ощущается слишком ярко и четко. Кини мимолетно касается его руки, отгоняя слабость.

— Лаур, а дай-ка артефакт, — задумчиво и словно неохотно произносит она.

— Ты что-то почувствовала? — интересуется Лаурисс, приближаясь и отдавая камень.

— Пока не поняла, вроде что-то показалось, но так мимолетно, что лучше все-таки взглянуть. 

Она берет артефакт, садится на пол спиной к статуе крылатого, и проводит пальцем по одной из граней.

— А вы все что угодно так показать можете? — интересуется Билэн, переводя на Альдемара взгляд широко распахнутых сияющих глаз, и кажется, что еще немного, и его кожа тоже начнет светиться и сиять, подобно глазам и волосам. 

— Пожалуй, да, — Аль слегка покачивает крыльями и запускает ладонь в золотистую половину волос, растрепывая успевшие запутаться пряди, — все, на что хватит фантазии, моей или чужой. Или, как сейчас, что видят, представляют другие. 

— Ого! Это… это потрясающе! — Улыбка Альдемара становится слегка смущенной. — А можете еще что-нибудь показать? 

— Не сейчас, — Аль качает головой, — на эту иллюзию все же ушло немало сил, так что с крупными чарами лучше пока повременить. Давай завтра? 

Аль ненадолго задумывается, подсчитывая, сколько времени есть до полнолуния, а затем едва заметно кивает собственным мыслям: два-три дня до проявления влияния у него должно быть. 

— Конечно! А можно я кого-нибудь еще позову? 

Альдемар кивает, кожа Билэна становится еще светлее и ярче, отчего пластины на ней кажутся странными темными пятнами. 

— Лаур, тебя наблюдение не утомило? — интересуется он у друга, разглядывающего статуи странных существ. 

— Если не считать того, что оно было до невозможности скучным, нет, ни капли не утомило, — улыбается он, — а что это за существа? 

— Это — воплощения духов, созданий, что помогают крылатым приглядывать за этими далекими землями, и передают им наши просьбы. 

Лаурисс с трудом сдерживает смешок. Если такие звери и правда существуют, то с передачей просьб явно не справляются. Иначе Альдемар о них хотя бы слышал.

— А где их можно встретить? Живых, я имею в виду, — продолжает любопытствовать Лаурисс. 

Билэн пару дуонов молчит, а затем покачивает головой. 

— Большинству эмае-ата не дано видеть духов, а те, кто был к этому способен, не рождались уже тысячи лет, но я знаю, что духи приглядывают за нами, может, даже по-своему оберегают. 

Альдемар с Лауриссом переглядываются, но все же решают не говорить бескрылому, что ни о каких духах не слышали. Вполне возможно, они просто хорошо скрываются. 

Аль с легкой задумчивостью смотрит на Кини, все так же сидящую на полу перед статуей. Около анкая назад она сказала, что заглянет на грань, попробует понять, можно ли использовать артефакт Анаруна, чтобы увидеть произошедшее там, и теперь светлые участки на ее лице и теле едва заметно сияют, а кайма на цветках становится толще и заметнее. 

Аль крутит между пальцев небольшой камешек: за прошедшее время он и сам успел заглянуть в прошлое, и, как оказалось, оно весьма однообразно: большую часть времени заходящие сюда бескрылые лишь прибираются, меняют свечи, протирают пыль, и лишь раз в примерно шесть десятков дней приходят Морэнэлл и Влэдимирэ. Начало их действий тоже всегда одинаковое, должно быть, это и есть те самые ритуалы, а вот окончание может быть разным: они либо уходят одновременно, как и приходили, либо Влэдимирэ остается у статуи и начинает что-то рассказывать, либо Морэнэлл и Влэдимирэ обсуждают что-то друг с другом — хотя по меняющемуся оттенку кожи Аль предполагает, что скорее спорят — и после этого расходятся, либо проводят здесь еще какое-то время, порой вырисовывая в воздухе символы, что бескрылые используют для магии. 

Но ничего похожего на следы существ с грани Аль не замечает, и вновь задумчиво смотрит на Кини. Она явно что-то чувствует и скорее всего пытается понять, что именно. Иначе не проводила бы столько времени на грани. Главное, чтобы ей удалось разобраться.

На границе ощущений появляются знакомые отголоски энергии, и Аль спрыгивает со статуи, на которой успел расположиться. С каждым мгновением энергия становится все сильнее, отдается едва уловимым покалыванием в кончиках пальцев, и словно сжимается, готовится взять под контроль. А Кини все продолжает неподвижно сидеть около статуи крылатого. 

— Кини, — осторожно окликает ее Альдемар, опускаясь на каменный пол. — Ты здесь? 

Он надеется, что да, что ее чары не вышли из-под контроля во время путешествия на грань. В конце концов она давно научилась ими управлять. 

— Да, — пару дуонов спустя доносится до него тихий выдох. — Почему ты спрашиваешь? 

— Чувствую отголоски второй стороны твоего дара, — отвечает он. 

— Прости. — Ощущение энергий не пропадает полностью, но больше не кажется таким неприятным. — Задумалась, наверно. — Кини поворачивает голову в сторону Альдемара и поднимается с пола. — Идем отсюда? 

Аль кивает и левой рукой обнимает Кини за плечи. Она в ответ прижимается к нему и касается черными крыльями.

— Как ты? — шепотом интересуется Аль, направляясь к выходу из святилища. 

Кини лишь качает головой, явно не желая вдаваться в детали. 

Снаружи понемногу темнеет, но силуэты бескрылых, порой едва различимые в вечернем полумраке, все еще виднеются. Альдемар беглым взглядом осматривает небольшой дворик, размышляя, куда бы отправиться. Лаурисс вместе с Билэном больше квара назад отправились за какой-нибудь едой и пока неясно, как скоро они вернутся. 

— Летим во двор с деревьями? — все еще довольно тихо предлагает Кини.

— Хорошо, — легко соглашается Аль, — только оставлю Лауру послание, чтобы он нас не потерял.

Он задумывается на пару мгновений, а затем создает в воздухе ярко-рыжую иллюзорную надпись с парой стрелок, которые — как он надеется — ведут в нужном направлении. 

Еще несколько дуонов спустя они опускаются около одного из множества деревьев. Кини садится на пожелтевшую траву и утягивает за собой Альдемара, который почти сразу обнимает ее. 

— Не хочешь вернуться в лагерь? — вполголоса спрашивает он.

— Хочу, но… — она замолкает, сильнее прижимается к нему, — надо понять, откуда приходят существа с грани, и ночь для этого подходит заметно лучше. Хоть мне это совсем не нравится. 

— Мы с Лауром готовы помочь, — подбадривающе улыбается Альдемар.

— Не сомневаюсь, но все еще не понимаю, что нам делать. И давай Лаура дождемся и потом об этом поговорим? 

— Как пожелаешь, — кивает Аль. 

Лаурисс прилетает через пару кваров и держит в руках большую тарелку с парой стопок сэндвичей. Он явно старается, чтобы не один из них не упал на землю, пусть некоторые и были к этому весьма близки, и Альдемар надеется, что за весь недолгий полет ничего подобного не происходило. 

— Билэн еще какой-то салат принесет, — едва опустившись рядом с друзьями, произносит Лаурисс, — я так и не понял, какой. У них тут столько названий и ни одного знакомого, так что я выбрал наугад.

— Надеюсь, он будет вкусным, — Кини вытягивает руку и берет один сэндвич. 

Аль же сначала споласкивает ладони в созданной водяной сфере. 

— Хотелось бы, — соглашается Лаурисс. — Увидела что-то интересное на грани? 

Кини давится откушенным куском сэндвича и сдавленно кашляет. 

— Не мог до конца обеда подождать? — переведя дыхание спрашивает она.

— Мне любопытно, — Лаурисс расправляет крылья, — но раз уж ты настаиваешь… — он ставит тарелку на землю и садится рядом, — я подожду. 

Во дворе вновь наступает тишина.

— На грани, — доев сэндвичи и собравшись с мыслями, произносит Кини, — были все те же трещины, что и в прошлый раз. И те же безумно неприятные ощущения. Я пробовала использовать артефакт Руна, но то ли он так не работает, то ли грань слишком неизменна, но разглядеть что-то конкретное мне не удалось. Зато я встретила существо. Даже нескольких. И одно из них скорее всего было тем, что встретилось нам вчера. Не скажу, что была рада его видеть, да и оно меня тоже, но улетать от них на грани я давно научилась. Еще, возможно, мне лишь показалось, но когда я уходила, туман у трещин был не таким густым как в прошлый раз или когда я пришла. Возможно, ночью его нет совсем, но я не готова проверять. 

Она замолкает, зачерпывает себе воды из созданной Альдемаром сферы и делает пару глотков.

— А что насчет ритуалов бескрылых? — интересуется Аль. — Они как-то с этим связаны?

— Может быть, — уклончиво отвечает Кини, — в тех отголосках энергии, что я смогла различить в воспоминаниях, есть что-то очень отдаленно связанное с гранью, но не думаю, что этого хватит для создания трещин. Основная причина в чем-то другом.

— Укравшее сердце существо? — предполагает Аль. — Оно могло что-то сделать, чтобы на грани появились трещины. А потом из-за множества ритуалов бескрылых они стали больше.

— Может быть, — Кини дергает крыльями, — в любом случае нам надо найти, откуда приходят существа, и уже там вы с Лауром заглянете в прошлое, чтобы окончательно разобраться. — Она ненадолго замолкает, обводит друзей взглядом и интересуется: — Лаур, ты о чем задумался? 

— Билэна как-то долго нет, здесь идти не так уж много, да и темнеет уже…

— Мои ощущения тоже постепенно меняются, — кивает Кини, хоть и не выглядит довольной. — Похоже, пора отправляться на поиски.