Реборн сидел, положив дуло винтовки на парапет старого здания Мессины, одного из немногих, что пережил землетрясение начала двадцатого века и бомбардировку второй мировой, — он, тщательно восстановленный руками современных реставраторов, притаился в тени новостроек, словно смущаясь своей не вписывающейся в атмосферу жаркого шумного курортного города старины. Он был не таким высоким, как другие дома в районе собора, но удобное расположение сделали его идеальным выбором: крыша дома находилась чуть выше пятого этажа соседской новостройки, и яркие окна в темной ночи позволяли Реборну очень легко выцелить нужного ему человека — Дона Франческо, что сейчас сидел и курил трубку в отделанном красным деревом личном кабинете, абсолютно не подозревая, что перекрестье прицела Арктической войны указывает точно на его голову.
Лар, сидящая рядом с биноклем, задумчиво затребовала подтверждение выстрела. Она согласилась поработать наводчиком, раз уж Реборн никогда ранее не стрелял из «британки» и был не уверен в своих силах. Реборн поджал губы, чувствуя, как внутри него поднимается слабая волна раздражения: он был великим киллером, мог стрелять из любого оружия даже без пристрелки, так что в помощниках не нуждался, но Луче, их очаровательная начальница, настояла на обратном, ласково хмуря лоб, а потом шёпотом попросила «выгулять их милого Дождя, синьорина Лар уж слишком засиделась на базе», так что ему пришлось сдаться.
Он продиктовал угол прицеливания, Лар согласна хмыкнула и скомандовала открыть огонь. Реборн послушно нажал на курок, ощущая, как плечо его дернуло отдачей, чуть более сильной чем обычно — все же он еще не совсем привык к оружию, но времени пристреляться у него не было. Вайпер, их жадный туман, смогла найти возможность переправить в Сиракузы только снайперскую винтовку от Акьюрэси — точнее, она заставила очередного из сотен ее должников просто поделится оружием.
Лар подтвердила попадание, отвела бинокль от лица, со стоном потянулась.
— Ну, — произнесла она, потом широко и смачно зевнула, даже не потрудившись прикрыть рот ладонью, — наша работа тут закончена.
Реборн лишь фыркнул на это — словосочетание «наша работа» очень смешно звучало от из уст солдатки, которая особо ничего и не сделала, только травила тупые армейские анекдоты, пока он подготавливал снайперскую позицию. Но вслух он ничего не сказал, не желая тратить время на лишние споры — цепляться с Лар языками, конечно, было довольно весело, но он слишком устал, — а принялся молча разбирать и складывать винтовку в чемодан, тщательно ее протирая. Паники пока вроде видно не было — район возле Пьяцца-дел-Дуомо был не слишком густо населен, но все же следовало бы поторопиться.
Лар, видимо, не очень понимая усталость Реборна и то, как его продрогшие на осеннем ветре суставы ныли от долгого сидения в позиции для стрельбы, недоуменно склонила голову.
— Солнце, ты чего? — спросила она обеспокоенно. — Ты какой-то молчаливый.
Реборн только фыркнул более раздраженно. Ей, Дождю, было легко говорить — пламя ее и так было холодным, поэтому, когда она заставляла его затаиться, уводя глубоко внутрь и маскируя, она, наверное, не испытывала чувства, что все конечности начинали внезапно мерзнуть, лишенные природной грелки.
Нет, Реборн был привычен сидеть в засаде, спрятав пламя глубоко в груди, но эта осень, к удивлению вообще всех, выдалась очень холодная, отчего курортные и шумные Сиракузы как-то затихли, словно тоже боялись тратить энергию, стремясь сохранить хоть крохи тепла. Он поежился, запахнул посильнее пиджак — быть может, ему стоило не выпендриваться и надеть сегодня более теплую одежду, пусть в ней он и выглядел не таким стильным и элегантным — наконец защелкнул чемодан с оружием и встал с колен.
— Ничего, — буркнул он тихо, понимая, что Лар все еще ожидала его ответа. — Сваливаем отсюда. Где, ты говорила, они нас ждать будут?
Лар закатила глаза, но, когда Реборн бросил на нее суровый взгляд, послушно ответила:
— Возле бара в соседнем квартале, того, помнишь, который еще под всякую жуть отделан. «Монстр в туалете» или «Хтонь в… ванной»? — она задумчиво нахмурила лоб, потом тяжело вздохнула. — Не помню название, оно очень тупым было.
Реборну, честно сказать, было плевать на названия, и он, на самом деле, понятия не имел, про какой бар она там говорила, так что он, отвесив ей изящный поклон, указал на пожарную лестницу.
— Дамы вперед, — саркастично произнес он. — Надеюсь, дорогу хоть ты не забыла?
— Да помню я все, блять, — Лар попыталась было огрызнуться, но вышло как-то вяло, а в конце фразы она и вовсе наморщила нос и внезапно чихнула, сурово шмыгнув носом. Реборн вздохнул.
— Так веди, — попросил он так же устало, — не одна ты тут замученная ходишь, — и в доказательство своих слов он так же, как Лар недавно, смачно зевнул.
Спустились они быстро, и, немного поплутав по закоулкам узких сицилийских улочек, наконец-то вышли к нужному им бару, название которого и правда оказалось абсолютно дурацким. Реборн огляделся, пытаясь найти взглядом знакомую фиолетовую машину, пытаясь понять, где именно их дожидались Фонг со Скаллом, но Облака и Урагана нигде не было. Он нахмурил лоб, напрягся, выплеснул чуток пламени в пространство, пытаясь нащупать их хотя бы так, но обнаружить так и не смог.
— Да где их черти носят? — выругался он, пытаясь сообразить, не нужно ли им поспешить на выручку двоим идиотам, которые абсолютно ничего не могут сделать правильно и не вляпаться в неприятности, но успокаивающее прикосновение Дождя Лар заставило его прекратить судорожно вертеть головой.
— А, да, — произнесла она, выглядя абсолютно спокойной, — Скалл упоминал, что ему нужно было купить какие-то детали для своих тачек, да и Фонгу куда-то надо было зайти вроде… — она прислонилась к стене, скрестила руки на груди. — Правда, я, черт бы их побрал, не думала, что они так задержатся.
Реборн напрягся, неверяще уставился на Лар, пытаясь разглядеть ее лицо в слабом свете разноцветных вывесок — сейчас, укрытая холодным синим неоновым цветом, с издевательски приподнятой бровью, она казалась насмешливо равнодушной.
— Ты шутишь? — переспросил он слабо, — что значит, блять, «куда-то надо было зайти»? Нам нужно сваливать, пока труп не обнаружили, а эти придурки решили пошариться по магазинам? Почему ты их не остановила, идиотка?
Из его горла начало прорываться рычание, и он даже не почувствовал, а увидел, как в зрачках Лар отразились две яркие желтые точки — то его глаза наполнились от злости ярким солнечным пламенем. Солдатка нахмурилась — она не выглядела испуганной от того, что напротив нее стоял разъяренный величайший в мире киллер, на ее лице читалось лишь слабое беспокойство.
— Солнце, послушай… — она протянула к нему руку, но Реборн дернул плечом, не позволяя к себе прикоснуться. Он вовсе не хотел, чтоб его гнев был потушен намеренно, потому как он считал, что вправе злиться на всех этих идиотов. Лар вздохнула, опустив руку, но говорить не перестала. — Солнце, послушай, все будет хорошо. Труп вряд ли найдут до утра, а эти двое сейчас вернутся, и мы поедем в особняк, не волнуйся.
Реборн скептически на нее посмотрел, но пламя притушил, прислонился к грязной кирпичной стене, прикрыв глаза шляпой, ощущая, как злость внутри него медленно превращается в холодное глухое раздражение.
— Если они не вернутся до полуночи, — объявил он мрачно, — я беру машину и еду домой сам. Я не собираюсь ждать всяких тупиц.
Лар вздохнула, оперлась плечом о стену напротив, раздраженно поджимая губы.
— Ну, до полуночи они должны успеть, — произнесла она так же мрачно, — если нет, я им сама бошки оторву.
Реборн вскинул бровь, удивляясь такой резкой смене настроения, но действо это, скрытое полами его федоры, осталось Лар незамеченным.
Ждать им пришлось долго, минут двадцать: Реборн успел окончательно продрогнуть и, злобно матерясь про себя, уже собирался пойти и пристрелить какого-нибудь неудачливого водилу, чтоб забрать его тачку и просто поехать домой, как заметил автомобиль яркого фиолетового окраса, что парковался возле бара. Из машины высунулась такая же яркая фиолетовая голова, задумчиво осмотрела местность, пытаясь, видимо, выцепить их взглядом. Реборн вздохнул и направился к ним, чувствуя, как Лар молча пристроилась слева от него.
Идиоты все-таки успели прибыть до полуночи, но не то чтоб это хоть как-то могло поднять настроение Реборна, успевшее за время ожидания на холодном ветре пробить земную кору. Скалл, видимо, не чувствуя его настроя, лишь радостно ему помахал. Ничего, сейчас Лакей прочувствует все на собственной шкуре.
— Ну, — процедил он сквозь зубы, — купили, что хотели, а?
Скалл счастливо закивал, кажется, не понимая, к чему все идет, а вот вылезший с заднего сиденья Фонг с осторожностью уставился на него, сжимая в руках пластиковый пакет. Реборн улыбнулся, заставляя придурошное Облако на мгновение замереть — с его лица даже сошло это идиотское радостное выражение восторженного щенка, а сам он осторожно попятился назад, вжимаясь в бок машины.
— А теперь, будьте любезны, — продолжил он, медленно подходя к ним, и улыбаясь все более и более широко, — какого дьявола вы свалили посреди миссии, оставив нас с Лар на месте? А если бы что-то пошло не так? А если бы там были враги? — он видел, как Скалл медленно бледнел, становясь в свете огней бара какого-то совершенно трупного оттенка, да и Фонг немного напрягся, перенося вес вперед, занимая более удобную позицию для драки.
— Великий Скалл-сама думал… — пропищало Облако совсем тихо, — что вы крутые и сможете справиться со всякими неожиданностями…
Честно сказать, так считал и сам Реборн — он в принципе сомневался, что все мафиози Мессины могут представлять для них двоих серьёзную угрозу без планомерной многомесячной подготовки — но спускать такие ситуации на тормозах он не хотел, так что лишь отмахнулся от слов Облака, продолжив свою головомойку.
— О, ты думал? — произнес он совсем ласково. — Не знал что ты умеешь, Лакей. А я вот думаю, что это можно расценивать как предательство или… я не знаю, попытку подставить, можешь подумать еще и об этом, неплохо бы было, а?
— Солнце, это уже слишком! — Лар попыталась было схватить его за плечо, но он не дался, вывернулся из чужого захвата.
— Что? — возмущенно спросил он, уставившись на солдатку. — Они нас бросили, черт возьми, и я даже не могу высказать собственные претензии?
Скалл вздрогнул от его тона, попытался было отползти, и это действие немного успокоило Реборна — он бросил на двух придурков последний разочарованный взгляд, заставивший их дернутся, сделал пару шагов назад, начав поправлять пиджак, глядя в отражение в стекле.
— Что купили хоть, идиоты? — проворчал он, затягивая галстук на шее чуточку потуже. — Надеюсь, оно того стоило, иначе я буду в вас полностью разочарован.
Фонг внимательно посмотрел на него, сделал шаг вперед, закрывая Скалла от его взгляда, и, несколько неловко глянув на Лар, вежливо произнес:
— Мы… — он закусил губу и неуверенно продолжил, — Скалл и этот ничтожный купили торт. Торт «Наполеон». Вот он, в пакете, — и он приподнял его в руке, демонстрируя Реборну во всей красе.
— Торт? — неверяще переспросил Реборн, пытаясь понять, а не издевается ли над ним Ураган, чувствуя, как его злость вновь начинает медленно разгораться. — Зачем вам торт в середине ночи, вы, два придурка? — он повышал тон, и последние его слова совпали с биением часовни Пьяцца, что медленно и величаво отстучала двенадцать ударов, знаменуя начало нового дня. Фонг задумчиво посмотрел в ее сторону, потом глубоко вдохнул, словно пытаясь набраться храбрости, и, несколько заискивающе улыбаясь, протянул Реборну пакет с тортом.
— С днём рождения? — его слова прозвучали уж очень неловко, он словно сам сомневался в том, что говорит.
Реборн недоуменно уставился на него, потом перевел взгляд на пакет, который быстро всучили ему в руки.
— Что? — спросил он непонимающе, уставившись на них всех. Лар вздохнула за его спиной.
— Сегодня тринадцатое октября, Солнце, — втолковала она ему как младенцу. — Твой день рождения, понимаешь?
Реборн, ощущая себя все так же сбитым с толку, медленно кивнул, потом заморгал, пытаясь вспомнить дату — почему-то сейчас его мозг работал слишком тяжело и медленно, и он все никак не мог понять, какого черта происходит.
— Сегодня мой день рождения, — повторил он медленно, потому как ему определенно требовалось устное подтверждение, — и вы купили мне в подарок торт «Наполеон».
Он подозревал, что сейчас выглядит уж очень тупо, но поделать ничего не мог — мысли никак не хотели нормально укладываться в его голове. Скалл вновь начал радостно кивать, опять начиная напоминать радостного и несколько нервного щенка.
— Да, Великому Скаллу-саме пришлось полгорода объездить, мы потому и задержались, — он сделал очень грустные глаза, — нигде этого ебаного торта не было, представляешь? Там на одной улице аж три кондитерской, мы подъезжаем, Фонг-семпай как пуля в одну, во вторую, в третью, а потом возвращается и говорит, что нет нигде! Мы потому и задержались, вот! — он протарабанил это на одном дыхании, и Реборну пришлось потрясти головой, чтоб в его ушах перестало звенеть от звонкого голоса каскадера.
— Вы купили мне торт «Наполеон» на день рождения, — так же медленно повторил он, потому как слова Скалла ничего особо не объясняли, даже заглянул внутрь пакета, — и ради него объехали половину города? — в пакете и правда был торт, запах сладкого крема ударил Реборну в нос, сильно выделяющийся среди запахов ночной улицы. Скалл начал кивать так сильно, что Реборну показалось, что его голова сейчас отвалится и укатится в ближайшую канаву.
— Да, семпай, мы просто хотели тебя первыми поздравить, — произнёс он уже несколько тише, — там еще вечеринку Луче готовит, там все уже будет более крутым, и торт, и подар… Ой! — облако обиженно заскулило, когда локоть Фонга врезался со всей дури ему под дых. Реборн продолжал все так же неверяще смотреть на них, чувствуя, как ступор мозга его только усиливается.
— Луче готовит мне вечеринку? — переспорил он. Скалл уставился на него, выпучил глаза, потом в панике помотал головой:
— Нет, нет, нет! — затараторил он. — Никакой вечеринки, великий Скалл-сама ничего не знает!
Реборн уставился на него, чувствуя, как ступор его начинает медленно сменяться весельем.
— Ой ли? — он довольно ухмыльнулся, видя, как вытянулось лицо Скалла, а Фонг всем своим существом начал излучать слабое разочарование. — А мне показалось, что ты говорил про вечеринку… Или мне послышалось, а?
Скалл застонал совсем печально, бросая на них всех виноватые взгляды. Лар за его спиной тяжело вздохнула, и, наконец схватив его к себе, притянула в суровые цепкие объятия.
— Да готовит она тебе вечеринку, готовит… Но, — в него сердито ткнули пальцем, — мы этого тебе не говорили, так что завтра ты приятно удивишься, понял? — Реборн уставился на ее сурово нахмуренное лицо, закатил глаза, пряча довольную ухмылку, но сказать ничего не успел.
— И желательно удивишься без выстрелов, — произнес Фонг рядом, заставив его тут же поджать губы. — Этот ничтожный не думает, что Верде или Луче смогут увернуться от случайных пуль.
Реборн недовольно цыкнул. Вообще-то это было всего один раз, ночью, когда он спустился попить воды, к тому же достаточно давно, когда Реборн еще не привык к тому, что его окружают сильнейшие в мире. И Фонгу тоже стоило бы помнить о том, что рядом с ним живет величайший в мире киллер, и было бы прекрасно, если бы он обозначал свое присутствие заранее, и не заставлял его нервничать. Реборн всегда был настороже, поэтому неудивительно, что стена кухни приобрела парочку дыр от выстрелов — а как еще прикажете реагировать на внезапное появление в его личном пространстве чужого человека?
Но желание спорить у него не было, так что он лишь сердито фыркнул и перевел тему:
— Ну и что мне делать с этим? — Реборн приподнял пакет, выставляя его на всеобщее обозрение. — В особняк повезем?
В животе Скалла внезапно заурчало. Облако под их недоуменными взглядами съежилось, обхватило живот, и, подняв на них всех большие просящие фиолетовые глаза, тихо попросило:
— А может, ну, сейчас поедим? — он умоляюще оттопырил нижнюю губу. — А то великий Скалл-сама так замотался днем, что совсем забыл пообедать, если честно, — и он в показном смущении сцепил пальцы.
— Собираешься съесть мой подарок? — поинтересовался Реборн весело, осторожно выпутываясь из объятий Лар. — Как-то несправедливо это, разве нет?
Скалл скуксился, словно съел лимон:
— Вообще-то великому Скаллу-саме вас еще до особняка вести, — пробормотал он, — а водителей надо любить и ценить. И вообще, — тут облако немного оживилось, щелкнуло пальцами, — у меня в машине еще и кофе в термосе есть, как ты любишь, семпай! Вот! Меняю кусок торта на кофе!
Реборн фыркнул, подцепил Лар за руку, потянул к машине.
— Ну раз на кофе меняешь, то угощу, — согласился он, ставя торт на плоский капот. — У тебя нож есть?
Скалл радостно закивал:
— И нож, и стаканчики, и салфетки, у меня все есть! — гордо произнес он. — Великий Скалл-сама запасливый.
И Облако нырнуло в багажник, доставая все необходимое. Под торжественный свист Лар, Реборн, как именинник, гордо нарезал торт, разложил на пластиковые тарелочки — Скалл правда оказался чертовски запасливым.
— Желаю здоровья и счастья! — веско и торжественно произнесла Лар, подняв пластиковый стаканчик.
— Удачи бесконечной, как Восточное море, и жизни такой же долгой, как у гор Наньшань, — продолжил Фонг, дополнив тост китайской идиомой, ласково ему улыбнувшись. Реборн не очень понял ее, но благодарно кивнул, мысленно сделав отметку порыться в китайских словарях.
— И кучу хаоса, естественно! — заявил Скалл, завершая тост радостными смешками, словно он сказал какую-то пакость. Реборн закатил глаза:
— Уж поверь, с последним я справлюсь, — заявил он горделиво, и они радостно чокнулись, чуть не пролив кофе на себя, потому как пластиковые стаканчики с трудом выдержали такую торжественность, немного смявшись в их руках.
Честно сказать, торт был переслащен, с начинкой из тяжелого жирного крема — Лар потом упорно пыталась слизать ее с пальцев, игнорируя протянутые салфетки — а кофе, хоть и был сварен по всем предпочтениям Реборна, уже давно остыл, превратившись в еле теплую черную жижу. Так что Реборн абсолютно не мог понять, почему же он начал медленно согреваться, ощущая, как приятное тепло распространяется от груди по всему его телу, словно на него накинули теплый плед — он ведь даже не тянулся к своему пламени, да и ощущения были совсем не теми. Так откуда же?
Лар и Скалл, окончательно разошедшись, радостно чмокнули его в щеки с двух сторон, и он был вынужден оттирать со своего лица помаду и жирный крем, пока эти двое жизнерадостно хихикали как две школьницы-подружки. Даже Фонг послал ему воздушный поцелуй, видимо, желая поучаствовать в хаосе, но не смея пойти против традиционной китайской вежливости. Он благодарно кивнул ему, поправил растрепавшуюся челку, приподнимая федору, и поднял голову, смотря на темное ночное небо.
Ветер, что ли, закончился?