Примечание
За одну минуту в кухне старой пятиэтажки произошло довольно много событий. А началось всё с обычной назойливой мухи.
Как только Мария Павловна заметила незваную гостью, уютно устроившуюся на древнем, покрытом жирной пылью плафоне, она, недолго думая, взяла со стола вчеракупленную и уже украшенную кофейным пятном газету, свернула трубочку и замахнулась на насекомое, желая избавиться от него раз и навсегда. То ли потому что Мария Павловна не рассчитала силу удара, то ли потому что плафон оберегал периодически сменяющиеся лампочки ещё со времён постройки дома и за этот немалый срок изрядно подрастерял прочности, женщина избавилась не только от нагло трущей передние лапки друг о друга мухи, но и от много повидавшего за своё долгое существование плафона.
Некогда белые, а ныне грязно-серые осколки случайной жертвы посыпались на пол, точно спелые плоды богатой на урожай яблони. Тело мухи, потеряв объём, распласталось чёрной кляксой на орудии своего убийства, скрыв под собой несколько букв рекламного заголовка какой-то панацеи. Достигнув пола, крупные осколки разлетелись десятками мелких песчинок, покрыв собой часть пространства под столом и плитой.
Дремавший на столе после сытного обеда кот (уснувший, так и не убедив хозяйку дать ему кусочек колбасы или хотя бы куриное крылышко) подскочил, услышав посмертный звон плафона, опрокинул и кустистым хвостом смёл чашку с недопитым кофе и недовязанный носок (а вместе с ним и спицы с клубком пряжи). Созданной разрухи коту будто бы было мало, он, всё ещё не понимая, что произошло, заскочил на подоконник, откуда сбросил горшок с цветущей геранью и квадратную пластиковую коробочку с ненавистным кактусом, который, зацепившись за лохматый бок вредителя, оставил на нём частичку себя. Кот совершил длинный прыжок и приземлился около россыпи осколков, отправив несколько из них под холодильник, где они, вероятно, пролежат столько же, сколько просуществовал целый плафон. Под хозяйское «Стой, зараза!» кот молнией вылетел с кухни с целью найти убежище под кроватью или на шкафу.
Глиняный горшок, в котором много лет росла несчастная герань, не отставал от заданной плафоном тенденции и превратился в груду черепков, перемешанных с мокрой землёй после утренней поливки. Растение потеряло несколько листьев и почти все бледно-красные цветочки и наполнило кухню своим ароматом. Кактусовый ящичек оказался куда крепче и всего лишь треснул, звонко проскрипев. Кактус же похвастаться выносливостью своего «жилища» не мог, поэтому развалился на множество частей.
Чашка чудом не скатилась на пол и теперь лежала на краю стола в кофейной луже, чьи капли падали на светло-голубую пряжу и наполовину связанный носок. Однотонное вязание впитывало в себя жидкость и понемногу меняло свой цвет.
Больше ничем не защищённая лампочка качалась на потолке. Свет в ней погас в момент гибели её защитника. Качание постепенно замедлялось, пока лампочка не остановилась прямо над женщиной; нависла, будто осуждала за излишнюю жестокость.
Ведущий выпуска новостей рассказывал что-то о погоде. На плите свистел чайник. За стенкой продолжали вечный ремонт соседи, сверлили и стучали молотками. На улице кричали дети и заливалась лаем чихуахуа.
Мария Павловна сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, швырнула на стол исполнившую свой долг газету (та развернулась в полёте и приземлилась прямо в кофейное микро-озеро, размазав его, чем значительно увеличила его площадь), прорычала что-то неразборчивое и пошла за веником и тряпкой.