Удушье

Марк вернулся домой к четырем часам утра. Бар закрывался в два, но последние посетители – гости, называть их иначе запрещалось, – умудрились разбить высокий пивной бокал и опрокинуть доску с остатками еды. Убирать все пришлось ему, в нагрузку к отмыванию полов, барной стойки, столов и посуды – кухня закрывалась в полночь, и к двум оставались только бармены-официанты.

Марк кинул рюкзак у двери, стянул ботинки и куртку, и ударил ладонью по выключателю. Свет в ванной не загорелся – лампочка не работала уже две недели, и он не находил времени ее заменить. Со злостью он снова ударил по выключателю и прошел в единственную комнату. После восемнадцатичасовой смены у него оставались только усталость, боль в голове и желудке. Марк не помнил, когда ел в последний раз, но усталость пересиливала голод, и готовить – или идти в кфс – представлялось невыполнимой задачей. Он поставил телефон на зарядку, взял пепельницу со стола и упал на разложенный диван. Провод дотягивался, и Марк одной рукой открыл «Телеграм», а другой достал сигареты и зажигалку из кармана. Курение в квартире не одобрялось хозяйкой, однако Марк сильно сомневался, что она посреди ночи заявится проверить: не разнес ли съемщик эту развалюху.

Он вытряхнул сигарету из пачки, едва не уронив – от слабости даже руки тряслись, – закурил и наконец-то прочитал сообщение от Артура. Марк не мог пользоваться телефоном на работе, это запрещалось так же, как и пить вместе с гостями, и называть их «посетителями» или «клиентами». Эти правила регулярно нарушались старшим барменом и другими работниками, но они же следили за тем, чтобы их соблюдали новички вроде Марка. Как будто без этого работа не была достаточно отвратительной. Марк ответил на сообщение, несколько раз перечитав его перед отправкой. Мысли путались, и сформулировать их в нечто вразумительное с первого раза не получалось. Артур, разумеется, спал, но Марк знал: он ответит, как только проснется.  

После окончания бакалавриата, Артур остался работать в электронно-вычислительном центре института, где подрабатывал во время учебы. Платили мало, но Артур толком ничего и не делал, а большинство ребят выполняли заказы с фриланса во время рабочего дня. Марк и Артур собирались встретиться в воскресенье, впервые за три недели: Артур работал стандартные пять дней, а плавающий график Марка означал, что сначала из «два рабочих дня, два выходных» он превратился в «четыре рабочих, два выходных», потом – его дергали на дополнительные смены по пятницам и субботам не зависимо от того, сколько дней он уже отработал. Теперь у него не было выходных уже полторы недели. Но оставалась последняя смена – суббота. После нее Марка ждали жалкие два дня отдыха. И встреча с Артуром. Единственный проблеск чего-то хорошего в его жизни.

Марк докурил, пролистал новости, не читая, – и без них было хреново, – зашел в инстаграм. В сторис у знакомых по институту он увидел фото Егора – младшего брата Артура – с какой-то девушкой. Он пролистал дальше, но Артура в сторис или на фото не было. Не удивительно. Егор и Артур никогда не ладили. Егор сочетал в себе отвратительный характер и поразительную способность всем нравиться, в особенности – преподавателям. За время учебы Марк успел прочувствовать силу этого сочетания на себе. В старших классах Артур говорил, что в институте Егор этот трюк не провернет, но он ошибался. Егор не пил, не курил, не опаздывал, не носил одежду с яркими принтами, коротко стригся и вежливо улыбался с первой парты – преподаватели в восторге пророчили красный диплом «приличному, умному мальчику». Уважаемый, мать его, член общества. Марк был очень рад, что в силу возраста окончил бакалавриат раньше на два года, как и Артур, и вот уже почти год не пересекался с ним. Жаль только Артур никак не мог съехать: делить с Егором комнату даже хуже, чем работать в сфере обслуживания.

Марк проверил будильники, – спать оставалось чуть больше четырех часов, – заблокировал телефон и откинулся на подушку. Голова по-прежнему болела, а мысли путались. Он напомнил себе, что это все же лучше, чем возвращение в родной город – промышленную дыру – к родителям, которые каждый день будут пожирать его мозги – за то, что не женился, не завел детей, не состоялся в карьере, отрастил волосы до плеч и сделал непонятное тату. Этого уже достаточно, чтобы никогда не возвращаться. И там не будет Артура: его мать и брат переехали вместе с ним, когда он поступил в институт. И какой бы ужасной ни была его работа, она лучше, чем армия. Ее он избежал только благодаря Артуру. Марк до сих пор не знал, как он уговорил мать – врача частной клиники – помочь ему получить заключение о том, что он не годен к военной службе. Пусть Марк с каждым днем все больше увязал в отупляющей работе, способной задушить любые мечты и надежды, пусть уже давно ничего не читал – не успевал, – не прикасался к гитаре, не играл с Артуром в «Мортал Комбат 11» по сети, и не занимался программированием, все же были варианты намного хуже.

Утром Марк пытался одновременно покурить и запить йогурт энергетиком, удержавшись и не доливая туда егермейстер. Завтрак тех, чьи мечтания сводятся к «дожить до выходных». В холодильнике не было ничего другого, а поход в магазин тоже откладывался на выходные: когда Марк возвращался, они уже не работали, а встать раньше означало бы лишить себя и без того малых обрывков сна. Он ответил на сообщение, откопал в шкафу чистую одежду, туго стянул волосы на затылке – иначе нельзя, старший бармен непременно прицепился бы, – и спрятал подвеску в виде молота Тора под футболку.

В бар Марк пришел, как и положено, за два часа до открытия. Привычное подвальное помещение, освещенное неоновыми надписями и светодиодными лентами под потолком, казалось неестественным, словно ненастоящим. Короткий коридор от входа к туалету и двум залам – работал только один, второй был закрыт на ремонт и занавешен строительной пленкой еще до того, как Марк устроился сюда, – отделка декоративным камнем, ярко освещенные холодильники с пивом, все выглядело странно, но Марк не мог сказать, что изменилось. Вероятно, потому что дело было только в его искаженном восприятии. Сказывались недели без нормального сна. Но его беспокоил запах, густой и сладкий до тошноты. Он остался и после уборки. Марк даже спросил старшего бармена, но он ответил, что ничего не чувствует. Второй бармен ответил также. На всякий случай он проверил кухню и холодильники, но ничего не обнаружил.

Марка это даже успокоило. По крайней мере, это значило, что никто не скинет на него работу по устранению причины запаха. Его коллеги никогда не пренебрегали возможностью переложить на него побольше своих обязанностей. Он выбрасывал мусор, таскал тяжеленые кеги с пивом, посуду, делал заготовки для нового октябрьского меню и для основного – нарезал лайм и лимон. Он ненавидел лайм и лимон. И никому здесь не сдались коктейли с лаймом и лимоном – редкое исключение составлял виски-саур, – все пили пиво, настойки – их намешивал старший бармен, – егермейстер или виски с колой, а половина нарезанного лайма с лимоном просто выбрасывалась.

Но до открытия все шло вполне терпимо, Марк даже успел перекусить: им разрешали покупать еду из меню, но оплачивать обеды и уж тем более выделять работникам на это положенный час – щедрость, которой, по мнению владельца, они не заслужили. А после двенадцати дня начинался бег, казавшийся нескончаемым. Он носил грязные бокалы на мойку, а чистые с мойки, расставлял приборы и салфетки, убирал столы и разносил доски с едой. Посетители – гости – дергали его, спрашивали, какое пиво им выбрать, насколько острая закуска, уточняли, когда принесут заказ. Их лица смазывались, накладывались друг на друга и размывались. Марк что-то отвечал им, но уже через минуту не помнил, что именно. Он концентрировался на том, чтобы ничего не уронить по дороге из кухни к столам. Он был вежлив, и представлял, как переворачивает еду прямо на голову особенно раздражающего посетителя –гостя, – а затем бьет его доской по лицу снова и снова.

Минуло одиннадцать вечера, – Марк постоянно смотрел на большие часы с неоновыми стрелками и цифрами, – когда он увидел Егора. Егор не знал, где работал Марк, не мог знать. Марк не писал о своей работе в социальных сетях, а в официальном инстаграме бара были фото Саши – старшего бармена – и Димы – второго бармена, – и даже повара, но не его. Несколько секунд Марк уверял себя, что обознался. Непьющему Егору здесь делать нечего. Он присмотрелся: короткие светлые волосы – чуть темнее, чем у Артура, – классические джинсы, бомбер. Возникла навязчивая ассоциация со спортсменами из дегенеративных подростковых драм. Это был Егор, стоял у холодильников, и пиво его явно не интересовало. Марк отвернулся, составил на доску грязную посуду, закинул туда же салфетки и забрал бокал. Каким бы неисправимым, эгоистичным уёбком Егор ни был, чтобы скрываться за образом «приличного, умного мальчика» ему необходимо этот образ поддерживать, а значит, при других посетителях – гостях – он ничего сделать не сможет. Разве что с ухмылкой потребует у Марка принести ему кофе.       

– Где он? – вопреки ожиданиям, Егор схватил Марка за плечо у прохода к кухне.

– Кто? – Марк резко дернулся, едва не выронив доску, но его руку сбросил.

– Артур. Где он? Я знаю, что он с тобой, – уверенность в его голосе обеспокоила Марка. Он почему-то подумал о тревожной кнопке, но сразу выбросил эту мысль: кнопка не работала, и, по словам Саши, так было с открытия бара.

– Что случилось? – Марк поставил доску на угол стойки, увидел, как Саша за кассой мельком посмотрел на них, но тут же отвернулся обратно к посетителю – гостю.

– Где он? – настойчиво повторил Егор.

– Я не знаю, – Марк повысил голос. – Объясни мне что случилось.

– Мы…поссорились, – уклончиво ответил Егор.

– Что ты сделал? –  Марк повернулся к нему, стиснув бокал в руке. Усталость резко отступила. Что-то случилось. Что-то очень нехорошее.

– Ничего, – он явно врал, Марк был уверен. – Мы поссорились, и он ушел. И я хочу знать, куда.

– Не знаю, – повторил Марк еще громче. – Что ты сделал?

– Почему ты меня обвиняешь? – возмутился Егор, и Марка покоробило от наигранности его тона. Марк-то знал, когда Егор возмущался по-настоящему.

– Скажи, что произошло, – вмешиваться в семейные разборки Марк не хотел, но раз Егор сам прицепился к нему, то потребовать разъяснений было справедливо.

– Я не обязан тебе ничего рассказывать.

– Я тоже, – согласился Марк, подхватил доску, снова чуть не уронив, но в этот раз от злости, и ушел на кухню.

Егор не остановил его. Может, не было никакой ссоры, и Артур спокойно проходил третьего ведьмака во второй раз или смотрел сериал. А Егор нашел бар, где работал Марк, и решил, что будет забавно так пошутить над ним. Нет. Это было бы глупо и совершенно бессмысленно. Если бы Егор принципиально хотел достать его, то не ждал бы целый год. К тому же, были куда более простые способы испортить ему жизнь.

Захотелось курить, выйти на улицу из душного помещения и проверить, ответил ли Артур на последнее сообщение, отправленное во время короткого перекура перед открытием бара. Но выйти просто так он не мог. Саша и Дима уже несколько раз по очереди выходили на улицу, подменяя друг друга на кассе, но они-то давно успели сработаться и подружиться, и, как часто случалось на тяжелой работе, считали своим долгом прикрывать друг друга, и заставлять тех, кто появился позже них, страдать чуть больше.

Марк отнес два заказа, убрал освободившийся стол и остановил Диму у бара.

– Я выйду. На две минуты, – Марк не спрашивал разрешения. В данной ситуации, реакция Димы его не интересовала. Пусть сам помотается хоть немного.

– Иди, – отмахнулся Дима, и Марк заметил неуклюжесть в его движениях – уже успел выпить с кем-то из гостей. 

Курить в барах давно запретили. Потом запретили курить и возле них. Поэтому и бармены, и посетители – гости – курили на лестнице ведущей в бар прямо под потертой запрещающей табличкой. Марк не стал тратить время на то, чтобы надеть куртку, поднялся до самого верха лестницы, подальше от шума, закурил и достал телефон. Он быстро прочел новые сообщения от Артура, посмотрел время отправки – около двух часов дня. Марк нажал на трубку, но Артур не ответил, и звонок сбросился. Марк позвонил снова, уже по мобильной связи, на случай если у Артура отвалился интернет. Прозвучало: «абонент временно недоступен», Марк скинул вызов, набрал снова. Результат был тот же. Телефон мог попросту разрядиться, но Марк знал, что Артур всегда таскал с собой зарядку, и очень вряд ли мог потерять телефон, он никогда не страдал излишней рассеянностью. Возможно, Артур выключил его, чтобы Егор не звонил ему. Логичное решение, раз они поссорились. В любом случае, волноваться было рано, более того – бесполезно. Марк ничего не мог сделать. Докуривая, он позвонил еще раз, но ничего не изменилось.

Он вернулся в бар. Близилась полночь. Два часа до закрытия, а после еще минимум час уборки. Гнетущее неведение грозило сделать это время крайне отвратительным, даже если потом выяснится, что ничего страшного не произошло. Артур был его лучшим другом – не только лучшим, но и единственным, – и он перезвонит Марку сам, как только сможет. К тому же, запланированную встречу в воскресенье Артур не отменял, и у него не было привычки пропускать их.

Егор невозмутимо пил кофе за одним из столиков. Только он мог заявиться в бар, чтобы пить проклятый кофе. Дима остановил Марка до того, как он успел решить: потребовать у Егора объяснений или сделать вид, что его не существует. Дима отдал Марку бумажные полотенца, сказал отнести их в туалет, и тут же скрылся за дверями кухни. Марк рассеянно повертел полотенца, размышляя, а не запустить ли их вслед Диме, и пошел делать что сказано.

Он повесил полотенца на держатель, обойдя парня, протирающего руки антисептиком, достал телефон и набрал короткое сообщение Артуру. Наверное, это нужно было сделать с самого начала, вместо того чтобы звонить и портить себе нервы. Даже если бы Артур перезвонил потом, на работе Марк все равно не смог бы ответить. Парень вышел, столкнувшись в дверях с Егором, Марк заметил его на секунду оторвавшись от экрана. Едва он спрятал телефон в карман, Егор втолкнул его в ближайшую кабинку и проворно запер дверь.

– Ты ебанулся? – договорить Марк не успел. Егор со всей силы ударил его в живот. 

Егор ходил в спортзал, в школьные годы – в какую-то спортивную секцию. Может, продолжал и сейчас, Марк не знал. Но бил он больно. Марк согнулся – увидел болтающийся на шее молот Тора – и не мог вдохнуть.

Егор ударил снова, еще болезненнее – по ребрам. Но с третьим ударом промедлил, и Марк использовал эту возможность. Егор не ответил сразу, скорее от растерянности, чем от боли, словно не ожидал, что ему будут сопротивляться, и Марк успел ударить его еще раз. Не очень удачно – боль в кисти быстро сменилась легким онемением. А потом Егор без труда перебил ему дыхание, толкнул так, что Марк налетел спиной на стену и ударился о нее затылком. Боль оглушила. Он попытался проигнорировать ее, сфокусировать взгляд, оттолкнуть Егора. И не смог.

Егор перехватил цепочку Марка, намотав на костяшки, и сжал пальцы на горле. Цепочка врезалась в шею, но Марк почти не почувствовал этого, подвеска и пальцы вдавились куда больнее. Глаза заслезились. Марк панически пытался вырваться, вдохнуть.

– Где Артур, и что он успел тебе рассказать? – рявкнул Егор.

Если бы Марку и было что ответить, он бы все равно не смог этого сделать. Он сопротивлялся все слабее, голос Егора звучал будто издалека, сознание ускользало. Марк пытался ухватиться за него, но в голове шумело, и металась истерическая мысль – Егор убьет его. И вдруг Егор вскрикнул, отступил к двери и уставился на свои ладони. Марк схватился за горло, судорожно закашлялся, пытаясь вдохнуть.

– Как ты это сделал? – спросил Егор.

Голова кружилась, нормально вдохнуть не получалось, кашель не прекращался. Вопросы Егора интересовали Марка меньше всего. 

– Как ты это сделал? – Егор схватил его за подвеску, снова вскрикнул и отшатнулся, показывая ему ладони. – Как?

Марк не посмотрел на его руки, неосознанно коснулся молота Тора – он почему-то оказался холодным.

– Я ничего не делал, – еле слышно прохрипел Марк, и оттолкнул его с прохода. Ему было плевать почему Егор отпустил его, и что случилось с его руками. Даже если бы они отвалились прямо здесь – Марк не заинтересовался бы причиной.

Шатаясь, Марк вывалился в пустынный коридор. Он добрался до залов непрерывно кашляя и хватаясь за стену. Голова по-прежнему кружилась, горло болело и перед глазами все расплывалось. Выглядел он, должно быть, ужасно. Старший бармен непременно стал бы ругаться. Он-то и был нужен Марку. При нем Егор бы разом успокоился.

– Бармен! – крикнул кто-то сбоку, и Марк по привычке обернулся.  

Его звали из соседнего зала. На секунду Марку это показалось странным. Он не мог вспомнить, как убирал там, или как зал открывали. Темная строительная пленка по-прежнему занавешивала проход, но от нее исходило мерцающее зеленоватое свечение, а за ней виднелись три силуэта. Марка тянуло в зал вопреки всем разумным доводам, но он отвернулся, ища взглядом Сашу. Нужно сказать ему о случившемся, отправить к гостям Диму, да хоть позвонить в полицию, если Саша не угомонит Егора или откажется это делать.

– Не беспокойся о нем. Он ничего не скажет, и никогда не напомнит тебе об этом вечере, – раздался из зала женский голос, спокойный, ничего не выражающий. Марк не собирался его слушать, но едва моргнул – и оказался в зале.

Свет был тусклым, зеленоватым, подобный используют в играх для изображения ядовитого газа, но Марк не видел ни неоновых надписей, ни светодиодных лент. Барная стойка, ничем не отличающаяся от той, что в основном зале, на стенах – такая же отделка под камень, в центре – единственный стол, диван и два кресла. На диване развалился гость, закинув ноги в ботинках на подлокотник, в одном кресле – бледная женщина, в другом – мужчина с черными провалами на месте белков глаз. Наверняка это были линзы-склеры, но на нем они выглядели жутко. Их лица казались знакомыми, но Марк никак не мог вспомнить, где видел их. Он выхватывал только отдельные черты, а общий образ смазывался, как бывает во сне. Все трое курили, сладкий до тошноты запах мешал дышать, но это был вовсе не запах сигарет.  

Марк хотел уйти, хотел напомнить, что курить в барах запретили, но не смог сказать ни слова. Стоял напротив, не шевелясь, а мысли растворялись и ускользали как туман.  

– Налей абсент, – сказал мужчина, сидящий в кресле. – Всем.

Марк обнаружил себя с бутылкой абсента в руке. Широкие бокалы оказались выставлены на барной стойке. Он не мог вспомнить, как расставил их. Гости сидели на своих местах и тихо переговаривались между собой, но Марк не разбирал слов. Язык не был похож ни на один из тех, что Марк слышал ранее, хотя он не мог поручиться за это. Он ни за что сейчас не поручился бы.

Марк подал бокалы гостям.

– Ни грамма полыни, – скривился мужчина с черными глазами. – Не тот, что раньше.

– Брось, – отмахнулся парень с дивана, – зеленую фею давно расчленили и вышвырнули на свалку, – он выпил абсент залпом даже не поморщившись. – Как и много чего еще.

Марк смотрел на его пояс из блестящих медальонов, но узоры на металле каждый раз изменялись.

– Не обращай внимания, – он повернулся к Марку, – они скучнее вяленных рыб, – и протянул ему пустой бокал. – И нудные, как воскресная проповедь. Налей еще. 

Марк повиновался. Он четко проговаривал в мыслях каждое действие, боялся, что опять все забудет. Едкая зелень абсента мерцала в бутылке, подкрашивала прозрачное стекло, а на этикетке – действительно зеленая фея, как дриады на картах гвинта, только с полупрозрачными крыльями. Сначала она сидела на дереве, склонившись к воде, потом в безжизненной позе привалилась к стволу, закатив глаза, а после озеро сменилось горой мусора, и фея исчезла. Марк присмотрелся, и чуть не выронил бутылку: не исчезла, ее голова лежала рядом со смятой банкой колы, а оторванное крыло заходило на надпись «Absinth». С грохотом он поставил бутылку на стойку. На этикетке фея по-прежнему сидела на дереве, касаясь пальцами воды.    

«Нужно убираться от сюда», – подумал Марк. Он не был в порядке все полторы недели, но это слишком сильно выходило за рамки даже привычного «не в порядке».

Он собирался отдать бокалы и выйти прежде, чем гости успеют сказать что-нибудь, но мужчина на диване не дал ему поставить бокал на стол, выхватил его из пальцев. Марк зачем-то попытался рассмотреть его: в зеленоватом освещении кожа имела такой же зеленоватый оттенок, словно сливалась с ним, волосы – как пятна ржавчины, а пальцы тонкие и узловатые. Он точно видел его, и не один раз. Но как только Марк отвел взгляд, то понял, что не уверен ни в чем из этого.

Марк всерьез усомнился в своем разуме. Он не должен быть здесь. Егор наверняка ищет его, он может подловить его снова – у барной стойки, в коридоре, у выхода, – может сказать старшему бармену, что это Марк напал на него. Егор на это способен. Нельзя здесь оставаться. И почему вообще Егор вдруг отпустил его? От этой мысли Марка тряхнуло, дыхание перекрыло, и он ощутил, как подвеска вдавливается в кость на горле. Словно Егор все еще душил его. Марк посмотрел в сторону выхода из зала. За пленкой мелькали силуэты: несколько человек выбирали пиво у холодильников, другие сидели за столами, но голоса и музыка сливались в далекий гул. Егора там не было. Он мог заглянуть в соседний зал, и, не обнаружив его там, выйти на улицу. Марк тронул молот Тора на шее – чуть холоднее его пальцев.

Может, из-за недостатка сна, стресса и удара затылком о стену все странности ему только казались. Может, он забыл, как Дима открыл зал, а в галлюцинациях на периферии при постоянном недосыпе не было ничего необычного, и этикетка вовсе не изменялась. Но он не мог разобрать реплик гостей, когда они переговаривались между собой. Голоса шептали, звенели и шуршали, но звуки не складывались в слова, и Марк не мог избавиться от ощущения, что сойдет с ума, если попытается понять их.

«Нельзя здесь оставаться», – повторил Марк, стараясь сконцентрироваться на этой мысли.

Гости разом повернулись к нему, и Марк застыл, не мог пошевелиться.

– Пусть он тоже выпьет, – мужчина сел на диване, освободив ему место. Голоса зашуршали, словно споря. Мнения Марка никто спрашивать не собирался.

– Сядь. Выпей с нами, – мужчина в кресле посмотрел прямо на Марка, оборвав спор остальных. Тени вокруг него извивались в агонии, как живые.   

Марк не хотел, ему нужно было уйти. Он попытался возразить: им нельзя пить с гостями. Не смог, только моргнул и оказался на диване, а мужчина в кресле пододвинул ему свой бокал. Его черные линзы-склеры были совершенно матовыми, без единого блика света.

Марк выпил. Раньше он пил чистый абсент, но после того, как абсент прогорал, и всегда запивал водой или тоником. Это было куда безопасней. Горло невыносимо прожгло, Марк задохнулся и закашлялся, а женщина протянула ему дымящуюся сигарету. Марк забрал ее и затянулся. Стало чуть легче, и Марк подумал: если Саша увидит все это, то сам убьет его. И уволит.

– Не волнуйся, – сказал мужчина в кресле, – сегодня он будет убирать и закрывать бар сам.

Марк не нашелся с ответом, а гость рядом выхватил у него зажигалку, – Марк не знал, как она оказалась в руках, – повертел в пальцах, рассматривая, и чиркнул колесиком. Он поджог абсент в бокале, секунду смотрел на пламя, а потом залил горящую смесь себе в горло.

«Ожог обеспечен», – подумал Марк.

Но гость невозмутимо поставил бокал на стол, и откинулся на спинку дивана, только колыхнулась ржавчина волос.

– Что будешь делать? – спросил он, запрокинув голову к потолку.

– Что? – Марк растерялся.

– Стоит отгрызать руки, которые тебя душат. Разве нет? – спокойно отозвался мужчина в кресле. Черные провалы глаз показались зловещими, а черты – острыми, и в них было что-то неуловимо-жестокое и безжалостное.

– Я не могу, – Марк подумал о Егоре, об отвратительной работе. – Ничего не могу сделать.

– Ты еще жив, – напомнил мужчина в кресле. – Пока что.   

– Я не…

– Иди. Тебя ждет друг, – резко прервал его гость. Марк затянулся в последний раз, потушил сигарету в пепельнице и поднялся.

– Сражайся, – добавил мужчина в кресле, и Марку показалось, что он не просто видел его раньше. Он знал его.

Марк помедлил и вышел из зала не оборачиваясь. Пластиковая пленка хлестнула по лицу. Голова кружилась все сильнее, горло горело, люди превращались в движущиеся цветные пятна. Не понимая, что делает, Марк дотащился до туалета и оперся на раковину. Горечь абсента щипала на корне языка. Ему было нужно чем-то запить ее. Он поднес руку к крану. Вода не полилась, а горло перехватило. Он вновь задыхался. Мир исказился, прямые углы съехали, а цвета замелькали яркими вспышками. Марку показалось, что он проваливается куда-то, но тут же за спиной оказалась стена, на горле – больно впившиеся пальцы и подвеска. Лицо Егора прямо перед ним размывалось. Пульс бешено бился в висках, в ушах шумело, голос сливался в набор неясных звуков. Егор, черт побери, все еще пытался убить его, и весьма преуспевал в этом. Было это реальностью или нет, но умирать Марк не хотел. Совсем не хотел. С новой волной паники и адреналина, он ударил Егора коленом – хватка на шее ослабла, – и уже сам впечатал его головой в стену.

Не переставая кашлять, Марк нашарил замок на двери, открыл и наконец-то выбрался. Он выбежал из туалета, налетев на кого-то в коридоре. Музыка отдавалась в голове звоном и болью, во рту ощущался привкус абсента, и все забивал сладкий до тошноты запах. У холодильников он едва не упал, – их подсветка смешалась в одно белое пятно, и кроме него Марк ничего не видел, – но схватился рукой за стену. Звуки стали нарастающим гулом, Марк не различал людей – но они здесь были, и много, – только пытался дышать. Пальцы соскользнули с декоративного камня, но кто-то поймал Марка прежде, чем он съехал вниз.

– Егор? – спросил знакомый голос, перекрикивая музыку.

Марк кивнул, едва ли что-то соображая.

Артур громко выругался, отмахнулся от подошедшей к ним пары, ответил кому-то в толпе, удерживая Марка под руку.

«Тебя ждет друг», – всплыло в памяти.

Марк повернул голову к соседнему залу. Проход был занавешен строительной пленкой, за ней виднелись материалы для отделки стен. И темнота. Ничего, кроме темноты. Марк пошатнулся, но Артур удержал его.

– Пошли на улицу, – сказал Артур и потащил его за собой.

На последних ступеньках лестницы у бара Марк привалился спиной к стене, жадно вдыхая ледяной воздух. Он почти перестал кашлять, но горло болело и вкус абсента не пропадал. Люди громко переговаривались, смеялись, некоторые оборачивались к нему и Артуру, но особого интереса никто не проявлял – велика ли новость, товарищ перепил, и друг вывел его на улицу подышать.

В голове потихоньку прояснялось. Артур достал из рюкзака бутылку воды, открыл, протянул Марку.

– Егор еще в баре? – спросил Артур, когда Марк сделал несколько глотков.

– Наверное, – прохрипел Марк и снова закашлялся. Сейчас он не мог с уверенностью говорить даже о реальности происходящего. Горло болело вполне реально, Егор вполне реально пытался его задушить, но также ему казалось реальным то, что он наливал абсент гостям в закрытом на ремонт зале.

– Давно он сюда заявился?

– Не знаю, – Марк путался в реальности, что уж говорить о времени. – Я позвонил тебе, когда он пришел, – фраза оказалась слишком длинной для Марка, он снова закашлялся и отпил воды.

– Егор разбил мой телефон, – вздохнул Артур. – Прости.   

Снизу послышался шум, люди расступились, давая пройти тому, кто вышел из бара. Егор поднимался по лестнице держась за голову. Марк заметил, как Артур сразу же изменился в лице, собрался.  

– Катись нахер, – сказал Артур, раньше, чем Егор поравнялся с ними.

– Ты…

– Я не пошел в полицию, – перебил его Артур. – И она тоже отказалась.

– Я же говорил. Так все и закончится, – Егор усмехнулся. – Ты не можешь свидетельствовать против своей семьи, – Марк уловил триумф в его тоне. Надо было приложить его головой о стену сильнее.

– Заткнись, – снова перебил его Артур. – Плети матери что хочешь. Я скажу, что мы поссорились.

– Когда вернешься? – спросил Егор, проигнорировав слова Артура.

– Не знаю, – оборвал его Артур. – Но, если ты сейчас же не съебешься отсюда, я скину тебя с лестницы, – пообещал он, тише и спокойнее, но в этом спокойствии было нечто пугающее.

Егор что-то пробурчал себе под нос, отошел на несколько шагов и уткнулся в телефон. Марк надеялся, что он вызывает такси. Совсем не хотелось стоять рядом с человеком, который несколько минут назад пытался его задушить, а теперь вел себя так, будто ничего особенного не случилось, и Марка вообще здесь не было.

Артур достал сигареты и зажигалку из кармана, наклонил голову, прикуривая, и Марк увидел на его виске подсыхающую ссадину. Артур заметил его взгляд, затянулся, тронул ссадину и кивнул в сторону Егора. Голова у Марка снова закружилась.

– Здесь нельзя курить, – подал голос Егор, оторвавшись от телефона и указывая на табличку внизу.

Артур посоветовал ему заткнуться и катиться нахер, чей-то пьяный голос со ступеней ниже поддержал его. Егор недовольно фыркнул, но замолчал.

«Курить нельзя. Только душить и разбивать головы», – подумал Марк. Он бы рассмеялся, но горло болело. 

Через несколько неловких минут Егор обернулся на дорогу.

– Поехали, – обратился он к Артуру.

– Нет, – Марк, конечно, не хотел вмешиваться в семейные разборки, но, пожалуй, теперь «не вмешиваться» уже поздно.

– Что? – Егор казался растерянным.

– Нет, – повторил Артур слова Марка, – я никуда с тобой не поеду.

Егор помедлил, словно хотел сказать что-то еще, но посмотрел на Марка, на людей внизу, на Артура, и молча ушел.

– Могу отдать ключи и такси вызвать. Сразу до меня поедешь, – предложил Марк. – Или в круглосуточную травму. 

– Нет, – Артур вздохнул, затянулся в последний раз и затушил сигарету о толстую подошву кроссовок. – Но если можно у тебя остаться, то я подожду.

– Конечно, можно, – соображал Марк все еще плохо, но додуматься, что рядом с Егором лучше не оказываться, было не сложно. – Езжай сейчас. Меня со смены не отпустят, даже если я тут сдохну.

– Я подожду, – настойчиво повторил Артур. – Дай телефон.

Марк покопался в кармане, – повезло, что он закрывался на молнию, – достал телефон, разблокировал и протянул Артуру. Артур включил фонарик, посвятил ему на шею. Глаза тут же заболели, в добавок к горлу, ребрам, голове и кисти, которой он неудачно ударил Егора.   

– Ахренеть, – заключил Артур. – Егор что, тебя убить пытался?  

– Тебя, видимо, тоже, – слабо усмехнулся Марк. – Следы остались?

– Пока непонятно, но сбоку красная полоса и на горле что-то, – Артур выключил фонарик и отдал Марку телефон. – Это тебе надо в травму.

– Да что они сделают, – отмахнулся Марк. – На выходных отлежусь. Что у тебя с Егором случилось?

– Давай я позже расскажу, ладно?

Марк согласился, у него все равно не было сил на споры, и они спустились обратно.

Второй зал по-прежнему не работал, и Марк старался не смотреть в его сторону, иррационально опасаясь, что кто-нибудь оттуда позовет его, а пленка вновь начнет мерцать. От одной этой мысли бросало в дрожь.

Артур остался у холодильников, а Марк подошел к стойке. Дима сразу отставил доску с грязной посудой и схватил его за локоть.

– Ты где шатаешься? – Дима опустил взгляд и чуть нахмурился. Наверное, увидел его шею, хотя Марк сомневался, что следы могли так быстро проявиться. В любом случае, никаких вменяемых объяснений у него не было. Он посмотрел на часы: пятнадцать минут после полуночи. Марку казалось, что прошло не менее часа.

– Пусть идет, – отозвался Саша, наливая пиво. – Я сам закрою бар, – он даже не повернулся к ним, отдал бокал посетителю – гостю, перекинулся с ним парой слов и забрал бутылки у следующего. Дима поджал губы, обошел стойку и взял высокие стаканы.

– Мы что, сами убирать будем? – Дима понизил голос, открывая бутылки. Его немного пошатывало, но алкоголь он не проливал и говорил достаточно ровно и громко. Пожалуй, излишне громко – Марк все слышал.

– С него достаточно, – Саша безразлично забивал позиции в кассу. 

– Что это значит? – Марку совсем не понравился его тон.

– Иди домой, отоспись. Возьми еще пару выходных. Это не увольнение, – добавил он. – Все в порядке. Иди, – его голос был странным, спокойным, – твой труп мне здесь не нужен.

«Сегодня он будет убирать и закрывать бар сам».

Пальцы задрожали от прилива паники, и что-то ледяное обожгло затылок. Марк подавил это ощущение и кивнул Саше. За его спиной располагались длинные ряды бутылок: черный, белый и пряный ром с эмблемой летучей мыши в красном круге, с изображением капитана в треуголке; бурбон с красной печатью на белой этикетке; классические виски «Джек Дениелс» и «Джонни Уокер»; водка с отпечатком собачьей лапы на стекле; ликеры с золотистым переплетением двух «B», и с оленем, над рогами которого сиял крест. Были бутылки и с надписью «Absinth», Марк сам расставлял их. Но ни одной этикетки с изображением зеленой феи у озера он не видел.

Марк отвернулся. Ничего не было в том зале. Не было абсента, он не наливал и, тем более, не пил его. Была только кошмарная предсмертная иллюзия.  

Когда Марк и Артур добрались до дома, предварительно заглянув в ближайший кфс, – холодильник Марка очень вряд ли пополнился за время его отсутствия, – оба решили, что в этот вечер без алкоголя им не обойтись. Возможно, это было не лучшей идеей: у Марка все еще саднило горло, болела и кружилась голова, а ссадина на виске Артура заставляла задуматься о сотрясении. Но Марк все равно смешал егермейстер – этикетка оставалась совершенно нормальной – с энергетиком. За то, как они сегодня пострадали, им полагалось выпить. На кухне Артур, привалившийся к подоконнику, отобрал у него стакан и отпил. На вкус как обычный энергетик, смешанный с сиропом от кашля, – Артур всегда так говорил об этом подобии коктейля, – но сейчас он не возмущался. Марк развел руками и достал еще один стакан.

– Что все-таки случилось? – спросил Марк, наливая егермейстер.

Артур вздохнул и сделал большой глоток.  

– На работе какая-то хрень была, – начал он. – Выдернули сегодня под вечер. И похер, что мы пятидневку работаем. У них перестановка в кабинетах преподов, обновление техники. А ивц, видимо, не электронно-вычислительный центр, а отдел грузчиков. Таскали и настраивали компы, – Артур прикурил, сделал еще глоток, а Марк переставил пепельницу на подоконник.  

– Егор знал, что я ушел на работу. Наверное, думал, что я позже вернусь или…Не знаю, – Артур коснулся ссадины на виске, заговорил быстро и путанно. – Когда я вернулся домой, он пытался ее изнасиловать. В нашей, блять, квартире. В нашей комнате, которая на замок-то не закрывается. Когда мать могла вернуться в любой момент, – он повысил голос, нервы у него явно сдавали. – Я просто вернулся домой, к себе домой, а там этот пиздец. А если бы вернулась мать?

– Подожди, подожди, – прервал его Марк, и полез за телефоном. У него появилась неясная догадка, и он хотел проверить ее прежде, чем забудет: концентрироваться, не выпадать из реальности, не вспоминать предсмертный бред все еще было сложно. А ответ на последний вопрос Марк знал, как и Артур: ничего бы мать не сделала, она всегда покрывала и оправдывала Егора.

– Это она? – Марк показал фотографию Егора с девушкой в сторис, которую видел ночью. Повезло, что с момента выкладки еще не прошло двадцать четыре часа.

– Да, – Артур кивнул. – Я еще вовремя вернулся, если в этом пиздеце хоть что-то может быть вовремя. Егор не успел ничего сделать, я его оттащил. Пришлось, на слова Егору, как всегда, плевать. Ну и с его помощью влетел головой в косяк, – Артур снова тронул висок.

Марк выругался, глотнул егермейстер с энергетиком, даже не размешав. Он не знал, что ответить. Егор не был психопатом или маньяком. Он не издевался над животными, не устраивал поджогов, и у него никогда не возникало особых проблем в школе или в семье. Он даже не был одержим какими-нибудь злыми мистическими силами и не прятал «Некрономикон» в ящике с двойным дном. Просто Марк и Артур недооценивали то, насколько Егор был ахуевшим уёбком.

– Говорил с ней потом? – спросил Марк, закуривая. Горло заболело сильнее, он чуть не закашлялся, но после двух выдохов стало легче.

Артур кивнул, затушил сигарету и достал новую.

– Заявление она писать не станет. Думает, что его не примут, даже если она попытается. Он же не успел ничего сделать, а значит ничего и не было, – развел руками Артур.  

– Но ты же свидетель, – возразил Марк.  

– Да, но я родственник. А родственники могут не свидетельствовать против родственников. Наверное, она боится, что я откажусь в последний момент. И что никто не поверит, – Артур чиркнул зажигалкой.

– Не поверят, что Егор на это способен. Все же его любят. Мать будет защищать. Помнишь, как он в школе сначала сам тебя доставал и лез в драку, а потом шел жаловаться, что ты и я обижаем невинную крошку на два класса младше? Хоть раз кто-то послушал тебя или меня? – Артур злился, и Марк прекрасно его понимал.

– Не послушал, – согласился он. – Если так подумать, она права. Мне жаль.

– А мне жаль, что он мой брат, – сорвался Артур. – Егор все-таки боялся, что я полицию вызову, и матери расскажу. Когда я сказал об этом, он разбил мой телефон. Хорошо хоть до ноута не добрался, – добавил Артур немного успокоившись. – Я тогда не подумал, что он к тебе пойдет. Понятия не имею, как он нашел бар. Я ему ничего не говорил.

– Я знаю. Хочешь, я могу пойти в полицию и сообщить, что, – Марк коснулся горла там, где мог остаться след от подвески. Никуда сообщать Марк не хотел, но он чувствовал, что должен это предложить. Так было бы правильно.

Артур долго молчал, докурил, затушил сигарету. Марк сделал тоже.   

– Я боюсь, что и тебя не послушают, – неуверенно начал Артур. – Следы не сильно видны, по крайней мере, пока. А у Егора нет простого мотива. Он не видел тебя около года, вы не общались, в баре Егор не пил. Не уверен, что версия «просто он мудак» всех устроит, при его репутации-то, – он тихо выругался. – Даже я сам не понимаю, почему он кинулся на тебя. Но я не отговариваю, если хочешь, давай попытаемся.

– Не хочу, – честно ответил Марк.

Артур не стал его переубеждать, залпом допил егермейстер и протянул пустой стакан, кивнув на банки с энергетиками. Он был прав. И все это усугублялось тем, что Марк не поручился бы за свою абсолютную адекватность после стольких дней недосыпа и усталости.

Но он все еще мог помочь Артуру. Марк попытался бы это сделать, даже если бы точно знал: ничего не получится. Черт побери, он и Артур были еще живы, и Марк не собирался ждать, пока Егор это исправит.

– Ноутбук и зарядки забрал? – спросил Марк. Артур кивнул. – Хорошо. Живи у меня сколько хочешь. Завтра выходной, могу с тобой съездить за вещами.

– Я не могу. Не хочу тебя напрягать, – покачал головой Артур.

– Если ты не заметил, Егор разбил тебе голову.

– Только кожу содрал, – отмахнулся Артур. – Ерунда. Достаточно времени прошло, будь у меня сотряс уже стало бы хреново. А так голова побаливает, но терпимо.  

– Не-а. Я не собираюсь ждать, когда он приложит тебя удачнее. Ну, или как меня. Это ебучая психушка, Артур. Если с Егором нельзя ничего сделать, то можно хотя бы самому убраться от него подальше, – Марк постучал пальцем по стакану, подбирая слова. – У меня смены минимум часов по четырнадцать, так что слишком часто ты меня видеть не будешь. А мне если что-то и помешает, так это будет работа, а не ты.

– Ладно, – ответил Артур после долгого молчания. – Но если Егор выяснит, где ты живешь?

– Натравлю на него хозяйку, – попытался отшутиться Марк.

– Он с ней еще и подружится, – Артур чуть улыбнулся. – Егор может снова прийти к тебе в бар.

– И уйти нахер, – усмехнулся Марк. – Больше это не сработает, – он не был так уж уверен, но по сравнению с тем, что Артур может остаться с Егором в одной комнате, это было не важно.

– Куда бы ты теперь ни делся, Егор все равно ко мне первому прицепится. Сегодня я вообще ни о чем не знал, но что-то это не помогло.

Марк коротко пересказал случившееся, даже упомянул про свои галлюцинации, Артуру он мог сказать об этом. История получилась путанной, Марк сбивался, отвлекался от темы, а некоторых деталей попросту уже не помнил. Но Артур его слушал.  

– Так что забей, – закончил Марк. – Мне хуже вряд ли станет.

Артур неопределенно покачал головой, не глядя на него. Тень закрыла его лицо, и вместо глаз Марк увидел сплошные черные провалы. Внезапное ощущение ужаса пробрало холодом и дрожью. Несколько лет назад на Хэллоуин Артур разрисовал лицо и шею под татуировки зомби-боя, а Марк попытался покрасить волосы тонером в красный, но получился грязный цвет ржавчины, и после он замучился отмывать его. Мужчина в кресле был невероятно похож на Артура в гриме, но он не носил линз, не мог – у него не было глаз. 

Но стоило Артуру поднять голову, как мнимое сходство исчезло: черты сгладились, пропало выражение жестокости, а глаза – светло-голубые, не черные. Артур убрал стакан, протянул руку и обнял его. Марк уткнулся лбом ему в плечо. Страх отступал.  

– Прости, – тихо сказал Артур.  

– Ты не виноват. Тебе извиняться не за что.

Боль не ушла, но стало спокойно: Марк был жив. Артур был жив. Со всем остальным Марк разберется завтра, а пока он наконец-то мог выспаться.

Молот Тора на шее оставался холодным.