Гость

Он знает, что увидит, когда откроет глаза. Кого. До боли жмурится, стараясь задержать сон, не открывать глаз. Но присутствие в комнате ощущается слишком сильно, и Райнер неохотно разлепляет веки и садится на кровати. Он стоит у окна, и свет луны освещает половину его лица. Ту, что уцелела. На другой половине — Райнер не видит, но точно знает — нет части лба, глаз висит на ниточке, кровь запеклась вокруг глазницы.

Марко приходил к Райнеру еще там, на Парадисе. В казарме все крепко спали, а Райнер сидел и смотрел на ночного гостя. Тот ничего не говорил. Просто смотрел на Райнера единственным уцелевшим глазом. Второй глаз болтался, как детская игрушка йо-йо.

Он думал, что в Марли Марко его не найдет. Но что призраку океан? Он появился в комнате Райнера в первую же ночь. И так же смотрел и молчал.

Лучше бы он говорил. Обвинял. Обзывал. Угрожал всеми муками ада. Проклинал. Но нет. Он просто смотрит и молчит. Его лицо, при жизни желтоватое из-за веснушек и вечного загара после нескольких лет в кадетке, отдает серым, и кажется, что если его ткнуть пальцем, оно окажется мягким, будто разлагающийся труп.

 — Что тебе нужно? — стонет Райнер. — Что? Чего ты хочешь? Мести? Тогда почему ты не убьешь меня, как призраки в тех страшных книжках? Что тебе нужно, Марко?

Марко молчит. Он стоит, чуть покачиваясь, будто трава на ветру, и становится ясно: он не стоит, а висит в воздухе. Ноги скрываются в облачке тумана, их не видно. Он парит над полом. Полупрозрачный, рыхлый, серый. Мертвый.

Райнер обхватывает голову руками, закрывая уши. Ему кажется, что он все еще слышит крики Марко и собственный голос: «Почему титаны едят Марко?»

Почему? Почему он не отшутился? Не сказал, что Марко послышалось? В той суматохе он бы вряд ли потом вспомнил случайно подслушанный разговор. И не стоял бы сейчас, пялясь на своего убийцу единственным глазом.

 — Что мне сделать, чтобы ты ушел? Чтобы оставил меня в покое? Чего ты хочешь? Пожалуйста, Марко! Скажи хоть что-нибудь. Хоть одно слово. Ты хочешь моей смерти? Хорошо. У меня есть ружье.

Ему кажется, что по лицу Марко пробегает тень улыбки. Одна половина рта у него не двигается, там не хватает мышц, вырванных вместе с щекой. Вторая чуть дергается, уголок губ едва заметно поднимается вверх.

Может, Райнеру просто кажется. Почему-то он уверен, что на самом деле Марко нужна не его смерть. Ему нужно что-то другое. Но что?

Райнер закрывает лицо руками. Год прошел с возвращения. И за это время он ни разу не выспался. Стоит заснуть, как приходит Марко.

Он стоит и смотрит. Молчит и смотрит. Парит в воздухе, молчит и смотрит — если быть точным. Райнер хотел бы рассказать об этом кому-нибудь. Но те, кто мог бы его понять, остались на этом проклятом острове. Двое мертвы. Одна жива, но неизвестно, где она и что с ней. Возможно, она тоже мертва. Те, кто там не был, кто не прожил с этими людьми — этими проклятыми демонами — пять лет бок о бок, никогда не поймут его. Он один здесь. Совсем один. Наедине со своим обвинителем.

 — Марко, — почти жалобно говорит Райнер, — мы же были друзьями. Правда были. Я верил в это. Я не хотел, чтобы так вышло. Но мы не могли… На нашем месте ты бы разве поступил иначе?

Он знает, что да. Марко бы поступил иначе. Соврал бы. Выкрутился. Он умел находить нужные слова для всех. В тот раз ему слов не хватило. А теперь он и вовсе молчит.

Райнер плачет. Слезы текут по его лицу, застревая в щетине, капая сквозь пальцы. И ему кажется, что это не слезы, а кровь. Кровь всех тех, кто считал его другом, кого он считал друзьями — кого отдал на растерзание другим или убил сам. Ему трудно дышать. В комнате невыносимо жарко. Марко смотрит на него без всякого выражения.

 — Пожалуйста, уходи, — просит Райнер. — Пожалуйста, Марко. Я заплатил за твою смерть. Я потерял всех друзей. Тебе мало? Чего ты хочешь еще? Оставь меня в покое. Пожалуйста.

Едва уловимое движение воздуха, и Райнер, отняв руки от лица, видит Марко прямо перед собой. От него пахнет сырой землей и червями. Странно. Его тело сожгли. Он не лежит в земле. Но запах такой сильный, что ошибиться нельзя. Он молчит и смотрит Райнеру в лицо.

Одно ужасное мгновение Райнеру кажется: Марко протягивает руку к его правому глазу и вынимает его, вставляет в свою пустую глазницу. Но это только видение. Марко по-прежнему абсолютно спокоен, по-прежнему молчит и не двигается. Он просто смотрит на Райнера. Его мертвый глаз болтается, как йо-йо.

Райнер невольно отодвигается и даже встает с кровати. Но он знает: куда бы он ни пошел, Марко будет следовать за ним. Райнер в полной его власти, пока не наступит рассвет. Или пока Марко не надоест.

 — Почему? — снова спрашивает Райнер. — Почему ты приходишь? Чего ты хочешь? Поговори со мной, твою мать!

Марко молчит, по его лицу снова пробегает тень улыбки.

 — Марко, пожалуйста, — почти стонет Райнер. — Пожалуйста. Если бы я мог все исправить… И почему ты? Почему не Бертольд? Не Марсель? Перед ними я тоже виноват. Почему ты?

Марко молчит. Молчит и смотрит. Мертвый глаз болтается на ниточке, как детская игрушка йо-йо.