На дворе разгар знойного лета, самая его середина, солнце нещадно палит оголённые спины трудящихся в поте лица мужчин — они только что собрали первый урожай карамболы, которую немногим позже переработают в вино, и теперь занимаются засаживанием новых семян.

— Эй, Эля, что насчёт сходить вечером в баню? — неожиданно спрашивает Песец, отвлекаясь от рассаживания семян.

— Хорошая идея, дорогой, — соглашается Эллиотт, разминая затёкшую спину. — Это будет как раз то что нужно после целого дня работы в огороде.

— Вот и я так считаю. Так что давай быстренько разберёмся с этими семенами и дыней, и после отправимся в банный бассейн.

— Признайся, ты просто хочешь увидеть меня в плавках, — между делом смеётся Эллиотт.

— Ой, да чего я только уже ни видел на тебе, Элечка, — подкалывает в ответ Песец.

— Ладно, 1:1, — сдаётся Эллиотт и продолжает засаживать семена карамболы.

~*~*~

Наступил поздний вечер, когда Песец и Эллиотт всё-таки добрались до бани.

— А-а-ах, как же хорошо наконец окунуться, — выдыхает Песец, только ступив в воду бассейна и устроившись на его краю.

— Да, после тяжёлого дня — самое то, — соглашается Эллиотт, садясь рядом с супругом.

В тишине бассейна и тёплой воде они проводят ещё несколько минут, прежде чем Песец предлагает сменить место.

— Хм, а знаешь, что, Элечка? Давай-ка переместимся, там, дальше за стеной, есть продолжение бассейна, — и плывёт в названную сторону.

— Ты как всегда, Песец, — с улыбкой закатывает глаза Эллиотт, но за мужем следует.

Оказавшись за стеной, они вновь садятся рука об руку и просто наслаждаются теплотой воды, спокойствием и тишиной помещения бассейна. Однако у Песца есть и иной план времяпрепровождения в этом самом бассейне.

Спустя несколько минут сидения и перебрасывания случайными фразами, Песец решает пересесть на колени своего обожаемого супруга.

— Песец? — удивляется Эллиотт, когда Песец седлает его, повернувшись лицом к лицу.

— Тихо, Эллиотт, тихо, — шепчет тот на ухо мужу, после чего проводит ладонью по оголённой груди.

— Ты уверен, что это лучшее место для того, что ты хочешь сделать, любовь моя?

— Не переживай, слишком далеко мы здесь не зайдём — место всё-таки общественное, мало ли кто ещё сюда будет ходить, — всё так же продолжает шептать Песец, подключая к действу вторую руку.

— Как знаешь, дорогой, — ухмыляется Эллиотт и тоже начинает бродить руками по спине и груди возлюбленного, — Но в эту игру могут играть двое, — после чего тот вовлекает мужа в длительный поцелуй.

И пока двое целуются, их руки продолжают блуждать по телам друг друга, доходя до кромки плавок, но не переступая невидимую черту. Спустя долгие минуты поцелуя Песец наконец переключается на шею возлюбленного, покрывая ту редкими засосами и мягкими поцелуями, сминая кожу губами, что доставляет Эллиотту невообразимое удовольствие. Сам же Эллиотт пользуется слабостью Песца и проводит рукой у того между лопаток, а второй зарывается и путает волосы на затылке — это уже давно выученные эрогенные зоны супруга. От действий Эллиотта Песец немного выгибается, как и выгибает шею его возлюбленный, подставляясь под нежные и трепетные поцелуи. 

Но вот Песец вновь отвлекается, но уже от шеи, и приспускается с колен мужа, чтобы начать покрывать поцелуями уже торс, а особенно нежные соски своего писателя. Ото всех этих действий дыхание обоих уже давно сбилось, и теперь они кое-как сдерживают рвущиеся наружу громкие вздохи, которые у Эллиотта вот-вот перейдут на еле слышные стоны. Свои же стоны Песец тщательно подавляет, когда рука супруга ложится на бугорок под плавками.

Проходит ещё несколько минут взаимных ласк, руки супругов уже вдоль и поперёк успели заново изучить тела друг друга, губы припухнуть от почти непрекращающихся поцелуев, а бугорки под плавками стать очень твёрдыми.

— Эля, пойдём в душ. Потому что если мы не сделаем этого сейчас же, я возьму тебя прямо здесь, — хрипит Песец, уткнувшись лбом в лоб супруга и кое-как пытаясь восстановить сбитое ласками дыхание.

— Полностью солидарен, дорогой. Сейчас же, — тем же хрипом соглашается Эллиотт, после чего Песец поднимается из воды и помогает подняться мужу.

До душа они направляются спешащим, но аккуратным шагом, чтобы не поскользнуться. В душе же их руки продолжают изучать тела друг друга, но уже переходя невидимую черту. Если бы кто-то был рядом, он бы обязательно услышал громкие стоны и тяжёлое дыхание. Но кроме этих двоих в бане никого нет. Не считая одного забывшего свои гири шатена...