Нынешний декабрь ужасно студёный – настолько, что дети на улице плакать боятся, не то слёзы сразу на щеках превратятся в льдинки и склеют их ресницы вместе, а в домах шторы больше не нужны – стекла наморозило инеем в несколько слоёв, чтобы посмотреть на улицу, нужно оттаивать их с кипятком. Работать в такую погоду такое себе удовольствие, но иногда обстоятельства вынуждают идти на крайние меры.
– Свежие н-новости! Но-вос-ти-и св... с-свежие! – надрывается юношеский голос на площади, – Возьмите газетку, возьмите, ну, печку дома растопите... Печки нет? Ничего себе... ну... детям самолётики сделаете!
Чонгук умело заговаривает зубы, но шалости его с приходом холодов перестали работать. Никто не хочет даже на секунду задержаться на месте в такой колотун, поэтому даже самые доверчивые с ним не задерживаются. Ой, ещё и за деньгами в карманы лезть, перчатки, варежки снимать, считать их, ну к чёрту. Мальчишка поправляет берет на голове и шипит от мерзлоты, ёжась и втягивая шею, лишь бы воротник не продувало, дует на немеющие краснючие пальцы, будто в клюкву их макнул. Лишь бы не посинели, так, будто он мял ими смородину. От таких аппетитных метафор даже желудок заурчал, а парниша так долго не ел... Но работа не ждёт, он должен распродать до конца дня целую сумку газет, иначе его ждёт нагоняй сверху. Чонгук продолжает тянуть дрожащими руками один и тот же номер, поражаясь, как он еще кожей к нему не приморозился. Денег на хорошие перчатки нет, приходится натягивать рукава свитера так далеко, как получается.
– А, газетка, газетка, свежий выпуск! Почитайте новости, кошмар, что пишут, вы не пред-дставляете: цены поднимаются, б-б-беспредел!
Чон упорно пытается каждому прохожему всучить хотя бы пару штук, но его всё отталкивают и игнорируют. Юноша от злости хочет сжать пальцы в кулаки, только больно. Зуб на зуб уже не попадает, холод дерёт под кожей, промораживает внутренности, Чонгук всё еще в крайнем шоке от того, что всё еще из его рта идет пар, когда он говорит. Кажется, он давно уже должен был перестать вырабатывать тепло, но кровь в теле еще циркулирует, значит, не всё потеряно. Рано умирать ему. Позор совсем – умереть от обморожения среди улицы.
Зазывать народ всё тяжелее с каждым часом. Горло мёрзнет, хрипнет, голос садится, боль такая, словно он колотого льда наглотался и крупная снежная крошка все же воткнулась в глотку, чтобы царапать корень языка. Чонгук идёт по улице, чтобы найти других возможных покупателей, от усталости едва не подскальзывается и не падает в сугроб. Вечереет слишком рано для декабря. На город опускается тьма так скоро, что Гук даже не успевает пройти несколько кварталов, сделал шаг — и тут же сумерки практически, фонари слепят глаза. Сплошной кошмар. А завтра же снова сюда возвращаться, снова впаривать грязную бумагу пенсионерам, снова замерзать, снова стыдиться своих голых пальцев и шеи, пыжиться, как снегирю на ветке, снова стараться говорить громче, чем урчит живот. А упаси господь еще не принести домой вирус, ух, какой ужас тогда будет, это же несколько дней без заработка. Чонгук больше всего на свете боится заболеть. Выше этого страха стоит только страх смерти, а от болезни, вообще-то, вполне возможно умереть. У Гука прямо все шансы, хоть сейчас в гроб ложись. Ладно, шутка. Нет у него денег на гроб. Максимум, который он может себе позволить – зарыться в сугроб и пропасть до весны, а там дальше дети палками порошу расковыряют и сами решат, что со жмуром делать. Бюджетно, экономно.
Чонгук посасывает сосульку по дороге на типографию. Когда сосулька кончается, он достаёт из кармана потертого пальто спички, вынимает одну и чиркает о боковую сторону коробка головкой, потом вынимает из сумки на длинном ремне через плечо оставшиеся газетёнки и поджигает с уголка, наблюдает за тем, как огонь молниеносно пожирает тонкую желтоватую бумагу с чернилами и улыбается. Тепло. Сейчас тепло. Только ноги мёрзнут, но рукам и голове тепло, потому что огонь рядом. Он так ярко светит в темноте переулка. На типографии начальнику скажет, что его по пути сюда ограбили, версия эта правдоподобная – тут и правда часто грабят людей. Зато он покажется очень хорошим работником, если сумка его пуста – значит, получилось распродать весь товар. Жалко, что ему приходится врать, но дольше стоять с сумкой он не намерен, потому что через плюс-минус час он уже перестанет чувствовать ноги, упадёт и замёрзнет насмерть из-за невозможности двинуться с места. Страшно вот так упасть и понять, что двигаться не получается, а тихого голоса никто не услышит. Вот так пойдешь-пойдешь, а ноги и откажут. И тогда никому ты не нужен будешь, мальчик с газетами, всем хватает своих проблем. Одним голодным ртом больше, одним меньше, что толку-то.
Несколько сотен вон в руках приятно шелестят. Это стоило долгих часов на морозе, честно говоря. Если бы кто-то позволил ему работать на более высокооплачиваемой работе, может, он провел бы это время хотя бы в теплом помещении, в комфортном месте, пусть даже за ту же зарплату – всяко лучше, чем рисковать здоровьем, но Чонгук должен быть доволен тем, что имеет, ведь мог и вовсе ничего не получить за свой труд. Он думает, что любая работа важна, и, пусть и хочется большего, если он получает плату за неё – это уже хорошо.
Чонгук приходит домой и снимает обувь, переобувается в домашние тапочки, но пальто не снимает – без него холодно. Он забегает в свою спальню и достаёт коробку, полную мелких купюр. Садится на край постели, высыпает все бумажки с разными номиналами и принимается бережно складывать их в одну стопочку, пересчитывая вслух. Тысяча, две тысячи, две с половиной, плюс еще три... Всего этого должно хватить. Совсем скоро Рождество – волшебное время, пора исполнения желаний, как говорят люди. Только Чонгук не верит в чудо. Он верит в старания, в труд, в упорство, потому что волшебство в его случае не работает. Исполнить свои желания он должен сам. Просто дата красивая, магическая, вот он и готовится конкретно к этому дню, нужен же какой-то стимул, в конце концов. Скоро он дотянется до своей мечты.
<center>***</center>
В мастерской тепло и пахнет старой бумагой и чернилами. Тэхен недавно завершил работу над заказом одного из постоянных клиентов и вынес две книги в зал – они практически в идеальном состоянии, как новенькие, это стоило часов кропотливого труда.
– Дедушка, все готово, – Ким оповещает мастера о завершении реставрации и кладёт перед ним изделия, – когда их заберут?
– Молодец, Тэхён-а. Я позвоню господину Ли и сообщу о том, что он может прийти и забрать их, – отвечает мужчина в возрасте, поправляя очки на переносице. Он берет книги в руки и относит их на стойку к остальным завершённым заказам. – Можешь пока расставить новую партию японских произведений? Посмотри, чтобы детские стояли на нижних полках.
– Хорошо, – кивает юноша и снимает фартук.
Ким убежал в мастерскую, повесил фартук на крючок и снял очки, после чего вернулся в зал и поднял небольшую стопку свежих книг. Тэ уже несколько лет работает в книжном магазине вместе со своим дедушкой. Вместе они не только продают книги, но и ремонтируют их за определённую плату. К слову, обходится это дороже, чем покупка любого произведения из имеющихся, потому что часто на работу уходят дни и даже недели, тратятся материалы, да и в целом несложно рассудить, что ценнее – ручной труд или машинный. В юном возрасте господин Ким обучил внука своему ремеслу, и теперь работа в заведении идет быстрее и качественнее. Тэхен любит свою работу. После кончины старика ему придется взять ответственность за этот бизнес, поэтому он готовится к этому, прикладывая все силы для того, чтобы научиться всему и превзойти своего мастера.
Мальчик рос среди книг, потому ни за что бы не выбрал для себя другую отрасль развития – в этом месте ему комфортнее всего на свете. В этом небольшом, но уютном магазине у него свой мир с кучей вселенных, которые оживают на страницах и дарят ему чувства. Тэхен научился вместе с героями романов и рассказов сопереживать, пропускать через себя грусть, тоску, ужас, гнев, счастье, он научился верить и надеяться до конца, научился... много чему. Иногда ему кажется, что больше ничего не существует за пределами магазина – все нужное ему есть тут, рядом, вокруг.
Колокольчики на двери оповещают о приходе нового клиента. Кимы синхронно поворачивают головы в сторону входа и приветствуют гостя. С ним вместе в помещение заползает холод клубами пара.
– Добрый вечер, – произносит молодой человек и снимает с головы серый берет, мотая головой, чтобы убрать пушистые темные пряди волос со лба, – я... добрый вечер.
Тэхен слабо улыбается. Забавный. Волнуется. Плохие люди обычно не волнуются, когда говорят с кем-то вроде них, обычными продавцами и мастерами, значит, этот хороший. Голыми руками он прижимает к груди старую потрепаную книгу в тонкой обложке. Холодно ему, наверное, без перчаток, без шарфа, все пальцы, уши, нос и щеки покраснели. Как можно в такую холодную погоду так легко одеваться?
– Добрый, господин. Что вы хотите? – мягким сухим голосом интересуется мужчина.
– Мне... вот, – говорит парень и кладёт перед ним на стойку книгу, открывает и листает страницы, показывая, как она выглядит внутри, – мне нужно, вернее, я хочу... Вы можете её отреставрировать? Это моя любимая сказка с самого детства, она у меня от бабушки. У меня есть деньги, – он достаёт из кармана стопку купюр и выкладывает рядом, роняет несколько из них и с негромким "простите" опускается на корточки, чтобы собрать деньги с пола.
Ким берет произведение в руки, чтобы оценить проблемы, и качает головой.
– На это уйдёт много времени, около двух недель, не меньше. У нас достаточно много заказов в преддверии праздников.
– Да, я знаю. Но вы возьмётесь за это, да? Этого хватит? Я могу позднее принести еще, если сумма слишком мала, – уверяет его парень, кладет остальные купюры и вытирает пальцем мокрый нос, шмыгая им. Тэхён наблюдает со стороны за странным юношей, не решаясь подойти ближе. У него своя работа, еще не все книги на своих местах, и вообще ему не следует отвлекаться.
– Да, господин. Оставьте, пожалуйста, свой номер телефона и имя, – просит мастер и кладет перед ним карандаш и открытую тетрадь учёта заказов с перечеркнутыми цифрами и именами. Парень берет карандаш и зависает с ним над страницей, бледнея от растерянности и стыда.
– А можно вы мне свой номер оставите? – просит он и нервно улыбается, ища понимание в глазах напротив.
Тэхен все понимает. У него нет телефона дома, поэтому он пытается мягко избежать записи. Как же его жаль, с ним даже нельзя связаться при желании.
– Что ж, хорошо... Тэхен–
Неожиданно колокольчик звенит снова, и уже три пары глаз глядят на дверь. Входит женщина с сумкой, в дорогом пальто, с шарфом вокруг тонкой шеи, с перчатках и на каблуках. Господин поздоровался с клиенткой и повернул голову в сторону Тэ, замеревшего с парой книг в руках возле полки.
– Тэхен, продиктуй ему наш номер, пожалуйста, – просит он, а сам удаляется, чтобы проконсультировать женщину и подобрать для неё произведение.
Парень неотрывно следит взглядом за Кимом и облизывает обветреные губы. Вредая привычка, особенно зимой. Наверное, у него и вазелина нет, чтобы помазать.
Тэ встал за стойку и вырвал тетрадный лист, сложил два раза, снова аккуратно оторвал четверть и стал быстро чиркать номер мягким подтупившимся графитом.
– Как вас зовут?
– Чон Чонгук.
– Чонгук... А можно по буквам? – спрашивает Тэ и поворачивает к себе саму тетрадь, чтобы записать его имя.
Чонгук произносит свое полное имя побуквенно и улыбается, потирая красный нос.
– А вас?
– Меня? А... Я Ким Тэхен.
Чонгук отводит взгляд, стыдливо кусая кончик языка. Точно. Он ведь слышал, как господин Ким называет его по имени, всего минута прошла с этого момента.
– Мне просто нужно знать, к кому мне обращаться, когда я позвоню, – сразу поясняет свой вопрос Чон, понизив тон и громкость голоса. Тэхен чуть вздергивает темные брови, глядя на него.
Неясно даже, красный он все еще от холода или уже от смущения.
Тэхен понимающе кивает и бросает взгляд на его книгу. Страницы пожелтели с возрастом и начали выпадать, в некоторых местах уголки загнуты или порваны, а обложка уже протерлась по краям. Киму предстоит куча работы. Он смотрит на название и автора, читает про себя, беззвучно шевеля губами.
– "Маленький принц", — произносит вслух и снова поднимает глаза, – это не такая редкая книга, у нас несколько разных её экземпляров, почему ты хочешь отреставрировать её?
Тэхен знает, как люди дорожат прошлым. Многие из них готовы пожертвовать настоящим и будущим ради того, чтобы прошлое осталось живо. Но даже это стоит денег, а этот не сказать, что обеспеченный, видно же, что едва на одежду денег хватает, а он принес такую крупную сумму ради восстановления обычной сказки, которую можно раз в пять дешевле купить здесь же. Чонгук странный.
– Это моя память. "Принца" моя бабушка подарила маме, а она — мне. Это единственная книга, которая была у меня в детстве. Я не хочу расставаться с ней, но она скоро сама начнет распадаться у меня в руках, я сам не могу её починить, – с сожалением произносит парень.
Чонгук с надеждой смотрит на Тэхена и мнётся на месте, теребя край своего берета.
– Вы успеете закончить реставрацию до Нового года?.. – спрашивает он, не замечая даже, как привычка берет над ним верх и он вновь облизывается.
Ким смотрит на настенный календарь.
– Думаю, да. Я постараюсь завершить её к тому времени, не волнуйся, Чонгук. Мы никогда не подводим своих клиентов.
Темноволосый улыбается и опускает голову, надевает свой головной убор и поправляет, смотря Тэхену в глаза.
– Спасибо вам, огромное. Я долго копил на её реставрацию, я-я... это очень дорогая вещь для меня во всех смыслах. Вы... Я не знаю, как сказать...
– Мы даже еще не выполнили работу, пожалуйста, хватит, – Тэ прикрывает улыбку ладонью.
– Нет, правда, я счастлив, что наконец смог позволить себе такое. Вы уже помогли стольким людям, вы настоящие... ну... м-мастера... – чуть тише договаривает Чонгук, не подобрав иного слова.
– Я знаю.
Чон выглядит смущенным. Совсем рассыропился, бедненький.
– Хорошего вам вечера, – шепчет Чонгук и кладет бумажку с номером телефона в карман, сложив пополам её, задерживает свой взгляд на Киме. Он нехотя отрывается от рассматривания его лица и быстрым шагом выходит из магазина, толкнув дверь плечом.
Холодный воздух ударяет в лицо шипованым кулаком, недружелюбно встречает его улица. Внутри было тепло. В магазине ему нравилось больше. В магазине остался Тэхен.
Остался Тэхен. А Чонгук должен идти домой, чтобы завтра продолжить зарабатывать деньги.
<center>***</center>
Господин Ким не на шутку раздражается все больше с каждым днем. Каждое утро, в первые же пару часов после открытия, в магазин неожиданно вваливается Чонгук и спрашивает, не готов ли "Маленький принц". И все бы ничего, правда, но он намеренно задерживается и изрядно напрягает своим присутствием. Тэ уверен, что он делает это не просто так. Он убегает неожиданно, как раз в момент, когда дедушка уже собирается выпроваживать его наружу, будто резко вспоминает что-то и спешит то "что-то" выполнить.
От наблюдательности Тэхена не уходит ни одна деталь в поведении Чона, поэтому он в первый же его визит понимает, что цель его возвращения совсем не книга.
Чонгук втирается в доверие к подмастерью, смотрит в глаза, как бездомный щенок, выпрашивающий еду. И отвлекает от работы, ну ужас как. Он приходит, чтобы поговорить с Тэхеном, но в рабочее время нежелательно прохлаждаться с... друзьями... или приятелями? Кем может приходиться Чонгук Тэхену, если все, что составляет их отношения – это разговоры между полок не дольше часа? Еще и не лично с ним, а с обоими Кимами. Наверное, поэтому дедушка и сердится. Господин Ким был бы не против, если бы Тэ завел друга и проводил больше времени со сверстниками, потому что мальчик совсем одинок и прячется от мира за обложками книг, не выходит на улицу и давится пылью, убегая по вечерам на чердак. Он был бы не против, если бы этим другом оказался даже заика-газетчик без перчаток и шарфа, он производит хорошее впечатление, но Чон пытается наладить отношения не только с Тэ, но и с ним. Пусть общается с Кимом-младшим, ради Бога, никто не запрещает, мужчина даже рад, что он отвлекается от работы, но сам он отлынивать не может. Дедушка Ким нарочно игнорирует Чона, чтобы он переключил свое внимание на его дражайшего внука, но этот прилипала все продолжает лезть ему под шкуру. В чем смысл подлизываться к нему, если он и так позволяет ему проводить время с Тэхен-и? Странный тип, очень странный. Поэтому он и пытается каждый раз аккуратно и не грубо вывести его, чтобы не приставал к мастеру. Это Тэхен не совсем привык к вниманию к своей персоне постороннего в магазине, оттого чувствует себя неловко. Чонгук милый и интересный, но Тэ не тянется к людям. В социуме он чужой и предпочитает держаться в стороне. Кто-то может посчитать это странным, ведь он работает с людьми, так? Но с клиентами он не переходит негласную границу, все, что от него требуется – это проконсультировать, подсказать, ответить на звонок, записать, отдать сдачу и прочее. С ними он не делится сокровенным, не обсуждает новости, не смеется, не касается их даже. Поэтому, когда Чонгук ненавязчиво коснулся его пальцев, подавая книгу, чтобы тот поставил ее на верхнюю полку, Тэхен чуть не упал со стула-лестницы. Даже это было для него достаточно интимно, даже этот жест (и он все еще не в порядке, потому что вспоминает эти две секунды в каждый удобный момент).
Чонгук не неприятный, чуть навязчивый, но не вредный, не грубый, от этого Тэ еще хуже – Чонгук такой классный, а ему все равно некомфортно общаться с ним! Почему он не найдет другого друга? Ким совершенно не умеет строить отношения с кем-либо, ему так страшно делать шаг вперед. А что, если он сделает что-то не так? А если его предадут? А если он заденет его грубым словом на эмоциях? Так нечестно. Ему и так было хорошо, он не нуждался в кому-либо рядом, кроме дедушки, ему хорошо одному – не нужно ни за кого переживать, нести ответственность за слова и поступки, ведь так проще. Проще.
Ну. Может быть, не совсем. Но это не значит, что у Тэ обязательно должен кто-то быть, в конце концов. Он достаточно сильный, чтобы справляться со своими проблемами самостоятельно, такая жизнь ему по душе.
В один из дней Чон наведался снова (кто бы сомневался) и устроился на ступеньке лестницы, которую Тэхен использует, чтобы доставать до верхних полок. Он теперь здесь работает вместо радио, передавая свежие сплетни из газет или просто с улицы. Господину Киму не очень интересно это слушать. Он несколько раз покупал у него ежедневную газету, но понял, что в этом нет смысла, потому что Чон и так в устной форме передаёт ее содержимое.
Тэхен, протирая окна, периодически поворачивается к нему и заслушивается его рассказами, замирая с тряпкой в руке. Так здорово, что ему самому позволено молчать и изредка кивать головой. Постепенно их роли поменялись: в первую встречу Чонгук едва мог два слова связать без запинки, и Тэ хихикал над ним в стороне, а теперь он сам боится ляпнуть что-то смешное и держит рот закрытым во избежание неловких оговорок, пока Чонгук свободно болтает.
Тэхен даже не замечает, как пропадает из зала дедушка и становится тихо, поэтому когда он неожиданно его зовет, юноша вздрагивает и сжимает мокрую тряпку пальцами.
– Тэхен-а!
– А?
Господин Ким спустился с чердака, одну часть которого занимала комната Тэхена, а другая, более маленькая, была занята старыми вещами и выполняла роль кладовки – разделяла их лишь перегородка. Он уходил наверх, чтобы найти нужный ему инструмент для работы, потому что тот, которым он пользовался, пришел в негодное состояние, и вспомнил, о чем собирался попросить внука.
– Нужно сходить в пекарню, Тэ. Когда закончишь мыть стекла, будь добр, оденься и сбегай за хлебом.
– Хорошо. Что-то еще нужно взять? – спрашивает Тэ, выжимая тряпку в ведро с мутной водой.
– Если не замерзнешь, то можешь пройтись до магазина господина Хана и взять говяжьи ребрышки и удон, – улыбается он и заходит в мастерскую, – возьми деньги из кассы.
Тэхен попросил Чонгука подождать немного и пошел в ванную, чтобы вылить грязную воду после влажной уборки в зале и прополоскать тряпку. После этого он взбежал по лестнице на чердак, наспех надел на себя кофту, куртку, шапку с шарфом и перчатки. Уже собравшись выходить, он вернулся к шкафу и вытащил шарф, пару варежек и теплые носки для Чонгука. Совсем не по-человечески будет выйти вместе с ним и даже не подумать о его комфорте. Пусть Тэхен плох в понимании людей, но не догадаться дать знакомому свой шарф может только полный идиот. Или тварь, которая в тайне ненавидит его. Но Тэхен не тварь и не идиот, точно-точно.
Тэ быстро спустился по ступенькам вниз и подошел к Чонгуку, который мял свой берет в руках, дожидаясь его. Он протянул парню теплые вещи и сдержанно улыбнулся, надеясь, что Чон не заметит, как у него рука трясётся.
– Держи.
– Что? Зачем? Не нужно, Тэ, – парень выставил вперед руки и помотал головой, поднявшись со своего места, – я это не возьму. Они твои, да? Лучше... эм... убери обратно.
– Но ты... Чонгук, ты же мерзнешь, – чуть более тихим тоном отвечает Тэхен и опускает руки, – ты можешь потом их вернуть, если тебе не хочется принимать это как подарок.
Чонгук не хочет казаться голодным бедным дворнягой в его глазах. Он не хочет прибедняться еще сильнее перед ним. Такие люди не вызывают симпатию и интерес к себе. Чон не будет терпеть жалость к себе.
– Не нужно, честное слово, – произносит парень и надевает берет, – мне не холодно. Поверь мне.
Тэхен огорченно поджимает губы и оставляет шарф, варежки и носки на стойке за стопкой книг, со вздохом уходя отсчитывать деньги на покупки. Чон смотрит искоса на юношу и чувствует болезненный укол вины под рёбрами за отвержение его помощи. Черт. Он не подумал, что это первый раз, когда Тэхен сам предлагает Гуку свою поддержку и помощь, замечает его проблему и не игнорирует её. Вдруг после этого Тэ не захочет больше делать что-то специально для Чонгука и вернётся к прежнему бездействию? Ким так боялся сделать шаг, а как только сделал, оказался в неловком положении. Как же стыдно ему должно быть.
Тэхен действительно корит себя за этот поступок. Чонгуку не сдалась его помощь, он ведь и не просил о ней. Наверное, он поступил неправильно.
Юноша вытащил из кассы несколько купюр, сложил два раза и спрятал в карман. Развернувшись, чтобы выйти вместе с Чонгу из магазина, он удивлённо вскинул брови и умиленно улыбнулся.
Чон снял свои поношеные ботинки и надел на ноги теплые вязаные носочки, которые ему дал Тэ. Почувствовав на себе чужой взгляд, он поднимает голову и тут же в торопях сует ногу обратно в ботинок, стушеваный тем, что не успел сделать это незаметно.
– Ну... я же не могу отказать тебе, правильно? Будет неприлично с моей стороны...
Тэхен подходит ближе и накидывает на его шею шарф, обматывает вокруг и заправляет один конец так, чтобы он не разматывался. Чон выглядит так забавно с широким шарфом, прикрывающим лицо до носа.
– Идем, – произносит Ким и надевает на ноги ботинки, наскоро шнурует их и толкает дверь, выпуская на улицу сперва Чонгука и лишь после выходя за ним.
Погода сегодня теплее, чем в предыдущие дни, и небо ясное. Морозный воздух обжигает щеки юноши резким порывом ветра, и заставляет рефлекторно зажмуриться. Тэхен прикладывает ладонь ко лбу козырьком, чтобы защитить глаза от солнца и ветра, быстро моргает от дискомфорта и только после идет вперед, сунув руки в карманы.
– Ты чего, Тэ? – спрашивает Гук, взглянув на старшего, – Все нормально?
– Да, не волнуйся, – отвечает тот и догоняет его, – ты ведь зайдёшь со мной в магазин, да? Я угощу тебя чем-нибудь вкусным.
– Ну Тэхен, я же сказал, что мне не нужны подачки, – хмурится Чонгук, отводя взгляд. В животе его периодически урчит пустой желудок, и Тэхен, конечно, слышит эти голодные завывания. Жалкая картина, честно говоря. Он так отчаянно пытается показать себя в лучшем свете, доказать, что он не из нуждающихся, но все его старания заканчиваются крахом, потому что спорить с Тэ он долго не может. Юноша вздыхает и опускает голову, смотря на снег под ногами, – ладно, хорошо, я согласен. Но только если тебе хватит денег, в первую очередь ты должен купить то, что попросил дедушка.
– Я взял с запасом, не волнуйся.
На удачу для них, пекарня находится недалеко от книжного, уже через несколько домов они чувствуют манящий сладкий аромат свежих булок и пирогов. Тэхен блаженно приковывает глаза, глубоко вдыхая его. Чонгук же прячет нос под шарфом и старается даже дышать реже, чтобы от аппетита желудок не зарычал еще громче. Они идут рядом друг с другом, едва не соприкасаясь плечами, и Чон, чтобы отвлечься от вредных навязчивых мыслей, смотрит только вниз, под ноги себе. Позавчера снег под подошвой ботинок хрустел, как мелко битое стекло, а сегодня подтаял и утромбовался из-за того, что множество людей затоптали его по-новой. Туч на небе нет совсем, значит, очередного снегопада можно не ждать как минимум до сегодняшней ночи, а как максимум – до следующей недели.
Тэхен взял Чона под локоть и потащил за собой внутрь здания, когда тот задумался на лестнице пекарни и затормозил.
– Ну идем же, Гук, а то приморозишься к ступеньке, – улыбается по-доброму и открывает дверь, заводя его за собой.
Чонгук смущенно румянится и благодарит небеса за то, что под шарфом не видны его красные щеки и нос. Он проходит в тёплое, даже малость душное помещение, и тихо охает, увидев полные полки хлеба и сладкой выпечки. Дважды спасибо небесам – Тэхен не услышал этого вздоха.
Юноша отпускает его руку и снимает варежки, здороваясь с продавцом и опуская голову в небольшом поклоне. Он первым делом подходит к полке с белым хлебом и берет одну крупную буханку, тёплую на ощупь, после чего заворачивает в бумагу и разворачивается в другую сторону.
– Это все? – спрашивает Чон и кусает губы, переминаясь с ноги на ногу.
– Нет, погоди, – просит Тэ и берет с другой полки несколько мягких булочек с начинкой. Их он складывает с бумажный пакет и вместе с хлебом относит на кассу.
Чонгук все стоит в стороне и облизывается на разнообразные тарталетки, коржики и эклеры. Когда-то он пробовал что-то из этого, раньше у его семьи было достаточно денег для того, чтобы еженедельно закупаться сластями и радовать единственного сына. Сейчас же он не имеет ни семьи, ни денег, поэтому приходится радовать себя самому. Со смертью родителей пришлось научиться жить самостоятельно, работать и заботиться о себе. Тэхену он даже завидует в некоторой степени, хоть и понимает, что зависть – не самая хорошая черта человека. Тэ может не беспокоиться о том, что у него вдруг закончатся деньги и ему придётся выбирать между новой обувью и сегодняшним ужином, или о том, что рядом с ним никого вдруг не станет, что он останется без дохода... Тэхен выиграл эту жизнь.
– Держи, – Ким протягивает парню пакет булочек и ждет, пока тот возьмёт их в руки.
Чонгу опешил и принял пакет.
– Это... мне?
– Да, тебе, — отвечает старший и выбегает на улицу, чтобы юноша не успел заметить его счастливую улыбку.
Тэхен не умеет выражать заботу словами, в отличие от Чонгу. Он не такой общительный, хоть и имеет гораздо более широкий словарный запас, приятный слуху голос и огромное количество нерассказанных историй, которые из него приходится с трудом вытягивать. Зато он проявляет свою симпатию действиями и помощью, молча и настойчиво. Чонгук так не умеет.
Чон идет следом за Кимом и разворачивает шуршащий пакет, поглядывая на Тэхена. Старший глядит в ответ и ждет, когда он, наконец, попробует. Чонгук опускает взгляд и шмыгает носом, опуская шарф до подбородка. Он достаёт из упаковки одну булку и неожиданно для Кима протягивает ее ему.
– Держи. Я не могу не поделиться с тобой, – улыбается он и заставляет парня взять ее в руку, – угощайся.
– Спасибо, – отвечает Ким и не спорит с ним, чтобы не усугублять ситуацию и не разжигать ссору. Он откусывает приличный кусок и с удовольствием прикрывает глаза, жуя воздушное тесто, – м-м, как же я люблю покупать здесь выпечку.
После него за еду принимается и Чонгу. Он с аппетитом принимается есть свое угощение и наконец настраивается на разговор. По дороге в продуктовый они оживлённо болтают в привычной манере: Чонгук рассказывает, Тэхен внимательно слушает и изредка отвечает ему и смеется. Чон готов на все, лишь бы старший продолжал улыбаться, он такой милый, когда искрится счастьем, как заледенелый снег в лучах солнца.
В магазине надолго они не задерживаются, Тэхен берет все, что ему нужно, отдаёт деньги и складывает продукты в тканевую сумку, после чего закидывает ее на плечо и выходит обратно на улицу. Чонгук не стал спрашивать, не хочет ли Тэ купить и для него что-нибудь, как он ожидал. Попрошайство уже будет верхом неприличия.
– Ты пойдешь сегодня на работу? Уже обеденное время, думаю, если ты собираешься на смену, то тебе стоит идти сейчас.
– Нет, не думаю, – отвечает Гук и улыбается, грея руки о теплый пакет булочек, – я хочу провести этот день с тобой. Ты ведь не против?
– Но... А как же деньги? – спрашивает недоуменно Тэ, – Я и сам бы рад погулять с тобой, но все-таки...
– Не беспокойся об этом, – отмахивается Чон, – я могу и взять один выходной.
Тэхен молчаливо соглашается и больше не задаёт ему вопросы, связанные с его работой.
<center>***</center>
Остаток дня Чонгук просидел в книжном зале вместе с Тэхеном, пока господин Ким работал на небольшой кухонке этажом выше. Весь первый этаж дома был перестроен под большой зал и мастерскую, второй этаж остался жилым, а чердак Тэхен забрал себе. Жить прямо рядом с местом работы весьма удобно.
Тэ впервые за все время их общения рассказал Чону так много. И всего-то стоило спросить его о том, что ему действительно интересно. Наедине с Чонгу разговаривать не так неловко, когда дедушки рядом нет. Он в целом не любит, когда кто-то посторонний находится близко во время его разговора с кем-то. В компании Тэ чувствует себя некомфортно, даже если рядом с ним только самые родные люди, общение один на один для него наиболее подходящий вариант.
Устроившись на пуфике у стены и усадив Чонгука рядом, Тэ стал пересказывать ему сюжеты своих любимейших произведений и обсуждать те книги, которые они оба знали. В основном это была школьная литература, потому что Чон в прошлом не особо любил читать, поэтому о внеклассном чтении можно даже не заикаться. Но отчего-то рассказы Тэ настолько увлекли его, что Гук сам захотел прочитать что-нибудь по его рекомендации. Ким говорит очень красиво, заманчиво, можно даже сказать, аппетитно, так, будто рекламирует эти книги, а не делится впечатлениями по ним. Чонгук слушает с огромным удовольствием, и если бы Тэ знал, как трудно Чонгука заставить просто замолчать на несколько минут и не перебивать, еще и слушать не отвлекаясь — он бы задохнулся от удивления. Такое действительно было не каждому под силу. С Тэхеном рядом он словно шёлковый становится, и если бы существовал человек, который знал его и мог рассказать все-все про Чона, он бы не поверил ни единому его слову и был бы убеждён, что он с ним говорит о разных Чонгуках.
В момент, когда Тэ взахлеб ругался на протагониста романа, чьё название Гук забыл уже через пол минуты, из-за полки выглянул мастер и постучал по ее деревянной стенке, тихо смеясь.
– Пошли ужинать.
Тэхен от испуга дернулся и обернулся на старика Кима.
— Ой, это ты, дедушка... – хихикает он и опускает руки, которыми секунду назад активно жестикулировал, потому что одним только голосом не мог показать свои эмоции, – я сейчас.
Тэхен поднимается с пуфика и бежит на второй этаж, чтобы сполоснуть руки и сесть за стол. Он был так увлечён, что даже не заметил, как до первого этажа спустился приятный запах горячей свинины.
Чонгук же неловко кусает губу и тянется к своему пальто, чтобы попрощаться и уйти к себе домой.
– А ты куда собрался? Ты тоже за стол, – останавливает его мужчина и хрипло смеется, поправляя очки на переносице.
– Я? Ох, господин, вы что, я не...
– Если ты мне откажешь, я буду оскорблен до глубины души.
– Понял, – мгновенно отвечает Чон и тут же срывается с места, убегая следом за Тэ.
Парень впервые поднимается по лестнице наверх и чуть не сталкивается в коридоре с Тэхеном.
— Ой, Чонгук-а, ты ужинаешь с нами? – удивлённо вскидывает брови юноша.
Вот же хитрый мастер, это была даже не прихоть его внука, он сам захотел оставить его на ужин ради него.
– Да, – улыбается Чон и пробегает мимо него, чтобы помыть руки и насладиться, наконец, полноценной пищей.
Когда все трое собрались за столом на кухне, господин Ким наложил каждому в тарелку густой наваристый суп с лапшой, свининой и кучей зелени и поставил на середину стола разделочную доску с нарезанным хлебом.
– Приятного аппетита, молодые люди, – улыбается господин, и младшие желают ему того же.
Парни начали есть только после старшего мастера. Чонгук старался не торопиться за едой и кушать медленно, в одном темпе с Тэхеном, чтобы не показаться изголодавшимся дикарём. За последние пару месяцев он не пробовал ничего вкуснее этого супа, и по его мимике и жестам было заметно, насколько он доволен едой.
Неожиданно, дедушка спохватился и побежал вниз, услышав телефонный звонок. Тэ продолжил кушать, как ни в чем не бывало, и взглянул на Чона.
– Тебе нравится?
— Очень, Тэ, – произносит Чонгук и улыбается, – я поражён. Твой дедушка – мастер на все руки.
– Я рад, – смущенно хихикает он и поднимается из-за стола с пустой тарелкой. — Ты хочешь чай? Я могу заварить для тебя.
– Да, хочу. Налей, пожалуйста.
Ким забрал пустую тарелку у Чона, поставил ее в раковину и стал заваривать чай, приготовив три чашки для себя, Гука и дедушки. Последний тихонько вошел в кухню и напугал Тэхена, который заметил его краем глаза в дверях.
– О, боже, что ж ты так подкрадываешься? – возмущается он и смеется.
– Мне... мне позвонили Сэрин и Хвасуль, – с сожалением произносит Ким и виновато смотрит на внука. Чонгук не знает, кто эти люди, но у него уже есть смутные догадки насчёт этих двух имен, – они не приедут на Новый год, Тэ. Они оба заболели, чувствуют себя плохо и навряд ли приедут до следующего года.
– В смысле? Это шутка?.. – разочарованно спрашивает младший и подгибает брови, – Дедуля...
– Это не шутка, милый. Твои родители обязательно невестят нас, но уже после праздников, не расстраивайся. Мы с тобой можем отпраздновать вдвоем.
Тэхен понимающе кивает и шепчет "хорошо", отвернувшись обратно к гарнитуру. Как же так? Он около двух месяцев не видел маму с папой – ровно столько прошло с их последнего визита, и он уже жутко соскучился. Тэхен так надеялся провести Новогоднюю ночь со всей семьёй, но одна случайность угробила все его праздничное настроение. Даже если он соврет, что с ним все в порядке, каждая деталь его поведения будет выдавать его с головой – Тэхен совсем не умеет прятать свои чувства.
Дедушка садится за стол и доедает свой суп, огорченно вздохнув. Чонгук даже и не знает, что сказать. На кухне повисла мёртвая тишина, раздражаемая только стуком ложек о посуду.
– Господин Ким, — Гук решился подать голос, – а если... Если я проведу Новый год вместе с вами? Тогда вам обоим будет не так одиноко. Я помогу с приготовлением блюд и украшением дома. У меня все равно нет никаких планов на праздники, и... праздновать мне не с кем... – скромно добавляет он и взволнованно мнет край своей кофты, выжидающе глядя на господина.
– Ну, это уж не мне решать, задай этот вопрос Тэхену, – усмехается он и смотрит на Тэ. Юноша поворачивается к столу с яркой улыбкой и часто-часто кивает.
– Давай оставим его на Новый год у нас, дедушка, пожалуйста! – просит он и едва не прыгает на месте. Для него впервой оставлять друга не то что на праздник, а в принципе на ночь у себя.
– Давай, милый, – смеется старший и согласно кивает, – Ты придёшь к нам тридцатого числа помогать по дому?
– Обязательно, господин!
– Отлично, вот и договорились.
После ужина и чаепития Чонгук поблагодарил Кимов за теплый приём и отправился домой. Уже темно, на улице идет снег, в свете фонарей пушистые хлопья выглядят так волшебно, будто ленивые мотыльки. Их белоснежные крылья ложатся на голову и плечи Чонгука, и он повыше поднимает воротник, с непривычки ежась от холода. Нельзя ему привыкать к комфорту, потом тяжело возвращаться в свой мир, ледяной, пахнущий дешёвым холодным рисом и сыростью, мир, в котором у него нет ничего дороже пальто на пуговицах, в котором он месяц копил на реставрацию изжившей свой срок книги и ел раз в три дня, возвращаясь под ночь домой на негнущихся ногах. Нельзя привыкать к миру Тэхена, в котором он лишь гость, но хочется очень сильно. В "гостях" у него есть хотя бы фантомное ощущение, будто у него есть семья. Дома его семья – мертвые мухи между стекол окон и несколько черно-белых снимков в ящике стола, на которых сохранились лица одного мальчика и двоих мёртвых людей. Больше никого.
<center>***</center>
Следующие несколько дней Чонгук усердно работал, прибираясь в ресторане и разнося еду и напитки. Он уже нашел себе новую работу, получше прежней, но все еще изматывающую. Условия труда здесь лучше, но начальство строже и коллеги противные. Откуда они только такие злые берутся, черт бы их подрал. Но чем ближе Новый год, тем больше его заботит кое-что другое: что подарить Тэхену и его дедушке? Вроде бы как, они ни о чем не мечтают, у них есть все, что им необходимо, и Чонгук просто в бешенстве от того, что не может придумать, что одновременно будет интересно Тэ и ему самому по карману. Он с последней их встречи голову ломает, ищет на витринах магазинов что-то достойное его милого Тэхен-и, но ничего так и не находит. Может, то, что по истине достойно стать подарком для него, находится за пределами этой вселенной? Гук в отчаянии. Стыдно же прийти на такой значимый праздник без подарка или без гостинца, поесть за чужой счет и выпить. Ужасно. Все вокруг горит, сияет, люди готовятся отмечать со своими семьями, а Чонгук с каждым днем все мрачнее и мрачнее.
Ужасно.
Сегодня Чонгук впервые за последнее время почувствовал себя настолько дерьмово. Вместо того, чтобы выбросить недоеденую еду посетителя, он незаметно и быстро запихал остатки в свой рот и едва не подавился, проглатывая остывшее мясо и острые клёцки. Такое себе удовольствие – давиться холодной едой, но разве кто-то на его месте не поступил бы так же при возможности? Это низко и противно, но Чон чертовски голоден каждый божий день, потому что не успевает есть на перерывах, а после работы нет ни сил, ни времени купить и приготовить что-то для себя. Главная причина, конечно, все еще отсутствие денег, но и остальные факторы остаются резонными.
Узнал бы Тэхен об этом, он бы, наверное, отругал его и сказал, что он мог поесть вместе с ним в книжном. Он бы накормил его до отвала, до тошноты, но не позволил бы голодать. Как хорошо, что он не может ему позвонить и прийти к нему, потому что не знает адреса. Ему же лучше. Если бы Тэ узнал, в каких условиях он живет... лучше бы ему и не узнавать.
Снег припорошил заледенелый асфальт, и снова ледяные мотыльки пеплом осыпаются на плечи, тот же берет и заползают под шиворот. Чонгук тяжко вздыхает, вытирает красный нос рукавом и едва держит глаза открытыми от усталости. Завтра тридцатое, нужно будет помочь Кимам, а послезавтра встретить с ними Новый год. Без Тэхена так тоскливо и скучно, он за эти несколько дней безумно соскучился по нему. Наверное, он тоже ждет встречи с Чонгук-и. Может быть. Хочется в это верить.
Неожиданно прямо перед Чонгуком с крыши скатывается снег и с громким глухим звуком падает на тротуар. Сон как рукой сняло. Чонгук отшатнулся назад и вскрикнул, щурясь от яркого света сбоку. Он с неприязнью посмотрел на ярко украшеную витрину, увешаную гирляндами и обставленую свечками. Товара в магазине осталось мало, в притык к праздникам все раскупили, магазин планирует свое закрытие. Чонгук поджимает сухие губы и снова шмыгает. Гребаные игрушки, бенгальские огни, стеклянные шарики — вся эта мишура ему поперёк горла стоит. Какие-то богатые люди напридумывали себе кучу классных штук и украшений, а нищие все еще варят яйца для оливье в растопленом снегу с улицы – спасибо и на том, что на яйца хватило.
Взгляд ненароком цепляется за новогодний хрустальный шар со снегом внутри и зайцем-беляком. Забавная штука, но бесполезная.
Глаза Чонгука засияли, и он приоткрыл рот в озарении. Это ведь то, что нужно. В жизни Тэхена должно быть что-то бессмысленное и милое по умолчанию без особых свойств, ему просто нужен источник серотонина в виде забавной штуки. Ким любит придавать значение мелочам, значит, и для этого шара придумает свой смысл, наделит его ценностью и важностью – он в этом мастер. Чонгук обязан его купить. Черт возьми, все, что у него с собой есть – это выручка за сегодняшний день, может, этого хватит на один волшебный шарик?
Чон проходит внутрь и подбегает к прилавку, спрашивая у продавца, сколько стоит стеклянный шар с зайчиком на полке. Мужчина озвучил цену за одну единицу товара и зевнул, скучающим взглядом бегая по фигуре молодого человека перед ним. Чонгук торопливо считает деньги красными от холода пальцами и понимает, что ему не хватает очень много – он может позволить себе лишь треть этой игрушки. Парень обессиленно вздыхает и извиняется перед мужчиной, говоря, что обязательно придет за ним завтра утром.
– Нет, господин, завтра мы уже будем закрыты.
– Н-но... а если я сейчас сбегаю домой за деньгами? Я живу через несколько улиц отсюда, думаю, я смогу добежать туда и обратно за полчаса. Нет, двадцать минут. Обещаю, я принесу вам деньги.
Мужчина закатывает глаза и смотрит на настенные часы. Время близится к закрытию.
– О-ох, давай так: я сделаю тебе новогоднюю скидку в честь закрытия и в честь начала праздничной недели, ладно? Давай то, что есть, — произносит он и отходит прилавок, чтобы снять с полки шар и отдать его Чону.
Парень не верит своим глазам. Ладно, теперь он верит, что нет худа без добра, удача на его стороне. Чонгук горячо благодарит кассира и кланяется ему пару раз, отдавая свою зарплату за сегодняшний день и забирая фантастический шар с зайцем. Он пулей вылетел из магазина и отошел небольшой сугроб, который свалился с крыши прямо рядом со входом в магазин. Всю дорогу домой он дрожащими занемевшими руками трясёт шар, наблюдает за тем, как остроконечные снежинки плавают в воде и падают на симпатичного светлого зайца. Тэхену точно понравится эта незамысловатая игрушка.
<center>***</center>
Весь следующий день был полон хлопот. Сперва Тэхен, господин Ким и Чонгук вместе генералили два этажа и чердак, после мастер ушел на кухню, чтобы приготовить салаты и замариновать мясо на завтра, а младших оставил наряжать ёлку. Вместе они долго решали, где она будет стоять, на кухне или в книжном зале, но в конце концов решили, что лучше всего будет установить ее на кухне. Там же юноши и принялись обвешивать деревце стеклянными игрушками и гирляндой.
Чонгук чувствует себя счастливым, как никогда. Рядом с Тэхеном все тревоги уходят на второй план. Этот парень наполняет его жизнь смыслом. Не будь его рядом, он бы не боялся упасть в сугроб и замёрзнуть в нем насмерть или загнуться у себя дома от тоски.
Вечером Чонгук снова поужинал вместе с Тэхеном — господин Ким наложил им разных салатов понемногу, чтобы парни провели предварительную дегустацию. Удивительно, как прежде чужие люди стали для него новой семьёй и заново научили чувствовать свою значимость. Чон даже духом праздника зарядился, хотя изначально планировал притвориться, что Нового года не существует и пропустить его точно так же, как и любой другой праздник. В этом доме ему уютно и тепло, за его порогом Чонгук думает только о том, как пережить зиму, а здесь он точно знает, что о нем позаботятся и не позволят поддаться хандре и унынию.
До встречи с Тэхеном, мальчиком из книжного, который любит заботиться о нем, как о младшем брате, Чонгуку было как-то не до чудес, а теперь само его существование воспринимается как волшебство.
<center>***</center>
После ужина господин Ким сразу же дал Чону понять, что до следующего года дом он не покинет. Он попросил внука постелить ему на чердаке, а сам поманил юношу за собой и провел его в ванную.
– Оботрешься вот этим полотенцем, — произнес мужчина и положил рядом с ванной чистое полотенце, – сейчас попрошу Тэ принести тебе одежду.
– Что вы, боже, нет, я...
– Чонгук-и, мальчик мой, ты правда хочешь на чистое тело надеть это? – спрашивает Ким и оттягивает рукав его кофты, – Не стесняйся, мы не обеднеем, если накормим тебя и переоденем. Ты наш гость, и мы с Тэхеном хотим обеспечить тебе комфортное пребывание здесь. Он так одинок, ему не хватает компании, и я хочу, чтобы ты принял мою помощь в благодарность за то, что ты проводишь с ним время. У нас тысячу лет в гостях не было никого, кроме моего сына и его жены. Первое время ты раздражал меня, – усмехается мужчина, – но теперь мы оба привыкли к тебе. Знай, что мы всегда поддержим тебя, ты можешь приходить сюда в любое время, есть с нами и ночевать. Для единственного друга своего внука мне не жалко места в доме.
Чонгук комкано отвечает, выражая глубокую благодарность, заикаясь на полуслове от смущения. Дедушка Ким очень добрый, ему кажется, что он за всю жизнь не сможет расплатиться с семьёй Ким за их гостеприимство и тепло. Как только господин вышел из комнаты, Чонгук разделся, забрался в холодную ванну и включил обжигающе горячую воду. Парень вскрикнул от боли и отвел струю из лейки душа против себя, чтобы настроить температуру воды, и продолжил мыться под тёплой. У Чонгука дома из обоих кранов сперва бежит холодная, каждый раз, принимая водные процедуры, ее приходится несколько минут пропускать, поэтому он совсем не ожидал, что в первые же секунды на него польется кипяток.
Спустя некоторое время Чон выбрался на коврик и стал вытирать тело насухо, удовлетворенно улыбаясь. Что же может быть лучше горячего душа?
Неожиданно раздаётся тихий стук в дверь.
– Чонгук-и?..
– А? — юноша тут же отворачивается от дверного проема и прикрывается полотенцем, – Тэхен, что случилось?
– Я тебе с-сменную одежду принес, – тихо произнес тот и замолк на несколько секунд, – приоткрой дверь, забери и оденься. Ладно?
Чон разморозился и подошел к двери, шмыгая носом. Одной рукой он заправил край полотенца, второй повернул дверью ручку и быстро забрал стопку одежды, которую принес Тэ, не показываясь полностью.
– Спасибо.
– Не за что. А, Чонгук-и, дедушка, он... ну...
– Давай поговорим, когда я выйду?
– Хорошо, – тихо ответил парень и закрыл дверь, убегая к себе наверх.
Чонгук быстро переоделся в чистую одежду и посмотрел на себя в зеркало, поправляя воротник вязаной бежевой кофты. Зрительная память у Чона хорошая, он быстро вспомнил, что видел ее на Тэхене около недели назад, и отчего-то, связав два этих факта, он улыбнулся и отвел глаза от зеркала, смущаясь взгляда из-за стекла, будто собственное отражение пристыдит его за эти невинные мысли. Чонгуку нравится носить одежду Тэхена, ему нравится знать, что у них есть что-то общее, одно на двоих. Ким настолько доверяет ему, что свободно делится своими вещами, несмотря на свою закрытость. В тот же день, когда Тэ надел эту кофту, он не шибко еще рвался установить более тесный контакт с Чонгуком и отказывался даже оставлять рядом с ним свои личные вещи, будь это даже затупившийся простой карандаш. По сравнению с прошлой версией Тэ, в их отношениях произошел большой скачок, прогресс явно заметен.
<center>***</center>
Чонгук вышел из ванной, растрепав влажные волнистые волосы, и поднялся по косой деревянной лестнице на чердак. Он взглянул на Тэхена, лежащего на своей кровати, затем на матрас рядом с ней на полу, и слабо улыбнулся. Ким заметил тонсена в комнате и виновато опустил голову, поднимаясь на ноги и откладывая книгу, которую он читал до того, как увидел его.
– Чонгук, тут такое дело... Нам очень стыдно, – произносит он и подходит ближе к нему, нежно касается его ладони и обхватывает похолодевшими от нервов пальцами, чтобы успокоить, – только не ругайся, мы сможем возместить, я обещаю.
– Тэ, что произошло? – встреводенно спрашивает парень и хлопает ресницами. У Чонгука кроме одежды своей ничего не было с собой, что Кимы могли испортить за двадцать минут его отсутствия? Особенно учитывая то, что вся одежда была в ванной при нем, а пальто... вот же оно, на вешалке сбоку, рялрм с куртками Тэхена. Не мог же кто-то из них убить уже в хлам изношеные ботинки!
Тэхен потянул его за руку и, побледнев пуще прежнего, подводит его к шкафу, рядом с которым находилась закрытая дверь. Наверное, там они и хранят старые или сезонные вещи. Все полки шкафа оказались заняты книгами, детскими фотографиями и коллекционными фигурками, но кое-что на фоне остального выделяется и бросается в глаза. И Чонгук мгновенно вспоминает, что еще он принес с собой сегодня утром.
На краю полки стоит блюдечко, на котором находится треснувший снежный шар на подставке с белым зайцем внутри. Часть воды вытекла через трещину, из которой вывалилось несколько мелких осколков.
– Дедушка хотел убрать твое пальто с пуфика на вешалку, поднял его, понес и нечаянно выронил этот шарик. Он лежал в кармане и... он... ему очень стыдно, Гук-и, и мне тоже. Мы не знали, что ты принес с собой такую прелесть, прости, пожалуйста. У тебя и так мало денег, а ты купил такое чудесное украшение, мне очень жаль, сто оно не дожило до новогодней ночи, – Тэхена потряхивает. Он боится даже голову поднять, голос его дрожит, как звуковая дорожка на изогнутой пластинке, и Чонгук понимает, что его чудо сейчас располачется.
– Тэхен-и, нет, нет, не извиняйся, прошу тебя, – шепчет младший и прижимает к себе Тэ, крепко его оьнимая обеими руками, – ми-илый, ну чего ты так-то... Это не твоя вина, и не его тоже. Я не сержусь на вас. Я... я не хотел показывать его, потому что это должен был быть твой подарок. Я хотел подарить тебе этот шар завтра вечером.
– Правда?.. – всхлипывает юноша и поднимает голову, – Ты принес его лично для меня?..
– Ну, д-да... Не волнуйся, пожалуйста, хен, я тебе в следующем году новый куплю, честно. Нет, я накоплю и принесу тебе что-то, что не бьется и...
– Не нужно, Гу, – улыбается старший и вытирает уголки глаз пальцами, – Так, все, я-я спокоен...
– Давай вместе его заклеим? У вас же есть дома клейкая лента?
– Лент... А, а, да, есть. Я сейчас принесу, – произносит Ким и отпускает Чонгука, убегая вниз и едва не спотыкаясь на лестнице.
Через пару минут парень вернулся обратно с катушкой скотча и отмотал пару сантиметров. Чон насухо вытер краем покрывала весь шар и стал держать его, пока Тэ отрезаем подходящий по размеру кусочек и приглаживает его пальцами, наложив на трещину.
– Выглядит не очень.
– Мгм, – соглашается Чон и кивает, разглядывая стеклянный шар, – но это лучше, чем оставлять его поломаным. Теперь из него ничего не выльется, – улыбается он и переворачивает игрушку, наблюдая за тем, как пузырек воздуха внутри переплывает из одной ее части в другую. – Эта ерунда не стоила твоих слез. Смотри, как мы быстро справились, да? Кхм... Раз уж ты все равно увидел подарок до того, как я его тебе вручил, – Чонгук смотрит в глаза Тэхена и передаёт зайца в шаре ему в руки, чувствуя, как они потеплели, – С Новым годом, Тэ.
Парни рассмеялись и поставили шарик на полку.
– Чонгук-и, тогда и я должен отдать тебе свой подарок прямо сейчас. Иди сюда, – произносит он и запрыгивает на свою кровать. Он наклоняется к тумбочке у стены, выдвигает верхний ящик и вытаскивает из нее книгу, пахнущую свежей бумагой и чернилами. Чонгук с интересом заглядывает Тэхену за плечо, уперевшись руками в постель.
– Что это?
– С Новым годом, – хихикает юноша и прикусывает губу, разворачиваясь всем телом к нему. Тэхен скромно протягивает ему книгу и улыбается, видя, как глаза младшего начинают сверкать ярче рождественской свечки.
– Антуан де Сент-Экзюпери, "Маленький принц", – шепотом зачитывает Чонгу и аккуратно открывает свою сказку, листает страницы, не веря своим глазам – вся грязь и коричневые разводы, все сгибы, все рваные края больше не портят вид его любимой книги, она снова как новая, ее состояние даже лучше, чем в тот день, когда мама впервые вложила ее в его детские ручки, – Тэхен...
Парень поджимает губы и смотрит за Тэ, чувствуя, как все тело обжигает, а внутри словно все органы сжались в один мясной ком.
– Спасибо вам, – шепчет он и снова тянет к себе, обнимает и ярко улыбается, закрывая глаза, – ты один из лучших людей, что я встречал в своей жизни. Ты не представляешь, как много значишь для меня ты и эта книга. Ты... я даже не знаю, как выразить свои чувства словами. Ты вернул мне веру в чудо. То, что мы с тобой встретились, это просто магия. Я бесконечно благодарен тебе за все, милый, ты и твой дедушка заменили мне семью.
– А ты заменил мне мою, – отвечает Тэ и ласково трётся щекой о его плечо, полыхая алым цветом, – я так счастлив, что ты рядом, особенно в мой любимый праздник. И я рад, что исполнил твою мечту прямо перед ним. Я старался каждую свободную минуту потратить на то, чтобы скорее доработать твою книгу. Ты такой драгоценный для меня, ты заслуживаешь этого.
Чон умиленно скулит и смотрит на старшего в полутьме. Сумерки уже опустились на город, за окном летают седые пушистые мотыльки, а в чердачной комнате светит керосиновая лампа над потолком и чуть ярче, чем она – глаза Чонгука и Тэ. Если рай и существует...
– Хочешь, я почитаю тебе вслух? – спрашивает неожиданно Чонгу и тянется к книге, устраиваясь у изголовья постели. Тэхен молча кивает и укладывается рядом с ним на перьевой подушке, приготовившись слушать любимый голос.
Чонгук открыл сказку на первой странице, прочистил горло и тихо стал читать для него, радостный от того, что может поделиться тем, что когда-то помогало ему сбежать от реальности. Можно сказать, "...Принц" – его комфортное место, и он впервые впускает в него другого человека, открывая для него дверь в иной мир.
Под убаюкивающее чтение младшего Тэхен стал засыпать еще на второй планете, а на третьей уже сопел ему в плечо, приобняв за локоть. Маленький принц не успел завершить свое путешествие, а он уже покинул его мир и отправился в свое сонное царство. Чонгук, правда, заметил это только на четвертой планете.
Дедушка зашел проверить их, когда Принц вернулся к своей розе на Луну.
– Господи, спит что ли? – шепчет он и кивает на внука, – Ого, еще даже девяти часов нет. Ты сказкой что ли его убаюкал?
Чонгук скромно улыбается и лениво кивает головой.
– Будешь спать рядом с ним?
Ступорится и в растерянности шмыгает носом.
– Ладно уж, спи, – улыбается дедушка, – спокойной ночи, Чонгук. Не буду завтра вас будить, сегодня мы успели сделать все, что я планировал на сегодня и завтра, так что можете отдыхать сколько угодно.
Господин Ким на цыпочках покинул чердак и прикрыл дверь за собой, попросив Чона на последок потушить лампу перед сном.
Чонгук впервые сумел сдержать слезы и не разреветься на концовке истории. Но только лишь потому, что побоялся разбудить Тэхена. С каждым годом при новом перечитывании одной и той же истории он замечает все больше и больше разных деталей и смыслов, словно смотрит на историю с разных сторон, углубляется. Чем старше он становится, тем шире мыслит, и определиться не может – хорошо это или плохо. Слез сегодня он не пролил, но в душе ему больнее, чем года три назад. За это он и любит свою сказку. Каждый раз он словно читает совсем иное произведение, открывая для себя новые грани любимой повести.
Чонгук смотрит на спящего Тэ и облизывает сухие губы, мягко улыбаясь. Его мальчик чарующе красив, хоть никто ему об этом обычно и не говорит. Но завтра он узнает.
С Тэхеном, который заставил его поверить в чудо, Гук возвращается в детство и наконец живет так, как мечтал жить. Он больше никогда не вернется в серую взрослую реальность, в которой люди не видят дальше своего носа, а потому не замечают массу удивительных вещей. Вот они, например, заметили друг в друге нечто особенное, чего не видел никто вокруг.
И больше они не вырастут.
– Как я люблю тебя, Тэхен, – шепчет Чонгук и закрывает книгу, шмыгая носом. – Мое чудо. Моя снежинка.
Для них двоих праздник наступил чуточку раньше.