Они с Кёджуро каждый раз встречаются в зале суда по разные стороны баррикад. Они с Кёджуро каждый раз спорят так, словно есть только они, и каждый раз не выходят за пределы своей компетенции.
Кёджуро юрист от бога, и за глаза его зовут "адвокат дьявола на полставки". Хакуджи с этим категорически не согласен, потому что Кёджуро и самого дьявола вывел бы из такого дерьма, за которое никто бы не брался, боясь не вывезти.
Кёджуро не боялся. Кёджуро вывозил.
Кёджуро выигрывал почти всегда, и Хакуджи хотелось его задушить.
Хакуджи в свою очередь мог сломать любого адвоката и отправить к виновникам всех бед даже бога.
Хакуджи в свою очередь никто никаких прозвищ не давал, потому что он просто бешеный и злой двадцать четыре на семь, он не умеет вежливо и нормально улыбаться - только как двинутый на всю голову и только после удачного дела.
Кёджуро разбивает все обвинения в пух и прах, Хакуджи ломает адвокатов. Если они зайдут в один зал суда, то минимум на километр пройдёт землетрясение или ещё какой-нибудь катаклизм.
В последнее время Япония должна была пойти ко дну под множеством цунами из их пота, крови и литров кофе с нервами.
В последнее время вся Япония должна была трястись, не переставая, но трясётся только зал суда.
Кёджуро - по секрету поделилась одна из его коллег - до дрожи в коленках любит азарт от дел. Он хуже опиумного наркомана, потому что хочет ещё и ещё, сложнее и запутаннее, чтобы до закатанных глаз прошибло.
Хакуджи - этого никто никому не скажет, потому что у Хакуджи нет плюс сто пятьсот френдов со словесным недержанием - обожает выигрывать и топтать соперников.
Им с Кёджуро противопоказано заходить в один зал суда, потому что потом им обоим будет мало.
Они всегда хотят победить, каждый для своего бзика, и им нельзя было пересекаться.
Хакуджи своим поганым языком не говорит в зале суда ни единого мата, а ночью шепчет Кёджуро на ухо всё, что думает о нём. Насмешливо тянет гласные, ничем не отличаясь по поведению от стереотипного гада.
Днём, в зале суда, Хакуджи постукивает пальцами по всему, что попадает под руку, а ночью тянет Кёджуро за волосы и наматывает их. Такие мягкие и густые, такие, блядь, идеальные, что Хакуджи почти завидует.
- После каждого твоего "выигрыша" ты выглядишь всё хуже и хуже. Что, не приносит былого кайфа?
Кёджуро наверняка с радостью бы его послал. Кёджуро бы наверняка прошипел в лицо несколько гадостей, от каких даже Хакуджи на несколько секунд стало бы нехорошо. Но Кёджуро лишь смотрит на него снизу вверх и слегка сжимает зубы.
"Не доводи, сукин сын" - читает Хакуджи во взгляде и усмехается.
- Ты бы в зале суда так ртом работал.
Кёджуро обожает выбросы адреналина, Хакуджи сносит крышу, когда он побеждает, когда он "над кем-то". Им противопоказано быть по разные стороны баррикад, но судьба обожает сводить людей и любоваться получающимися бедствиями.
Кёджуро выигрывает каждое своё дело, потому что он может отмазать даже дьявола, потому что он сам дьявол.
Хакуджи каждую ночь вытрахивает из него душу, если она вообще есть, и закатывает глаза от осознания того, что Кёджуро ему даже слова против не говорит.
Им противопоказано быть вместе, но, как и всё остальное в этой жизни, что не приносит кайф, - это их не колышет.