Мо Жань Чу Ваньнина за талию подхватывает и относит к ближайшему столику в гримерке, нагло сметая с него десятки мелких предметов. И слышит, как Ваньнин вскрикивает удивленно, смущенно утыкаясь ему в плечо. Мо Жань знает, что Ваньнин против секса на работе, просто... Просто Учитель такой невероятно красивый в этих пуантах и трико облегающем, что удержаться просто невозможно. Впрочем, Мо Жань и не умел никогда сдерживаться.
- У меня репетиция через час!
Ваньнин шипит возмущенно, немного задушено, стараясь не стонать от поцелуев, которыми Мо Жань покрывает щеки, шею, плечи, каждый сантиметр кожи, до которого может дотянуться. У Ваньнина репетиция через час и поэтому он опять пришел раньше (чертов трудоголик), и сидит сейчас уже полностью готовый, в этих своих блядских пуантах, которые так соблазнительно обвивают ногу лентами.
У Чу Ваньнина ноги тонкие, совсем не похожие на мужские, и у Мо Жаня каждый раз крышу сносит от одного взгляда на это произведение искусства. А, может быть, и просто от взгляда на Ваньнина. В конце концов, Учитель весь похож на ангела, сбежавшего с небес. Мо Жань надеется, что сбежавшего именно ради него.
- Мо Вэйюй, прекрати немедленно!
Чу Ваньнин пальцами в чужие плечи впивается и столик под ним трясется немного от движений, когда Мо Жань начинает трико стягивать медленно, прикасаясь пальцами к разгоряченной коже. Под другим бы он может и сломался уже, но Ваньнин... он такой легкий, изящный, словно перышко. И поэтому Мо Жань может носить его на руках часами, глядя, как сгорает Учитель от смущения. Мо Жань и всю жизнь бы его так носил, но Ваньнин не согласится.
- Ваньнин, у нас ведь еще целый час... Пожалуйста...
Мо Жань шепчет тихо и замирает, уткнувшись носом в чужое плечо. Если Учитель не хочет, он откажет сейчас. Мо Жань уже большой мальчик, научился принимать отказы. Впрочем, Ваньнин редко ему отказывает.
Чу Ваньнин мнется немного, а потом чужую талию ногами обхватывает и рукой в темные волосы зарывается. И Мо Жань очередной раз думает, что это его любимая часть, - когда Учитель краснеет отчаянно, признавая, что хочет. Хочет Мо Жаня.
Мо Жань чувствует, как ленты пуант трутся об его кожу, когда чужие ноги под футболку забираются, и старается не думать, как выглядит Учитель сейчас - с покрасневшей от поцелуев и смущения кожей, почти без одежды уже, с ногами, которые в пуантах будто кукольными смотрятся. В конце концов, Мо Жань не хочет кончить слишком быстро.
У Ваньнина от поцелуев тонкие губы краснеют и припухают чуть-чуть, и Мо Жань, может совсем немного, одержим мыслями о том, как эти губы смотрятся растянутыми вокруг его члена. Но это в другой раз. Сейчас не хочется так. Сейчас Ваньнина хочется брать нежно, оставляя засосы на плечах и на этих длинных, созданных, кажется, специально для того, чтобы охватывать его талию, ногах.
- Блять, Ваньнин, детка, ты такой красивый...
Мо Жань рычит это прямо в чужие губы, и Ваньнин стонет глухо, откидывая голову немного назад. Такой предсказуемый. Так и не научился спокойно принимать комплименты.
- Мо Жань, пожалуйста...
Ваньнин бедрами вперед толкается, потираясь пахом о чужие джинсы, и Мо Жань, кажется, сходит с ума от этих чуть затянутых поволокой глаз, от срывающегося голоса, от того, что Чу Ваньнин просит его. Наверное, он так никогда и не сможет привыкнуть к тому, что его такой гордый, похожий на ледяную глыбу учитель в постели может становиться таким. Мо Жань надеется, что кроме него никто об этом не узнает.
У Ваньнина кожа бледная-бледная, изнутри немного румянцем подсвеченная, и Мо Жань урчит почти от удовольствия, стягивая остатки одежды с этого идеального тела. И он не будет извиняться за то, что уничтожает труд получасовых переодеваний. Как-нибудь потом.
И еще, Мо Жань думает, как же похабно они выглядят сейчас: он, все еще полностью одетый, и Ваньнин, растрепанный, оставшийся в одних ебанных пуантах на голое тело. Наверное, посмотри учитель сейчас в зеркало, умер бы на месте от смущения. К счастью, к этому зеркалу его сейчас прижимают спиной.
Мо Жань поцелуями медленно спускается, укус на внутренней части бедра оставляет и чувствует, как вцепляется Ваньнин ему в волосы, почти до боли.
Может быть, в другой раз, он бы провел бы языком между чужих пальцев, оставил бы несколько поцелуев на стопе, круговыми движениями прошелся бы по лодыжке, но сейчас на ногах Ваньнина пуанты и снимать их кажется почти богохульством.
Поэтому сейчас Мо Жань цепочками поцелуев по бедрам проходится, заставляя учителя широко развести ноги. О, Ваньнин может развести ноги так охуительно широко, что никаких мыслей в голове не останется. Может быть, поэтому Мо Жань еще ни разу не досмотрел выступление учителя до конца. Ебанные grand jete, которые Чу Ваньнин выполняет, кажется, также просто как дышит.
У учителя тело худое, почти без мышц, несмотря на усердные тренировки, и Мо Жань обожает прикусывать мягкую кожу бедер, зная, какая на самом деле сила прячется в этих ногах. А еще любит подбираться, как сейчас, поцелуями к стоящему колом члену, языком проводить по мошонке, почти мимолетно, и слушать, как стоны Ваньнина переходят на мгновение в смущенное бульканье и обратно.
Может, не реагируй учитель так ярко, это не было бы так приятно, но блять. У Ваньнина в такие моменты краснеет, кажется, все тело, а вместо стонов с губ всхлипы срываются вперемежку со сбивчатыми: "прекрати", "бесстыдство", "еще".
- Ваньнин, хочешь?
Мо Жань пальцами между ягодиц водит, входа несколько раз касается и ухмыляется нагло - знает, как ненавидит Ваньнин остановки в такие моменты. Блять, Мо Жань все-таки обожает, когда учитель пытается уничтожить его взглядом, но все равно вынужден просить.
Вообще этот взгляд - возбужденный, яростный, еще более возмущенным становящийся после того, как смазку из ящика стола достает, Мо Жань боготворит. И нет, ему вовсе не жаль, что он подсунул смазку в гримерку в своей прошлый визит. Даже если Ваньнин позже его за это убьет.
Пальцы входят в такого возбужденного, оттраханного уже один раз с утра учителя легко. В конце концов, Ваньнин ведь не зря зовет его ненасытным животным. И Мо Жань наслаждается этим, чуть сгибая пальцы внутри, раздвигая, будто ножницы, а потом вынимая почти, оставив внутри только кончики. И так до тех пор, пока Ваньнин не начнет умолять, а на глазах не выступят непрошенные слезинки.
- Блять, Ваньнин, ты так раскрыт для меня, так мило просишь. Хочешь, чтобы я вошел? Я...
- Просто замолчи уже.
И Ваньнин сам нетерпеливо бедрами к чужому члену подается, ногами Мо Жаня к себе притягивая. Ах, эти бы ноги, да закинуть бы сейчас Мо Жаню на плечи и трахать бы чужое тело до тех пор, пока у Ваньнина сил даже на стоны не останется. Но учитель проявляет инициативу так редко, что прервать его сейчас...невозможно.
А у Ваньнина внутри узко-узко и Мо Жаня кроет от этой тесноты, от чужих стонов, от запаха гримерки, такого особенного, театрального, от того, как пуанты о его кожу трутся. И, может от этого, кончает он в этот раз пиздецки быстро, запрокидывая чуть назад голову.
В конце концов, у Ваньнина еще репетиция. Хотя, может быть, после нее...
Если только Ваньнин не убьет его за все это бесстыдство и разгромленную гримерку. Не убьет ведь?