Леви проснулся среди ночи. Его разбудил чей-то голос. В доме, однако, было тихо. Тикал будильник на столе — Эрвин просыпался только под его звон и будильников в смартфоне не признавал, — больше Леви ничего не услышал. И все-таки что-то было не так. Леви сел в постели, зевнул. Тянучка мяукнула откуда-то из-под одеяла; Эрвин сопел во сне. Леви шепотом позвал его, но в ответ Эрвин только пробормотал что-то во сне и повернулся на другой бок. Леви осторожно вылез из постели и прошел в ванную.
Вернувшись, он увидел нечто странное. На кровати, склонившись над спящим Эрвином, сидела женщина. У нее были длинные светлые волосы, которые в ночной темноте будто бы светились. Она подняла голову, и Леви узнал ее, хотя видел только на фотографиях.
***
— Так ты мне пообедать с коллегами не дал, чтобы на ночные кошмары пожаловаться? — Нанаба разломила кусок хлеба и обмакнула его в суп. — Леви, я не психиатр.
— Мне не нужен психиатр.
— А по-моему, нужен. Дать контакты?
— Нет. И прекрати макать хлеб в суп. Это отвратительно.
— Ладно. — Она отложила хлеб и ложку, откинулась на спинку стула. — Что тебе нужно? Тебе снится Мари. Поговори с Эрвином, если тебя это беспокоит. Я тебе зачем?
— Не хочу, чтобы Эрвин об этом знал. Но меня это беспокоит. Ты знаешь, ни в какую сверхъестественную чушь я не верю. Но это странно!
Нанаба пристально посмотрела на него. Сегодня утром он неожиданно ей позвонил и предложил пообедать. Обычно она обедала с коллегами, в кафетерии при больнице; Леви повел ее в ресторан неподалеку. Нетрудно было догадаться, что он хочет о чем-то поговорить. С первой встречи в палате Эрвина они отлично ладили. Так что предложение пообедать ее не удивило, но непохоже было, чтобы Леви просто соскучился по будущей родственнице.
— Если тебе нужен диагноз, — сказала она после минутного молчания, — то вот он: у тебя предсвадебный мандраж. Что странно, потому что на свадьбу, насколько я знаю, вы пригласили только Джона с Сашей.
— Тс.
— Да мы не обижаемся. Просто о чем можно волноваться, если на церемонии будет пять человек, включая обоих женихов и чиновника, который поставит печать в брачном свидетельстве?
— Я бы и Джона звать не стал. Но для Эрвина это важно. А без Саши… — Он быстро вытер глаза, посмотрел на нее и вдруг спросил: — Ты хорошо ее знала? Мать Джона? Какая она была?
Нанаба пожала плечами.
— Мы не были подругами. Но она была милая. В хорошем смысле этого слова. Умная, хорошенькая… Если ты подозреваешь, что она была Ребеккой, а Эрвин — де Винтером, то нет. Так что вряд ли тебя преследует ее неупокоенный дух.
— Тс. Я так и не думал.
Принесли десерт, и Леви принялся за свой банановый сплит. Пару минут они говорили о качестве еды. Но разговор не был закончен.
— Если честно, — сказал Леви, — меня беспокоят не кошмары. Меня беспокоит Эрвин.
— В каком смысле? Сердце?..
— Нет. Тс. Мне иногда кажется, что мы зря это затеяли. Не уверен, что он хочет провести со мной всю оставшуюся жизнь.
Леви смотрел в сторону. Ему явно трудно далось это признание. Что не делало его опасения менее глупыми. Нанаба протянула руку через стол и пощупала его лоб.
— Проверяю, нет ли температуры. Такую чушь ни один здоровый человек нести не будет. И не цыкай на меня. Мари умерла лет за пятнадцать до вашей встречи. За такое время даже самый безнадежный романтик утешится. Конечно, он любил ее. Глупо было бы делать вид, что это не так. Но время лечит… Ты зря беспокоишься.
— Возможно.
— Поговори с ним. — Она посмотрела на часы. — Мне пора. Рада была тебя видеть. Привези сувенир из Италии.
— Мы в Испанию едем.
— Ну, ты уж постарайся, придумай что-нибудь.
***
— А зачем ты встречался с Нанабой?
Они готовили ужин. Эрвин как раз чистил картошку. Леви жарил мясо.
— Так все-таки? Зачем? — спросил Эрвин снова, так как ответа не последовало.
Леви опустил голову.
— Это она тебе сказала? Тогда и про остальное сказала. Зачем спрашивать?
— Не огрызайся. Она сказала только, что ты пригласил ее на обед. И что мне надо с тобой поговорить.
— Тс.
— Леви. В чем дело?
Леви вздохнул и посмотрел на него. Вид у него был удрученный.
— Мне снятся кошмары.
— Кошмары? И что тебе снится?
Леви нервно облизал губы. На Эрвина он не смотрел.
— Мне снится твоя жена.
— Мари?!
— А что, у тебя другая была?!
— Не огрызайся.
— Я не огрызаюсь. Я просто не хочу об этом говорить.
Леви развернулся и ушел в комнату. Эрвин выключил огонь под мясом и пошел за ним. Леви сидел у себя в кабинете, сцепив руки и глядя прямо перед собой.
— Что с тобой? — Эрвин сел рядом с ним на диван, осторожно взял за руку.
Леви вздохнул и положил голову Эрвину на плечо.
— Не знаю… Нанаба сказала, что это свадебный мандраж.
— Ну, до свадьбы всего пара недель, немудрено.
— Не вижу, чтобы ты психовал.
— Ну, мы ничего такого не готовим, так что… Так что тебе такое снится?
Леви поднялся и заходил по комнате.
— Мне снится твоя жена, — сказал он после долгого молчания. — Уже с неделю. Понятия не имею, что это значит. В призраков я не верю, ты знаешь. Но если бы это было один раз…
Эрвин терпеливо ждал продолжения. Леви нервно барабанил пальцами по столу. Вид у него был удрученный. Эрвин замечал, что Леви последние дни плохо спит, но такое случалось и раньше, да и кошмары не были для него чем-то из ряда вон…
— Она ничего не делает, — заговорил снова Леви. — Просто сидит на кровати. Гладит тебя по голове. И смотрит на меня.
— Ну, от такого и мне бы стало жутко…
— Не в этом дело.
Леви вдруг подошел к нему, и Эрвин обнял его за пояс, притянул к себе на колени. Они поцеловались.
— Так в чем дело? — спросил Эрвин.
— Мне кажется… Ты этого не хочешь…
— С чего вдруг?
Он отстранился и посмотрел жениху в лицо. Леви отвернулся.
— О, ради бога! — вырвалось у Эрвина. — Я думал, мы еще тогда, после скандала с Браунами, все выяснили. Какого черта? Мы давно вместе, мы любим друг друга, ты сам сделал мне предложение…
— Ну, ты был первым… — Он высвободился из рук Эрвина и сел рядом с ним на диван, потер рукой лоб. — Я не знаю, Эрвин. Но у меня ощущение, что тебе это не нужно. Если бы она была жива, мы бы даже не встретились.
— Скорее всего, но… — Эрвин снова взял его за руку. — Какая разница? А еще ты мог сюда не переехать… Остаться работать в другой школе... Не пойти в бар в субботу! А еще я мог умереть на операционном столе. Но мы вместе. Это главное. Разве нет?
Леви покачал головой и поднялся.
— Надо приготовить ужин. Джон приедет…
И он вышел из комнаты.
***
Джон приехал позже, чем планировал, и его пришлось долго ждать. Они сели ужинать, когда уже стемнело. Разговор за столом не клеился. Леви был мрачен и почти все время молчал. Эрвину было неуютно из-за их ссоры, если это тянуло на ссору. Джон выглядел уставшим. И после ужина они быстро разошлись: Леви заявил, что хочет спать, Джон ушел к себе, и Эрвин слышал из коридора, как он говорит по телефону с Сашей.
Эрвин заварил себе чаю и вышел на заднее крыльцо, сел на ступеньки. Откровения Леви ему не нравились, и думать он больше ни о чем не мог. Для него самого все было просто. Он не сомневался ни в своем выборе, ни в решении вступить в брак. Даже если предположить, что у них не сложится, что через пару лет они разведутся — что из того? Если так подходить к делу, то не стоит вообще заводить отношений. Он любил Леви, для него это было таким же непреложным фактом, как “вода мокрая” или “солнце встает на востоке”. Что его чувства взаимны, он тоже не сомневался. Бывали минуты и даже дни, когда Леви замыкался в себе и не подпускал его близко, время от времени даже спал в кабинете на диване. Эрвин считал, что это просто хандра, и не лез к Леви с вопросами. Теперь было что-то другое… Может, свадебный мандраж. Может, что-то еще…
Дверь открылась, и на крыльцо ступил Джон.
— Не спится, пап?
— Да. День сегодня был насыщенный.
Джон сел рядом с ним. За последний год он сильно вытянулся и был теперь выше отца. В университете Джону нравилось, но домой он приезжал при каждом удобном случае. На выходные или на каникулы, как сейчас.
— Вы что, поссорились? — спросил вдруг Джон, и Эрвин вздрогнул. — Ты мрачный, пап. А Хоббит еще мрачнее.
— Прекрати его так называть.
— А он разрешает.
Эрвин рассмеялся и приобнял сына за плечи.
— Пап, ну, я же не ребенок уже!
Вырываться он, однако, не стал. Эрвин потрепал его по волосам.
— Когда ты родился, — сказал он, — помещался у меня в одной ладони. А теперь ты выше меня.
— Че я сделаю, физиология, — буркнул Джон. — Так вы поссорились или нет?
— Нет. Просто немного поспорили из-за свадьбы.
Джон хмыкнул.
— Я думал, такое только в ситкомах бывает.
— Твоя мама пыталась сбежать через окно нашей спальни.
— Правда?
— Нет. Но она мне как-то сказала, что у нее была такая мысль.
Джон на мгновение задумался и сказал:
— Хоббит в окно без проблем вылезет. А вот ты нет.
— Э!
— Да я про рост же, ну!
И они засмеялись.
Дверь снова скрипнула, и на крыльцо выглянул Леви.
— Вы чего тут?
— Сплетничаем. Иди к нам.
Леви цыкнул и сел на ступеньку ниже Эрвина.
— И о чем вы сплетничаете?
— Отец боится, что ты сбежишь через окно в день свадьбы.
Леви хмыкнул.
— Это было бы глупо. Все знают, что убегать надо прямо от алтаря.
— И чтобы в автобусе ждал Дастин Хоффман, — поддакнул Эрвин.
Джон не понял, пришлось объяснять шутку. Леви ушел на кухню — он хотел сделать чаю. Джон тоже поднялся и прошелся по саду, разминая плечи. Эрвин наблюдал за ним. Странно было думать, что этот красивый, сильный молодой человек — его сын. Плоть от плоти, как говорится. “А ведь если бы не Джон, мы бы с Леви никогда не познакомились”, — подумал вдруг Эрвин.
— Вы странные сегодня, — сказал Джон, снова садясь рядом с отцом. — Что-то случилось?
Эрвин покосился на дверь кухни.
— Ничего. Леви просто нервничает. И его немного заносит. Вот и все.
— Вы же не отмените все из-за этого?
— Нет. Не думаю.
— Эй, дверь откройте!
Эрвин поднялся и открыл дверь. Леви нес поднос с тремя чашками и вазочкой с печеньем.
— Раз вы тоже не спите, — сказал он, ставя поднос на верхнюю ступеньку. — Чай. А то простудитесь.
— Спасибо. — Джон взял чашку. — Пап, ты чего такой мрачный сегодня?
— Я не мрачный.
— Отец сказал, ты нервничаешь.
— Да, я слышал. А ты давно в семейные психологи заделался?
— Это разовая акция. Так в чем дело?
Эрвину вдруг показалось, что сейчас все решится окончательно. Если Леви скажет, что сомневается, что не верит в намерения Эрвина… Это будет конец! Леви распишется в том, что свадьба не может состояться. Посвятить в их сегодняшний разговор Джона значило признать, что все кончено. “Глупо, — сказал себе Эрвин. — Ничего это не значит. И ничего такого мы друг другу не сказали…” Но неприятное чувство не уходило.
— Все нормально, — сказал Леви и сжал руку Эрвина. — Просто я плохо сплю и из-за этого не в своей тарелке. Между прочим, Пик сказала, что торт сделает, но мы свиньи, что на свадьбу ее не пригласили.
— Ну, это ты хотел без гостей. Есть время передумать.
— Нет уж. Торт мы и сами съедим.
Леви вдруг потянулся к Эрвину и поцеловал его.
— А для друзей и родни, — снова заговорил Леви, — можно устроить званый обед. Когда из свадебного путешествия вернемся. Привезем граппы…
— Это же итальянская водка, — вставил Джон.
— И давно ты в водке разбираешься? — спросил Эрвин.
— А что, мне восемнадцать.
— Ну, Нанаба просила привезти ей сувенир из Италии. Придется постараться.
— Ладно, сделаем крюк.
***
— Ну? — Эрвин обнял Леви со спины и поцеловал в макушку. — Как ты? Все еще в сомнениях?
Они стояли в ванной перед зеркалом. Леви посмотрел на отражение, поймал взгляд Эрвина и улыбнулся ему.
— Да. Все еще не понимаю, почему ты выбрал меня. Мог получше найти. Но я готов рискнуть.
— Я не понимаю, с чего ты взял… Ты сомневаешься… во мне? Думаешь, я тебе вру?
— Нет. — Леви повернулся и посмотрел ему в лицо. — Я всегда думал, что ты слишком хорош для меня.
Эрвин вздохнул.
— Не бывает никакого “слишком хорош”. Люди или любят друг друга — или нет. Мы не династический брак планируем. Я люблю тебя, ты меня любишь — любишь же? — этого достаточно. Когда тебе снова приснится кошмар, разбуди меня, ладно?
— Хорошо.
***
С самого утра шел дождь. От машины до мэрии пришлось идти под зонтиком. Леви миллион раз проклял выбор светло-серых смокингов для свадьбы: при такой погоде они будут просто уничтожены. Эрвин, будто прочитав его мысли, вдруг прижал его к себе и сказал:
— Все отстирается. Не переживай.
Они вошли в тяжелую дверь мэрии. Тут пахло старыми бумагами, пылью с ковров и ароматизатором для освежителя воздуха. Леви крепче сжал руку Эрвина и обвел глазами помещение. Джон поймал его взгляд и ободряюще улыбнулся. Саша разглядывала себя в висевшем на стене старом зеркале и поправляла прическу. Со стороны можно было подумать, что сегодня ее свадьба. Что ж, может, через несколько лет так и будет, но пока это их с Эрвином праздник.
Эрвин подошел к стойке ресепшена и объяснил, зачем они здесь. Девушка за стойкой подняла на него взгляд и сказала:
— Конечно, мы вас ждем. Проходите в зал.
Обычно свадебные церемонии проводили в церквях или в каком-нибудь красивом загородном отеле. Эрвин предлагал устроить все у них в саду. Но Леви не хотел ни гостей, ни шумного торжества. И они остановились на зале в мэрии. Так обычно делали бедные студенты или те, кого жениться торопили обстоятельства. Это стоило дешево, церемония проходила быстро… По сути, надо было только выслушать небольшую речь чиновника о важности брака, сказать “да” и расписаться. Потом чиновник ставил печать в брачном свидетельстве и торжественно вручал его молодоженам.
Леви, однако, чувствовал себя не в своей тарелке. Его мутило от запахов, он нервничал. Кошмары никуда не делись, Мари Смит еще преследовала его, и он чувствовал смутное беспокойство — вдруг Эрвин передумает, или что-то окажется не так с бумагами, или потолок в этом допотопном здании рухнет.
Но не случилось ни первого, ни второго, ни третьего. Сонный чиновник по бумажке зачитал текст, который Леви пропустил мимо ушей, и поочередно спросил у обоих женихов, добровольно ли и в полном ли сознании они вступают в брак, вяло кивнул на оба “да” и предложил им обменяться кольцами. У Эрвина дрожали руки, и он дважды промахнулся мимо пальца Леви. Почему-то именно это развеяло все сомнения. Он тоже волнуется. Тоже нервничает. Леви широко ему улыбнулся и взял его прохладную руку. Ему удалось надеть кольцо с первой попытки.
— Распишитесь, — сказал чиновник. — Торжественно поздравляю вас с законным браком!
И он пожал им обоим руки, вручил заветную бумагу и объявил, что они могут поцеловаться. Эрвин наклонился и быстро чмокнул Леви в губы. Джон зааплодировал и крикнул: “Поздравляю!” Саша широко улыбалась. Эрвин и Леви подошли к ним. Джон порывисто обнял отца, потом Леви.
— Ну, я теперь официально злобная мачеха, — не удержался Леви.
— Ну, не злобная.
— Так это пока неофициально было. Вот как заставлю тебя сорок розовых кустов посадить…
Они вышли на улицу. Дождь кончился, ярко светило солнце. Эрвин еще раз поцеловал Леви, прямо на крыльце, на этот раз по-настоящему.
— Нас арестуют за непристойное поведение. Поехали уже домой.
— Почему домой? — спросил Джон.
— Ну, торжественный обед, торт.
— Ну… — Джон и Саша переглянулись. — Вообще-то, мы забронировали вам столик в ресторане. То есть нам всем. Но это же ваш праздник. А торт никуда не денется. Или кому-то охота мыть посуду после праздника? Тут рядом.
Они двинулись вниз по улице. Джон с Сашей шли впереди.
— Ты знал что-нибудь об этом? — спросил Леви.
— Понятия не имел. Но он правильно сделал. Я знаю, ты хотел дома отметить, но…
— Но мыть посуду никто не хочет, я понял. — Леви улыбнулся и дернул его за руку, заставляя наклониться для поцелуя. — Надеюсь, на месте не выяснится, что там сто человек гостей.
Гостей не было. Им выделили отдельный кабинет, где никто не мог им помешать. Так что они спокойно могли пить, разговаривать и смеяться. Джон, захмелев, вдруг выдал длинный тост. Тост был довольно бессвязный, но общую суть Леви уловил: появлению “мачехи” парень только рад. Эрвину явно не нравилось, что сын выпил лишнего, но он ничего не сказал и только улыбался, слушая его. Леви думал только о том, что теперь они с Эрвином гораздо ближе, чем были. И это уже навсегда.
***
Сквозь тяжелый похмельный сон кто-то звал его. Леви разлепил веки. Он снова видел ее. Мари Смит парила в воздухе. Казалось, у нее даже тела не было. Обычно в этом месте он просыпался, но теперь Мари вдруг заговорила:
— Он с тобой счастлив.
Голос у нее был тихий и немного печальный.
— Надеюсь, что так.
— И мой сын тебя любит.
— Ну, тут мне трудно судить.
— Любит. — Она вздохнула. — Наверное, мне пора смириться.
Леви потер лоб и виски. Голова после выпитого болела, его слегка мутило.
— Прости, — сказал он. — Мне жаль, что ты умерла. Но это было давно.
— Да, давно. Позаботься о них, ладно?
— Сделаю все, что смогу.
Она начала медленно таять в воздухе.
— Погоди!
— Что?
— Ты… Ты знаешь мою маму?
— Допустим.
— Скажи ей… Скажи, что я прошу прощения. И что… Что у меня все хорошо.
— Скажу.
И она растаяла в предрассветном сумраке. Леви повернулся на бок и обнял Эрвина за пояс.
— Опять кошмары? — спросил Эрвин сонным голосом.
— Нет. На этот раз — нет. — Леви уткнулся носом в его шею. — Я люблю тебя. Я очень люблю тебя, Эрвин.
— Я знаю. Я тоже тебя очень люблю, Леви.