пыль

***

Мамору живёт в доме на вершине холма. Он совсем не выходит наружу, потому что снаружи — камни и бушующее море, и вечная гроза, и по воде ходит тварь, которой морская вода едва прикрывает щиколотки, а волны разбиваются о её кости, и грозится его убить. Мамору, в общем-то, научился её игнорировать. Он спит в стерильной больничной кровати и ест безвкусную еду из холодильника — она, кажется, не убывает совсем. Потом он садится за стол и пишет в чистой тетради — о шумном и светлом городе, о медицинском колледже, о театральном кружке и рисовых булочках в столовой, о лучшем друге, к которому хорошо забежать на работу по пути домой, о смешной девочке с двумя хвостами на голове.

Завтра тетрадь снова будет чистой, но Мамору пишет каждый день, потому что знает, что иначе забудет. Это уже кажется ему далёким, как сказка, которую слышал в детстве — и которую наверняка помнишь лучше, чем она была.

Иногда он додумывает к ней детали. Подруги. Сражения. Драгоценности. Поцелуи. Прекрасная любимая принцесса. Она подарила ему карманные часы с фазами луны, и он иногда слушал мелодию из них и думал о ней. Она убегала из дома ради него. Он, кажется, умер ради неё. Он надеется, что она сохранила часы на память.

***

Слёзы застают его врасплох, почти физиологическая реакция, он даже не сразу замечает, как они катятся по его щекам; он почувствовал что-то горячее на лице, смахнул его перчаткой и с удивлением увидел на ней влагу. Он определённо никогда раньше не слышал этой музыки, но отчего-то чувствовал, как что-то пробралось под его броню и сдавило горячим кулаком сердце.

Стой, стой. Возьми себя в руки. Ты сделан из камня и металла.

Музыка доносится будто издалека.

Девочка перед ним — глупая, она не вытирает и не прячет слёзы, и называет его почему-то «Мамору», и умоляет вспомнить о чём-то. Так обычно делают, когда вымогают деньги, но разве же у него они есть? Он всегда жил под землёй. Солнце за её спиной ослепляет его, он щурит глаза и просит её перестать. Он развернулся и ушёл бы, но что-то подсказывает ему, что девочка — Усаги — бросится за ним. Почему-то ему не хочется, чтобы она видела, как он призывает озёрное чудовище и участвует в сражении. Ему мало чего хочется сейчас, но эта мысль вызывает в нём какое-то особенное отторжение.

Он пользуется тем, что она отвлеклась на голос матери, и ускользает. На щеках снова горячо.

***

Музыка из музыкальной шкатулки играет снаружи, доносится будто из-за облаков или из-под земли. Мамору прячется от неё под подушку и тонкое одеяло, но от неё дрожат пол и стены, она проникает под своды черепа и играет там.

Он воет, заткнув себе рот пододеяльником, но жуткая тварь всё равно слышит — и отзывается.

***

— Когда мы победим, то обручимся и будем править Землёй. Ты ведь хочешь править со мной вместе, Эндимион? — спрашивает Берилл.

— Я вообще ничего не хочу, — отвечает ей Эндимион. На её лице отражается ужас, такой же физиологической природы, как его недавние слёзы. Просто химическая реакция в голове, хотя он и не понимает, что могло её вызвать. Ему становится плохо до темноты в глазах, и он, пошатываясь, идёт от неё прочь. Почему он должен хотеть? Она сделала его из камня и металла и вдохнула в него тьму.

Здесь негде прятаться и некуда отвернуться, всюду вязкая чернильная темнота, поэтому он сворачивается клубком за троном Берилл, пока не обсохнут глаза.

***

Кунсайт сказал, что сталкивался с чем-то подобным, и высказал предположение, что принц получает какой-то сигнал от своего тела. Ни Кунсайт, ни Эндимион, впрочем, не имели ни малейшего представления, где начинать искать, поэтому решили сосредоточиться на Серебряном кристалле.

Было так странно представлять слёзы на его лишённом всяких страстей лице.

***

Сегодня Мамору посмотрел в зеркало, когда умывался, и увидел, как в его зрачках отражается вместо ванной комнаты лицо девочки, искажённое болью. Так, будто это я её мучаю, с ужасом подумал Мамору.

Что хуже — она похожа на ту смешную девочку из сказочного города То-кио.

Грозовое небо чернеет.

***

Принцесса страшно тосковала по принцу, но утешением ей служили карманные часы, в которые он спрятал кусочек своего сердца, чтобы оберегать её даже тогда, когда сам не может быть рядом. И чтобы её нежное сердце уберегло его от всяких злых козней.

Мамору тепло улыбается, пока пишет эти строки.

Костяные руки скребутся в дверь и молотят по крыше, но дом пока держится.

***

Эндимион целует руку Берилл. Она холодная. Это ничего. Он тоже холодный. Он сделан из камня и металла.

Берилл направляет его меч. Он — всего лишь инструмент. Но девочка, которая зачем-то спустилась за ним под землю, не спешит бить в ответ. Он надеется, что кристалл, который она принесла, даст ему ответ, которого он так жаждет — и поэтому издаёт боевой клич, бросаясь на неё с таким остервенением, какое только может позволить тело из камня и металла.

Последняя жажда, которая в нём осталась.

Осталась — от чего?

***

Девочка поднимается на холм и держит в руке часы, которые вернул ей принц, и Мамору хочется распахнуть дверь и бежать ей навстречу, прижать её к себе, укрыть, бедную, от жестокого дождя, и поцеловать в заплаканные глаза.

— Я убью тебя, если ты шелохнёшься, — говорит ему тварь.

— Мамору, я здесь, — говорит ему девочка.

Он закрывает тетрадь и аккуратно убирает её в стол. В его кармане четыре камешка — жадеит, нефрит, кунцит, цоизит. Его друзья. Под его подушкой шёлковый платок, и он, кажется, вспомнил, откуда он у него.

Он распахивает дверь, и ветер сшибает предметы и вода хлещет ему в лицо.

— Ну попробуй, — говорит он твари.