— Если я и правда принадлежал Ордену Шан, то не удивительно, что меня убили в порыве ненависти. В смысле... есть основания? В случае с Янь Шан их больше по крайней мере.

Лин Тянь не любил входить в образ старой гадалки, которая пытается найти хотя бы крошечную подоплеку своим предположениям, потому что теории можно строить бесконечно. Суждений железной подлинности у них на руках не было — козырять нечем.

Но мозаика выпавших обстоятельств легко складывалась в картинку определенной четкости.

Кланы заклинателей огня долгие века служили рассадниками интриг, а в военное время сладко приходилось разве что знатным лицам, кто мог позволить себе обходить стороной любые распри, банально не принимая в них участия или отводя грязную работу тем, кто не против замарать руки в свое удовольствие. Деньги оказывали существенную услугу заклинателям и обыкновенному люду только из Чжи Юй и Бэй Фэн; утихомирить конфликтующие стороны выгодными условиями «сделки» не составляло труда.

Но в Янь Шан подобный ход не сработал бы даже при всей страсти к наживе у местных. Азарт и хищническая натура охотников требовали своей платы. Не важно откуда ее брать, главное — утолить жажду добычи или же показать иным собственное превосходство. В каждом будто бы жил «маленький император», стремящийся урвать в обществе лакомый кусочек какой-никакой власти.

Это стало одной из проблем, когда Шан Байлю, покойный отец нынешнего главы и трех пламенных принцев, разделил землю и правление, тем самым поставив под угрозу собственный трон.

Конкурентов тьма, да и просто строящих изощренные козни было не сосчитать. Без них и раньше не обходилось, а после деления территории их количество выросло, как грибы после дождя.

И с этой неприглядной гнилой грибницей поганок главенствующий имперский клан боролся со всей жестокостью, привитой вековыми традициями. Ровно как и в древние дикие времена лютого холода, плетущегося следом голода и племенных раздоров — или ты, или тебя, выбирай быстрее, пока еще в состоянии.

А пока беснующиеся «маленькие императоры» наводили суету в разборках между клановыми общинами и перестройке экономики, «ремесленники» в заклинателях Чжи Юй латали прорехи своего наконец-то обособившегося мирка, руководствуясь деловыми отношениями. И великой усталостью от многократных стычек с темной магией.

У Лин Тяня в голове ураганом пронесся перечень возможных мотивов его убийцы, начиная от кровной мести и заканчивая участием в военных действиях, а за перечислением был сделан вывод, что он, может, даже и не имеет абсолютно никакого отношения к Янь Шан, несмотря на живое яркое воспоминание.

— Если откровенно, дело очень тухлое, — Лин Тянь подпирал подбородок кулаком, хмурясь и переглядываясь с друзьями. — Любое наше предположение моментально рассыпается, потому что у нас, кроме моей ночной больной фантазии и случайной ностальгии, ничего нет.

— И все-таки лучше, чем совсем «ничего», — подбодрила его Сяо Лу.

— Ты права здесь, конечно. Просто я чуть-чуть расстроился, — грустной улыбки Лин Тянь так и не смог избежать.

Он очень хорошо помнит этот вкус и состав блюда, быть, может, он ел его с настолько предельной частотой, что та позволила себе отпечататься в его памяти. Дверь в прошлое для Лин Тяня уже приоткрыта, значит, старые воспоминания в какой-то мере доступны ему. Жаль, что эти крохи пока не получается связать воедино во что-то толковое.

Как ни крути, а у затылка он отчетливо прочувствовал неприятный укол досады. С таким же успехом Лин Тяня всегда разочаровывала размытая информация в свитках. Вроде и по существу говорится, а содержание кажется дырявым и сквозит недосказанностью.

И этой недосказанностью факты рубились как деревья топором. Сиди и ковыряйся потом в этих сухих дровах.

Книги по истории вызывали у юноши наибольший скепсис. История, как и любое время, утекает водой сквозь пальцы, чей поток неуловим. Кто пишет историю? Кто ответственен за достоверное описание событий? Знают ли они всю подноготную или кто-то намеренно утаивает подробности?

Сегодня Лин Тянь успел снова усомниться в этом, посетив закрытый зал столичной библиотеки, куда сунуть свой нос его подстегнуло пресловутое любопытство. Хотелось получше разобраться в семейных секретах рода Бэй Фэн, около которого витает целый скоп тревожных призраков из прошлого, и столько же водят хоровод вокруг взаимоотношений глав Орденов Чжи Юй и Янь Шан в течение последних двух циклов, ведь послевоенный период остался не без напряжения, как выяснилось немного погодя.

Страсть Лин Тяня к книгам поощрялась приемной матушкой с двойной охотой. Прежде, когда мальчик получал на руки очередной крепенький фолиант с рукописями, он замечал в глазах нежной женщины грустные тени от того, что обработанный пергамент и терпкие чернила заменяли ему возможных друзей, которых тот не собирался искать, поскольку не надеялся на дружбу хотя бы с одним ровесником. Вскоре бумажных друзей потеснили Мин Ю и Сяо Лу, составив тем суровую конкуренцию, и от Лин Тяня не укрылось искренняя радость госпожи Ши, которая наконец-то могла уверенно стоять на ногах, не боясь, что ее мальчик останется одинок.

Но за забавами Лин Тянь учебу не забрасывал и штудировал свитки в любое удобное время.

Последние два цикла, на каждый из которых приходилось по десятку лет, как и излагалось в договорных документах, тащились будто на расшатанных колесах, которые вот-вот отвалятся. После убийства Фэн Цзяолуна сбежавшей младшей дочерью, по Ордену Бэй Фэн прокатились разруха и траур, поглотивший старшую наследницу лесной топи. Умирает Шан Ванкуань, и сразу после ее смерти с тяжелой болезнью слегает бывший император, и правление переходит к их первому сыну вместе с Советом от Ордена, предрекая вспышки мятежей в районах, где чиновники позволяют себе наибольшую своевольность.

Чжи Юй не получили ни одного удара по семейному древу, но впереди их ждала расплата кровью военных заклинателей и простых мирных жителей, на чьи поселения обожали совершать нападения всевозможная гниль и владеющие черной магией.

Лин Тянь знал главную причину, что проводила черту между ними и запрещенной литературой. Суть ее заключалась в том, что изучение мертвой энергии пробуждало в некоторых людях желание опробовать «нестандартные» методы укрощения волшебства. Любознательность приобретала оттенки алчности, а влияние тьмы оказывало губительный эффект, вытаскивая на поверхность из человека ужасные черты и мотивы, о которых он раньше не догадывался.

Потому каждый Орден стремился оградить свой народ от убийственных писем и справок, не давая пагубным учениям взращивать в людях отвратительный потенциал, склоняющий к убийствам.

«Где мертвецы — там и мертвая энергия, — мрачно вздыхал Лин Тянь. — С трупами, выходит, развиваешься быстрее... Это как первоначальный фундамент. Сначала нужно заложить основу, которая не захочет прикончить тебя в первую встречу на манер призраков и демонов. А дальше сам себе хозяин».

Лин Тяня любые стороны магии интересовали в равной степени, но за темную часть приходилось додумывать самостоятельно, подключая фантазию. В принципе, ничего более он и не планировал подключать, наперед понимая, что лучшим вариантом будет ограничиваться воображением.

Вот только что он станет делать, если путь полноценного восстановления воспоминаний окажется лежащим через скользкую тропинку темных искусств?

«Ох, ничего, — скрипел Лин Тянь зубами и сердцем. — Значит, я буду просто невезучим болваном, который выспится только после смерти».

— А библиотека, ребята? Вы же искали какие-то книжки, нашли что-нибудь подходящее?

— Я попал в компанию медицинских справочников и еще какой-то ерунды, — перевел на себя внимание Мин Ю. — Искал что-нибудь связанное с головой и памятью, но твой случай, похоже, настоящая находка для ученых мужей. Ничего не нашел... А потом откопал вот такой талмуд, — он взмахнул ладонями, показывая размер книги, — с толкованием сновидений. То, что ты рассказывал, я искал и еще кучу каких-то подробностей захватывал, вдруг пригодится. Я подумал, даже если ты чувствуешь, что умер именно такой смертью, то, может, неспроста тебе столько лет это снится? Вдруг это предупреждение о чем-то?

— С внушительным задатком по годам? — Лин Тянь хихикнул и сложил на груди руки. — Не знаю... Полезен ли вообще толкователь снов здесь?

— Без понятия, А-Тянь. Но меня увлекло, и теперь стало даже как-то жутковато ложиться спать.

Еще немного поворчав и отсмеявшись за несуразные предсказания из вещих снов, вопросы о книжных происках перекинулись на очередь Лин Тяня. Рассказать было о чем, хотя бы те небольшие, но безумно интригующие подробности из чужих мемуаров.

Язык чесался поскорее рассказать про найденную военную хронику, которая оставляла терзаться сомнениями. Про битву на реке Цзиньмай ему уже доводилось читать, но скудное описание события Лин Тяня не удовлетворяло. Нападение организовывалось на обиталище темного заклинателя, крадущего души, и ко всеобщему сожалению битва была проиграна, вот и все. Эта парочка абзацев шла вразрез с тем, Лин Тянь прочитал в дневнике, потому что там откуда-то взялось войско Янь Шан, да еще и выступавшее во вражеской роли.

Раньше главенствующие Ордена охотно выделяли друг другу ресурсы и пользовались союзнической поддержкой, до начала последнего цикла Орден Юй вступал в кооперацию с адептами Шан, которые проводили зачистки с помощью своей огненной Ци после сражений, чтобы окончательно искоренить накопившуюся темную энергию и отпугнуть духов-новичков, позарившихся на падаль собратьев. Практически вся смежная граница между северянами и южанами стабильно подвергалась жарким обработкам после череды фронтовых работ.

Но после вступления в новое десятилетие глава Ордена Юй зарекся идти на подобные соглашения, отвечая на встречные предложения отказом, вплоть до сегодняшнего дня. Об этом нигде больше не упоминалось, и в этом-то и было дело — никаких вестей о новых контрактных операциях не появлялось, словно все прекратилось. Можно было счесть это странным, а с другой стороны такой подход с легкостью списывался на уверенность правителя в собственных силах и ресурсах своей армии, достаточных для самостоятельного решения проблем.

Размышления Лин Тяня раскололись на противоречия из-за записей военного. А еще же он нашел там несколько заметок по темным тварям! Он и не надеялся, что в первый же день в Линъюе в случайном пергаменте разыщет лекарство от всех болезней, в частности от своей перевернутой амнезии, но все равно остался доволен, может, эта информация внесет хотя бы каплю ясности в происходящее. Стоило все обсудить.

Лин Тянь задумчиво вздохнул, соображая, с чего лучше начать, и его взгляд мимолетом упал мимо друзей, зацепившись за красивый шлейф женской юбки цвета благоухающей сирени, завернувшей на улицу. Подол был пышным и отдавал дороговизной, впрочем, как и в целом одеяние, расшитое едва заметными узорами прозрачных бутонов. С плеч по локтям облачной периной стекала голубая накидка. Женщина уже в летах, но время ее красоты не испортило, лишь добавило солидного шарма заостренным чертам лица. Большей загадочности благородной госпоже придавала огромная корзинка под рукой, которая выглядела слишком громоздкой для ее рук.

«Заклинательница или знатная дама?», — мысленно предположил юноша, отвлекшись, и тряхнул челкой, поворачиваясь к друзьям.

— Что ж, я нашел кое-что интересное для вас, — он в предвкушении потер руки.

— Ну еще бы, — забурчал Мин Ю, вспоминая их недавнюю вылазку, — а главное — где?

Лин Тянь тихонько засмеялся: «Это уже другая история», и одарил Мин Ю извиняющимся взглядом, каких у него был неограниченный запас на такие случаи, а затем продолжил делиться «добычей».

— Я нашел мемуары одного из адептов нашего Ордена, который участвовал в военных действиях, и среди записей мне попались строчки про темных существ. Здорово, да? Возможно, это что-то объяснит нам, а может и нет, — парень развел руками, — в любом случае рукопись любопытная, поэтому я переписал кое-что на свою бумагу, сколько успел.

— Давай сюда, давай скорее! — Сяо Лу похлопала несколько раз в ладоши, развернувшись к шиди.

— Лин Тянь, а от твоего переписывания проблем не будет? — Мин Ю заинтересованно подался вперед. Его слегка беспокоило, что они завладели текстом, на который ворчливый библиотекарь им не давал права.

— Если мы не будем бегать по переулку и кричать об этом, то ничего страшного не случится. Но, думаю, лучше разговаривать потише...

Лин Тянь сунул руку под запах верхней рубашки, нащупав под грубым подкладом небольшую кипу пергамента, которая путешествовала до сих пор с ним. Но не успел он ее вытащить, как до них долетело чье-то отчаянное сетование на чужое непослушание, или им так хотя бы послышалось.

Ребята почти синхронно обернулись на возмущенный голос, и Лин Тянь узнал в источнике сердитых звуков женщину с не по размеру огромной плетенкой.

Она, абсолютно не обращая внимания на уже вероятно испачканный дорожной пылью богатый халат, опустилась на корточки возле ресторанного крыльца и подобрала с земли, укладывая после в корзину, неизвестно откуда взявшуюся белую зверушку. А потом еще одну. И еще. А потом одно маленькое белоснежное нечто бодро выпрыгнуло из корзинки, собираясь дать деру от хозяйки, но не тут-то было: мигом схватили за шкирку.

— Опять лисята, — Сяо Лу положила под щеку руку, наблюдая за звериными салочками. — Я сегодня одну точно такую же, но взрослую видела.

— Теперь понятно, откуда их столько по городу бегает, — губы Лин Тяня тронула широкая улыбка.

— Она их просто по улицам собирает что ли?

— Вряд ли. Купила или сама выкормила. Кому придет в голову искать в крупном городе лесных животных? А их там, кажется, целая корзина, может, она их разводит или что-то подобное.

В Чжи Юй лисиц не боялись, особенно в деревенских окрестностях, но недолюбливали, поскольку те нагло подворовывали из амбаров запасы или совершали попытки поохотиться на домашнюю птицу, что не шибко радовало местных. Как будто голодных ртов в семьях мало.

Незнакомую женщину сторонились и обгоняли по краю заклинатели, завернутые в темно-синие одежды с пламенными орнаментами по ткани, кто-то на ходу принимался поджигать палочки благовоний. Лин Тяня позабавила суеверность северян, но удивление брало вверх над внезапным весельем. «Что вам сделали бедные животные? Родились лисичками?»

Лин Тянь оглядел открытое крылечко, где они остановились, и заметил под ближайшими садовыми кустами еще один белый комок шерсти.

«Далековато умчался», — оценил Лин Тянь ловкость спрятавшегося малыша и прикинул в уме нехитрый план.

Парень выудил из-под своей рубашки всю бумагу, не глядя, хлопнул ее на стол и встал с места:

— Вы пока читайте, а я сейчас вернусь, — быстро протараторил Лин Тянь и тут же сбежал, да так шустро, что Мин Ю только успел открыть рот, чтобы спросить, куда тот решил слинять.

* * *

Лин Тянь резвой походкой обогнул несколько фруктовых деревьев, служащих украшением просторному дворику, и бесшумными шагами пробрался за куст, у которого разложился лис.

«Отнесу-ка я тебя к остальным братьям, заодно узнаю, откуда вас, редкого цвета, целая орава взялась».

Лин Тянь в своей жизни ни разу не охотился на дичь, но его сосредоточенность компенсировала недостаток навыков зверолова, и одним быстрым «хвать!» он умудрился заполучить на руки хвостатого малыша, от которого опасался в награду получить пару укусов.

Но лисенок, казалось, был совсем не против такого расклада и послушно устроился на груди юноши, затявкав ему в подставленную ладонь.

— Какой ты хороший, — Лин Тянь совсем смягчился, а затем сдвинул брови к переносице. — Я не знаю, что буду делать, если услышу, что вас пустят на шубы... Я люблю животных, хотя прекрасно понимаю, для чего многих разводят. В моих силах сейчас лишь позаботиться о том, чтобы ты не остался без крова и еды один в шумной столице.

Он испытывал трепет, хотя оставался крайне серьезным, сосредоточив внимание на лисенке. И так было каждый раз, когда он чувствовал пик ответственности за что-то хорошее, что по меркам внутреннего чутья, представляло ценность, конкретика значения не имела. С похожим выражением лица Лин Тянь мог корпеть над листом пергамента, словно выписывает гнусным недоброжелателям гневную тираду; на деле — старательно переписывает понравившиеся стихотворения, попутно заучивая их, а потом напевая вместо песен во время работы или прогулки до ручья.

Красоту и свет, тепло близких и доброту посторонних ему хотелось беречь. Лин Тянь знал, что доброты не так уж много в мире. Она хрупка и ломается о чужую злобу и равнодушие, иссыхает подобно красивому тонкому деревцу, если обрывать его листья, терзать ветви и корни, не позволяя крепнуть. Жестокость для нее губительна.

Дети, росшие с Лин Тянем на одной дворовой поляне, собираясь с соседних имений, и их беспокойные семьи дали ему понять, что он не заслуживал доброты и не заслуживал быть добрым.

Ему говорили, что от людей, приютивших его младенцем, он удостоился огромной жалости и только. Даже некто из его кошмаров твердил ему во сне, что ненавидит и желает смерти. Годами возводилась эта истина. И малыш Лин Тянь поверил — да, он не заслуживал ничего, кроме жалости и ненависти, потому что не способен вызвать у этого мира что-то большее и не способен дать ему лучшее, что имел сам.

Потому что в нем не было ничего хорошего. Он с самого начала был не нужен.

— Мне был нужен. Я забрала тебя, потому что хотела сберечь. Хотела, чтобы тот маленький мальчик вырос достойным и счастливым человеком. Я позаботилась о тебе, потому что мне было не все равно, что с тобой будет.

Ответственность, занимавшая не голову, но сердце. Забота.

Лин Тянь хотел верить, что и он способен на такую же.

Он направился к женщине, что пересчитывала лисят в корзине. Выглядела она взволнованной, особенно когда смотрела под ноги и озиралась по сторонам.

Лин Тянь вдруг коротко усмехнулся, на секунду улыбнувшись куда-то небу — вспомнил, как сегодня их подвезли братья Шан. Цзюйли шутил, что они не обязаны были этого делать, второй принц же настоял, еще помог нагнать в самом начале друга, которого Лин Тянь проворонил по заманчивой глупости, о которой вряд ли кто-то уже жалел.

Он был благодарен и по-настоящему рад.

* * *

— Этот случайно не ваш, госпожа?

Женщина развернулась к Лин Тяню боком и вздернула тонкие светлые брови, заприметив его ношу.

— Ах, мой-мой, спасибо большое! — она аккуратно приняла лисенка из ладоней парня и отправила к остальной своре. — Они и без того озорничали дни напролет, а сегодня совсем разыгрались, не сидится им на месте.

— Может, шума боятся? — Лин Тянь улыбнулся, пронаблюдав за копошением аж шестерых зверят в корзине. — Сегодня праздник, вокруг толпы людей, они могло их испугать.

— Нет, юноша, они домашние. Выкормленные руками человека после смерти их матери, людей они не боятся. Эти так уже всякий страх растеряли, — заверила его женщина, щурясь острыми глазами.

Лин Тянь заметил, как она внимательно рассматривает его с головы до пят, и он хотел поинтересоваться, чем вызвал у нее любопытство. Одет он был достаточно просто, смотреть не на что, а рядом с ней юноша будто вообще нагой стоял. Незнакомая госпожа наоборот вызывала гораздо больше увлечения; в ниспадавшие темные волосы была вплетена гроздь аконитов, выточенных из синего переливчатого камня. Цветы столь же загадочны, как и их назначение заключать в себе человеческие души.

Хотя скорее всего это трактуется из того, что их цветы, клубеньки и даже пыльцу использовали в качестве смертельного яда.

Довольно странный выбор для украшения, но красота выдалась прямо-таки «убийственная».

— Как зовут молодого человека? — Лин Тянь услышал негромкий елейный голос.

Он пару секунд размышлял над идеей, правильно ли будет представляться своим именем, и решил, что искренность беседу не подпортит.

— Лин Тянь, — добродушно ответил юноша и удивился, как долго смотрит эта женщина ему в глаза и изучает лицо, словно он и сам ничем не отличался от ее дражайших лисят.

— Славное имя. Старшие решили притянуть к тебе божью милость? — повеселела его собеседница и, не дожидаясь ответа, отвесила легкий кивок головой. — Госпожа Юнь. Из дома У.

— Я благодарен за знакомство, — Лин Тянь низко поклонился, обдумывая ее последние слова. — Госпожа Юнь владеет магией?

— Тебя смутил мой род? — от ее широкой улыбки над уголками губ собрались морщинки. — Разве это не может быть совпадением?

— К таким вещам издревле относились серьезно, по символам можно угадать, чем занимается семья или что ее окружает. Первое, что пришло в голову.

Женщина выглядела довольной его речью.

— Ну, не совсем магия, но тоже колдую. По-своему, — ухмыльнулась она, подтянув на локте корзину. Кажется, ей совсем не тяжело, будто ничего в руках и нет.

Лин Тянь с толикой подозрения на мгновение глянул в нее и вопрос вырвался сам собой:

— Значит, и эти лисы не обычные? — с нехитрой искрой в глазах поинтересовался он. — Такую окраску я еще нигде не видел, не знаю даже, водятся ли здесь с похожей.

— Не водятся. Зато она может измениться из-за магии. Этих ребят я взяла с собой на встречу с важным человеком, который лучше меня разбирается в подобных вещах, его стезя. О них стоит как следует позаботиться, — она строго посмотрела в плетенку и улыбнулась Лин Тяню.

— Тогда не смею больше задерживать вас, — Лин Тянь плохо скрывал свою воодушевленность. — Мне тоже уже, наверное, пора, товарищи заждались. Спасибо за разговор!

Единственная магия, коей мог он себя окружить, была его собственная, и та в крошечных количествах, а здесь она, словно воздух, гонимый ветром, витала по закоулкам. Интересно, привыкнет ли он когда-нибудь к ней настолько, что даже волшебные звери перестанут его удивлять.

Лин Тянь, подожженный новым запалом вопросов, но не желавший докучать этой безумно интригующей женщине, вновь поклонился в знак прощания, когда она совершенно не спешила уходить.

— Не торопись, — окликнула она его. — Ты оказал мне бесценную услугу и помог отыскать последнего малыша. Я хочу отплатить тебе тем же.

— Все в порядке, госпожа Юнь, — Лин Тянь моргнул, а осознав смысл, улыбнулся и отрицательно мотнул головой. — Я хотел помочь и помог, это все, что мне было нужно.

— Не верю я тебе, мальчик, — госпожа Юнь беззвучно засмеялась, скосив на него взгляд. — Как бы там ни было, а все люди чего-то желают, будь то мирское или несбыточное. Не хочу оставаться в долгу перед чудным юношей. Пусть это будет моей просьбой.

Лин Тянь чувствовал серьезность чужих намерений, но принимать подарки в его планы не входило. Он, откровенно говоря, слегка занервничал. У него уже был насущный вопрос, но смогут ли ему как-то помочь разобраться? А если, услышав, она отшатнется от него, как от прокаженного, он почти уверен, что эти воспоминания имеют нездоровую природу. Под обуревающими сомнениями трудно сделать выбор... В конце концов, это являлось его тайной.

Но раз она владеет заклинательством (явно не темным, иначе бы любой это понял, и рядом сейчас они бы не стояли), то вдруг она сможет подсказать ему, куда двигаться? На полноценную схему решения он не надеялся, поэтому заранее посчитал, что не расстроится, если и она не найдет, что сказать. Ожидания порой так сильно били по будущему результату, что лучше просто верить в успех, но не ждать его, как святое пришествие.

Лин Тянь молча кивнул выжидавшей заклинательнице, но язык будто одеревенел. Как об этом-то рассказать нормально...

— Есть одна вещь... Не знаю, что здесь нужно говорить, поэтому просто начну, — он замялся, но, выдохнув, твердо продолжил: — Я... хм... помню некоторые части своей прошлой жизни. Воспоминания о том, что со мной было до смерти в другом теле. Но они мучают меня в кошмарах, и я бы хотел узнать, кем я был и что со мной происходило. Хочу восстановить память прошлого себя. Что для этого нужно сделать? Можно ли вообще что-либо предпринять...

Лин Тянь опустил подробности о том, что его сны повторяются, а сами воспоминания заключаются в видении последних минут жизни. Ни к чему эти детали, только усложнят цель.

Заклинательница и бровью не повела, услышав его историю, лишь призадумалась на пару мгновений.

— Могу дать совет, — таинственная улыбка и впрямь была ее вечным атрибутом.

Она сделала к нему шаг, тронула указательным пальцем лоб парня, и Лин Тянь почувствовал ледяное прикосновение.

— Напрягай голову.

— ...

— Напряженнее, по-моему, некуда, извините, — Лин Тянь подернул уголками губ.

Он расценил ее жест как шутку, но интуиция шептала ему, что в ее словах крылся какой-то смысл, до которого еще предстояло додуматься. Но не подшучивают ли над ним взаправду?

— Я тебя не обманываю, не подумай. Но и с поверхности ты ничего поймать не сможешь, нужно нырять, глубоко-глубоко. Человеку непозволительно знать о своей прошлой жизни, но раз тебе выпал шанс, следует, что у судьбы на тебя иные планы. Кто я такая, чтобы не подтолкнуть тебя к их исполнению?

— В любом случае я подумаю над вашими словами. Я не так уж много знаю и еще меньше понимаю, я далек от практической магии, — Лин Тянь пожал плечами.

— Тогда исправляйся, — госпожа Юнь улыбнулась точно жмурилась.

Они уже отошли от придорожной кутерьмы, в которую были вовлечены горожане и приезжие. Сухой ветер раскачивал на соседних козырьках яркие цветочные ленты, подвешиваемые заклинателем в бело-зеленых одеяниях. Из-за угла выглянули несколько молодых людей в красных халатах до пола, выкрикнули чье-то имя, и радушный декоратор махом спустился с черепицы, побежав за ними.

До того, как начнет смеркаться, оставалась масса времени, Лин Тянь мог бы предложить друзьям также поучаствовать в украшении города. Хотя Линъюй и сам по себе был по-императорски красив, не мудрено, что настолько пышный праздник отмечают именно на его улицах.

— Ты кажешься мне сообразительным мальчиком, думаю, твоя энергия и запал заведут тебя когда-нибудь в поисках очень далеко. Если вдруг станется забраться к знающим людям, я бы не хотела, чтобы они тебя остановили, — ласково проговорила женщина. — Поэтому прими к совету и эту вещь.

В ее ладони мельком вспыхнуло короткое сияние, и тут же исчезло, оставив после себя бумажный талисман с вырисовывавшейся на нем печатью. Госпожа Юнь всучила тонкий аккуратный листок с опаловым блеском чернил Лин Тяню.

— Спасибо большое, — он решил пока запрятать его под одежду, — но что мне с ним делать?

— Если доберешься до тех, кто меня знает, отдашь им. Тебе постараются помочь.

— «Им» — это кому? — хмурился Лин Тянь, не снося собственного недоумения.

— Поймешь, когда найдешь, — фыркнула она. — Не сомневайся в этом.

— Ваше слово так много весит в их кругах? — Лин Тянь нацепил на себя ее же ехидный прищур. Его поджигал азарт, а еще он чувствовал, что угадает ответ.

— Мое слово — закон для них, а в твоих руках исключение из него, — госпожа Юнь скрестила руки, переместив вперед корзину с лисятами, выпрямилась.

— Почему вы так легко отдаете мне его? Разве госпожа, не боится... что, может быть, развязывает руки не тому человеку?

Лин Тянь спрашивал абсолютно серьезно и пытался прочитать ответ на лице женщины, которая в его глазах представала в скрытом коварстве. Что же она получит взамен от него? Он понимал, что подписался на безобидную сделку, но какая выгода с нее ей?

— Ну вот и поглядим, — женщина негромко рассмеялась, — чьи именно руки я развязала. Поздновато в тебе проснулась совесть.

— Не совесть, но любопытство.

— Говорят, до добра не доводит.

— Зато отлично прогоняет из жизни скуку.

— Твоя правда, убедил.

Они обменялись улыбками. Лин Тянь приложил ладонь к груди, проверяя, на месте ли ценный подарок.

— Держи его поближе к сердцу. Если тебя убьют, моя щедрость погибнет вместе с тобой, не доставшись никому. А теперь до свидания. Буду рада повидаться как-нибудь снова.

И та ушла с такой же быстротой, с какой появилась, подгоняемая древесной прохладой садов. Лин Тянь проводил ее долгим взглядом вслед, справляясь с мыслями. Он тоже должен вернуться к своим.

Лин Тянь развернулся и медленными шагами побрел к потерянному во дворе крыльцу. Он не прочь спокойно прогуляться по окрестностям в одиночку, чтобы переварить уже наконец все, что произошло, но пока он мог лишь насладиться редким моментом, когда остуженный шелест ветра гладил его по знойным щекам.

«То ли я под солнцем перегрелся, то ли ее руки на самом деле такие холодные. Как будто она мерзла...»

Он должен найти первую половину, чтобы получить доступ ко второй. Найти тех, кто способен приоткрыть перед ним остальные двери, чтобы он прошел дальше. У него уже есть подходящий ключ, но использовать негде, надо искать. Ему подарен стимул.

Разговор с Юнь из дома У приобретал для Лин Тяня значимый цвет.

* * *

— Не бейте меня, я не нарочно.

Лин Тянь смеясь, вприпрыжку подбежал к друзьям, от которых веяло мрачноватой аурой. По пути он посыпал голову пеплом, потому что его помощь незнакомке заняла приличное количество времени для того, кто собирался лишь вернуть потерявшегося лисенка хозяйке.

Они его прикончат, но он заслужил.

Сяо Лу и Мин Ю сидели рядом, рассеянно шаря по бумагам, оставленные Лин Тянем. Парень присел напротив, не понимая, в чем переполох, но волнение на лицах друзей передалось ему. Что-то случилось...

Мин Ю прочистил горло, после чего предложил прогуляться, мол, здесь они уже закончили.

Лин Тянь охотно кивнул и поджал губы. Казалось, сейчас состоится невероятно важный разговор, и от дурного предчувствия душа тяжелела и липла к телу, ища спасительные объятия.

Они вывернули из торгового колечка, умчавшись по каменной тропе в неизвестную сторону. Миновав дружные компании из местных и адептов, Мин Ю заговорил вполголоса:

— Ты говорил, что переписал кое-какие записи, так ведь?

Лин Тяня убивала настороженность в голосе Мин Ю, потому что она еще ни разу не предвещала ничего хорошего. Только если не брать во внимание исключительный раз, когда он спрашивал Лин Тяня на горе про меч, хотя и тот заставил его понервничать.

— Вы прочитали их?

— Да, они... впечатляют, хотя я понимаю, что это писалось не для наших глаз, но...

Сяо Лу отдала Лин Тяню бумажную стопочку, которую несла с собой, прижав к груди. На лице юноши все еще угадывался немой вопрос.

— Какие-то проблемы? — прямо спросил Лин Тянь, и ответ «Да» моментально прозвенел у него в мыслях, читая друзей без лишнего взгляда.

— Ты сделал записи, но вряд ли ты бы успел оббить их обложкой... — Сяо Лу неуверенно поежилась.

— Что?

Лин Тянь перевел взгляд с ребят на бумаги, и стал их перебирать, не понимая, что стряслось и о чем идет речь.

И вдруг его пальцы нащупали тонкий кожаный переплет, Лин Тянь замер.

— Да, — Мин Ю облизнул губы и кивнул ему. — Она же не твоя?

Заглядывать под лист пергамента не хотелось, но прохладная ладонь машинально откинула страничку и сразу же положила ее обратно.

Та книга! Боже, как он умудрился захватить ее с собой, в какой момент?! Лин Тянь судорожно копался в воспоминаниях, урывками выхватывая отголоски фраз друзей.

... Вот он достает книгу с полки... читает и бежит переписывать фрагменты... и слышит, как кто-то вошел в один с ним зал... а сам сгребает все в кучу и прячется за шкафами.

Что за кретин! Боже, ну что ты творишь сегодня весь день? Ему стоило остаться в поместье, не иначе, он и правда гробит все, до чего дотрагивается.

— Надо вернуть ее, — Лин Тянь откашлялся, посуровев лицом. — Чем быстрее, тем лучше.

Все трое почти бегом помчались по направлению к библиотеке, выискивая макушку ее крыши. Мин Ю притянул Лин Тяня за плечо и шикнул ему на ухо:

— И как ты ее вернешь? Она же из закрытого зала, я прав? Что за дьявол, Лин Тянь, как?!

— Я не оставлю ее у себя, я кражами не промышляю, — возмутился Лин Тянь, отодвинув Мин Ю. — Значит, мне придется оставить ее в общем зале, спрячу в каких-нибудь полках между книгами и уйдем. Книга вернется в библиотеку, в целости и сохранности. В конце концов, на ней не написано, что я ее унес.

— А если написано?!

— Что?!

— Да мало ли какая магия на них наложена, мы же ничего не знаем, а ты с дуру полез куда не просили, чуть не убился там!

— Мин Ю, не раздувай из этого настолько огромную проблему, — Лин Тянь холодно оглянулся на него. — Потому что я тоже могу сорваться.

— Прекратите вашу дурацкую ссору, — вклинилась Сяо Лу. — Вы хоть понимаете, из-за чего ругаетесь?

— Из-за его глупости и самонадеянности, — отвесил Мин Ю.

— Из-за твоей привычки раздувать трагедию на ровном месте, — фыркнул Лин Тянь.

— Это не ровное место, это гребаный холм, выросший посреди дороги! — дагэ принялся махать руками.

— Ну так я предлагаю обойти холм, а не орать на него! Он от этого не исчезнет, понимаешь?!

— А ну хватит!

Сяо Лу заколотила в спины парней, повысив голос, и те благо замолчали. Лин Тянь тихонько прошептал извинения и замедлился, присоединяясь к общему темпу.

— Вы оба правы и неправы, каждый в своей доле, ясно? — гневно отчеканила девушка. — Я уже поняла, что Лин Тянь накосячил, пока вы ходили в читальный зал — Лин Тянь расскажет мне об этом попозже —, но дагэ, позволь ему решить проблему? Если мы правда хотим избежать неприятностей, я не вижу другого пути.

Им следовало остыть, всем вместе. Они не разбредалась кто куда и продолжали идти рядышком. Мин Ю оставался с кислой миной на лице, Лин Тянь дулся, а Сяо Лу взяла обоих под локти, бранясь на парней и начала забалтывать их разными историями с общими воспоминаниями.

Лин Тянь перестал различать, на кого он сердился сейчас, на себя или на названого брата. Спустя время на него всегда накатывала волна вины, потому что, остужаясь, пелена раздражения спадала с его глаз, а сердце наседало на мозг с множеством осуждений. Лин Тянь не любил заниматься самокопанием, но склоки, пускай мелкие, между близкими, сотрясая под ним почву, вынуждали его разбирать себя по кусочкам. Ссоры — последнее, чего бы он хотел с друзьями. Наверняка Мин Ю думал также. Он как обычно пытается защищать его, но в силу своей горячности иногда не сдерживается в выражениях.

Вскоре сам Мин Ю сдался под тяжеловесным напором размышлений, и они с Лин Тянем

обменялись взаимными извинениями. Дело давно сделано, и повернуть время вспять уже не выйдет. Остается только исправлять там, где напортачили.

— Ребята, пока мы еще не дошли, — отозвался Лин Тянь после утомительной паузы, — можно я дочитаю ее? Она тонкая, половина оттуда у нас уже есть. Закончу хоть ее, пока возможность есть.

— Дочитывай, — согласилась Сяо Лу. — Мы, кстати, без тебя решили ее не трогать, поэтому ждали, мало ли.

— Хорошо, спасибо, — Лин Тянь тускло улыбнулся и мельком бросил взгляд на Мин Ю.

— Читай уже давай, кого стесняешься, — он ущипнул Лин Тяня за плечо, видимо в знак одобрения.

— Все-все, я понял, не надо лишних телодвижений.

«Только обложку своими бумагами прикрою, вдруг внимание привлечет? А то кое-кто очень хорошо постарался над символизмом».

Он решил огибать записи по магии, которые уже видел, поэтому перешел непосредственно к дневниковым мыслям, пролистав в самое их начало.