От тревоги кровь по телу Лин Тяня разогналась будто река под сухим ветром, что жадно облизывал ее воды, раскатывая волнами. В облагороженный сад матушки он тоже шагал, будто подгоняемый буйным порывом, и в желудке медленно оседала тяжесть, от которой парню хотелось расцарапать себе живот. По первой степени Лин Тяню было интересно, как объяснится перед ним господин Нань; с другой стороны он совсем не желал интересоваться тем, в какую паутину интриг его пытаются вплести. «Приятного точно мало», — считал он.

Лин Тянь нервничал и злился, а потому был вдвойне недоволен происходящим. В отличие от Нань Хуана. Походка вразвалочку и вздернутый подбородок говорили о том, что в своих безумных идеях он уверен, как в добродетелях главы Ордена Юй: нерушимая истина, какую не способно пошатнуть ни одно живое существо.

Дойдя до садика, настороженный юноша повел мужчину за собой в негустые заросли, подальше от лишних глаз и ушей. Короткая, мощенная серой плиткой тропинка привела их в укромный угол из бледневших под жарким солнцем стен. Сверху нависла тяжелая яблоневая крона, пытаясь достать чужие макушки пушистой листвой, а взору открывался вид на ухоженные кусты и аккуратные фруктовые посадки.

Лин Тянь тоскливо пнул по пути камушек, застрявший между трещинками на дороге. Место ему нравилось. Устроить здесь уютный садик было прихотью госпожи Ши, которая и по сей день вкладывала в проделанную работу нежнейшую любовь к природе, какую только могли испытывать заклинатели с болотных земель Бэй Фэн.

Ши Сюаньань будто и не отрекалась от своей культуры. Никогда не забывала настоящих корней семьи, чтила традиции и порядки малой родины, пускай и жила вдали от отчего дома. Вероятно, только ее вероисповедание отклонилось к золотой середине. Лин Тянь понял эти вещи поздновато, только спустя прочтение пухлых письменных собраний, оказавшихся у него в руках. А когда сообразил, что к чему, то позабавился тому факту, что госпожа Ши старалась воспитать его по правилам, что властвовали в ее родных краях. Помимо дисциплинарных заданий на любой вкус и цвет, излюбленных чайных церемоний и любований природой в спокойствии в Лин Тяне проросло зерно ученого интереса к окружающему миру, растениям и не только. Возможно, именно приемная матушка, выросшая там, где люди соревновались друг с другом в совершенствовании знаний, распалила в нем подобное стремление. В детстве Лин Тяня нельзя было назвать привередливым ребенком, в особенности если дело касалось книг. Потому приличная доля свитков в его распоряжении, очевидно, оказывалась за авторством заклинателей в красных одеяниях.

Лин Тянь по этому поводу не беспокоился, ведь в целом он не страдал избирательностью. А прочитанное любил обсуждать на досуге с матерью, когда у нее выдавалась свободная минутка для него. Большинство занимательных бесед проходили на вытесанной скамье в уютном фруктовом садике, тоже одно из лучших мест в их доме.

В поместье очень многое возведено благодаря стараниям этой женщины, и как бы Лин Тяню хотелось защитить здесь все самое дорогое для нее от скверны. До определенного момента получалось. Сейчас же все наперекосяк.

Нежные воспоминания трудного времени как возникли перед глазами, так и сгинули в небытие. Оно и правильно. Не стоит в такой момент перемешивать приятное с проблемным.

Лин Тянь похлопал себя по бедрам и встал в позу, заведя руки за спину. Желваки под кожей напряглись, как и губы, стянутые в безразличном выражении. Лишь суровый взгляд двух глаз, искривших бликами грязного изумруда, выдавал незваному гостю толику неприязни.

Нань Хуан, ничуть не смущенный его поведением, поправил двумя пальцами кромку черного воротника и расплылся в любезной улыбке:

— Так как же молодой господин смотрит на мое щедрое предложение? Может, на радостях он желает отправиться со мной в город немедленно?

— Да, встал и уже побежал, волосы назад, — кивнул Лин Тянь и нахмурился.

Шлепнуть бы себя по губам за неразумные высказывания, да поздно уже оправляться. Впрочем, пусть заклинатель знает о его настрое и поймет, что ловить с ним тут нечего.

— Не поверишь, но в твоих словах чистая правда, — Нань Хуан вполголоса засмеялся, а потом наклонился к чужому лицу, заложив левый кулак над поясницей. — Да, ты прав. Ты встанешь. И побежишь.

Лин Тянь отпрянул назад, отодвигаясь на безопасное расстояние для соблюдения личных границ. Самоуверенности старшему адепту перед ним не занимать.

— Если бы хотели завлечь меня на учебу, как и сказали, то воспользовались бы честными методами, — Лин Тянь приподнял одну бровь и переместил руки на живот, скрестив их.

А сам думал, что, если бы даже тайшоу и не прибегнул ко лжи, все равно он бы не пришел в восторг от его предложения. Ранее в кустах Лин Тянь невольно пронаблюдал весьма сомнительную сцену, из которой добрых намерений вынести не позволяли настойчивость тайшоу и его слова. Ну а если он уже и соврать им успел, то Лин Тянь предпочел бы и вовсе не связываться с ним. Обозвать это ложью во благо тоже язык не поворачивался.

— Да и зачем, посудите сами, тайшоу одаривать случайного человека? Мы виделись с вами единожды. И то, обстоятельства были такие, что… — «… стыдно вспоминать. Ладно, подробности можно опустить, а вот то, что он меня запомнил, вызывает вопросы». — Очень странно. Вы ведь тоже это осознаете, не так ли?

— Неужто мне и благотворительностью заняться нельзя? — с деланной обидой спросил Нань Хуан, вновь растянув рот в ухмылке. Эмоции на его лице менялись с бешеной скоростью. — Добрые намерения и руку помощи принято высоко оценивать в нашем честолюбивом обществе. К тому же боги обожают наблюдать за добродетелями...

— И это явно не про вас, — парировал Лин Тянь, внимательно вглядываясь в собеседника. — Вы оболгали второго принца Севера, наврали моей госпоже, переиначив правду своими выдумками про мой недюжинный потенциал, хотя во мне может не быть и капли животрепещущей Ци. Я знаю, как все было на самом деле, и наверняка знаю, что за выездным обучением кроется что-то еще.

Нань Хуан долго рассматривал его, словно взвешивал на мнимых весах варианты ответа.

Лин Тянь не думал, что за глаза мужчина будет честен, если в лицо так нагло кидается ложью. Он опять выдумает какую-нибудь небылицу и всунет ее ему вместо чистой монеты. Но парню хотелось хотя бы понять, что происходит, ради какой цели этот невнятный заговор. Может, есть в этом какой-то смысл… Тогда ему надо знать.

— А ты не глупый, — вдруг негромко произнес Нань Хуан, подперев ладонью подбородок. — Острый нюх на махинации? Или в силу недогадливости пытаешься на чем-то случайно подловить?

— Просто не хочу играть роль в вашем театре, — Лин Тянь за словом в карман не полез, и Нань Хуан выдал мгновенную реакцию, тут же сощурившись. — У меня хватает забот, и взваливать на себя новые я не собирался. Лучше скажите, для чего вы затеяли эту встречу?

— Для того, чтобы взять тебя на обучение в Мэйшу, — заклинатель с улыбкой вздохнул, будто поправлял ошибки младшего ученика, — по-моему, суть как на ладони.

«Ага, а ладонь за спиной, так я и поверил».

— Кажется, тебя этим совсем не пронять, — на сей раз Нань Хуан вздохнул с большей искренностью. — Ну да ладно. Не имеет значения, что ты решишь про себя. В Мэйшу этот юный господин отправится в любом случае.

— Что значит «в любом случае»? — напряжение нахлынуло на Лин Тяня с новой силой, и он впился сердитым взглядом в самодовольное лицо заклинателя. — Насильно я никуда не пойду.

— А кто сказал, что я буду применять насилие?

Мужчина ощерился, но затем черты разгладились, приобретая серьезную решительность, будто говоря, что теперь-то шутки действительно закончились:

— Ты сам. Добровольно пойдешь и ни слова никому не скажешь, — мужчина шагнул в его сторону и стал говорить совсем тихо: — Рассказать причину твоего будущего смирения?

Лин Тяня проняло. Он не может что-то знать о нем, нет. Что ему известно? Глупые слухи? Из-за такого пустяка столько шума? Чтобы проверить его меридианы на чистоту энергии, можно обойтись и более дешевым методом, не обязательно пристраивать его ко дворцу. Если Нань Хуан, конечно, заинтересован в проверке на чистоту его магии.

— Расскажите уже хоть что-нибудь, — мрачно отстранился Лин Тянь, изломив хмурые брови.

Нань Хуан деловито его обхаживал, заглядываясь в небесную вышину, что неимоверно раздражало и подбивало поторопить высказаться и без увиливаний. Наконец, мужчина соизволил начать свой монолог, встав вровень с Лин Тянь и чуть наклонившись к нему.

— Я тебя успокою и скажу, что ты снова прав. Я преследую некоторые цели, в которых посчитал необходимым именно твое участие. И для слаженной работы мне нужно твое присутствие рядом. Лучшим вариантом будет, если ты станешь числиться в рядах молодых адептов. Мне хочется быть с тобой честным, раз уж мы оба не идиоты и понимаем желания друг друга.

Бархатный голос, способный расслабить в первое время, сейчас откровенно плохо справлялся со своей задачей. Лин Тянь то и дело слабо сжимал пальцы в кулаки, оставляя на потертой коже следы ногтей.

— Ты и сам не заметишь, как выручишь меня в один чудесный момент, — Нань Хуан качнул головой. — До тех пор ты будешь в безопасности, и никто из твоих близких не пострадает, я тебя уверяю в этом. Я лично буду ручаться за этот вопрос. В твоем распоряжении будут все шансы стать заклинателем или же получить достойное образование, которого не постыдишься. Представляешь, сколько дорог перед тобой откроется? Стоит только дать согласие, по-хорошему. Нам не нужны ссоры из воздуха, верно?

Путь, накидываемый воображением за счет Нань Хуана, представал ужасно соблазнительным, если бы не целая вереница сомнений, ухающих сразу в глубокий ров из потерянного доверия. Заключать договор на услугу, смысл которой тебе не раскрывают, Лин Тянь считал крайней степенью беспечности. Еще хуже, чем риск и ошибки, которые допускаешь из-за поступков, сделанных по собственной воле.

— А по-плохому тогда как? — во рту у Лин Тяня стало сухо. — Хотелось бы узнать и про иллюзию выбора, которого, если я правильно понимаю тайшоу, у меня нет?

— Плохо все заканчивается для упрямцев, — Нань Хуан опасно сверкнул каверзными глазами. — Выбор у тебя какой-никакой есть, но ты не захочешь к нему обращаться. Потому я уверен, что завтра после рассвета я доставлю тебя к главе Ордена.

— Завтра?! — сорвался на вскрик Лин Тянь, оторопев. — Ночь даже за время нельзя принимать, чтобы решать серьезные вопросы так скоро!

— Издержки, — Нань Хуан пожал плечами. — Это уже не в моей власти, ничего не могу поделать со сроками.

— Почему я и подумать за себя не могу?

— За тебя я уже все придумал. И нужную мотивацию для отъезда тоже. Видишь ли, на днях я нашел кое-что интересное о тебе.

Заклинатель отошел, позволив Лин Тяню сделать пару свободных вдохов, и, немного покопавшись за подкладом ханьфу, выудил из-под него небольшой обрывок пергамента. Сложенную вдвое бумажку Нань Хуан вложил между указательным и средним пальцами и вскинул руку к озадаченному юноше. Тот нехотя выдернул ее и, поглядывая то на полученную вещь, то на ее бывшего владельца, принялся разворачивать. Лин Тянь внимательно изучал вырученный пергамент. Немного погодя его глаза распахнулись, а ладони задеревенели, не смея лишний раз касаться знаков.

На плотной, молочной бумаге чернели высохшей тушью имя и фамилия его матери. Снизу мерцали оттиски красных печатей, какими заверяли документы доверенные лица, и рядом — испорченная жирной полосой чернил надпись, вероятно, обозначавшая какое-то число.

— Это что… — еле слышно прохрипел Лин Тянь и поднял глаза на Нань Хуана.

— Дополнительный налог, что выплачивает твоя госпожа. Некоторые из них числятся как взятки. Например, как этот. По нему огромное количество отчислений. И я специально замазал сумму в документе, чтобы оставить для тебя интригу. Много знать вредит здоровью.

Заклинатель в черно-золотых одеждах изогнул губы дугой, бесшумно посмеиваясь и качая головой, когда же Лин Тянь все еще не мог оторвать стеклянного взгляда от бумажки. Будто в одно мгновение ока вся жизнь сосредоточилась в маленьком клочке, удобно легшем в руку, и мыслить о чем-то ином больше не получалось. Он приоткрыл рот и сразу закрыл, так и не найдя подходящих слов. А они были. Но не к Нань Хуану, а к матушке.

Выходит… Шуима был прав? И все эти годы за Лин Тяня выплачивали деньги, чтобы его просто не сдали на волю скептичных властей, истребляющих заразу из всего, что плохо или не по правилу лежит…

Он столько лет жил в тягость самому близкому и дорогому человеку.

Лин Тянь и не догадывался, что он еще бóльшая обуза для своей семьи, чем уже было.

— Теперь нам известно, что начальник области Хэань, что с великим трудом взобрался на свой пост, — взяточник обыкновенный, а многоуважаемая госпожа поместья не чиста на руку, откупаясь от него деньгами. По какой же причине, хм…

Нань Хуан улыбнулся и нагнулся к Лин Тяню, тот же отступил назад.

— Может, потому что у кого-то проблемы с головой? — ласково посочувствовал заклинатель, вызвав короткую вспышку гнева со стороны.

— У меня все в порядке, не наговаривайте лишнего, — ответил Лин Тянь, заскрипев холодным металлом в голосе. Он скрестил на груди руки и глядел на Нань Хуана исподлобья. Как знал, что к этому рано или поздно все сведется.

— Замечательно, если в самом деле так. Но тебе никто не поверит, когда я выставлю напоказ всю подноготную этого региона.

Кудрявый хвост за спиной Нань Хуана весело качнулся.

— В случае твоего несогласия я вытяну на поверхность истину, которую вы усиленно стараетесь похоронить, на обозрение всему народу. Я расскажу о том, что здешнее начальство промышляет мошенничеством, складывая в карман взятки, и отец Тань Шуимы, у которого помимо младшего сына есть еще двое детей, уйдет в отставку и загремит в тюрьму, опозорив свою фамилию. Госпожа Ши же понесет наказание за укрывательство возможно опасного человека и потеряет лицо, как и все в поместье, работающие на нее. А ты отправишься в дом для умалишенных. Тебя будут выжимать как половую тряпку, изнуряя дух и тело, и проверять, удалось ли избавить тебя от… как они там это называли? Излишний внутренний огонь? Да, верно… А если они найдут что-то интересное, то процесс может затянуться. На ночь тебя будут истощать опиатами, и дни срастутся для тебя в один. Пока не посчитают здоровым и не отпустят домой, где будет ждать любимая матушка. Или не будет? Как думаешь, что с ней после этого бардака станется?

Руки чесались со всей дури вмазать по лицу, чтобы оно уже перестало ухмыляться и нежничать. «Противные вещи», — думал Лин Тянь. За один монолог он будто пропитался насквозь выдуманной мерзостью, и жизнь вокруг него тоже медленно увядала в губительном отравлении. Ничему из перечисленного он не позволит случиться.

— И лишь благодаря принятому тобой решению, — Нань Хуан гулом отозвался в ушах юноши.

Лин Тянь попирал убитым взглядом землю и заметил, как мужчина опустился перед ним на корточки и заглянул в его лицо:

— Я тоже не хочу такого плачевного исхода, — несведущему человеку показалось бы, что Нань Хуан чувствовал вину, но Лин Тянь, как обухом, оглушенный чередой угроз, в бредни зрения больше не верил. — Мне он не нужен, и тебе не нужен. Но все-таки он имеет место быть, если мы не станем сотрудничать. Ты был так воинственно настроен, у меня не осталось выбора, кроме как расписать в красках каждую перспективу.

Как из-под назидательной руки главы Ордена Юй вышел воспитанник, прямо противоположный его сущности? Компромат, шантаж, уловки, закрученные в жуткие хитросплетения. Он словно тень собственного брата. И как подобает тени, проникает туда, где не смеет ступить нога благородного справедливого человека. Хотя… может и глава не самых высоких моралей господин… Мысль эта пугала страшно. Яблоки от яблони недалеко обычно падают.

— И я до самого конца не узнаю, какое поручение исполню? — голос не подвел, звучал ровно, пусть и тише обычного. Лин Тянь поначалу думал, что он у него сел. — Тайшоу Нань говорит о выгоде, но равноценный ли будет обмен?

— Ты уже согласен?

— Нет! — чуть не рявкнул Лин Тянь, но сдержался и поджал искусанные губы.

У него ловко отняли выбор, оставив взамен хватать руками расплывчатые образы. Логично, на какую сторону падет его выбор. У него другого теперь и нет. Две дороги: либо в свет, либо в бездну, и затащить туда бесчисленное количество людей. На душе стало гадко, и отвращение Лин Тяня подкрадывалось уже к нему самому, за неспособность изменить ситуацию. Сейчас он любой ценой старался выпытать суть приготовленного задания, но в своем воображении парень уже махнул рукой, понимая, что напрасно бьется волной о скалы.

— Я вижу, как дорога тебе семья, из них никто не пострадает, я клянусь, — Нань Хуан приложил ладонь к груди, поднявшись с земли и выпрямившись. — А поручение тебе ничего не будет стоить, сущие мелочи. Но нужен именно ты. Придет время, и я скажу, что нужно делать. Все, во что я мог тебя посвятить, я уже выдал. Больше ничем не могу поделиться.

Разумеется. Чего Лин Тянь ожидал. Притопнул плоским носком сапога каменистую плитку, пытаясь снять с колен онемение, и шумно вздохнул. А если бы он не повстречал Шуиму по пути и не сорвался бы до пролеска, как бы проходила их сделка тогда? В сахарных тонах невероятного везения? Н-да, чудеса да и только — местного дурачка, схватив в охапку, поволокли во дворец, скорей учиться, а то такой талант пропадает.

Но про взятки он бы точно не узнал. Не дошло бы до таких откровений, то припрятано на всякий случай, который, к сожалению, наступил.

Лин Тянь, не переставая хмуриться, отчего залегшие под ресницами тени сделались на тон угрюмее, запустил пальцы в волосы и убрал челку за ухо. В голове плескалась ни на что не пригодная каша, разварившаяся от разочарования.

— Завтра, как хотели, приходите, — напомнил Лин Тянь и развернулся к выходу во внутренний двор. — Я буду думать.

Отвернулся, чтобы не видеть, как, наверное, радуется адепт, заполучивший долгожданный триумф. Приехал в его и без того не шибко тихую гавань и разворотил все мостки до последнего, будто у себя дома. Пришел, сломал, предложил взаимовыручку. Да кто ж так делает?

Прощались с поместьем заклинатели быстро, не смея никого задерживать. Снова его матушке вывалили тысячу благодарностей за предоставленную аудиенцию, и при виде милейшей картины Лин Тяня замутило, как только он вспомнил тираду младшего брата главы Ордена об их распрекрасном будущем.

Стоя поодаль у порога в центральный зал, позади матушки, Лин Тянь почувствовал, как ему тычут под лопатку, и он в недоумении обернулся. За спиной стоял Мин Ю, растерянно хлопая глазами. Лин Тянь, подметив, что старшие отправились к каменным воротам, повернулся к парню и ткнулся лбом в его плечо. Постоять бы так весь день, в тишине. Самому не верилось, что один единственный разговор высосал из него все соки.

— Еще раз благодарю госпожу Ши за столь радушный прием и гостеприимство, — обратился к хозяйке поместья Нань Хуан. — И позвольте принести вам свои соболезнования.

Ши Сюаньань на короткий миг приподняла брови, а затем отвесила легкий кивок, отвечая взаимной признательностью.

До ребят едва долетали обрывки чужого прощания между каменной аркой, но расслышать удалось обоим.

— Почему господин Нань говорит вдруг такие вещи? — Мин Ю непонимающе посмотрел на Лин Тяня, уже отпрянувшего от его плеча.

Лин Тянь проследил за скрывающимися за стеной заклинателями и оглядел запахнувшуюся в пурпурную накидку госпожу Ши, к которой мигом подлетели несколько служанок и о чем-то шумно защебетали.

— Красный цвет с такими узорами носят уродившиеся в землях Бэй Фэн, — разъяснял Лин Тянь, потирая шею. — А фиолетовый цвет поверх одежды они надевают в дни глубокого траура.

— Но госпожа каждый день ходит в сарафанах такой расцветки, — усомнился Мин Ю.

Лин Тянь склонил голову набок и выразительно на него посмотрел, надеясь, что он догадается.

— Там нельзя носить траур больше года. А в Чжи Юй этот цвет не значит ничего существенного, поэтому здесь ее никто не осудит за вечную скорбь, — добавил Лин Тянь, задумчиво рассматривая траву под ногами.

Он развернулся на крыльце и отправился в свою комнату, когда его снова нагнал дагэ.

— Я этого не знал, — замялся он. — Вернее знал, что ее муж пропал на войне, но не знал, что она оплакивает его уже почти двадцать лет. Думаешь, это навсегда?

— Не знаю, я же не могу отвечать за матушку, — пожал плечами Лин Тянь, отодвигая дверь покоев, и шумно вздохнул. — Но я вижу, что ей одиноко.

Еще одна причина, почему он не хотел покидать дом, причем на такое длительное время. Только слепому будет невдомек, что его матушка мучается долгие почти двадцать лет, как сказал Мин Ю. Она потеряла мужа, когда того выдернули из дома на фронт, ни слова ей не сообщив, и он переживал, как госпожа Ши отнесется к разлуке на этот раз.

Но женщина-то не знает, что происходит за ее спиной, о чем он говорил с тайшоу. И если узнает, здоровье ее захромает бесспорно. Потому, наверное, она и побледнела, как смерть, когда на пороге ее дома оказался старший заклинатель и брат главы. Испугалась, что пришли по поводу доноса…

Лин Тянь зашел в комнату, в которую следом успел юркнуть Мин Ю по неведомой причине, но юноша не возражал. Ему сейчас было не до того. Лин Тянь присел на циновку, умостив под собой ноги. Он крепко задумался и одновременно с ходом мыслей потирал ладони о холщевую ткань штанов на коленях.

— Тебе предложили поехать учиться в Мэйшу? — осторожно подал голос Мин Ю.

Лин Тянь вздрогнул и удивленно уставился на него.

— А ты откуда знаешь?

— Я подслушивал.

— Вот же ж, — цокнул Лин Тянь, покачав головой. А брат времени не терял, уже всю историю о нем пронюхал. — И много услышал?

— От начала и до конца, пока вы были в зале, — уточнил Мин Ю, обводя взглядом скучный потолок. — Дальше не пустили, прислуга заругала.

Повезло, что не пустили. Хотя какой там, наоборот, свидетель был бы. Вместе придумали бы что-нибудь, а теперь и рассказывать неудобно.

— Вы, оказывается, еще на фестивале познакомились. Пока мы с шимэй в прятки играли, да?

По заискивающему тону Мин Ю Лин Тянь ощутил, что в глазах брата новое знакомство погоды ему не сделало. Ну и, собственно, прав. Сыскал же на свою голову жуткое покровительство.

— Мы случайно столкнулись, потом разошлись. Кто ж знал, что он сюда заявится, — Лин Тянь развел руками и вновь сцепил их на коленях, нервно прикусив губу. На месте ему спокойно не сиделось.

— Да, вот так сюрприз, — Мин Ю подпер кулаком подбородок. — И что думаешь? Поедешь?

На его словах Лин Тянь натужно простонал в ладонь и накрыл ею лицо. Да не знает он. «Нет», — сказал бы от чистого сердца и совесть не дрогнула. Но отказываться ему строго-настрого запрещено, иначе он житья никому не даст в Шиань, испоганив репутацию дома. Про семью Шуимы волнения забредали скудные, и больше его беспокоила судьба домашних. Тогда очевидно, что придется соглашаться, в какую бы передрягу его потом не втянули. Только как тайшоу Нань собирается изворачиваться перед главой Ордена Юй Дэ, когда у того наверняка каждый день по стражам расписан и нет времени выяснять, куда девать лишнего ученика, который даже комиссию не проходил.

Лин Тянь и в обычной крестьянской школе не учился, так что Нань Хуану придется сильно постараться, если он хочет устроить все в лучшем виде, как он там себе придумал.

Детские годы выдались трудными, мягко говоря. И Ши Сюаньань сочла правильным оставить его дома и обучать всему, что знала сама и к чему тянулся ребенком он. А потом Лин Тянь вырос, и учеба при школе отошла на задний план. По дому помощь, в полях работа, режим настолько слаженный, что нарушать его без явной нужды не находилось смысла. Однажды он бы точно ушел посмотреть на мир и заняться плотно своей жизнью, может, посвятить ее чему-то грандиозному, но Лин Тянь не думал, что из гнезда придется сдернуть сейчас, еще и в самый разгар нападений каких-то тварей. Самое лучшее время, чтобы оставить дом без человека, который хотя бы чуть-чуть, но да разбирается в заклинаниях.

Хотя, о чем он мог думать, даже этого «чуть-чуть» хватало лишь на то, чтобы приманить к себе призрака и принести жертву. Глупый способ защитить родных, глупая смерть, когда есть чему учиться, чтобы избежать потерь. Потери тоже ведь требуют трудиться, их следует восполнять. Как раны Лао Сан. Вливать неконцентрированную Ци, чтобы доставить короткое облегчение, почти так же безнадежно, как и методы местного лечения. Тяжелые травмы поддавались не каждому врачевателю.

Может… и для Лин Тяня будет какой-то смысл в несуразной сделке заносчивого тайшоу. Не считая безопасности поместья. Он упоминал, что это действительно образовательный процесс, учеба, какой можно подкупить любого жаждущего грызть гранит науки.

Если попробовать выловить достоинства подобного контракта, то они всплывают сами собой. Доступ к дворцовой библиотеке — Лин Тянь читал, что при Мэйшу такая существует — и полезным дисциплинам, преподаванию. Возможностей масса. И каждая из них смогла бы помочь ему, пускай крохотной долей, но продвинуться в заклинательстве. Он бы нашел способ справиться с недугом Лао Сан, он бы изучил ценные свитки, приобрел новый опыт и навыки и докопался до недостающего звена, коего не хватает для полного выздоровления людей. Или, по крайне мере, попытался бы. Всегда нужно предпринимать попытки, прикладывать усилия, когда к чему-то стремишься. Даже если внутреннему материалисту кажется, что достигнуть цели невозможно.

Маячил шанс избавиться еще и от своей проказы. Мысль эта вызывала у Лин Тяня тусклую улыбку.

Ему не хотелось признавать, но, если поразмыслить непредвзято, то обучение в столице в какой-то степени обелило бы его репутацию, тем самым сбросив груз с матушкиных плеч. Идея попахивала тщеславием, но факт оставался фактом. Ситуация наполнится абсурдом, как только по деревне прокатится новость о том, что крестьянский дурачок, наводящий мракобесие на всю округу, был принят в ряды адептов Ордена и закончил обучение в столице. Тогда уже не получится свешивать на Лин Тяня любой грех, а сам он вполне сможет расплатиться с матушкой за все потраченные деньги, и даже основания отменить дополнительный налог появятся.

Ох и понесло же его, глаз замылится сейчас, дальше носа не увидит. Предложение хорошее, но, учитывая, что его сделал бессовестный тайшоу, любезно расписав все лакомые подробности сделки, держаться начеку — все равно что дышать. Лин Тянь пообещал себе не терять бдительности и быть готовым к тому, что прахом дела пойдут в любой момент. В этом случае он разочаруется, но хотя бы не испытает сильного потрясения.

Мин Ю в беспокойном ожидании наблюдал за его молчаливым ерзанием и не шевелился. Лин Тянь, наконец, выпустил воздух носом и поднес ко рту сложенные пальцы, в очередной раз задумываясь об ответе. Интересно, сколько брат на него уже глазеет, даже как-то неприлично утомлять его тишиной.

— Я все еще думаю, — он уронил лоб в прохладные ладони и глянул гуда-то в сторону. — Я хочу взвесить все варианты и перебрать примерно, что меня ждет…

— Езжай.

Лин Тянь моргнул и поднял на Мин Ю лицо.

— А?

— Езжай, — повторил Мин Ю, и Лин Тяню почудилось, будто краткость его не предвещала добрых пожеланий. — Ты же не хочешь сказать, что думаешь остаться?

Лин Тянь прищурился. Дагэ прикрыл нижнюю половину лица скрепленными ладонями и не мигая ждал его решений.

— Думал, — помедлил с ответом Лин Тянь и распрямился на циновке. — Потому что считаю, что здесь я пока нужнее.

Мин Ю сел ровно и оторвал руки от лица. Смотрел он на Лин Тяня с недовольством, если не с обидой.

— Что-то не так? — неловко поинтересовался Лин Тянь, но внутренне напрягся. Дагэ сегодня сам не свой, в корне от и до.

— Ты не поедешь? — замешкался Мин Ю, мелкими движениями разминая костяшки.

За него уже решили, что он и поедет, и пойдет, и полетит, если надо, аж проговаривать противно. А вот дагэ странно себя ведет. И не рад, и не удивлен, и не расстроен. Лин Тяню не удавалось разобрать, о чем тот думает. Но обстановка отчего-то вдруг накалилась.

— Не поеду, — возразил Лин Тянь, вознамерившись понять, куда клонит напряженный парень. — А что?

— Такой шанс упускаешь, — юноша перекинул на плечо черный хвост волос. — Ты уверен…?

«Я не уверен в том, что тебя так взбудоражило», — рассудил Лин Тянь, перенимая чужую скованность. Ну допустим он не поедет…

— Я уже все решил, — твердо отчеканил Лин Тянь, отползая к стене для опоры. — Я не поеду, зачем? Прохлаждаться там? Пока по деревне ходит убивает нежить?

— А почему ты вдруг решил, что это происходит не из-за тебя? — полоснул Мин Ю, как ножом.

Лин Тянь замер.

— Что?

Брат молчал, искоса прожигая в нем дыру. Почти как тогда, у лестницы, еще до приезда адептов.

— Дагэ? — Лин Тянь подобрался поближе.

Он, верно, ослышался, ха-ха.

— Ладно, — Мин Ю внезапно подпрыгнул на своем месте и отошел к противоположной стене комнаты, — может и не из-за тебя, но ты не можешь отрицать, что к нам липнут неприятности. В особенности к нам. Уже долгое время. Сейчас так вообще до чего докатилось?

В груди защемило как от настоящей сердечной боли. Лин Тянь поднялся на негнущихся ногах. Что случилось с братом?

— …Почему ты говоришь такие вещи? — произнес Лин Тянь, почти перейдя на шепот; голос грозил задрожать.

— Ты не заметил? Я много чего в принципе не рассказываю. И сейчас я не собирался, — обозлился Мин Ю, скривив губы. — Но, кажется, у меня нет иного выбора.

— Ты пытаешься специально меня обидеть, чтобы я уехал? Я не понимаю, — Лин Тянь замотал головой, — и не узнаю тебя.

— Да никто не знает, — хмыкнул дагэ, сокрушенно опустив руки вдоль тела. — Я надеялся, что и до самой смерти никто не узнает.

«О чем ты говоришь?»

— Мин Ю, — Лин Тянь осторожно подошел к нему, коснувшись плеча кончиками пальцев, будто парень вот-вот рассыпется и опасался именно этого. — Объясни, что происходит. Я попытаюсь понять.

Что бы там ни было, он обязательно попытается. Лишь бы знать, что с ними происходит.

— У нас ведь с тобой одна цель? — мрачно процедил Мин Ю. — Мы оба хотим защитить наш дом. Этот дом. Мы здесь живем. И друг друга тоже защищаем. Но каждый делает это по-своему. Шиди, прямо сейчас я пытаюсь защитить себя, этот дом, и, как ни странно, тебя. По волшебному совпадению проблемы таскаешь в дом ты. Человек со странностями.

Брат резко отвернулся от него, и ладонь Лин Тяня сама собой стряхнулась.

— Знаешь, кто был еще со странностями? Мой отец!

Лин Тянь судорожно задышал, и, глядя на Мин Ю, ему казалось, что тот не произносил слова, а отрывал куски мяса от своего тела. Он не знал, как выглядит сейчас сам, но глаза юноша напротив источали сущую муку.

— А еще мать. Как думаешь, где они оба? Не знаешь… Никто не знает. Но оттуда уже не возвращаются.

У его дагэ дрогнули плечи. Мин Ю накрыл лицо рукой, вжимая ее до алых отметин на коже, по которой тут же сбежала вниз тонкая прозрачная дорожка.

— Боже, — он громко всхлипнул, надавив на глаза, — я не хочу, чтобы мы закончили как мой отец.