Теперь, когда Чёрный Импульс был успокоен, а Майки не выглядел так, как будто собирался взвалить на себя непосильную ношу и страдать в одиночестве, Такемичи мог смело пожать ему руку, чтобы вернуться в будущее. Тёплая ладонь коснулась прохладной, тонкие пальцы Майки держали руку Ханагаки крепко, но нежно.
— Увидимся в будущем, — улыбнулся Такемичи.
— Обязательно! — кивнул Майки, и в глазах его сверкал свет.
В следующий момент тело Ханагаки пробил уже знакомый заряд электричества, пробежавшийся от макушки до кончиков пальцев ног. Парень прикрыл глаза, открывая их уже в будущем и оглядываясь по сторонам.
Как зачастую и бывало, он не узнал место, где находился. А находился он в кровати, чьё изголовье было у стены незнакомой комнаты. Напротив висел большой плазменный телевизор, под ним был стеллаж, на котором валялись какие-то журналы, а также стояла новейшая модель игровой приставки. Такемичи догадывался, что в шкафах стеллажа были диски с играми. Справа от Ханагаки был длинный белый шкаф для одежды, а слева — дверь на балкон.
Парень привстал на локтях, ощущая лёгкое головокружение. В горле поселился хрип и раздражение, заставляющие кашлять. Нос был до противного заложен, и Такемичи понял, что он болен. Рядом на тумбочке лежало несколько упаковок с лекарствами. Разыскав там леденец от кашля, Ханагаки положил его в рот, а затем с трудом сел. Ступни ног коснулись тёплого пола — подогрев был включён.
Такемичи встал на ноги, чуть пошатнулся, но устоял. Первым делом он решил выйти и посмотреть, где же находился.
Дом оказался двухэтажным, с длинным коридором, ведущим к лестнице. Встретив по пути пару комнат, парень заглянул в них. Одна оказалась ванной, другая — туалетом, а ещё две — рабочими кабинетами. Мебель в доме выглядела изящно и была подобрана со вкусом, тут и там Такемичи видел последние технологические новинки рынка. Это могло означать только одно: хозяин дома, где болел Ханагаки, был богат.
К сожалению, память ещё не вернулась к Такемичи, а потому он не мог сказать, как же оказался в этом месте.
Спустившись на первый этаж, парень вышел в место, похожее на гостиную, где стоял ещё один телевизор, напротив которого был диван и несколько кресел-мешков. Там также имелась приставка для видео-игр и плеер для DVD.
Сделав несколько шагов к двери, ведущей к новой комнате, Такемичи услышал голос:
— Ты всё неправильно делаешь! Кто так варит рисовую кашу? Такемучи это не понравится!
Этот голос Ханагаки узнает из тысячи: он принадлежал Майки. Тёплая улыбка расползалась на губах парня против его воли: значит, с Майки было всё в порядке; значит, он не стал отдаляться от друзей — во всяком случае, от Такемичи; значит, будущее было изменено.
Что ж, это проливало свет на некоторые моменты. Судя по всему, дом принадлежал Майки, и тот из старой дружбы согласился не просто приютить Ханагаки на время болезни, но и попытался позаботиться о нём, дав лекарства, лежащие на тумбочке у огромной кровати, уступив оную<footnote>Ту самую, вышеупомянутою</footnote>, и теперь заставляя кого-то готовить рисовую кашу, чтобы Такемичи не голодал.
Однако следующая реплика заставила его напрячься:
— <i>Я</i> так варю! Если такой умный, то давай, бери рис и приготовь всё сам!
И вроде бы всё было хорошо, вот только и второй голос, ответивший на первую реплику, тоже принадлежал Майки. Такемичи застыл в глупой позе. Майки… разговаривал сам с собой? Неужели после произошедшего у него появилось раздвоение личности? Или же это опять Чёрный Импульс вылез, и теперь Майки так с ним общался?
Ханагаки, может, и попытался бы всё скинуть на разговор Сано по телефону, вот только вторая реплика явно была ответом на первую, и между ними не было достаточного перерыва, чтобы собеседник на проводе успел что-то сказать.
Такемичи глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться и не обращаться в панику раньше времени. В груди теплилась надежда, что он просто что-то не так понял, что ему послышалось. Ханагаки не очень-то и хотел сейчас возвращаться обратно в прошлое, чтобы уже там решать, а то и предотвращать психическое расстройство друга.
Парень всё же направился в сторону двери, толкая её и начиная:
— Майки-кун, всё в поря-, — он оборвал себя, во все глаза смотря на представшую перед ним картину.
Итак, Такемичи оказался на довольно просторной и светлой кухне, которая одновременно служила и столовой, если судить по столу в центре. Техники на кухне тоже было много, но едва ли больше, чем во всём остальном доме: тостер, холодильник с двумя дверьми, кофеварка, соковыжималка, мультиварка, чайник, посудомойка, электрическая плита и микроволновка. Однако главным было не это. Главным был, а точнее были, два Майки, стоявших у тумбы с мультиваркой и двумя пакетами риса. И обоих Майки Такемичи уже встречал в печальных будущих, которые парень пытался изменить.
Первый Майки, черноволосый и с татуировкой дракона на шее, в своё время умолял Ханагаки убить его, протягивая парню пистолет. В ходе диалога он был убит Наото и умер прямо у Такемичи на руках. Ханагаки никогда не забудет этого Майки: разбитого, сломанного, с потухшим взглядом и без смысла жизни.
Второй Майки был блондином, на задней стороне его шеи была татуировка серьги ханафуда, которые когда-то носил Изана, — знак Бонтена. Он дал волю Чёрному Импульсу, и тот три раза выстрелил в Такемичи; он пытался умереть, спрыгнув с крыши, но был пойман Ханагаки в самый последний конец. Именно он и стал триггером для возвращения назад в последний раз. У Такемичи за этого Майки всегда болело сердце: сделав своим приоритетом счастье остальных, он позабыл о себе.
Однако всё это было в прошлом. Вернее, в тех версиях будущего, которые никогда не воплотятся в жизнь. Эти два Майки должны были стереться, на их месте должен был быть другой Майки, весёлый и радующийся жизни.
Тем не менее, его не было.
Оба Майки бросили всё, что было в их руках, на тумбу, и подскочили к Такемичи.
— Такемучи! — воскликнули они хором. Майки-блондин тут же положил ладонь на лоб Ханагаки, измеряя температуру, а Майки-брюнет взял его руки в свои.
— Ты болеешь, тебе нельзя вставать. Возвращайся в кровать, сейчас же, — произнёс он.
— Но… Что происходит? Почему вас двое? И где я?
Оба Майки посмотрели на него с удивлением.
— Ты… ничего не помнишь? — уточнил блондин.
— Ну… Я только что был в прошлом, и вот, теперь тут, — ответил ему Такемичи.
Он ожидал какой угодно реакции: шквала вопросов, спокойного разъяснения происходящего, радости от его возвращения, недоумения или даже кручения пальцем у виска, но никак того, что Майки-брюнет, всё ещё держащий его за руки, ногой пнёт Майки-блондина по бедру, отталкивая его в сторону, а затем резко притянет Такемичи к себе и, не медля ни секунды, вопьётся в его губы крепким поцелуем.
— Ах ты урод! — закричал Майки-блондин, пытаясь протиснуться между Ханагаки и Майки-брюнетом, но последний не давал, вцепившись в Такемичи мёртвой хваткой и продолжая сминать его губы.
Сам Такемичи не понимал, что происходит. Его мозг просто-напросто перестал обрабатывать какую-либо информацию, сосредоточившись только на одной мысли: Майки целует его. Майки, его лучший друг со времён средней школы, сперва раздвоился, а потом поцеловал его. Взасос.
Жизнь Такемичи в последнее время, конечно, была с прибабахом, но не с таким же.
Наконец, Майки-брюнет оторвался от его губ, облизывая свои и выглядя таким довольным, будто кот, объевшийся сметаны. Тем временем Майки-блондин бесновался.
— Выкуси, ушлёпок, — показал ему средний палец Майки-брюнет. — Ты же не думал, что и в этот раз тебе достанется первый поцелуй Такемучи?
— Такемучи мой, — пуще прежнего шипел блондин.
— О нет, он мой, — с ехидством и превосходством в глазах ответил брюнет.
— Что здесь… — пискнул Такемичи, всё ещё находясь в шоковом состоянии. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, но это было плохим решением: прохладный воздух царапнул чувствительную стенку горла, заставив парня зайтись в сильном кашле. Это и отвлекло обоих Майки от предстоящей драки.
— Чёрт, Такемучи, ты же болеешь, — будто вспомнили они оба. И теперь Майки-блондин отпихнул Майки-брюнета в сторону, подхватывая Ханагаки на руки в свадебном стиле и направляясь обратно в комнату. Второй Майки последовал за ним, беря с собой чашку с горячей водой.
— Я же брежу, да? — слабо спросил Такемичи.
Ответом ему стала озорная улыбка и лёгкое покачивание головой.
Что первый, что второй Майки были реальными людьми, а не галлюцинациями, и оба они, пусть и ругались, заботились о Такемичи, выглядя по-настоящему обеспокоенными его болезнью.
Его вернули обратно на огромную кровать, сажая в мягких подушках и протягивая чашку. Такемичи почувствовал запах жаропонижающего, идущий от пара. Видимо, в воду уже добавили лекарственный порошок.
— Выпей и поспи. Тебе надо отдыхать, — произнёс Майки-брюнет, поглаживая Такемичи по плечу. — После мы обязательно всё тебе расскажем.
— Хорошо, — кивнул Ханагаки, прикрывая глаза. Обрывки воспоминаний стали посещать его голову.
В первом воспоминании он, тогда ещё подросток, дурачится с Чифую и Майки вместо того, чтобы делать домашнее задание. Во втором он уже взрослый, выпускается из школы и обнимает плачущую мать. В третьем Такемичи сидит рядом с плачущим Майки-блондином, утешающе гладя его по плечу. В четвёртом они вместе идут на свидание, в конце которого Майки целует его. В пятом в комнате Ханагаки из ниоткуда появляется Майки-брюнет, ошарашенно оглядывающийся по сторонам. В шестом Майки-блондин и Майки-брюнет дерутся из-за того, кому из них принадлежит Такемичи. В седьмом они решают, что сердце парня достаточно большое, чтобы любить их обоих, тем более, что они — по факту один и тот же человек, и окончательно присваивают его себе при крайне смущающих подробностях. В восьмом Такемичи, заикаясь и краснея, отшучивается по поводу появившейся «девушки» перед третьим Майки, изначальным Майки этой временной шкалы, который не знает о существовании двух своих альтер-эго и считает Ханагаки лучшим другом. В девятом он, сидя в ногах у Майки-блондина, рубится в приставку, пока Майки-брюнет обнимает его за талию, лёжа на его коленях и утыкаясь носом в живот. В десятом он просыпается посреди ночи на той самой огромной кровати от того, что ему жарко: оба его бойфренда закидывают на него свои руки, стараясь быть как можно ближе к теплу его тела.
От всех этих воспоминаний одновременно и сердце сладко сжалось, и смущение окрасило щёки в алый. Так Такемичи… всё это время встречался с двумя парнями. И оба парня — те два Майки, умершие на его глазах в альтернативных ветках будущего и незнамо как попавшие в этот временной поток.
— О, кажется, кто-то вспомнил, — чуть ли не мурлыкнул Майки-блондин, забираясь на кровать к Такемичи и нависая над ним. Ханагаки смущённо пискнул, прекрасно понимая, что будет дальше. Майки-блондин наклонил голову, оставляя мягкий поцелуй сперва на румяной скуле парня, затем — в уголке губ, а после — на самих губах. Такемичи издал непонятный звук, то ли радуясь, то ли смущаясь: с воспоминаниями пришла и любовь, расцветающая в сердце парня.
Наконец, Майки-блондин оторвался от него.
— Горьковато, но вкусно, — прокомментировал он довольным тоном, и если бы Ханагаки только мог, он бы покраснел ещё сильнее.
— Эй, ему надо отдыхать, — нахмурился рядом стоящий Майки-брюнет. Тем не менее, он тоже полез на кровать, протягивая руки к Такемичи и удобно устраивая свою голову у него на плече, чуть притираясь.
— Вот поэтому свали, — буркнул Майки-блондин, ложась к Ханагаки с другой стороны.
— Тебе надо — ты и вали, а я останусь, — ответил ему Майки-брюнет.
Такемичи вздохнул. Эти двое как всегда ссорились.