— Книжный магазин?!
Это искреннее удивление даже от лица эмоциональной Мэйн, видимо, выглядело пугающее и больше походило на угрозу; поэтому Раббак действительно оторопел и даже как-то напрягся, ожидая возможной атаки.
Но Мэйн оторопела не меньше.
Мэйн вообще как-то даже не ожидала.
— После революции ты хочешь содержать книжный магазин? ..
Мэйн всегда считала себя довольно терпимой ко вкусам и предпочтениям людей, ведь когда ты волею судьбы оказываешься в угнетаемом меньшинстве, приучаешься смотреть на вещи с другой стороны.
Но иногда (это следует признать) всё просто выше человеческих возможностей: какие-то вещи просто застают врасплох. Нечеловеческая жестокость, немыслимое предательство… Книжный, блядь, магазин.
— Ты… не любишь книги? — осторожно спросил Раббак, немного привставая в более удобную для защиты или побега позу (ох уж эти воинские привычки).
Но Мэйн не ответила ему, Мэйн просто стояла, в замешательстве смотрела куда-то в стену и в принципе не могла понять: да что, чёрт возьми, не так. И с кем из них именно?
Мэйн была новичком. Мэйн была самым настоящим новичком, неприспособленным и запутавшимся - вот, что она может сказать, какой итог подвести месяцу уверенного пребывания здесь вместе с мыслями о том, что ей новые компании (особенно таких же, как она) по плечу, она узнает их быстро и чётко, сразу раскусит и поймёт.
Только вот вчера мошенница и убийца Леонэ отдала всю свою долю с миссии какой-то больной девице, которую сама-то едва знает.
А сегодня (пусть и совершенно нелепый), но вояка-с-детства, который успел побывать и в Имперской армии, и в революционной (и знал он вообще что-то кроме войны?) сообщает ей, что как только свершит революцию, то посвятит свою жизнь книжному, блядь, магазину.
Нет, наверное, это нормально — хотеть мирной жизни.
Вот только Мэйн, которая схватилась за оружие только чтобы искоренить межнациональную рознь и достичь мира, ни за что не собиралась выпускать его из рук после революции.
А человек, по собственной воле выкинувший из своей жизни все удобства, чтобы посвятить её войне, — хочет содержать книжный магазин.
Раббак решил всё-таки не рисковать своим спокойствием и безопасностью, находясь рядом со вспыльчивой новенькой, невзлюбившей книжные магазины, и ретировался, странно оглядываясь и что-то бормоча себе под нос.
Но как, блин, нелепо.
Мэйн, которая пришла в команду хладнокровных убийц, вдруг оказалась окружена самыми настоящими живыми людьми. Холодное сердце топится, млеет, всё вокруг будто бы разрешает ей не держать данного когда-то обещания — быть всегда сильной, стальной и крепкой.
И это до ужаса странно (но до тепла под рёбрами приятно): чувствовать себя человеком она начинает только сейчас.