Солёный морской воздух щипал глаза, и от этого, кажется, они слезились. Венти, правда, было всё равно — он был вдребезги пьян.
Венти вообще был вдребезги.
Удивительно, как только ноги донесли его, взъерошенного, теперь одинокого, прямиком на Бисерный паром. Любой монштадтец, успевший привыкнуть к весёлому и клянчившему выпивку барду, отметил бы невиданное доселе выражение на его нетрезвом лице.
Это выражение Барбатос обычно успешно маскировал при помощи вина, но сейчас алкоголь обнажил его ещё сильнее.
«Рекс Ляпис, Гео Архонт, погиб во время Церемонии Сошествия»
Новости между Монштадтом и Ли Юэ распространяются ужасающе быстро — настолько, что подхваченная ветром ещё в городе свободы фраза до сих пор эхом билась в голове барда, усевшегося за столик.
На него — по более, чем понятным причинам — не обратил внимания ни один охранник. Сегодня, казалось, все посетители парома собрались обсудить истории о Гео Архонте, и это навевало тоску, но приятно поскрёбывало где-то, где у живых существ должно бы находиться сердце. Особый способ мазохизма — сидеть и слушать истории о собственном друге, одна из которых удивительнее другой.
— Говорят, однажды Моракс, превратившись в змея, зевнул и проглотил целую деревню! — уверенно произнёс какой-то историк, накручивая длиннющий ус на палец.
— Ну, не в змея, а в дракона, не зевнул, а поцеловал, и не деревню, а Барбатоса, — недовольно пробормотал Венти, разглядывая дно чаши, в которую уже давненько никто не подливал.
— Ой и отличаются у вас и у нас в Монштадте истории про этого вашего Гео Архонта! — звонкий голос барда перебил гул споров о местонахождении вышеупомянутой деревни и размерах змея-Моракса.
— Нет-нет, я понимаю, край контрактов, непобедимый Рекс Ляпис и его военная мощь, но у нас про него свои легенды.
Кто-то подлил в чашу. Кто-то (с разной степенью одобрения происходящего) потребовал от чужеземца доказательств в виде истории о могучем Гео Архонте.
Кто-то был пьян и зол, что могучий Гео Архонт не дождался его буквально пару недель.
Этот кто-то достал лиру и, чинно улыбнувшись окружающим, вспорхнул на сцену Бисерного парома.
♫ ~
Когда-то давно лилось градом вино,
Архонты дружили и пили друг с другом,
Так было веками средь них заведено —
Сидеть тесным праведным кругом!
Был Пиро Архонт горячным и злым,
Он каменный стол кулаками сотряс,
Ах, кому не кричать, как молодым,
Кому не пойти в дикий пляс!
Но Гео Архонт всё сидел и молчал,
Не дрогнул ни мускул на светлом лице,
Быть может, Анемо Архонт отвлекал,
А может, рука на холодном попце!
♫ ~
— Погоди, бард, — донеслось из зала. — Какая рука? Чья?
— Как это чья? — невинно уточнил Венти, делая вид, что впервые услышал сомнения в правдоподобности его истории. — Барбатоса, конечно же! У нас в Монштадте даже говорят «Любовь должна быть крепка и тверды ваши намерения как крепки были груди Моракса во время…» ну… вы понимаете, хе-хе.
Аудитория была покорена. Тишину можно было пощупать физически. Каждый из присутствующих, вероятно, пытался додумать, во время чего были особенно крепки груди Моракса.
Венти решил брать быка за рога, набрал в грудь побольше воздуха и снова заиграл:
♫ ~
Ах, то затряслась ли земная тут твердь,
Иль взмыли ветра, источая соблазн,
Но знали Архонты с сего дня и впредь:
Рекс Ляпис готов получить свой …
♫ ~
— Остановитесь! — раздался истошный крик из толпы. Видимо, орущий был достаточно одарён поэтически, чтобы додумать рифму правильно, но не был хорош в понимании концепции творчества, поскольку остановил музицирующего барда.
Послышался неодобрительный гул, Анемо Архонт слегка сжал лиру в пальцах, раздумывая — улизнуть или продолжить изливать свою обиду на невинных скорбящих.
До тех пор, пока…
— Нет-нет, пусть юноша допоёт, — спокойный голос одного из невольных слушателей барда совсем запутал его мысли.
— Ехе?
— Господа, вы должны понимать, что этот исполнитель проделал длинный путь из своего родного города, чтобы поведать нам данную историю. Кроме того, мы, как народ Гео Архонта, должны оставаться беспристрастными и рассматривать рассказы о древних временах со всех потенциально возможных сторон, что приблизит нас к пониманию истины.
Теперь удивлённые, а в некоторой мере даже пристыженные, взгляды толпы обратились к произнёшему речь мужчине, и Венти сам смог его разглядеть.
— Так что, юный бард, что конкретно был готов получить Рекс Ляпис? — говоривший красноречиво пронзил Барбатоса взглядом светящихся, как кор ляпис, глаз.
В этом жесте не было огромной необходимости, поскольку Анемо Архонт уже давно распознал манеру речи этого каменного болвана.
Вот же идиот.
Лира монштадского певца растворилась в воздухе, а вместе с ней над паромом взвился ветряной поток — и возмутитель спокойствия исчез из поля зрения окружающих.
✧ ✧ ✧
Венти мчался по Ли Юэ, то взбегая по крутым ступенькам, то касаясь плечами стен нешироких улочек. Город изменился за время его отсутствия: пропали уютные лавочки с выпивкой, выросли новые здания, а порт и вовсе перестал походить сам на себя. Народ Гео Архонта крепчал, развивался, цвёл. Барбатос практически начинал понимать, почему Моракс решил разыграть эту глупую карту со смертью.
Пытаясь ухватиться за эту мысль, бард не заметил, как свернул с улицы и очутился в закоулке у подножья горы. Венти отлично помнил, как рядом с Тяньхэн не утихали звуки работы киркой, но сейчас его встретила благостная тишина.
— А-а-а, что с тобой поделать-то, болван? — вслух пробормотал Анемо Архонт, усаживаясь на траву и размышляя о случившемся.
Барбатос вздохнул. Он всё ещё был обижен и безумно зол, но, вместе с тем, эти чувства значительно отличались от тех, что бард испытал несколько ранее. На этот раз эмоции резонировали, переполняли сердце, а не иссушали его до дна.
Чувство одиночества, толкнувшее его доселе на пикантное сочинительство, поугасло, и в глубине души Венти даже стало немного неудобно за спетое.
В конце концов, если не перед кем стыдиться — и стыдно быть не должно.
А тут вот как оказалось — пред лицом самого главного героя баллады говорить гадости… Анемо Архонт нервно хихикнул и стянул с себя берет, планируя уткнуться лицом в мягкую ткань.
Но планам не удалось сбыться: руки барда были осторожно пойманы чужими, касающимися неуверенно, будто впервые. Моракс, неизвестно как успевший опуститься на землю рядом с Барбатосом, тяжело вздохнул и разомкнул губы, готовясь произнести одному ему известную речь.
— Нет, неа, ты не будешь! — Анемо Архонт гневно взглянул на собеседника, сжимая чужую ладонь болезненно, с обидой. — Сначала заявляет, что умер, пропадает куда-то, потом насмехается над чужими — не для тебя петыми, между прочим! — балладами, а затем думает, что я так легко и просто пойму и прощу. Неа.
С каждым словом Барбатоса Моракс становился всё смурнее. На его лице отражались явные признаки мыслительного процесса, после которых Бог Контрактов всё-таки решился ответить барду.
— Что значит «пропадает куда-то»? Барбатос, стоит ли мне напомнить, что тем, кто «куда-то пропал» был ты? Я несколько сотен лет сидел и ждал новостей из Монштадта, но о тебе не говорили ни слова. Как я должен был угадать, что ты жив и здоро…
— Уж прости, что яд в моём теле не позволил мне проснуться как-нибудь пораньше! Я буквально открыл глаза, помог остальным решить проблему с Двалином, и тут р-р-раз, — Венти понял на собеседника глаза, в уголках которых предательски копились слёзы. — Новости из Ли Юэ.
Бог Контрактов выглядел обескуражено. Он слышал и наблюдал результат истории про Дурина и его яд, но не мог предположить, чем она закончилась для Анемо Архонта.
— Обещаю больше не умирать без твоего ведома, — Моракс прикрыл глаза, что на понятном только двоим языке означало одно: Властелин Камня пошёл на попятную. — Я полагаю, ты знаешь, что я затеял эту историю ненапрасно. Её плоды мне же и пожинать, и если твоя обида — один из них, то я готов принять наказание с учётом смягчающих факторов, упомянутых мною выше.
— А больше и не надо помирать, достаточно, наумирался, — съязвил Венти, ослабляя хватку. — С учётом смягчающих факторов — я пою сегодняшнюю песню во всех тавернах Ли Юэ ещё пару недель, пока я здесь, хе-хе.
— Встречное предложение, Барбатос: раз уж я, как человек уважаемый, обзавёлся меблированной квартирой в городе, как ты смотришь на то, чтобы гастролировать здесь с этим несомненным шедевром подольше?
Бард вздрогнул, невесомо касаясь обветренными губами холодной скулы.
— Ох, ну если ты так настаиваешь, то я готов хоть вечность!
— Вечность меня более, чем устроит, — деловито согласился Моракс, ловя чужие щеки пальцами и потянувшись за поцелуем. Запоздалым, но таким близким, словно и не расставались два любящих сердца на долгие годы.
Никто из двоих не станет уточнять вслух, что вечность, отведённую Архонтам, можно легко измерить от точки до точки.