Волнительный июль сменился тёплым августом. До начала учебного года оставалось несколько недель. Но сначала — полнолуние. 

Ночь с шестого на седьмое августа была особенной. Обычное полнолуние дополнилось лунным затмением. Теперь насыщенно луна, окрашенная в красный цвет, висела в безоблачном небе. Последнее превращение перед началом учёбы, ещё и такое особенное. Простые зеваки в следующий раз увидят такое событие только через двенадцать лет! Природа та ещё шутница. 

Белла с самого утра сидела, привязанная цепями к стенам подвала поместья. Превращение происходило не в минуты самого полнолуния, а за несколько часов до него и продолжалось вплоть до рассвета. Гектор постоянно просчитывал, когда начнется этот процесс, с нуля, ведь на это влияет множество факторов. В этот раз пришлось запереть девочку намного раньше — «кровавая луна» тому виной. 

Ремуса же закрыли в своей комнате лишь к вечеру. Когда его вялая походка начинала твердеть, Лайелл понимал, что ужасные часы мучений подошли совсем близко. 

«И опять по новой», — подумали два ребёнка. 

Судьба будто напоминает, что за волшебную атмосферу Косой аллеи и долгожданную поездку в магическую школу нужно заплатить. 

У Ремуса уже начали болеть все кости, желая наконец перестроиться в другом, волчьем, порядке. Он почти весь день ни с кем не разговаривал, потому что даже челюсть отказывалась двигаться и ныла от боли. На предложенную Ливией плитку шоколада Ремус мог лишь устало кивнуть и скривить губы в подобии улыбки. 

У Беллы почти прошло головокружение. Клыки и глаза она уже не скрывала зельями, да и зачем, если сейчас нет никакого смысла притворяться обычной девочкой. Внешность не изменилась, но всё же от той Беллы не осталось никакого напоминания. Ноющая боль в ушах и глазах исчезла, что только пугало. 

Сверху на запертого в комнате Ремуса свисал паучок на своей тонкой паутине. Его маленькие глазки отражали весь ужас мальчика. Именно в эти минуты Ремус постоянно осознавал, насколько сильно он отличается от всех. Каждый раз как в первый. 

А вот Белла была не одна. Гектор просидел с дочкой до её полного превращения. Он всегда сидел с ней, час за часом, минуту за минутой, даже не вздрагивая от звона цепей. Они оба хотели верить, что он делает это из любви к дочери. С каждым годом девочка становилась сильнее, и Гектор скорее внушил себе, что он сейчас здесь для того, чтобы спасти её, а не спасти кого-то от неё. 

Чтобы унять эмоции, Белла закрыла глаза. Так всегда было проще. «Вдох и выдох, — шептал голос доктора Герми в голове. — Повторяй это, когда чувствуешь, что кто-то внутри пытается взять над тобой контроль». Но это не помогало. Почти никогда. Белки глаз под закрытыми веками забегали. Моргнешь, и настанет тот момент, которого ожидаешь целый месяц. Зачем тянуть?.. Лучше сразу окунуться в то, что тебя так сильно страшит, чем трусить и бесконечно оттягивать неизбежное. «Вот я сейчас ещё раз моргну и окажусь в руках невыспавшегося отца. Он всегда будет рядом», — это было последнее, о чём успела подумать Белла, прежде чем её сознание угасло.

Когда Гектор наконец увидел, что его дочь исчезла, уступив место монстру, он встал. Со стороны могло показаться, что ему просто наскучила тишина в подвале, и он решил заняться чем-то более интересным. Но голодный, жадный кроваво-алый взгляд сверлил быстро удаляющуюся фигуру столь пристально, что мурашки бежали по коже, не останавливаясь. Конечно, ему тоже было страшно. Гектор постоянно вспоминал, как тонкий детский голосок твердил, что никогда на него не нападет, но через несколько минут всегда следовали попытки это обещание нарушить. Стоило Белле действительно один раз моргнуть, и за какое-то мгновение, без каких-либо признаков, одна личность смеялась на другую, полностью противоположную. 

Ремус же с каждой секундой всё отчётливее ощущал, как теряет контроль. Он ничего не мог с этим поделать. Беспокойно бросаться из стороны в сторону. Опрокидывать мебель. Царапать стены. Он готов был сделать что угодно, лишь бы заглушить эту нестерпимую боль внутри. Лишь бы избавиться от чувства страха перед волком внутри него. 

Он всегда сравнивал превращение с рвотой: её ощущаешь каждой мышцей, но не можешь остановить. Как бы сильно ни пытался это контролировать, тело продолжает рефлекторно извиваться и корчиться. Боль — это ужасно. Но ещё ужаснее были последние минуты, когда впиваешься пальцами или уже когтями в свою кожу, чтобы в последний раз попытаться вернуть сознание человека через другую боль. Вдруг на этот раз получится? А потом ты обессиленно тонешь после отчаянного рывка. А в лунное затмение кровоточивость длилась ещё дольше, и капли крови стекали по рукам и бёдрам, не переставая. Но эти капли Ремус уже не ощущал. Вернее ощущал, но уже не он. 

Оборотень, наконец приняв свой облик, осматривался и обращал свои уши ко всему, что двигалось и дышало вокруг. К пролетавшим мимо окна птицам, ко всем снующим над потолком мышам. И желание разорвать их на части было настолько сильным, что Он заскулил. 

Ремус в свои последние минуты был один, волк внутри него — нет. И теперь Он пытался выследить всех потенциальных жертв и подобраться к ним во что бы то ни стало. Он прекрасно чувствовал окружающую его обстановку. Мог слышать шаги и биение сердца. Мог чуять манящий запах свежего мяса. Ему было достаточно полакомиться любым животным. Только позвольте разорвать его на мелкие кусочки и вгрызться в тёплую плоть…

Она же хотела только одного — человека. Ей было плевать на кота, прыгнувшего прямо на неё откуда-то сверху. Какая разница, есть ли здесь кот или нет, если запах человека ещё остался в помещении, хоть и почти смешался с сыростью и пылью. 

Периодически ей всучивают оленью кровь. Она может перенести кровь животного без каких-либо последствий, чем чистокровные вампиры похвастаться не могут. Но эта грязная кровь ­— ничто по сравнению с человеческой. 

О да, в свои одиннадцать лет у Неё уже был опыт. Глупый брат той Беллы сам пришёл перед полнолунием, а родителям и слова не сказал. Хотя они всё равно увидели следы укуса. Она понимала, что человек, который сейчас был здесь, для другой Беллы тоже дорог. Эта связь чувствовалась в воздухе. Такая завораживающая… Но сейчас Ей было всё равно. Дыхание частое и прерывистое. Пусть хоть весь лес прибежит сюда со словами «Съешь меня! Меня!», какая разница? Кроме человека ей больше никто не нужен. Она не отступит от того, что уже когда-то смогла получить. 

Пытаясь выбраться из комнаты, Он царапал дверь. Будто не знал, что пару часов назад её заколдовали чарами нерушимости. За дверью было не слышно, но в комнате царил настоящий хаос. Он метался по комнате и всё норовился выброситься в окно. Но они были надёжно зачарованны. Вой отражался от стен, шерсть летела по комнате от мощных прыжков, а когти беспощадно вписывались во всё вокруг. Зверь был в бешенстве.

Она же размышляла, какие именно чары наложены на цепи и что можно поставить в противовес им без помощи палочки. Припомнила, что днём Гектор ругал эльфа Финде, что тот разбил грязное зеркальце Дианы, как раз рядом с подвалом. Но вокруг ни одного осколка. «Зачистили, всё зачистили. Одна пыль только осталась». Очередной рывок не принёс никаких результатов, только боль на шее, и Ей пришлось принять поражение. От досады хотелось кричать. Но в подвале было тихо, как в склепе. 

— Где Шеймус? — спросил Гектор, поднимаясь по лестнице в холл. Садовник давно должен был принести ему лекарственные растения, чтобы на утро сварить дочери зелье для восстановления сил. У «кровавого полнолуния» были свои плюсы — это идеальный момент для сбора лекарственных трав, потому что их целебные свойства достигали самого пика. Хоть что-то приятное этой ночью.

— Ушел спать. Просил передать, — ответил мистер Ломан, показывая пучки растений. — Ну как она там? 

— Спокойной ночи, мистер Ломан, — в отрешенности произнес Гектор. 

Когда мужчина почти поднялся по лестнице, ямщик оглянулся:

— Девочка целый год не будет дома. Вы уверены, мистер Фуллбастер? 

— С ней будет Эзра, — сверху опустил на него взгляд Гектор. — Он проследит за сестрой. 

На первом этаже Ливия с пустым взглядом пила горячий шоколад. Родители сидели напротив, беспокойно глядя то на неё, то на дрожащий потолок. 

— Ливия, можешь поспать сегодня с нами в кровати, если хочешь, — наконец произнесла Хоуп. 

— Я наложил сильные заклинания, так что не стоит беспокоиться, — не подумав сказал Лайелл. Жена ткнула его локтем, выразительно вскинув брови. 

— Нет, я пойду к себе, — произнесла Ливия охрипшим голосом. — Спасибо. 

Когда девочка почти скрылась на лестнице, Хоуп спешно бросила вслед:

— Я постелила новое бельё тебе, со звёздами. Которое ты любишь. 

Ливия ничего не произнесла, лишь кивнула и поднялась в комнату. Задёрнула штору, скрывая красную луну и яркие звёзды. Она бросилась под одеяло, но так и не уснула. Её любовь к звёздному небу, Луне и планетам сразу исчезла при мысли, что её брат в соседней комнате страдает от всего этого. «Хоть бы эта Луна остановилась на месте и полнолуние никогда бы не настало!» — кричала про себя Ливия. Но Кровавая Луна слепила в её глаза и будто бы насмехалась, просачиваясь сквозь тонкий просвет штор. 

***

До отбытия поезда оставалось ещё полчаса. Стоя рядом со входом на платформу девять и три четверти, Ливия никак не могла отойти от своеобразного перехода. Она наблюдала за людьми, исчезающими в стене, и не представляла, на каком курсе сможет так же спокойно вбегать в стену и считать это чем-то абсолютно нормальным.

Последние дни родители заметно волновались, и их нельзя было за это винить. Семья Люпин всегда старалась жить в тихом и малонаселённом месте, избегая любых косых взглядов в сторону сына и конфликтов с соседями. Сейчас же их детям нужно будет постоянно находиться в окружении одних и тех же людей, без возможности убежать или спрятаться в случае провала. Им предстояло сильно постараться, чтобы не ударить в грязь лицом.

— Вы точно ничего не забыли? — в сотый раз спросила Хоуп, осматривая больше чемоданы, чем детей. Ливия тихо вздохнула, стараясь не выглядеть раздражённой. Звук парового поезда словно вместо неё снял тревожное напряжение. 

— Мам, ничего не поменяется спустя пять минут. Всё на месте.

Девочка посмотрела на брата. Тот всю дорогу нервно оглядывался на остальных детей и прикусывал губу. Значит, очень взволнован. Ливия сжала его руку в знак немой поддержки. Мальчик немного расслабил плечи и даже попытался улыбнуться родителям.

— О, Гектор! — радостно крикнул Лайелл, увидев неподалёку одинокое тёмное пальто, беспокойно шагающее из стороны в сторону. — А чего ты тут один?

— Заработался, мистер Люпин, поэтому решил сразу на вокзал приехать, — пояснил высокий темноволосый мужчина, нехотя подходя к коллеге. 

Ливия удивилась, что его походка не выдавала раздражения. Когда неспавший всю ночь Лайелл возвращался с работы под утро, то готов был разломать стол надвое из-за торчащего гвоздя. Но вот тон незнакомца явно говорил о том, что утро выдалось неприятным. — Диана детей привезёт, нужно помочь с тележками. 

— Так много купили для школы? — рассмеялась Хоуп, скрываясь за платком. Она почти не смотрела на Гектора. Да и смех не был добрым, какой обычно бывал у матери. 

— Сын в квиддич играет, — ровно произнёс Гектор. — В том году дурмстрангцы метлу сломали, пришлось купить новую и всё остальное к ней. 

Повисло молчание, и Лайелл, не любивший чувствовать неловкость в такие минуты, первым произнес:

— Я слышал в этом году твоя младшая поступает, — он положил на плечо мужчины руку. Тот мягко сделал шаг в сторону, не снимая с лица любезную улыбку. — Надеюсь когда-нибудь увидеть Изабеллу, а то вы так заботитесь о её здоровье, что забываете показывать её остальным. 

Ливия обратила внимание на тёмные перчатки Гектора: кожаные, отражающие холодный свет от окон вокзала, аккуратные и прекрасно сидящие на его ладонях. Она подняла взгляд. Такая приятная и опрятная внешность, но что-то отталкивающее исходило от этого человека. Стало как-то не по себе. 

— Несомненно, — произнёс мужчина. — Здоровье, конечно, оставляет желать лучшего, зато новые зелья ей стали помогать. Она мне рассказала, как на Косой аллее встретила двойняшек, и у одной из них были прекрасные кудрявые волосы. 

Он широко улыбнулся Ливии, чем смутил её ещё сильнее. Увидев какого-то домовика, Гектор окликнул его и, узнав, что «госпожа Диана с детьми прибыли на вокзал и ожидают», поспешил прочь. Двойняшки смотрели ему вслед, находя в нём знакомые черты той незнакомки из магазина животных даже в походке. Однако из-за отсутствия любезных прощальных фраз стало понятно, что тот был только рад наконец покинуть компанию Люпинов. Ливия поймала себя на том, что и сама рада его уходу. 

— Пап, а почему тот мужчина был такой злой? — спросила она. — И почему он так груб с тобой?

— Он не злой, Ливия, — ответила вместо мужа Хоуп. Она присела, сравнявшись с дочерью ростом. — Ты очень чуткая, милая, хотя этот мужчина пытался показать, что не презирает нас. Есть люди, которые судят людей по их крови. Это не очень умные люди, скажу тебе по секрету, поэтому в школе будь внимательна при выборе друзей. 

Ремус испугался и сжал руку сестры так сильно, что та вскрикнула:

— Он знает про меня?! — лицо мальчика побледнело. Ремус подумал, что мама имела в виду его ликантропию. 

— Хоуп! — возмутился Лайелл. — Гектор — мой коллега. Без него мы бы не поймали ирландских боггартов, один из которых, кстати, на тебя в лесу тогда напал.  

— Пап! — крикнул Ремус, стараясь привлечь его внимание. На платформе очень громко раздался звонок, предупреждавший, что до отбытия осталось пять минут. 

— Да, Ремус, он знает, — мягко произнёс Лайелл, пытаясь успокоить переволновавшегося сына, — и он пытался помочь тебе больше, чем кто-либо другой. В таких вещах ему я доверяю больше, чем кому-либо. 

— Он чистокровный, — продолжала Хоуп, обернувшись к мужу. — А чистокровным верить нельзя. Он улыбался тебе только потому, что с нами дети. 

— Чистокровный? В смысле все в семье маги? — переспросила Ливия. Она вспомнила, что именно его дочь посоветовала купить тех прелестных сов, которые сейчас сидели в клетке на чемоданах: ни капли раздражения или неприязни, как у её отца. — Какая вообще разница, какой он крови, если он пытается нам помочь. 

— Всё будет в порядке, — заверил Ремус скорее себя, чем родителей. Он немного отошёл от первичного шока, но всё ещё кусал губы. «Если было бы всё плохо, профессор Дамблдор не пришёл бы ко мне, да?»

— Мы знаем, милый, — в полголоса ответил отец и подошел ближе, чтобы обнять детей. — Вы у меня умницы, — пробормотал куда-то в волосы дочери Лайелл и чмокнул двойняшек в макушки.

Хоуп взяла чемодан Ливии и направилась к вагонам поезда, едва сдерживая слёзы. 

— Пишите нам почаще! — вдогонку крикнула она, когда дети сели в поезд.

— Обязательно! — улыбнулась Ливия, даже не испугавшись следующего громкого сигнала поезда.

***

Когда Диана приехала на вокзал Кингс-Росс, она поблагодарила Мерлина за существование заклинания непромокания, спасшее в дождливое сентябрьское утро её шляпу и чемоданы детей. 

В отличии от своей сестры, Эзра забил тележку до отказа, но даже это не помогло уложить всё необходимое: приспособлений для полёта оказалось слишком много. С его чемодана время от времени выпадали полироли и щетки для ухода за метлой, из-за чего приходилось часто останавливаться. В очередной раз он уже на ходу закинул обратно всё выпавшее. Белла шутила, что его чемодан — на самом деле передвижной магазин, выплёвывающий товары для распродажи, на что тот только ткнул её в плечо. 

Весь путь до поезда родители напоминали о правилах поведения в школе. Краткая выдержка из августовских лекций, будто Белла прогуляла все уроки и наверстывает упущенное. Девочка слушала вполуха, сквозь туман глядя на окружение. Взрослые суетились словно корнуэльские пикси, упавшие билеты и документы летали из стороны в сторону, кто-то вообще ругался с охраной так, что сама мандрагора оглохнет. Вся эта какофония после месяца ожидания в глухом поместье сильно давила на слуховые рецепторы, что Белла всерьез задумалась о целости своих перепонок. 

Но голоса родителей были ровными, ритмичными. Или они знали о недомогании дочери в людных местах, или их воспитание не позволяло громких возгласов, или всё вместе, Белла всё же мысленно их поблагодарила. Она почувствовала себя спокойнее и держала взгляд на своей обуви, чтобы бурлящая вокруг неё хаотичная энергия не сбивала её дыхания. Даже голова практически перестала болеть. 

Спустя пару минут, немного успокоившись, она подняла взгляд. Всё вокруг перестало давить на Беллу, что позволило замечать детали. В окнах вокзала виднелось красивое пасмурное небо, облака плотной ватой плыли по небу. «Вот кому плевать на людей. Летят и даже не замечают под собой недовольных прохожих, — ухмыльнулась Белла. — Само спокойствие и уверенность». 

Они дошли до прохода. Сквозь предметы Белла никогда не проходила, разве что в зеркальный коридор два раза под крепкой хваткой руки отца. А теневые переходы трудно назвать нарушением целостности предмета. Поэтому сейчас девочка гадала, что будет её ждать, когда она коснётся стены. 

Первыми вошли Эзра с Дианой, которая перехватила вновь чуть не упавшую с тележки коробку прямо на лету.

— Возьмись за ручку,  —  Гектор мягко положил одну руку на плечо дочери, а другую — на тележку, — и вперёд. 

Широко улыбаясь, Белла вбежала в стену. «Нет, — мотнула она головой. — Это ничем не похоже на вампирские перемещения. Словно шёлковая простыня погладила щёку!» Холодный серый бетон резко сменился тёмно-коричневым кирпичом. Перед глазами вырос огромный чёрно-красный поезд, из трубы которого шёл пар. Раздался громко звонок, но даже не захотелось закрыть уши. 

— Где вас Мерлин носит? Быстрее, Изабелла, поезд сейчас вот-вот тронется!

— А где Эз…

— Уже там! Скорее!

Гектор ловко помог загрузить всё содержимое в поезд. Когда клетка с совой была поставлена на чемодан, он прошептал Белле: 

— Будь осторожна. И слушай брата. Ударишь в грязь лицом — спрятаться уже не получится. — Его тяжёлый взгляд остановился на её лице. Он заправил ей выбившуюся прядь за ухо. — Пусть эти слова будут тебе заменой нам с мамой в стенах школы. Ближайшие семь лет они —  твой дом. Береги себя и помни, чему мы тебя учили. 

Девочка уверенно кивнула. Когда дверь вагона закрылась, Белла подняла руку в окно, прощаясь с вытянутыми фигурами родителей, сильно сжимающих свои ладони. «Волнуюсь я и они вместе со мной». Поезд тронулся, качаясь. Провожающие волной последовали по перрону. Многие родители желали даже не своим детям удачи и успехов в учёбе. Сначала это позабавило Беллу: она никогда нечто подобное не видела. Но потом голоса стали кричать, поезд — громче гудеть и трястись, а дети — толкаться, чтобы поскорей занять лучшие места. Голову вновь начало ломить. А когда какая-то незнакомая женщина пожелала успехов, громко крича, Белла и вовсе захотела уйти в свою тень, где хоть и было страшно, но зато тихо. Она отвела взгляд с платформы на коридор. В конце вагона, словно выжидал этой секунды, стоял Эзра. Он что-то говорил, но Белла не могла разобрать. Она направилась к нему медленным шагом и, пройдя пару метров, наконец услышала его шёпот. «Вдох, выдох, сестра, — успокаивал его голос. — Вдох, выдох». И её дыхание выровнилось. 

Белла увереннее пошла по коридору. Он казался бесконечным: одна дверь купе шла за другой, пейзаж за окном поражал своей монотонностью, орнамент на ковре повторялся столь часто, что от него начинало рябить в глазах. Менялись только лица детей. Если бы не это, можно было бы легко сказать, что поезд зачарован, и девочка ходит по кругу. Одни уже были одеты в аккуратную школьную форму: угольно-чёрные мантии, такие же брюки и жилетка и длинные острые колпаки. Другие — успели рассыпать сахарную пудру с булочек, купленную в магловской части вокзала, на свою повседневную одежду.

Белла добралась до брата сквозь толпу студентов самого разного роста, словно пробиралась в густом лесу за ягодой. Эзра, оказывается, нашёл им места: он стоял у открытого купе, где уже сидели четверо парней и бурно что-то обсуждали. Когда девочка просунула голову в дверной проём, голоса смолкли, и пары глаз уставились на девочку. 

— Полагаю, Изабелла? — парень у окна первым заговорил, приподняв подбородок. 

— Белла, познакомься. Эван Розье, — Эзра указал на того рукой. — Будет тебе рассказывать всё про зелья, пока не завянут уши. 

Почти все в купе прыснули, а сам Эван закатил глаза:

— Я посмотрю на тебя, когда ты опять пойдешь ко мне за костеростом после тренировки, — язвительно ответил парень.

— Уильям Мальсибер, — Эзра указал на следующего. Парень, ростом ниже остальных, с близко посаженными глазами и с крепко сжатым кулаком на коленях, широко улыбнулся. Белла насторожилась, чувствуя себя мишенью: «Но если брат сел с ним в одном купе, значит ему можно доверять. И мишенью буду не я», — и села прямо напротив, скрывая свою нерешительность. 

— Эйвери, — кивнул парень левее. — Грэм Эйвери. 

Белла узнала его: однажды она была на крестинах его двоюродной сестры, но как и приказывал отец — ни с ним, ни с его сестрой, да и вообще с кем-либо не разговаривала и стояла в стороне. Взрослые общались только друг с другом, оставив детей, поэтому она запомнила янтарно-карие глаза ястреба юноши очень хорошо. 

— Кристиан Нотт, — подмигнул тот, что сидел с краю, и протянул коробку с разноцветными конфетами «Берти Боттс». Те самые, чью начинку никогда не угадаешь. — Угощайся.  

«Ещё одна чистокровная фамилия. Papa иногда ездил к ним по работе. Нотт-старший как-то раз пожаловался на присутствие огромной докси на чердаке, но ею оказался простой боггарт. Интересно, у его отца волосы также отливают тёмной бронзой?»

На какое-то время в купе повисло неловкое молчание. Все разглядывали Беллу, как экспонат в музее. Новость о поступлении младшей дочери Фуллбастеров разлетелась по всей Британии со скоростью снитча. Немногие видели Беллу вживую, так что появление девочки некоторые, порой, рассматривали как одно из чудес света, забыв о чувстве такта. Тишину нарушил стук в дверь. Белла от неожиданности выронила конфету. 

—  Как я вижу, все в сборе? — скорее утверждая, нежели спрашивая, изрёк Люциус Малфой, выныривая из толпы в коридоре. «Вот и хорёк пришел, куда уж без него», — подумала Белла, припоминая, как тот любил появляться на визитах в те минуты, когда совсем его не ждёшь. 

— Твоего острого носа здесь не хватало! — посмеялся Мальсибер. Видимо, об этой особенности знали все в купе. 

— Изабелла? Ты же должна быть в вагоне первокурсников, — Люциус проигнорировал его издёвку.

Белла нервно сжала челюсть. «У первого курса свой вагон? Почему меня никто не предупредил?» — стало досадно, что первый день начался уже не так удачно. Эзра ведь мог обмолвиться о существовании какого-то вагона первокурсников. «Очень надеюсь, что на радостях моего поступления он забыл про это сказать». 

— Ну вот, Малфой. Ты её напугал, — Кристиан Нотт поднял упавшую конфету, глядя на растерянную Беллу снизу вверх.  

— Что я такого сказал? — недоумевал Люциус. 

— Пусть сидит с нами, — немного поднял бровь Эзра. — Что плохого в том, что моя сестра посидит здесь?

— Все первокурсники сидят там, — настаивал Люциус. 

Он явно не хотел, чтобы девочка была в их купе. А Эзра не хотел терять с глаз свою сестру. Однако в лицах друзей он норовит показаться слишком нежным и чрезмерно заботливым — другими словами, слабым. Потому недолго настаивал на своём. 

Пробежавшись по взгляду Эзры и его сестры, Кристиан протянул девочке свою руку:

— Я её провожу, — злобно зыркнул он на Малфоя. Тот не остался в долгу и изогнул бровь в ответ, будто говоря: «Правила есть правила. Я не виноват».

Девочка взглянула на брата, ища поддержки. Еле слышно Эзра прошептал вслед:

— Всё хорошо. Иди. 

Оказалось, вагон с первокурсниками был в самом начале состава. Её недавняя попытка преодолеть шумный коридор была напрасна, и пришлось вновь пробираться мимо учеников. Благо, что многие уже расселись по вагонам. 

— Разве есть какое-то правило рассадки для первокурсников? — тихо спросила Белла, хотя ей казалось, что она кричит на весь поезд. 

— Он так называется условно, — пояснил Кристиан. — Вагон первокурсников. Нам когда-то старшие рассказали, что почему-то первокурсники чаще садятся во второй вагон. 

Парень шел чуть впереди, будто бы защищая маленькую и хрупкую волшебницу от громких криков ребят. Словно каждое их слово могло нанести ещё больше вреда, чем проклятие какого-то грязного магглорожденного, посмевшего поднять руку на беззащитного чистокровного ребёнка. Он чувствовал некую ответственность перед сестрой своего друга, хотя встретил её всего пару минут назад, да и разница в возрасте у них была совсем маленькая. 

— А ты тоже там сидел? — Белла старалась не выдавать своего любопытства, но глаза, горящие в ожидании ответа, нещадно её выдавали.  

Он громко рассмеялся и поправил упавшие на лицо каштановые волосы:

— Да, почему-то я тоже туда сел. Прямо у окна. А потом пришёл твой брат, и мы съели все его шоколадные лягушки. 

Белла заметила его взгляд на себе:  «И почему он так взбудоражен?» — девочка насторожилась.

— Прости мою бестактность, но у тебя правда была белоснежная прядь? — горящими глазами спросил юноша, вполоборота развернувшись. 

«Только Люпины на задавали мне вопросов про «проклятие», — подумала Белла, стараясь ровно, без раздражения вздохнуть. — Хотя они могли просто о них не слышать. Будет ли хоть ещё один человек, который не будет постоянно спрашивать меня об этом?» Она промолчала юноши в ответ. 

— Понял, — отвернулся Кристиан. — Прости. Просто удивительно. Ты редко появляешься на глаза. Ты — та, о ком много говорят. А сейчас и вовсе ни один ужин не забывает упомянуть твоё имя, и…

— Я этого не просила.

До второго вагона они дошли в тишине. «Учтиво с его стороны проводить меня, — размышляла Белла. — Хотя это мог сделать брат. Кристиан пытается или угодить моей семье, или пожалеть меня. Даже не знаю, что хуже». 

В окнах купе показались знакомые каштановые кудри двойняшек. Белла потянулась к двери, но Кристиан перехватил её руку со словами:

— Нет, поищем другое купе. 

— Если будем искать дальше, не пройдем и в коридоре, — скрывая радость от встречи с Люпинами, произнесла Белла. Парень проследил за её взглядом: вдали вагона некоторые ненасытные перваши направлялись к отъезжающей тележке со сладостями. Их головы сливались в одну волну. Кристиан повернул голову, услышав голос девочки. — Я сяду здесь. Благодарю, что проводил. 

Он сжал губы. Видимо, не хотел спорить, да и пробираться сквозь голодных до сладкого не было большого желания. Только сейчас Кристиан отпустил её руку:

— Хорошо. Надеюсь, ещё поболтаем. До встречи. 

Белла закрыла за собой дверь, только когда спина парня исчезла за дверью вагона. Глаза Люпинов, единственные в купе, уставились на неё, а за окном пробегали зелёные холмы. 

***

Прошло довольно много времени, прежде чем двойняшкам удалось найти свободное место. Ремус не особо хотел с кем-то знакомиться в первый же день. Его и так безмерно напрягал тот факт, что приходилось пробираться сквозь толпу голдящих детей. Настал тот раздражающий момент, когда все толкались и пихались, чтобы первым занять свободные купе. Ремус быстро ощутил боль на ноге и в плече. Когда он проходил мимо шумных ребят, его шаг становился всё быстрее и шире, пока наконец никем не занятое место не нашлось. Поезд тронулся, когда Ремус уже сидел слева от окна, вздыхающий от облегчения.

—  Мы хоть и заняли почти дальнее место, но я не уверена, что это кому-то помешает подсесть к нам, — неуверенно протянула Ливия.

— Я знаю, — устало выдохнул Ремус, откинувшись назад.

— Рем, — Ливия заглянула ему в глаза. — Если что-то пойдёт не так, сразу говори мне. Я вычитала пару-тройку заклинаний на всякий случай.

Хоть она и сказала это шутя, но Ремус видел, что она настроена серьёзно.

— Спасибо, Лив. Хотя не думаю, что это поможет нам. Ты не умеешь владеть палочкой, — смеясь, подметил он.

Ливия тыкнула его локтем под рёбра. Выглядела она при этом преувеличено возмущённо.

— Ах вот так! Я вижу, кто-то забыл у кого сейчас весь запас шоколада, и кому он может не достаться, — ухмыльнулась Ливия с лёгкой ноткой злорадства.

— Ты не посмеешь, — испуганно пробормотал Ремус, но на его лице была видна тщетно скрываемая улыбка. 

Не успела Ливия ответить, как в дверь постучали. В окне вырисовывались знакомые длинные чёрные волосы, но на этот раз без чьей-либо компании. 

— Доброе утро! — протараторила Белла. — Можно к вам? Везде занято, — словно оправдываясь, произнесла она, в надежде глядя на привставшую Ливию и озадаченного Ремуса. 

— Конечно! Я очень рада видеть тебя, Изабелла, — Ливия выпрямилась. «Лучше вести себя чуть осторожнее в присутствии дочери папиного коллеги. Может она такая же злая, как и её отец? — и тут же припомнила себе. — Хотя в первую встречу она была довольно добра». 

— Привет, — вполголоса поприветствовал Ремус. Он пытался перестать кусать нижнюю губу и подвинулся ближе к стене. 

Белла села напротив него, тоже у окна, упомянув других детей в коридоре, которые постоянно толкались в плечо. 

— Да, нам тоже досталось, — неловко рассмеялась Ливия и немного погодя добавила. — Все они наши возможные сокурсники. 

Белла пристально смотрела на брата. Смущённая, Ливия решила привлечь внимание на себя:

— Мы как раз обсуждали заклинания. Знаешь какие-нибудь? 

— Только те, которые родители дома используют. В теории, — Белла перевела взгляд на девочку. От этого легче не стало: голубые глаза изучали каждый сантиметр на ней. — Палочки же нельзя использовать. А ты? 

Ремус следил за каждым её движением. Ощущение от встречи на Косой аллее вернулось: интуиция подсказывала отсесть насколько возможно дальше, но здравый смысл не находил для того причину. 

— Да, вычитала парочку из учебников, — ответила Ливия. 

— Советую поменьше доверять Либациусу Бораго, автору учебника по зельеварению, — немного наклонная голову, посоветовала Белла. — Половина из того, что он пишет, — неправда. 

— Откуда ты знаешь? — спросила Ливия. 

— Мой отец зельевар. Я многое знаю благодаря ему. То, чему учил меня отец, не соответствует описанию рецептов в этом учебнике. Поэтому предупреждаю: если взорвется котел, — девочка слегка улыбнулась, — не удивляйтесь. 

— Наверно он учился на Слизерине, — предположила Ливия. — Наш папа говорил, что все хорошие зельевары окончили этот факультет. 

«А мама говорила, что остальные факультеты их не любили», — подумал Ремус. Дружелюбное общение девочки казалось неискренним. Таким же, что у её отца утром на платформе. И к осуждению Хоуп в сторону их семьи мальчик понемногу стал прислушиваться.

— Какую породу собак вы разводите? — неожиданно вывела из размышлений Белла. Она немного хмурилась.

— Почему ты спрашиваешь? — качнулась назад Ливия от столь резкой смены темы. 

— Запах на одежде, — кивнула Белла на рубашку Ремуса.

Двойняшки переглянулись, припоминая слова отца, что порой даже маггл мог почувствовать запах оборотня, спутая его с запахом собаки. И ответили одновременно:

— Лабрадор!

— Американский спаниель!

— То есть… — замешкалась Ливия, бегая взглядом то на брата, то на Беллу. — Сначала у нас был лабрадор, а потом мы завели американских спаниелей…

— У наших соседей остался лабрадор, — перебил сестру Ремус. — Очень вонючий. Приходится терпеть, чтобы не ссориться с ними.

Не успела Белла задать новый вопрос, как резко открылась дверь, тут же с хлопком закрывшаяся позади двух детей. Рыжая девочка поздоровалась первой, извиняясь за внезапное вторжение. Её спутник, темноволосый мальчик, хмурился так, что Белла задумалась, не срослись ли его брови в одну. 

— Некие Джеймс Поттер и Сириус Блэк возомнили себя самыми умными в этом поезде, — злилась незнакомка. Она быстро отбросила хвост рыжих волос, скрывая раздражение. — Надеюсь, мы не будем учиться с ними. 

Ремус, украдкой следя за Беллой, заметил, как немного сузились её глаза. «Конечно, она узнала эти чистокровные фамилии. Но что-то не сильно радуется предстоящей встречи с ними», — и перевёл взгляд, когда Белла посмотрела в его сторону. 

Все представились. Темноволосый мальчик сидел, широко распахнув глаза:

— Фуллбастер? — переспросил он. Он даже убрал волосы, падающие на глаза, чтобы лучше рассмотреть, кто перед ним. — Это же вас не добавили в «Список двадцати восьми»?

Лили дёрнула своего друга за рукав, прошептав про бестактность. 

— Прости его, — произнесла она. — Он часто говорит что-то, не подумав. 

— Что за список? — поинтересовалась Ливия. 

— «Список священных двадцати восьми чистокровных родов», — ответил Северус. — В них числятся только те древние семьи, что имеют только магические корни. 

«Так значит Фуллбастеры не чистокровные? Папа ошибается что ли? И кто вообще составил этот список?» — Ремус совсем запутался со всеми чистокровными замашками. 

— В этом списке также нет и твоей фамилии, Северус Снейп. Как и остальных здесь присутствующих, — ровно произнесла Белла. Её взгляд был тяжёлым.

Ливия предчувствовала ссору. Желая сменить вектор разговора, она решила задать вопрос, надеясь, что получится увести всех в другую тему.

— «Только магические корни», — девочка специально изобразила руками кавычки и скорчила лицо в подобии насмешливого недоверия. — Откуда вообще такая уверенность, что чьи-то предки были магами с самого сотворения мира? Мы знаем Мерлина как величайшего чистокровного волшебника, но откуда у всех уверенность, что и его родители могли колдовать? Большинство преданий как раз говорит, что он был сыном простой девушки. У ней не было никаких способностей. И раз бывают чисто магические, то есть и полумагические, и немагические? Как это вообще работает? Неужели чистокровному придётся жениться на вейле, чтобы поддержать своё чисто магическое происхождение?

Замолчавший было Северус вновь заговорил, будто бы наслаждаясь, что ему задали вопрос, в котором он хорошо разбирается.

— Да, «полумагические» корни действительно бывают, — мальчик отзеркалил жест и мимику Ливии, — но называют их не так. А вот насчёт поддержания чисто магического происхождения ты не права. К примеру, женился маг на эльфе, вампире, оборотне, нимфе, вейле или на любой другой волшебной расе, что принято считать достаточно осознанной. Дети от такого союза перестают считаться чистокровными, несмотря на то, что брак был заключён с магическим созданием. Истинно чистокровные, образуют пары только со своим видом и только с теми, чья кровь так же чиста, как и их. Зачем? Понятия не имею, не думаю что ради прихоти. Этому наверняка есть обоснование, но не думаю, что чистокровные когда-либо раскроют этот секрет общественности.

Ливия не нашла что сказать. Это была слишком сложная и непонятная тема, чтобы пытаться разобраться с ней за разговором в поезде. К счастью, или сожалению, в разговор вклинилась Лили.

— Угх, Боже, да кому какая разница вообще? Ну были у человека в потомках эльфы или оборотни, и что? Рога от этого вырастают что ли? — рассмеялась девочка. — А даже если вырастают, уверена, это дело решается каким- нибудь заклинанием или зельем.

Мальчик уже хотел было ответить, но рыжеволосая волшебница не дала ему такой возможности.

— Замолчи, Сев. Никому здесь не интересно это. Несут подобные союзы какие-либо трудности или нет, это уже дело тех, кто в них вступает. Я считаю, что если двое людей влюблены друг в друга, какой-то старый прадед эльф им не помеха. У любви нет преград. 

Темноволосый мальчик в ответ на это и вправду притих. Было удивительно, что каких-то пару предложений так разрядили обстановку. Ливия была рада, что решила встрять в этот разговор, и не позволила повиснуть неловкой тишине. Это был один из её первых серьёзных разговоров, пусть и таких быстрых.

Девочка мельком глянула на брата. Она знала, что некоторые слова будут иметь для Ремуса особое значение, и хотела увидеть его реакцию. Она не ошиблась, он действительно выглядел более расслабленным.

Ремус всеми силами старался держать себя в руках. Слова новой знакомой отозвались чем-то тёплым внутри. Было крайне непривычно слышать, что твоё происхождение не является проблемой. Да, он понимал, что девочка, возможно, никогда не встречалась с магическими существами лично и может изменить своё мнение, когда это случится. Но всё же…

Всё же ему было приятно.

Вынырнув из своих раздумий, мальчик покосился на притихшую темноволосую волшебницу. Во время перепалки двух друзей девочка не выдавала никаких эмоций, но Ремус чувствовал, как она напряжена: спина слишком ровная, наверно даже слишком для аристократки. Из-за неё-то и начался этот разговор. Хоть она и не хотела это показывать, вопрос о чистоте собственной крови, видимо, волновал её столь же сильно, как и Ремуса вопрос о его сущности. Отбросив все осуждающие утренние слова матери, мальчик уже не мог отделаться от ощущения, что он единственный, кто по-настоящему понимает переживания Беллы.

Возможно, но только возможно, они всё же поладят.

Раздавшийся стук прервал короткий момент затишья. Дверь купе с щелчком открылась, и в проёме показалась милая старушка с тележкой сладостей.

— Ничего не желаете юные волшебники и волшебницы? На шоколадные лягушки сегодня скидка!

В одно мгновение купе наполнилось радостным копошением. Основными скупщиками сладостей были Ливия с Лили. Белла же покупать сладости отказалась. А Северус взял лишь небольшой мешочек лакричных палочек. 

— Мне не понравились те кислые, как же их… — рыжеволосая нашла в кармане обертку и прочитала название. — «Летучие шипучки»! Фуу…

— Да, слишком кислые, а ещё от них весь рот потом зелёный, — ответила Ливия, тем временем сосредоточив всё своё внимание на Белле и своих попытках скормить ей что-то сладкое. — Ну может хоть помадку из патоки попробуешь? Она очень вкусная!

Ремусу стало легче, когда её ровная спина чуть расслабилась, поддавшись уговорам его сестры. С неловкостями было покончено.

Через пару минут Ливия уже активно болтала с Лили: та подробно стала рассказывать откуда они с Северусом родом. Выяснилось, что живут друг от друга они не очень далеко. Изредка что-то добавляли Северус с Беллой. Создавалось ощущение, что пока тот не расспрашивал её о семье, та вполне могла бы коммуницировать, потому что Северус тоже высказал осуждающее мнение про автора учебника зельеварения. Ремус же не произнес практически ни слова и смотрел в окно. Сестра изредка поглядывала на него, волнуясь.

«Было бы прекрасно, если бы в Хогвартсе было побольше таких ребят, как эти. Возможно тогда Ремус всё таки смог бы открыться этому миру. Не сразу, но, возможно, однажды…» — вертелось в её голове.

***

Тем временем за окном уже виднелись сумеречные пейзажи северной Шотландии. Поезд стал сбавлять скорость. А на самом горизонте вырисовывался огромный готический замок. Высокие башни, заострённые крыши, украшенные скульптурами стены — вид завораживал. Всё как описывал Эзра. Всё как и представляла Белла перед сном каждую ночь. Хотя нет. Намного, намного лучше!

После прибытия на станцию первокурсников повели к воде. Хагрид, как представился очень высокий мужчина с жёсткой бородой и неуклюжей одеждой, провел краткий инструктаж: за лодки не высовываться, руками не махать, лодку не качать. Перед тем, как ступить на деревянный пол лодки, Белла все время вертела головой, ища брата. Не найдя его, она сдержанно вздохнула, вспомнив, что тот должен добраться до школы на карете без неё. 

— Идём? — потянула руку Ливия из лодки, улыбаясь. Белла едва коснулась её  и ступила в лодку. 

Блики на воде не позволяли видеть подводных существ, но Белла точно знала, что они там есть. Словно тронешь воду и тут же почувствуешь нечто прямо под собой. Слева от озера виднелся лес, грубый и темный на фоне спокойной синей воды. Беллу укачало, и когда лодки ударились о берег, она быстрее всех опустилась на землю. Ливия со стороны похвалила её мягкий и ловкий прыжок. 

Перед первокурсниками открылись огромные железные двери. «Какие интересные замки́», — заметила Белла, разглядывая движущиеся витиеватые узоры из металла. Раскрываясь, они ввели в глубины коридора, где показались широкая лестница и тёплые огни факелов на белокаменных стенах. 

Как вдруг Ливия вдруг коснулась локтей своего брата и Беллы: видимо, заметила, как Белла водила пальцем по шву мантии раз за разом.

— Я думаю, это будет самый прекрасный год в нашей жизни! Мы в Хогвартсе, где сбываются мечты. Именно здесь зарождается магия, а мы находимся в её стенах! Разве не прекрасно?

Ремус зашевелился первым, дыша ровнее. 

— Ты права, Ливия, — Белла благодарно посмотрела на неё. Взглянув на Ремуса, она решилась задать немного личный вопрос. — Ты тоже волнуешься из-за того, что можешь не попасть на один факультет с сестрой?

Ремус хоть и улыбнулся в ответ сестре, но всё же смотрел вперёд настороженно. 

— Всё хорошо? — спросила Белла. 

— Нет, я… Я просто очень рад, что мы вообще попали в школу, — тихо ответил Ремус, приподняв уголки рта. «Странная улыбка». 

— А что, могли не взять? — спросила Белла с лёгкой ухмылкой. Кто на самом деле сейчас рад поступлению в школу, так это она. Остальных детей со всей страны принимали же без лишних вопросов!

Мальчик часто задышал и хотел было что-то сказать, как впереди показалась большая тёмная фигура, освещённая сзади тёплым светом. 

— Первокурсники, не суетитесь и проходите дальше! — строго произнесла женщина в зелёной остроконечной шляпе так, чтобы услышали даже в самом конце малолетний вереницы. Знакомый голос отдавался эхом вокруг. — Идите за мной. 

Профессор Макгонагалл возвышалась над детскими макушками. Выстроившись в ряд, они как маленькие послушные утята двигались вслед за ней. Женщина постоянно оглядывалась, следя за тем, чтобы никто не потерялся и не отстал по пути. Небольшие каменные лестницы привели в Большой зал. Оттуда сочился тёплой яркий свет, манящий за собой. 

Горели огромное количество свечей, свисающих с потолка, и обычно сдержанная на публике Белла ахнула. Они то поднимались, то опускались, танцуя. Их свет озарял тёмных каменных горгулий, а тени на их лицах двигались, приветствуя новеньких. Пройдя четко поставленным шагом мимо длинных столов, за которыми уже сидели студенты постарше, профессор Макгонагалл поднялась на пару ступенек к высокому стулу. На нём лежала старая потрёпанная шляпа крайне неприятного вида. Эзра рассказывал, что для церемонии нужно её надеть, но Белла представляла её совсем уж по-другому. 

— Сейчас я буду вызывать каждого ученика по фамилии. Названный ученик должен выйти и сесть на стул. Я надену на него Шляпу, и уже она решит, где вы будете учиться. Итак, приступим... — женщина вызвала первого ученика. 

Распределение началось. Часто звучали Пуффендуй или Гриффиндор. Восторгов из зала было гораздо больше, чем когда Шляпа распределяла на другие два факультета, Слизерин и Когтевран. Белла гладила свой рукав, держала руки за спиной — очень волновалась. «Это как-то связано. Здесь явно какой-то подвох, вот только я не могу понять какой». Ещё и Шляпа оказалась на редкость болтливой: то причёску прокомментирует, то со старшими братьями или сёстрами сравнит. Сможет ли она проигнорировать вампирскую кровь в теле девочки? 

— Фуллбастер, Изабелла.

Вздрогнув от резкого голоса, Белла шагнула вперёд. Она мягко села на стул, хотя готова поклясться Мерлином, что чуть было камнем не рухнула на него. По всем столам послышались перешёптывания:

— Неужели это она!

— Мне не послышалось? Изабелла?

— Та самая?!

Как только Шляпа коснулась головы, то сразу же съехала на лоб. Никто не издал смешок: все затаили дыхание в ожидании. Белла взволнованно качнула головой, и Шляпа тут же вернулась в нормальное положение:

— Ага, ещё один из Фуллбастеров... Та, что с западной ветви древа, верно? Легендарно… — протараторила Шляпа и довольно быстро и громко выпалила. — Слизерин!

«Может Дамблдор приказал ей умолчать о моём происхождении? Даже если и нет, мозги в этой пустой Шляпе всё-таки были».

Радостные возгласы и бурные аплодисменты третьего стола заполонили зал. 

По словам брата, здесь было так прекрасно. По словам отца, всё будет прекрасно, когда брат рядом. По словам матери, нужно держать голову ровно, чтобы не сделать себя и брата мишенью, и только тогда всё будет прекрасно.

Но Белле сейчас одиннадцать, и её мечта только что осуществилась. Постоянные тревоги на несколько часов оставили её детскую голову наслаждаться счастливым моментом. Думать она будет завтра, а сегодня — радоваться за торжественным школьным пиром вместе со своими однокурсниками-слизеринцами, которые так активно зовут её за свой стол. 

Белла встретилась взглядом с Эзрой: тот улыбался до самых ушей, пока Кристиан Нотт, чуть не выронив свой колпак, одобрительно хлопал его по плечу. Она посмотрела дальше вдоль стола и узнала в самом конце лица своих других братьев — Феликса и Флавиана. Они оба были родственниками со стороны самой старшей, северной, ветви их плодовитого семейства. Белла последний раз видела их на своём прошлом дне рождении. Те смотрели на девочку в ответ и кивнули, энергично аплодируя. Они оба, как и остальные члены семьи, конечно же знали о происхождении Беллы. 

«Что ж, — успокоилась она, — мы с Эзрой точно будем не одни с моей проблемой». 

***

Ливия была рада за  свою знакомую и подняла большой палец вверх, когда та радостно взглянула на неё. Улыбка сама появилась на их лицах. Но теперь настал её черёд. Она уселась на табурет, и потрёпанная Шляпа начала говорить. 

— Хм, — задумчиво протянула Шляпа. — Я вижу хорошие задатки для Когтеврана. Как тебе такая идея, девочка?

Ливия промолчала, так как на самом деле не знала, что ответить. Она была не против любого из факультета. То, что она находится здесь, было уже чудом. «Будь, что будет». 

— Хотя я вижу ещё кое-что… Та-а-ак, хорошо. Я приняла решение… — добавила Шляпа. Она шевелила волнистые волосы Ливии, из-за чего по всей шее пробежали мурашки. Через мгновение Шляпа прокричала. — Гриффиндор! 

Ливия соскочила со стула, чуть не уронив его, и поспешила к первому столу, уже вовсю ликовавшему. После нее сразу же вызвали брата. Тот вцепился взглядом за Ливию в поисках поддержки. В ответ она с улыбкой подняла кулачки, хотя чуть не снесла со стола кубок с каким-то напитком. 

Ещё в августе встал вопрос о возможном итоге распределения, и, как выяснилось, Ремусу было важно попасть на один факультет с сестрой. Ливия убеждала, что намного важнее попасть на правильный факультет, где ему будет комфортно. На что тот лишь грустно пожимал плечами и бормотал что-то вроде: «Мне нигде не будет комфортно из-за того, кто я». За своими мыслями Ливия не заметила, как Шляпа уже вынесла своё решение. Ремус бежал к сестре, спотыкаясь, и не находил себя от счастья.

Когда последний первокурсник занял свое место в зале, настало время ужина. Не было свободного сантиметра: везде были разные блюда, успевай только все попробовать. После ужина Лео Дункан, староста Гриффиндора, повел первокурсников в гостиную через многочисленные коридоры и лестницы. Ливия, пытаясь запомнить маршрут, сдалась после очередного поворота и принялась рассматривать внутреннее убранство замка. Ремусу приходилось держать её за руку, чтобы она не отстала или не упала с лестницы. Окружающее завораживало, это место дышало магией. Проходя мимо очередного портрета, она заметила, что господин в одежде прошлых веков посылал ей воздушный поцелуй, и не смогла сдержать улыбку. 

Когда они добрались до гостиной Гриффиндора, Ливия нашла в нём сходство с их самым первым домом: камин горел ярким огнём, вокруг него расположились диваны с мягкими подушками, на маленьких столах лежали газеты и журналы — вся комната была наполнена разными приятными мелочами. Оглядывая каждый уголок, девочка почувствовала уют из счастливого прошлого, словно она не меняла деревню за деревней.  Норт-Эршир, их нынешний и вряд ли последний дом, был прекрасен, но он никогда не заменит ей тот, что не видел запертого ребёнка-оборотня в собственной комнате. А вот Хогвартс, вернее гостиная Гриффиндора, — вполне могла попытаться это сделать. И у той уже начало получаться. 

Лео Дункан указал малышам на раздельные лестницы к входам в комнаты девочек и мальчиков, попросил дождаться завтрака, на котором выдадут расписание занятий и пожелал спокойной ночи. 

Первокурсники стали расходиться по своим спальням, но Ремус не решался покидать гостиную, поэтому был согласен просто молчать рядом с сестрой. Конечно, дело было в соседях по комнате: новые знакомства в первый день в школе он решительно не хотел заводить. Ливия решила его подбодрить:

— Для них сегодняшний день такой же необычный, как и для тебя. Для начала можно и это обсудить, а дальше, я уверена, диалог пойдет сам. Главное, не волнуйся.  

— Легко говорить человеку, который не волнуется, не волноваться, — цокнул Ремус. — А может есть какой-то способ, чтобы мы жили в одной комнате? Видела, какой замок большой? Явно найдется спальня с двумя кроватями. 

Ливия ущипнула брата за локоть. Её хмурое лицо сверлило насквозь, но Ремус не отступал. 

— К черту общение, этот день и так выжал меня, как лимон. 

— Заночуешь здесь, — оглянулась девочка, — на диване? Оригинально, но на утро у тебя заболит шея. 

Ремус молчал, глядя то на сестру, то на лестницу. 

— Нужно разобрать вещи, чтобы утром не искать ничего, — продолжала Ливия. — К тому же, можешь просто поздороваться и представиться. Дальше само всё пойдет. 

— Ладно, — после минутного молчания пробубнил он, сдавшись в попытках сопротивляться судьбе.  — Увидимся за завтраком только?

— Получается, — вздохнула девочка, глядя на коридор, ведущий к девичьим спальням. Её саму ждало знакомство с соседками. Осталось только следовать своим же советам. Иначе что она за старшая сестра, рождённая на три минуты раньше?

Двойняшки разошлись. Ливия, единственная оставшаяся в гостиной, всем телом почувствовала усталость. Она поняла слова брата: день и правда выжал из неё все соки. 

Винтовая лестница, ведущие в спальню девочек, показалась бесконечной. Наконец поднявшись, Ливия на пару секунд задержалась наверху, разглядывая гостиную с нового угла. Стало так тихо, что было слышно, как одно полено в камне чуть треснуло от огня и перевалилось на другой бок. Она поняла, что ещё секунда, и точно так же свалится на пол прямо сейчас. 

На последних силах Ливия дошла до своей спальни, где приглушённо горел свет, как назло ещё больше усыпляя. Заглянув внутрь, глаза заметили ярко-рыжие волосы, и девочки тут же узнали друг друга: Лили Эванс сидела рядом со своим чемоданом, подняв голову на звуки у двери.

— О, привет, — практически одновременно произнесли девочки и радостно улыбнулись. Напряжение от ожидания как рукой сняло, что больше придало усталой тяжести всего тела. 

Рядом с соседкой стояла другая девочка. Короткие тёмные волосы, почти такого цвета глаза и немного стесняющиеся руки, убранные за спину.  

— Примет. Меня зовут Алиса Ревелл. 

— Ливия Люпин, — представилась она в ответ, — из Норт-Эршира. Приятно познакомиться. 

Если Лили уже немного была знакома с Ливией, то Алиса так и тянулась расспросить новую соседку. Ей было неловко говорить этим раскрытым от любопытства глазам, что от усталости валиться с ног и рада будет познакомиться получше утром. Алиса вежливо кивнула и продолжила что-то обсуждать с Лили. 

Верная своим словам, Ливия принялась разбирать вещи, и только потом, едва коснувшись подушки, заснула крепким сном. Она не заметила, как в комнату вошла последняя девочка, и комната наконец погрузилась в темноту. 

***

После праздничного ужина староста Слизерина Феликс Фуллбастер собрал всех первокурсников и повёл их в гостиную. Они следовали за ним, сопровождаемые серьезным лицом юноши и его добрым и приятным голосом. Белла засмотрелась на бесконечные пути вращающихся лестниц. Но вверх они не пошли: Феликс вёл всех вниз, в подземелья. 

Они слегка напоминали поместье Фуллбастеров: такое же тёмное и холодное. Но различий было больше. Если приглядеться, то на некоторых колоннах можно разглядеть смешные сценки с Основателями школы — Белла узнала их по атрибутам каждого волшебника. А проходя мимо сотен картин, практически не видевших солнечного света, Белла ловила взгляды изображённых героев, которые весело махали ей рукой и поздравляли с поступлением. 

С каждым шагом малыши спускались всё ниже и ниже, на самое дно Чёрного озера. Они стали волноваться из-за странного ощущения внутри головы, но Белла от этого была в приподнятом настроении. Как только ученики добрались до гостиной, волнение сменилось восторгом. Зелёные и серебряные цвета как никогда гармонировали друг с другом. Дети остановились посреди комнаты, где на них со всех сторон сквозь воду сочился лунный свет. Казалось, что полумрак скрывал какую-то тайну, и каждый чувствовал себя посвящённым в неё. 

— Ваши вещи уже доставлены в ваши комнаты, так что можете уже расходится по комнатам и ложится спать. Завтра вас ждёт новый день. Какие-нибудь вопросы? — староста оглядел сияющих первокурсников. 

Кто-то переспросил его фамилию, и, получив ответ, просвистел. Многих озарило, что как минимум четверо детей из богатой семьи Фуллбастеров находятся сейчас в стенах Хогвартса, и один из них — староста, главное лицо факультета. Феликс ухмыльнулся, но затем продолжил настаивать, чтобы малыши пошли спать. 

Эзра окликнул сестру. Она тут же направилась к нему и едва не споткнулась о свои же ноги, засмотревшись на громадное окно позади него: мимо проплывали какие-то существа, о которых Белла не имела ни малейшего понятия. 

— Поздравляю, — положил брат руку на её плечо. — Добро пожаловать в Слизерин. 

— Спасибо, — счастливо улыбнулась она. — Теперь я тебя буду доставить ещё и здесь. 

Привычный уклад жизни нарушен — Белла почти не покидала поместье, сидела только в своей комнате, а в Хогвартсе придется быть везде и сразу. И ей это безумно нравилось. 

Всё было по-другому. Пудингов за ужином было вдвое больше! Свечи горят тёплым оранжевым пламенем! Все улыбаются! Много людей и детей её возраста! Даже привидения шутили друг с другом, не обращая внимания на то, что перегородили путь студентам. Дома же привидения её родственников хлебом не корми — дай нотации почитать. В окне пристально следила за каждым движением русалка. Её острые зубы скривились в улыбке, и было непонятно от чего: от знакомства с первокурсницей или от предвкушения нового лакомства. О Мерлин, чувство опасности так оживляло! От того так и хотелось протянуть руку сквозь стекло и коснуться светлой чешуи. 

Белла обернулась на спальни. Осознание сбило дыхание. Комнаты-то не на одного человека! «Вот Мерлин, — размышляла про себя Белла, отходя от первых впечатлений пребывания, — Я и забыла, что придется прятать свои клыки даже в пижаме». Она не решалась войти. Зуд на зубах от зелья заставил вздрогнуть. Какая-то девочка ураганом пронеслась мимо неё вниз. Секунда за секундой Белла успокаивалась. «О Мерлин, я нахожусь наконец-то вдали от дома! Прочь все мысли и бегом навстречу к знакомствам!» — кричала сама на себя. Жажда подружиться с кем-то незнакомым всё же пересилила страх. 

Глаза ослепил зелёный свет. В комнате пока что было пусто, но уже стояли чьи-то чемоданы. Белла стояла одна посреди четырёх кроватей. Окрылённость исчезла, будто бы её и не было секунды назад, и страх вновь окутал. Она коснулась крайнего кармана, где лежал бутылёк с зельем, и тот показался ватным на ощупь. Почему-то разбирать вещи уже не хотелось. Тишину нарушили шаги за дверью. 

— Леонесса, перестань! У меня уже живот болит. 

Увидев стоящую посередине комнаты Беллу, девочки остановились, не понимая, что делать. Третья, видимо, бежала за ними следом и врезалась в девичью преграду, чуть не повалив всех на пол. «Ну вот, теперь они таращатся на меня», — взволнованно вздохнула Белла. Она неуверенно подняла руку в знак приветствия. «Мерлин, я же только что хотела поскорее с ними познакомиться! Успокойся и дыши!» — кричала на себя Белла. Девочки, одна не похожая на другую, не растерялись и радостно поприветствовали её. 

— Ещё новенькая! — нараспев проговорила последняя. — Какие красивые у тебя глаза!

«Она всегда говорит о том, что думает?» — первое что пришло в голову Белле. 

— Вроде бы мы здесь все новенькие, разве нет?

Они засмеялись, и Белла неуверенно улыбнулась. Через пару минут, когда одна из них уже потерялась в дебрях своего чемодана, стало ясно, что бояться пока нечего. «Они же даже не знают меня, чего я волновалась тогда?» — она мысленно ударила себя по лбу. Все расположились на кроватях, занимаясь вещами. Другая девочка глянула на новоприбывшую, как на новую мишень. Она соскочила с кровати и подбежала к Белле на своих ножках так быстро, насколько позволяло ей детское тело: 

— Дорказ. Дорказ Медоуз к вашим услу... 

Неожиданно откуда-то выскочило что-то металлическое. Белла разглядела белку, чья шёрстка была из бронзовых металлических пластин и шестерёнок. Её шаги были нечастыми, но резкими, что пугало и заинтересовывало ещё больше. 

— Что это, Мерлин, такое? — спросила за Беллу Дорказ, огибая кровать, чтобы лучше рассмотреть.

Харвин взяла животное в руки:

— Это будильник, — она потянула за хвост, и белка затряслась, — Из чемодана сбежала. 

— Что такое будильник? — Белла приподнялась, отодвигая свои вещи в сторону. 

— Ну… Часы. Чтобы не проспать утром, когда нужно рано идти куда-то, — девочка подняла губу, сверху вниз глядя на девочек. 

Белла переглянулась с Дорказ, ловя такой же непонимающий взгляд. Она хотела расспросить про слуг, которые, видимо, плохо выполняли свои задачи, но её перебили:

— А как это работает?

— Чистокровные что ли? — поправляя светлую чёлку, спросила Леонесса со своей кровати. 

— Нужно его завести, — продолжила Харвин, — видишь красную стрелку? Вот, теперь она двигается. Потому что я вращаю вот эту шестерёнку. 

Белла увидела, что на задней лапке белки и вправду находилась какая-то тонкая круглая деталька. Будильник вновь зазвенел, трясясь в руках хозяйки. Белла с Дорказ вздрогнули от неожиданности, но через секунду бросились рассматривать чудесный предмет, отбирая друг у друга из рук. Харвин только рассмеялась, наблюдая за ними и постоянно поправляя свои короткие волосы. 

Через несколько минут, когда все вещи были уложены и пижамы надеты, девочки решили лечь спать. Волнение перед первым учебным днём девочки переживали по-разному. Кто-то уснул сразу: Харвин громко сопела, а Дорказ, укутавшись с головой, неподвижно лежала. А кто-то не мог уснуть: Леонесса долго ворочалась в постели, ругая подушку, а Белла, оставив попытки уснуть, смотрела в потолок, прокручивая события сегодняшнего дня. Когда наконец Леонесса притихла и даже вроде нашла удобное положение, Белла решила запомнить каждую соседку через ассоциации. 

«Леонесса Хэндервелл. Кровать слева от меня. Ровный тон общения даже когда хочет спать. Много вещей и украшений. Вроде бы знакома с Харвин. Белокурая. Полукровка. 

Харвин Григокс. Кровать напротив Леонессы. Пахнет яблоками: видимо у родителей есть ферма. Короткие тёмные волосы. Магглорождённая. 

Дорказ Медоуз. Кровать справа от Харвин и напротив моей, тоже у окна. Кудрявые каштановые волосы. Очень болтлива и энергична. Чистокровная, но я первый раз слышу её фамилию». 

И всё же первый день прошёл очень даже хорошо. Сколько знакомств за каких-то двадцать четыре часа! В комнате наконец затихло, дыхание девочек стало ровным. Привидения, летающие по замку и не знающие ничего о личных границах, перемещались сквозь стены спальни и запомнили улыбку маленькой Беллы.