Нельзя сорваться. Нельзя позволить телу расслабиться, боли — затмить разум. Нужно думать, за что зацепиться, как найти точку опоры. Снова раскачаться? Рискнуть и подтянуться по проволоке наверх? Дина ухватилась за неё второй рукой, пытаясь поднять своё тело на несколько номеров* вперёд; боль в руке на мгновение отступила, но сверху тут же раздался скрежет съезжающего крюка. Дина резко отпустила леску, и боль резко вернулась. Девушка вскрикнула; боль казалась невыносимой, мешала думать, а тело — свинцовым, неподъёмным.

Думай, думай, прислушивайся к своему телу, рассчитывай его возможности, наблюдай, думай, думай, оценивай, соображай.

Правую руку обжигает болью: она сжимает крюк. Левая нога — нерабочая. На Дине легкая куртка, которую не снимешь. В куртке всё еще лежит нож, он упирается в бок. В ухе — наушник, средство связи.

И как ей в голову сразу не пришла эта мысль? Вечно полагаясь на себя, Дина совершенно забыла, что у неё есть Альвар. Она потянулась к уху, касаясь его пальцем. Что нужно было сказать? Дина была плоха в звонках, в сенсорных панелях, голосовых управлениях, и просто крикнула "Альвар!" Пару секунд тишины. Звуковой сигнал, вызов принят. Что сказать? Мысли Дины спутались, смешались со страхом и болью в руке.

— Альвар! Я... Застряла... Рядом с вышкой, двадцать восьмой... Мне очень больно, пожалуйста!.. Сними меня... Мне страшно, я... Сорвалась с моста, я могу упасть... Прости... — она захлебнулась собственными словами и слезами, — я не знаю, где это, тут везде темно... Балконы далеко...

— Я сейчас буду, — ответил обеспокоенный голос, — не двигайся, ничего не делай, ничего не бойся, ладно?

Дышать стало труднее.

— Пожалуйста, забери меня...

— Обязательно. Не паникуй, просто постарайся продержаться ещё немного, ладно? Сможешь? Скажи, что сможешь.

Это был не голос её сварливого босса; он звучал тихо и чётко, будто Альвар успокаивал плачущего ребёнка. Впрочем, так оно и было: слезы уже вовсю лились по её щекам, застилая глаза.

— Ну? Дина, слышишь меня?

— Слышу. Да... Да, смогу.

— Отлично. Две минуты, и я тут.

Вызов завершён. Дина снова осталась наедине с собственной болью и отчаянием. Что если Альвар не найдёт её? Вышки рядом не видно. Может, она ошиблась, потерялась? Рука соскользнёт, крюк оторвётся, а Альвар не успеет. Она чувствовала, как рука становится скользкой, плечо обжигает так сильно, что, кажется, её сейчас оторвёт. Дина закричала. Её крик не отразился эхом от далёкой высотки, а пропал в пустоте, густой вечерний воздух поглотил его, бесчисленное количество воздушных мостов и переправ задержали его, растворили. Альвар не услышит её, если она будет кричать. Он не найдёт её в этом закутке за вышкой, не успеет. Она умрёт за секунду, разламывая череп об землю. Дина перехватывала леску всё чаще, рука выскальзывала всё сильнее. Сколько прошло времени? Земля и то не знает. Скоро она заберёт её в свои распростёртые объятья, как после того случая в шахте. Но теперь второго шанса не будет.

Тот миг, когда она позволила себе отпустить проволоку, ощущался, как что-то свободное и прекрасное. Падение будет спасением. Земля примет её. Боли больше не будет. С этой мыслью она разжала пальцы, и чьи-то крепкие руки подхватили её поперёк живота, стянули перчатку; усадили на жёсткий резиновый пол автомобиля. Машина качнулась от тяжести второго пассажира, и Альвар щёлкнул что-то на панели управления, чтобы раскрыть боковые лопасти, позволяющие парить в воздухе.

Зашумел двигатель. Дина почувствовала, как Альвар берёт её за плечи, и зажмурилась. Перед глазами всё ещё стояла сцена её несостоявшегося падения, крыши, мосты и лестницы, улетали вверх, и Дина снова заплакала. Альвар опустился на колени и обнял её, положив её голову к себе на грудь. Этот жест должен был унять её слёзы, но те почему-то покатились из глаз еще сильнее. Впервые за этот долгий и трудный год Дина позволила себе заплакать при постороннем. Из её груди будто вынули что-то тяжёлое и острое, долгое время причинявшее ей боль. Боль стала сильнее, но вместе с ней пришло ощущение свободы и безграничной усталости. Она хочет домой, запереть железные двери и поскорее забыть этот кошмар.

***

От балкона до самого магазина Альвар нёс Дину на руках. Это могло бы быть неловко, если не острая боль в плече и пугающее ощущение пустоты на месте левой ноги. Дина беспомощно повисла, ухватившись за плечи Альвара. Она казалась себе такой тяжёлой, протез мёртвым грузом давил, усиливая это ощущение. Всю дорогу до мастерской они молчали. Дина старалась унять тревогу, мастер казался бесстрастным.

В мастерской он усадил её в свое белое кресло — то самое, которое запрещал ей трогать в обычные дни. Дина съёжилась в нём, как провинившийся ребёнок, но Альвар не стал кричать и ругаться. Он тут же полез в ящики, гремя там инструментами.

— Прости меня, — тихо сказала Дина.

— Всё хорошо. Не извиняйся. Ты ведь жива — это главное.

— Я сломала ногу... — Дина запустила руки в волосы, затем закрыла лицо ладонями. Чёрная коса её расплелась и растрепалась, пучок распустился, — не знаю что делать... Мне придётся просить у тебя деньги, ехать на глубину... Много денег, у меня столько нет...

— Не убивайся так, — спокойно сказал Альвар, — сейчас поправим. И денег мне твоих не нужно.

Он сел рядом и положил ее левую ногу себе на колено. Дина не почувствовала ничего — всё ещё пустота.

— Это отличная вещь. Её нельзя просто так сломать, нужно постараться. А ты явно не старалась, ты стараться не любишь. Не переоценивай себя, — усмехнулся он, — это замечательное изобретение. Мастер Маттео Блиггс ужасно прославился, когда сделал первый протез из либерия. Веришь или нет, но много лет назад мне посчастливилось работать с ним бок о бок...

Альвар осекся, погрузившись в какое-то печальное воспоминание. Он говорил и одновременно разбирал механизм: выкручивал винты и отсоединял провода.

— Вот здесь, у тебя под коленом — гравировка. Это значит, что механизм сделан им самим на заказ, для тебя лично. Боюсь представить, сколько он стоил. Это подарок?..

Дина промолчала. Этот его внезапный монолог про технику сбил с толку.

— Извини, я в механизмах разбираюсь лучше, чем в людях, — он будто прочитал её мысли.

— Неужели совсем с меня денег не попросишь? — продолжила Дина гнуть своё.

— Да за что?

— Хотя бы за ремонт...

— Тут ремонта раз два и обчёлся. К тому же я не меркантильная сволочь.

— Ты очень меркантильный, — искренне сказала девушка.

— Ну ладно тебе!

Альвар аккуратно отсоединил провод маленькими плоскогубцами, и Дина чуть не вскрикнула от внезапной судороги во всём теле. Чувствительность вернулась так резко, что она потеряла контроль над своими движениями и машинально выбросила ногу вперёд; Альвар схватил Дину за либериевую щиколотку и с силой уложил обратно на своё колено. Дина чудом не лягнула его прямо в лицо.

— Так-так...

Он ловко перерезал провод, левой рукой всё ещё держа Дину, и та снова обмякла в кресле. Ощущение пустоты вернулось.

— Когда ты в последний раз была у мастера? По хорошему ты должна посещать его каждые полгода, если не чаще. Чтобы ничего не отсоединялось в полёте, — строго заметил Альвар.

— Я не знаю мастеров. Кроме тебя... — Дина отвела взгляд, — и того, кто сделал мой протез. Неужели ты и правда у него работал? Он важный чувак, этот Маттео Блиггс.

— Виделась с ним?

— Да. В 12 лет, когда мне устанавливали протез. За ним целое стадо ассистентов бегало...

Дина постаралась оживить в памяти тот день. Очень много света и цвета, чистые и яркие одежды, ослепляющий Серенум — верхний свет в комплексе "Город будущего", напоминающий маленькое солнце. Необычные акценты, мужские голоса и озабоченное чем-то, осунувшееся лицо мамы. Её фигура в лучшей одежде, которую она только могла найти.

— И что ты делал у Блиггса? Полы подметал? — усмехнулась Дина.

— О нет! — Альвар сощурил ярко-голубые глаза и снова отрезал что-то внутри протеза, — я был подмастерьем.

— Ого... — Дина округлила глаза, — это же... Это круто. Ты, получается, был крутым. Это же Блиггс, он... О нём книги пишут. И учебники тоже. Мы проходили его в старших классах.

— Ага... — Альвар задумчиво перерезал новый провод, второй рукой вслепую выдвигая ящик стола.

Как можно аккуратнее и будто бы невзначай Дина задала главный вопрос:

— Как тогда вышло, что ты здесь? Почему оставил десятый уровень?

Альвар поднял на неё глаза. Его лицо выглядело сосредоточенным и хмурым, и ей казалось, что если бы не линзы, мастер пронзил бы её взглядом насквозь. В последний раз он смотрел на Дину так, когда она явилась пьяной в мастерскую. Альвар был в серой домашней одежде и с чёрными глазами, и ей стало не по себе неясно от чего. Теперь Дину посещало похожее чувство.

— А ловко ты это придумала, Динальдина, — произнёс он.

Новый провод был установлен, и Дина услышала знакомый щелчок в районе бедра, затем легкое покалывание.

— Сама как думаешь, почему? Что бы тебя саму заставило уйти от самого известного протезиста в мире?

— Ммм, капитализм?

— Как вариант.

Альвар щёлкнул чем-то ещё, снова поднимая внимательный взгляд на Дину.

— Некоторые изобретения и открытия появляются на свет раньше положенного времени. Вот скажем либерий... Только пару столетий назад Хьёды набрались смелости и начали тащить его сюда с поверхности. Это опасный металл, не до конца изученный, уродливая мутация с поверхности; да, да, я знаю, ты любишь всю эту муть, поэтому тебя и тянет к работе с либерием. И меня тоже тянуло... То есть Блиггса тянуло в первую очередь. Только мы узнали о существовании этого вещества — и он тут же кинулся делать из него поделки. Аж заделал либериевую монополию. Знаешь, почему Блиггс реализовал своё изобретение именно на либерии? — Альвар выставил в динину сторону отвёртку, жестикулируя ей, — потому что у либерия его есть память. Как у тебя. Ты же помнишь, каково иметь вторую ногу?

— Это всё не имеет никакого смысла, если честно, — возразила Дина, — Такой протез можно и из титана сделать, почти никакой разницы.

— Неправда. Разница есть. И вообще, я не договорил: либерий помнит, какого быть частью большего. И стремится снова стать его частью. Как функция стремится к нулю. Мы пользуемся тем, что нам не принадлежит.

— Ты звучишь как стереотипный безумный учёный сейчас.

Дина сказала это, а сама подумала: "А ведь Альвар сейчас рассуждает о либерии, как о малоизученном, но ценном ресурсе с поверхности. Он понимает важность большой земли. Получается, он изучал её всё это время?.." С характером Альвара такое не вязалось.

— Что, это разве не раззадорило твоё желание докопаться до поверхности? — с иронией произнёс Альвар.

— Я не для этого туда собираюсь.

Дина чуть не проглотила язык. Ну вот, теперь их разговор пересёк опасную черту, снова. Обычно на этом моменте Альвар выходил из себя.

— Уже собираешься? И как, вещи собрала уже? Прошла собеседование на вакансию Хьёда? Или ты ещё тренировалась, прыгая со ржавых мостов?

Альвар щёлкнул чем-то ещё и Дина с облегчением почувствовала, как покалывание усиливается, нога становится легче, и чувствительность постепенно возвращается к ней.

— Ну вот!

Альвар крепко защёлкнул крышку, аккуратно опустил динину ногу на пол и выпрямился, гордо глядя на плоды своих трудов. Стоило ли говорить, что он тут же переменился в лице, будто бы и не было колкого замечания минуту назад.

— Попробуй-ка встать. Только без фанатизма!

Дина оперлась правой рукой об стол, но резкая боль остановила её, заставив рухнуть обратно. Пришлось прибегнуть к помощи Альвара, чтобы подняться на ноги.

— Как рука? Вывих? — тут же заметил мастер.

— Думаю, растяжение.

— Дать тебе отгул?

Дина чуть не присела назад в белоснежное кресло.

— Да ты что?! Ты не давал мне отгул, даже когда я вдохнула какой-то дряни внизу и кашляла недели две подряд!

— Это не мешало тебе рассекать по крышам. Как ты будешь этой рукой работать? Объясни мне, пожалуйста.

Они припирались еще какое-то время, пока к Дине полностью не вернулась чувствительность. В конце концов она хмуро согласилась на отгул. Альвар загремел инструментами, рассовывая их по строго отведённым местам в ящиках, закрывая и открывая отделы, коробочки с крышечками и чехлы. Дина аккуратно присела на край кресла.

— Спасибо, что не дал мне расшибиться в лепешку, - тихо сказала она.

Альвар в ответ всего лишь фыркнул, не отрываясь от своего дела. Дина восприняла этот жест как "не за что". Кажется, мастер действительно не собирался брать с неё деньги. Странный жест благородства для её меркантильного босса. И странный разговор о Блиггсе с либерием. Дина пообещала себе, что почитает о его мастерской побольше, как будет время. Допустим, на следующее выходное утро.

***

В полутьме своей мастерской Альвар Блиггс рассеянно стоял за столом. Настольная лампа освещала его сверху вниз, круг белого света падал на гладкую столешницу. Альвар вздохнул и в десятый раз открыл один и тот же ящик, достал всё ту же деталь.

Время было позднее, но голову мастера занимали тяжкие, тягучие неприятные мысли; они перетекали от одной к другой, медленно и сонно. Покрутил в руках провода.; их не обязательно было заменять целиком, достаточно всего лишь вставить один на место, но этого Альвару было мало. Он как можно более филигранно установил вместо них такие же, но поновее; вряд ли кто-нибудь в ближайшее время заметит подмену; упрямый подросток Дина всё равно не ходит к протезисту.

Альвар Блиггс мог сделать это одним движением, но потратил полчаса на замену. И что это теперь ему даст? Подсказку? Зацепку?

Почему они все ломаются именно так? Почему именно либериевые? Где допущена ошибка?

Альвар не помнил людей, но хорошо запоминал механизмы. Девочку в лицо он не узнал, а вот протез — сразу, как только открыл крышку и заглянул внутрь. Работа на заказ, выполнялась много дней, подстраивая каждую делать под тело клиента. Филигранная работа. Но и этот идеальный механизм вышел из строя без причины, как и десятки до и после него.

Альвар устало положил провода в ящик и закрыл его. Воспоминания ножом резали душу, мешая сконцентрироваться на механизме.

Не его работа. Не его дело. Не его ответственность.