— Ах ты ж твою мать! — выругался Питер, налетев на кого-то, топчущегося за дверью комнаты. Чертово общежитие — каша из студентов, попробуй-ка не задави никого!
Первая мысль: это вернулся Флэш, который постоянно забывает свою домашку. Особенные трудности у него были флешками (остротами на эту тему исписано немало страниц в блокноте Питера). А может, это Нэд заскочил, чтобы растолкать проспавшего Питера. Однако, подняв взгляд выше, Паркер наткнулся на Баки Барнса — студента с исторического факультета.
Держащего в руках букет цветов. Такой не вычурный, но довольно объёмный букет каких-то белых кустовых цветочков. Странно. У Баки не было причин было обивать порог этой комнаты в семь часов утра, если только он не перепутал их блок с каким-то другим. Или же он шёл по другим делам и заскочил попросить списать или типа того, но списывать историю у кого-то с физмата странно, потому что истории у них не было даже в качестве базовой дисциплины. Но ведь на историческом факультете изучают не только историю. Может, ему нужно списать что-то другое?
Слишком много истории для одного утра.
Словом, в эти прекрасные семь утра мозг Питера не был готов обдумывать что-то настолько многогранное. Язык во рту наконец-то получил команду пошевелиться с головного центра, и, закрывая дверь на замок, Питер поинтересовался:
— Ты в блок девчонок? Так он через три отсюда, прямо рядом с четвертой комнатой отдыха.
— К тебе.
Баки насмешливо взглянул на него, не трудясь откинуть с лица пушащиеся длинные волосы. Питер слегка позавидовал ему: у него-то не получалось ничего сделать со своими кудряшками, а он бы хотел, чтобы они как-нибудь очаровательно трепались на голове. Потратив минуту на раздумья о причине веселья, Питер пришел в выводу, что для юмора пока вроде бы слишком рано.
— Хорошо, но я спешу? В смысле, что случилось? Доброе утро.
— Утречко, — добрая насмешка на лице Баки превратилась в приятную ироничную ухмылку. Казалось, тот порядком забавляется, ведя этот разговор. — Принёс тебе этот букет, надеялся стать хорошим началом дня для тебя.
Теперь Питер, не мигая, уставился на букет. Спасибо. Кхм, наверное? Зачем ему этот букет? В смысле, что ему с ним делать, тащить с собой на пары и искать там вазу? Или Баки хотел, чтобы он помог ему обернуть эти цветы упаковкой, а потом подарить их кому-то? Но Питер не флорист, с чего бы ему…
Видимо, на этот раз язык Питера решил заговорить отдельно от мозга, готового взорваться от нагрузки.
— Зачем?
— Знак внимания. Букет цветов. Дарю его тебе, чтобы он у тебя был, — пояснил Баки, вынимая свободную руку из переднего кармана штанов и забирая ключи из пальцев Питера, до сих пор лежащих на дверной ручке, — Тебе стоит взять его и поставить в воду. В следующий раз, видимо, нужно добыть тебе кофе, прежде чем начинать разговор.
— Что, разговор? Ну да, кофе. Ваза? Ладно, я разберусь, — кивнул Питер, возвращаясь в комнату и закрывая дверь перед носом Баки.
Вазы у них не водилось даже самой хиленькой. Среди бардака Питер выцепил глазами пластиковое мусорное ведро и, вытряхнув бумажки прямо на пол, пристроил букет там. Плеснув внутрь воды из пятилитровой бутылки, Паркер удовлетворенно кивнул и предпочел выкинуть эту проблему из головы.
О Баки и их утреннем коротком диалоге он подумал только ближе к обеду. Когда половина обеда и стандартной порции кофе перекочевали ему в живот, Питер почувствовал себя достаточно проснувшимся и активным для того, чтобы начать разговор — еда и черное топливо всегда могли его растормошить.
— Барнс приходил сегодня утром, — начал он с фактов.
Если не знаешь, какой результат должен быть у твоих размышлений — начни с фактов.
Нэд, занятый своим салатом, пытался одновременно жевать и без помощи рук засунуть прилепившийся к подбородку лист в рот. Он вопрошающе посмотрел на него, предлагая продолжить. Питер вздохнул.
— Дал мне букет цветов. Сказал что-то про приятное начало дня. У Флэша очередные приколы?
— Не думаю, — пожал плечами Нэд, справившись со своей задачей. — Чувак, Флэшу есть чем заняться. Все наши розыгрыши только на троих. Кто этот Барнс?
Здесь Питер слегка смутился. Барнс был настоящим очаровашкой. Эта его улыбка, которую он надевал на лицо, когда хотел, чтобы его обаяние работало... Он частенько участвовал в конференциях и в костюме смотрелся просто бомбезно, но здесь Питер был пристрастен. К несчастью, фотографом в студгазете числилась Наташа Романофф, подруга Баки, поэтому вариант просто подойти к ней и попросить эти снимки отпадал.
И, конечно, он был звездой их ночных сплетен несколько раз. Тот, кто считает, что сплетни — удел девчонок, хмм, нуу…. Парни, живущие в комнате номер пятьдесят два, докажут каждому, что опустились до сплетен так давно, что никто уж и не вспомнит. Поначалу, конечно, стоило вылететь чему-то вроде «Слышали, у Максимофф и того парня, возящегося с компами, Вижна…», как все сразу сливались с темы и делали вид, что ничего не произошло, но спустя первый месяц совместного проживания делать вид, что они выше этого, стало просто невозможно.
Барнс не раз становился повесткой вечера. Постоянно что-то выделывал: розыгрыши, игра на нервах его друга, старосты Роджерса, а уж чего стоят громкие слухи о его отношениях и подвигах интимного характера и такие же громкие разоблачения!
Себе-то Питер не врал: Барнс был как раз в его вкусе. Его юмор, не злой и не эпатажный, а очень наблюдательный и точный, реалистичный. Его стиль в одежде, мотоцикл, подход к обучению. Флэш и Нэд тоже не терялись в догадках на его счет: типаж Питера был выявлен примерно на пятой ночи сплетен, происходивших с просто-таки унизительной частотой.
— Баки Барнс.
— Чува-ак! — немедленно отреагировал Нэд, открывая от удивления рот и радуя Питера его содержимым, — Я думал, что он гетеро! Флэш обязан быть в курсе! — воскликнул он, доставая телефон и пытаясь настучать сообщение единственным пальцем, который не был заляпан в соусе.
Питер нахмурился, сосредоточенный на том, что теперь, когда он задумался о том, как совершает глотательные движения не задумываясь, ему приходится приложить усилие, чтобы сделать это. Горячий кофе в его рту при этом не особо радовал.
— Гетеро? — уточнил Питер, когда ему промеж ушей будто хлопнуло, — Конечно! — со страданием протянул он, прикрывая глаза рукой, — Зачем ещё ему дарить мне цветы? Боже, я должен убить себя в следующий раз, когда буду разговаривать с классными парнями, не выпив сперва кофе.
— Точняк. — согласился Нэд, и по его лицу было ясно, что сегодня Флэш не поскупится на паскудные насмешнические комментарии по поводу навыков общения Питера и его участи умереть старой девой.
***
Дурацкие конференции. Кто придумал проводить их так рано утром? Девять чертовых утра, ради бога!
Зевая, Питер старался вникнуть в разговор между Бетти и Пеппер Поттс.
Баки позволил навалиться на себя и приобнимал за плечи. Увидев, что свой кофе Питер уже допил, он придвинул к нему свой. Тот был куда крепче, и Питер потом еще час чувствовал себя заведенным моторчиком, если делал глоток из чужой кружки, но сейчас это было очень кстати.
Стоило Паркеру поморщиться от горькости напитка, как Баки расплылся в теплой улыбке и осторожно чмокнул его в висок, стараясь не повредить укладку, которую Питер так долго выстраивал с утра в общей ванной перед зеркалом, не дав Мишель привести в порядок её собственные волосы. Только после весьма бранных и кровопролитных угроз Питер согласился доделать свой марафет в такси.
Зато его кудряшки были идеальны, и он готов был быть самым красивым бойфрендом, пришедшим сегодня сюда в качестве группы поддержки.
Питер довольно поджал губы и крепче вжался в Баки в поисках тепла. Их компания выбрала для сбора самый неудачный момент. В кафетерии как раз проводилось проветривание, но от холода дрожал только Питер, Бетти разве что ежилась. Баки вот не было холодно никогда. От его тела всегда шел ровный жар, он даже не утруждался застегиванием куртки, но Питер и не думал жаловаться: зато ключицы Барнса всегда были у него в открытом доступе. Как и медальон, который он подарил ему через полгода отношений. Приятно видеть, как Баки носит его каждый день.
Сейчас серебряный кругляш прятался за белой официальной рубашкой. На галстук Баки громко фыркнул, но согласился надеть пиджак (когда его научный руководитель позвонила ему и пригрозила недопуском к следующему слету). Теперь он неуютно поводил плечами, чувствуя скованность в бицепсах и лопатках, но руку с плеч Питера не убирал, пытаясь немного его отогреть.
— Тебе идет, — попытался сделать комплимент Питер, зная, как портится у Баки настроение от неудобных поз, затекших конечностей и всего, что мешало ему свободно двигаться.
— Спасибо, детка, — вымученно улыбнулся Баки, снова целуя его, на этот раз в нос. — Я был бы еще более благодарен, если бы тебе нравилась на мне какая-нибудь удобная одежда.
— Мужчины в костюмах — это же классика всех фетишей, — заметил Питер в ответ, пристраивая нос в складочке у Баки под челюстью.
— Терпеть не могу костюмы... — Баки наморщил нос. К третьему курсу он давно привык к дресс-коду на подобных мероприятиях. — Попробовал бы ты лучше обратить внимание на мои домашние треники.
Питер фыркнул. С этими трениками у него велась война с того самого раза, как он впервые попал в квартиру Баки и Сэма. С пузырящимися коленями, выцветшей и затертой тканью, все в катышках и застиранные, они приходили к нему в кошмарах. Этот монстр текстильной промышленности, который Баки купил себе еще в старших классах на распродаже и отказывался расставаться с ним по сей день, смотрелся на Баки просто ужасно. Однако Барнс эту дрянь обожал и утверждал, что они самые мягкие и удобные на свете.
Вместе с легким раздражением на бесящий хлам, требовавший отправить его в мусорное ведро, Питер ощутил привычную волну тепла от столь домашней темы. Баки пускал его в свой дом, в свое личное пространство, в свою жизнь, давая с каждым разом узнать о нем все больше, стать ему еще ближе. Их шуточные препирания про одежду никогда на самом деле не могли быть превратиться даже в намек на ссору, и Питер обожал любую домашнюю деталь в их разговорах, он любил тот факт, что между ними выстраивается по кусочкам их быт. То, как они нащупывали грани совместного существования, своего места в жизнях друг друга, притирались и сверялись по контрольным точкам, стараясь устроить все так, чтобы это работало.
Баки, всегда чутко ощущавший перемену эмоционального фона и атмосферы рядом с собой, будто зная. о чем Питер размышляет, ласково погладил его по плечу обнимающей ладонью, словно соглашаясь и говоря «я тоже».
До конца чашки кофе Питеру досталось еще пять поцелуев. Такой благодарности за ранний подъем и нервотрепку за Баки ему оказалось более чем достаточно.
— Ты справишься! — уверенно сказал он в коридоре, зная, что Баки придется сесть на места для выступающих, рядом с Бетти и Пеппер, а ему самому нужно будет занять свое (именное! ого, уровень) место в конце зала. — Я в тебя верю. И еще ты не можешь облажаться, потому что я буду записывать видео для твоей матери.
— Нет! — простонал Баки, переступая с ноги на ногу и отводя взгляд в потолок. — Я как чувствовал, что ты с ней о чем-то договорился, но решил не спрашивать, чтобы не наводить на мысль. Скажи, что телефон сломался! — он хотел было закрыть лицо руками и начать тереть переносицу, но Питер с тихим смехом перехватил его руки и обнял его, укладывая голову на плечо, обтянутое колючей тканью пиджака.
— Это для истории. Мы с Розалиндой будем восхищаться тобой в вотсапе столько, сколько посчитаем нужным. Твое дело только выступить и помнить, что мы любим тебя вопреки всему.
Баки издал еще один тихий стон.
— Давай-ка, герой, напрягись! — усмехнулся Питер, отстраняясь и разглаживая несуществующие складки на пиджаке Баки в попытке усмирить нервы.
— Ты волнуешься больше меня, это заставляет нервничать, — цокнул Баки, проверяя, как хорошо заправлена в брюки его рубашка.
— Радуйся, что я вообще в твоей группе поддержки. Я же просто чудо: самый очаровательный здесь, блистаю своими кудряшками и отсутствием мешков под глазами — ради этого я неделю ложился спать раньше одиннадцати! — ворчливо возмутился Питер, убирая руки Баки от его ремня и принимаясь перепроверять состояние его рубашки самостоятельно. — Я буду хлопать тебе громче всех, даже если выставлю себя полным дураком, дорогуша моя. Если бы ты все же разрешил мне взять мои помпоны и нарядиться в юбку…
Баки перебил его своим смехом — наконец-то искренним, не омраченным нервным изломом губ.
— Нет у тебя никаких помпонов.
— Есть! — повысил голос Питер, — Я купил их на ибэй пять дней назад, даже отзыв хороший оставил!
Пеппер возникла в дверях, молча указывая на часы и улыбаясь чему-то своему. Питер показал ей большой палец, желая удачи во время ее собственного выступления, и заслужил благодарный взгляд и улыбку.
— Тебе пора. Помни, пожалуйста, что я прямо здесь, сижу в зале, готовлюсь звонить твоей маме из такси и, игнорируя тебя, всю дорогу обсуждать с ней, как ты был хорош, независимо от результата выступления. Ты блистателен и горяч, я тебя обожаю, — пробормотал он скороговоркой, припечатывая на чужие губы громкий чмок. — Иди уже.
Баки казался куда более живым, чем пятнадцать минут назад. Даже его походка вновь вернулась к привычной уверенной, не говоря уже об этой улыбке, которая так нравилась Питеру — теперь она была наполнена теплом, когда Баки смотрел на него.
Приземлившись на свое место, Питер глубоко вдохнул и выдохнул, вспоминая медитацию от тревожности. Баки прошел на свое место и сел между девочек. Питер вытер потные ладони о штаны, прислушиваясь к стуку собственного сердца.
— Салют.
Питер кинул взгляд туда, откуда шел звук, не готовый поддерживать светскую беседу. Рядом сидел, развалившись в кресле и сложив руки на груди, какой-то парень в дорогущих брюках, брендовой рубашке и кожаной куртке. Его волосы были похожи на гнездо, а темные очки, закрывающие половину лица и сверкая именитой надписью на душке, не давали рассмотреть лицо их обладателя, но Питер почему-то был уверен, что знал его.
Впрочем, это тут же подтвердилось, когда он представился.
— Тони Старк.
Питер на пару мгновений проглотил язык. Знаменитость, учащаяся с ним в одном университете, но ни разу не попавшаяся ему на глаза, и фанатом чьих работ и изобретений Питер был лет с четырнадцати, сидела прямо рядом с ним.
— Классно, — пробулькал он, отвернувшись и вновь глядя прямо перед собой.
Розалинда позвонила как раз вовремя, чтобы спасти его от позора. Питер с удовольствием проговорил с ней пять минут, на которые та вышла в туалет со своего рабочего места. Убедившись, что все хорошо, и Баки не планирует сорвать с себя пиджак и убежать куда-нибудь в подвал, чтобы на него не давила важность сегодняшнего события, она пожелала удачи, не забыв добавить несколько теплых слов лично Питеру, и повесила трубку.
Питер снова остался сам с собой, вынужденный ожидать начала конференции.
— Ты не представился, а я вот — да, — недовольно заметил мистер Старк, буравя его взглядом. По крайней мере, Питеру так казалось, но уверенным он быть не мог, потому что, во-первых, не смотрел больше влево под страхом казни, а, во-вторых, за линзами все равно было ничего не разглядеть.
— Верно, — закашлявшись из-за того, что вовремя не сглотнул слюну, заметил Питер. И тут же снова вернулся к мыслям о сглатывании слюны. Черт бы побрал навязчивые мысли.
— Да ты разговорчивый малый, — Старк подождал его ответа еще немного, но так и не дождался. — Или дело в репутации? Ну так я давно веду себя как пай-мальчик.
— Подписан на канал «Позор Тони Старка коллекция архив с 2008» со школы. Фанат вашей последней публикации, ваши вычисления просто мокрая мечта, хотелось бы мне поработать с вами над этой темой. Теперь не могли бы мы на минутку перестать восхищаться вашей гениальностью? Мой парень будет выступать на этой чертовой конференции, я занят своей тревожностью и дыхательной гимнастикой.
Тони помолчал, а потом хмыкнул и развернулся к нему всем телом, разглядывая с головы до ног. Питер отсчитал шесть тактов, а после выдохнул воздух из легких, не отвлекаясь от упражнений.
Пеппер вышла на сцену через пятнадцать минут после начала конференции, войдя в список спикеров, открывавших мероприятие. Это было, конечно же, высоким признанием ее заслуг — студенты редко имели честь выступать в начале даже на старших курсах. Питер, видя, как она почти незаметно теребит рукава и переминается на своих высоких каблуках, помахал ей рукой, показывая большие пальцы. Сзади раздалось недовольное покашливание, но ему было плевать.
Пеппер нашла его взглядом и стала выглядеть спокойнее, а, переведя взгляд в сторону, совсем расслабилась и начала бороться со счастливой улыбкой, расползающейся по лицу. Питер с удивлением понял, что такую ее реакцию вызвал Тони Старк.
— Моя девушка тоже выступает на этой конференции, но с моей тревожностью все окей — я выпил успокоительных, чтобы не купить это здание и не заказать ее огромный портрет на стене рядом со входом, — пояснил Тони на его вопросительный взгляд, лениво разглядывая комиссию.
Пеппер, разумеется, была великолепна. Тони, аплодирующий стоя и заходящийся в свисте, вообще поразил всех.
Во время выступления Баки у Питера начали дрожать руки, поэтому Розалинде с ее морской болезнью придется несладко, когда она будет смотреть полученное видео, но ничего поделать с собой Питер не мог. Гордость за Баки просто распирала его. Дышать резко стало тяжело, и ему пришлось даже убрать голову между коленей, чтобы потратить несколько минут и прийти в себя.
После завершения конференции Питер отловил Баки в коридоре, накидываясь на него с объятиями и мешая всем пройти. Быстро справившись с собой, Питер оторвался от него и за руку аккуратно потащил к выходу. За ними шли Пеппер, Тони и Бетти.
— Ты был великолепен! Я оставил твою сменную одежду в ящике для хранения, хочешь переодеться в туалете?
— Ты взял мою одежду? — удивленно уставился на него Баки на ходу.
— Ну да, — отмахнулся Питер, — Ты оставлял у нас свои джинсы, свитер и куртку.
— Господи, Питер, — выдохнул Баки, кладя руку ему на талию и наклоняясь, чтобы поцеловать в макушку уже без оглядки на прическу. — Я тебя так люблю, веришь ты или нет.
Конечно же, в такси Питер не умолкая болтал с Розалиндой по громкой связи, а Баки и водитель делали вид, что не слышат, как они оба в какой-то момент чуть не всплакнули от прилива чувств. Потом они с Баки до отвала наелись в их любимой кафешке и пошли на какой-то тупой боевик, чтобы разгрузиться и подержаться за руки на последнем ряду.
***
«Это мы», — гласил стикер, в который Питер уперся взглядом, собираясь позавтракать. На голубой бумажке были нарисованы какие-то каракули, отдаленно напоминающие толкающихся животных. Пришлось притвориться, что это похоже на обнимающихся милых котов, которых попытался изобразить далекий от романтики Баки. Питер ценил его усилия. Улыбаясь, он провел пальцами по рисунку, решив украсть его и никогда больше не отдавать никому. Вложить в альбом, открывать его каждый вечер и плакать от того, как сильно влюблен.
«Купи молока», — было криво нацарапано на маленьком свободном кусочке в самом низу, под правой лапой одного из котов. Питер усмехнулся. Это должно было разрушить момент, но Питер все дальше уходил в своем обожании их общего сосуществования, поэтому это только добавило в нем решимости забрать стикер себе.
Питер все больше времени проводил не в общежитии, а в квартире Баки. Сэм появлялся здесь все реже: либо учился, либо работал, либо пытался ухлестывать за Наташей. В ящиках стали появляться продукты, которые жильцы этой квартиры не употребляли, но все равно регулярно обновляли запасы — Питер был удивлен, когда обнаружил рядом с сахаром орехи, которые точно доедал в прошлый раз.
В ванной его щетка стала третьей в стаканчике, а его гель для душа с запахом каких-то цветов, который он обожал и на который молился, занял почетное место на полке. На смесителе висела его личная пушистая белая мочалка, купленная Баки специально для него.
— Твой гель для душа был по скидке, можешь не докупать, — объявил Баки, разбирая как-то продуктовые сумки. Сэм пил свой черный, как его душа, кофе без сахара, а Питер тут же за столом печатал свою домашку. Не отрываясь от работы над анализом их последнего группового эксперимента, он пытался припомнить, на сколько обычно хватало бутылочки.
— Не должен был так быстро кончиться, — заметил он, добавляя в документ изображение графика и выделяя заголовок цветом. — Только если ты все-таки врешь мне, что никогда не пользуешься моим гелем.
— Врет, — бесстыже сдал его Уилсон, отправляя в рот печенье с шоколадной крошкой.
— Так я и знал, — кивнул Питер. — Мог не пытаться водить меня за нос: я им очень даже славно учуял аромат цветов на твоей коже.
— Сэм тоже иногда берет его! — оскорбленно оправдался Баки, делавший до этого момента вид, что моется только своей супер арктической свежестью только для настоящих твердых как сталь мужчин, — И вообще, ты что, меня нюхаешь?
«Не запирай дверь, все ок, Сэм сегодня дома. Я на работе, целую, добренького утречка»
«Сэм дрыхнет, можешь просто захлопнуть посильнее»
«Я через полчаса вернусь и закрою, хорошего дня в университете»
«Оставил ключи на тумбочке, вечером встретимся и передашь их мне»
«Ключи висят на крючке, это Сэма, отдай через Нат»
«Ключи на месте, передай в обед»
«Как всегда. Хорошего дня!»
«Новый комплект ключей на тумбочке, купил тебе брелок в форме печенья»
Так у Питера появился еще и свой комплект ключей. А также своя ортопедическая подушка. Питер как-то только заикнулся про это, и Баки тут же выкроил время между работой и учебой, чтобы съездить в магазин и довести там консультанта до белого каления. Его буквально распирало от гордости, когда он, весь вечер пытаясь завлечь Питера в спальню и заставляя этим Сэма смеяться до колик, наконец поймал его реакцию на обновку.
— Баки!.. — протянул Питер, неловко и удивленно улыбаясь и трогая подушку так и этак. — Это очень… ого, ты подобрал самую удобную, такую же, как у меня. Тебе Нэд подсказал? Нет, сам? Ты мой герой, честно.
Сэм, пришедший глянуть на это шоу и увидевший, как Баки раздулся и раскраснелся, словно индюк, тут же ускакал к себе в комнату, скрываясь от головомойки: на его громоподобный смех Баки тут же нахмурился и пошел раздавать подзатыльники.
«Доброе утро, куколка! Завтрак в холодильнике, я заканчиваю в восемь», — прочитал вслух Сэм, отрывая стикер и передавая Питеру. То, что стикеры отправляются вовсе не в мусорное ведро, стало их общим секретом, который Сэм поклялся унести с собой в могилу.
— Куколка! — насмешливо передразнил Сэм и отвернулся налить себе сливок в кофе, чтобы было не заметно, как он растроган. Его радость за друга была видна невооруженным глазом, даже напрягаться не нужно было, чтобы увидеть за его подколками одобрение и довольство. У них с Питером сложились приятельские отношения, хотя Уилсон только и делал, что подкалывал его, но Питер быстро привык и начал отвечать тем же, так что вдвоем они превращались в черную дыру стеба, иногда затягивающую все вокруг как торнадо, и тогда Баки приходилось их разнимать (обычно он ждал появления черного юмора и тогда брался за дело).
Все эти милые записки ждали Питера на холодильнике каждое утро, и он чудесно себя чувствовал по этому поводу. Просто выше всяких похвал.
***
Питер проснулся от кошмара. Редко когда ему вообще что-нибудь снилось, а уж кошмары… в отличие от Баки, который часто вздрагивал во сне. Однажды он отлежал себе левую руку, а потом проснулся и едва ли не со слезами рассказывал им с Сэмом за завтраком, как во сне был киборгом без памяти и с металлической левой рукой, как убивал людей сотнями и не мог выбраться из-под контроля фашистской организации, взявшей его в плен. Сэм в тот день взял себе выходной на стажировке, а Питер наврал в университете, что заболел, и они втроем остались с Баки на диване в гостиной, поедая мармеладных червячков и комментируя ток-шоу.
Проведя рукой по лицу, Питер понял, что у него потный лоб, и ему пришлось потратить некоторое время на то, чтобы убедить себя, что это всего лишь сон. Он даже не помнил, что конкретно ему снилось, лишь абстрактные мыслеобразы и накатывающее бессилие.
Пролежав так еще десять минут и поняв, что ему не становится лучше, он начал перелезать через Баки, чтобы сходить в туалет и выпить воды на кухне. Как раз когда он завис над ним, пытаясь не разбудить, Баки обхватил его крепкими горячими руками за талию и, надавив, положил на себя, тут же сплетая руки за его спиной.
— Что? — хрипло спросил он, пытаясь проснуться и разобраться в ситуации, — Больно? Горим? Туалет?
Питер пробормотал что-то невразумительное, не чувствуя в себе сил ворочать языком. Спросонок он никогда не мог сосредоточиться на разговорах и телодвижениях, поэтому предпочитал быть амебой первые несколько часов после пробуждения. Баки знал это, поэтому одной рукой быстро ощупал его и потыкал в мышцы, пытаясь, видимо, нащупать травмы или выявить судорогу.
— Кошмар, — пояснил Питер, и Баки все же разлепил один глаз.
— Детка... — с сожалением произнес он. — Умоешься? Станет легче.
Питер выбрался из его объятий и отправился в туалет. Войдя на кухню, чтобы выпить стакан чего-нибудь жидкого, он обнаружил там Баки топлес и в любимых трениках, засунувшегося по пояс в холодильнике.
— Молоко на столе.
Выпив теплого молока с медом, Питер начал понемногу приходить в себя. К тому времени, как он смог задаться вопросом, что Баки делает на кухне, если он только что спал и вообще недавно вернулся со смены (он иногда брал подработки, когда его денег со статей и прочего не хватало — в основном физически трудные), тот уже перехватил его за локоть и потащил к дивану.
— Садись, — велел он, для верности слегка надавливая ему на плечи.
Через минуту Питер обнаружил себя в коконе из пледа в абсолютной тишине. Только звук открывающегося ведерка с мороженым, который Баки потрошил пальцами и обратной стороной ложки.
Сэм ночевал сегодня у Наташи, которая жила с родителями. Добрый знак для их отношений. Уходя, Уилсон был доволен жизнью и светил улыбкой, и Питер искренне пожелал ему удачи.
Баки впихнул ему в руки открытое ведерко и ложку и пристроившись рядом. Он обнял его поверх теплой ткани и уложил себе на плечо. Правой рукой он перехватил свою вилку (да, он ел мороженое вилкой, ничего не говорите, Питер уже пытался, все уже пытались) и залез ею в ведерко.
Красные цифры на электронном табло духовки показывали три часа ночи. Питер решил поддаться этому и присоединился к поеданию десерта. Так было хорошо. Он чувствовал себя в безопасности, Баки обнимал его, Баки был рядом, проснулся для него и разделил с ним мороженое с пекановым орехом в три часа ночи.