Дом

home. a place where i can go to take this off my shoulders. someone take me home.

Распушив длинный хвост и выгнув спину дугой, серый котенок грозно шипел на прыгающих по кругу слаймов. Непонятно, зачем они вдруг напали на него, но ясно было, что помощи ждать не откуда. И возможно, если бы в эту минуту мимо не проходил суровый на вид высокий мужчина с тяжёлым мечом наперевес, на том всё и закончилось бы. Однако мужчина, чуть нахмурив брови, едва ли не одним свои грозным взглядом распугал всех монстров, а котенок тут же примкнул к его ногам и стал ластиться, выпрашивая не то еды, не то внимания. Оглянувшись по сторонам, спаситель опустился на одно колено и робко почесал котенка за ушком, казалось, его лицо затронула тень улыбки, но мгновение длилось совсем не долго, поднявшись с земли, доблестный герой продолжил свой путь, как ни в чем не бывало. Но котенок не собирался так легко сдаваться и проследовал за ним, едва успевая переставлять лапы чтобы нагнать человеческий шаг. Так вместе они несколько часов бродили по округе, высматривая и прогоняя мелких монстров неподалеку от виноградников и в ближайших рощах. В окрестностях города цвёл май, в воздухе стоял запах пыльцы закатников и явно ощущалась разница с тем, что было еще месяц назад: всё вокруг вновь ожило и наполнилось красками, цветами, запахами, звуками. Время как никогда благоприятное для долгих прогулок, пусть даже назвались они вечерним патрулированием, суть не менялась. Солнце уже давно опустилось, когда через лозы винограда человек вышел к дверям винокурни, и только тогда обнаружил, что все это время за ним следовал маленький спутник. Удивленно вскинув брови, он наклонился, подхватил котенка под передние лапы и поднял перед собой.

– Неужели всё это время ходил за мной? – Дилюк нахмурился, раздумывая, – И что мне с тобой делать, глупое создание?

Тяжело выдохнув, он опустил котенка обратно и развернулся, собираясь уйти, но котенок, который до этого не проявлял ни тени сопротивления, сейчас вновь прильнул к кожаному сапогу, не желая пускать человека дальше. Замерев на месте, Дилюк, опустил взгляд и, не в силах сделать ни шага, наблюдал, как трется щекой котенок об его ноги. Однако время было позднее, и играться с котом посреди ночи явно было ниже его достоинства, потому он нахмурился и уверенно зашагал к дверям, будто не замечая как животное бежит следом. Открыв тяжелую дубовую дверь, он так же уверенно захлопнул ее прямо перед розовым кошачьим носом. На сердце стало тревожно. В попытке унять беспокойный ум, он решил, что завтра с самого утра распорядится выдать коту миску молока и пару мелких рыбёшек, чтобы наелся. И почему-то этой ночью мысли хозяина винокурни занимали не дела насущные, а маленький серый котёнок, который упрямо остался сидеть под навесом крыши прямо возле дверей.

Так прошел месяц. Обитатели винокурни давно привыкли к коту, который шныряет туда сюда меж виноградников и упрямо пытается ловить местных мышей и птиц. Аделинда назначила одну из горничных ответственной за то, чтобы каждый день в блюдцах для котенка была свежая вода и что-то из еды. Однако в дом котенка не пускали, Дилюк ясно дал понять, что не против, чтобы кот болтался в округе и приходил поесть, но никакого "питомца" заводить не намерен. Никто не понимал почему, ведь котенок все равно уже жил здесь и питался едой с той же кухни, что и сам хозяин винокурни. Впрочем, ход мыслей этого человека оставался загадкой для каждого, кто его встречал, а потому возражать конечно же никто не спешил.

***

Месяца все продолжали сменять друг друга, жаркое лето пролетело незаметно, и вот, казалось бы, еще вчера деревья в садах только-только распускали листья, как уже вскоре теплая осень укрыла всё вокруг желтой листвой. Дни становились короче, ночи - длиннее, и пускай они оставались такими же теплыми, порой холодный ветер пробирался под одежду и по коже разбегались стайки мурашек, а тело пробирала дрожь. В один из таких вечеров капитан кавалерии Ордо Фавониус вышел на прогулку по окрестностям Мондштадта. В тот вечер в Спрингвейле было на удивление тихо, и даже Аллан, которому в последнее время уж очень не везёт, спокойно добрался со своей телегой до нужного места, не встретив на пути ни одного хиличурла. Убедившись, что никому здесь не требуется его помощь, капитан направился дальше, в глубине души надеясь, что так и не наткнется сегодня ни на каких монстров и проведет хотя бы один единственный вечер, не замарав меча. Все в один голос твердили, что ему нужен отдых, а он лишь усмехался в ответ. Ну как тут отдыхать, когда рабочих сил и так не хватает? Хотя и сам понимал, что заработался, по-другому уже никак не получалось, ну попросту отвык отдыхать. Именно по этой причине он так ценил те редкие моменты, когда монстры давали ему выходной и он мог в тишине прогуливаться по темным лесным тропинкам, нечаянно распугивать сонные стайки голубей и слушать, как шелестят кронами деревья. Пройдя мимо озера на своем пути, Кэйа остановился посреди тропинки и на секунду замер: впереди развилка, одна дорожка ведет вверх по склону к величественной статуе Анемо Архонта, там каменные руины чего-то древнего, множество ветренных астр и тихая роща, а вторая ведет к винокурне "Рассвет", там… виноград. И вино. И много всего другого, о чем Кэйя избегал думать. Однако, несмотря на тревожащие сердце воспоминания, он все равно сделал шаг на тропинку слева и медленно направился к высокому зданию, горящему теплыми огнями. Естественно, никто не ждал его там, но это не повод не пройтись по округе. В конце концов, из тех двух тропинок он всегда выбирал левую.

С печальными мыслями в голове и неизменной полуулыбкой на губах, он шел вперед и остановился за несколько метров от ограждавшего виноградники низкого забора. Здесь Кэйя привычно поднял голову и уставился на силуэт большого окна на втором этаже, откуда лился теплый свет. В будничный поток мыслей проскользнули отчаянные вопросы: чем сейчас занят человек, сидящий за этим окном при свечах? Как всегда завален делами винокурни? Или читает? Вспоминает ли о чем-то? И самым печальным казалось то, что на эти вопросы он никогда не узнает ответ. Узнай кто-то, что он вообще ими задается, скорее всего поднял бы его на смех. Не пристало капитану кавалерии разгуливать по городу да в чужие окна заглядывать. Чужие окна. С мыслью о том, когда же окна винокурни, в которой он каждый угол вдоль и поперёк знал, стали для него чужими, он, понурив голову, опустился на каменные ступеньки рядом. Невыносимо, невыносимо, невыносимо. Думать об этом и не находить ответ, быть так рядом, но не иметь права и слова сказать, быть самым близким и самым чужим человеком одновременно. И пусть эти мысли ни к чему не приводят, в конце концов, Кэйя всегда выбирал утопить ум и сердце в самобичевании и вопросах не то к самому себе, не то к людям вокруг, и кажется это было его вечным наказанием самому себе.

Горестные мысли уже отступали, давая место вопросам о делах последних дней, когда из кустов роз в метре от сидящего на лестнице капитана послышался неясный шорох. Мыши? Уж больно крупные. Кэйя хотел было достать меч из резных ножен, когда пригляделся повнимательнее и разглядел меж ветвей кошачью мордочку, наблюдавшую за ним из темноты. Облегченно выдохнув, он усмехнулся, подвинулся ближе и протянул ладонь коту.

– Что, малыш, тебе тоже одиноко здесь? – шепнул он.

Кот заинтересовано высунул мордочку и долго принюхивался к каждому пальцу, а Кэйя терпеливо ждал, склонив голову на бок. Поняв, что человек настроен доброжелательно и вовсе не собирается прогонять его или, что хуже дергать за хвост, как те мальчишки из Спрингвейла, котенок, который за долгие месяцы жизни на винокурне превратился в большого и вполне упитанного кота, неспешно вышел из зарослей и, ощутив смелость и доверие к незнакомцу, ловко запрыгнул тому на колени и удобно устроился на них мягким клубочком. Кэйя в свою очередь улыбнулся таким повадкам и принялся то чесать его за ушком, то поглаживать по пушистому животу. В мгновение ока эти двое стали лучшими друзьями, быстро нашли свой общий язык, который заключался в немом внимании друг к другу: коту хотелось чтобы его приласкали, а Кэйе хотелось чтобы кому-то нужно было его тепло. Он решил, что раз люди его искренность не видят или видеть не хотят, пускай хоть кот ей порадуется.

С того дня всякий раз, когда Кэйя случайно или специально оказывался рядом с винокурней, он всегда находил время, чтобы найти среди зарослей виноградников своего компаньона для ночных лестничных посиделок возле места, которое в какой-то параллельной вселенной наверное могло стать их домом.

***

Каждый вечер, сидя за столом напротив окна, Дилюк старательно заставлял себя смотреть на бумаги, разложенные перед ним, а не вглядываться в темноту, где едва различимый человеческий силуэт на застуженных ноябрьским ночным морозом каменных ступенях вертелся из стороны в сторону, будто что-то искал, а потом, по всей видимости, находил, и долго вертел в руках или игрался, словно впав в детство. В детстве у них не было домашних животных, и видимо его сводный брат тем самым закрывал свои детские потребности. Думая об этом, Дилюк хмурился и ругал себя за то, что снова пускал в мысли воспоминания и этого человека. Лучшим решением было бы задвинуть тяжёлые портьерные шторы, дабы не видеть разворачивающуюся под окнами до тошноты уютную картину, от которой щемило сердце, но и этого мужчина не находил в себе сил сделать. «Всё же так спокойнее – видеть что там происходит, а-то мало ли, что он опять учудит», – так Дилюк оправдывал себя и те редкие взгляды, которые он бросал за окно. Радостью и тем, что теперь можно наконец успокоиться, он оправдывал то, как сердце замирало, когда он замечал, как Кэйя поднимается с места и растворяется где-то в темноте.

***

Дни шли и температура стремительно падала, первый снег еще не успел покрыть землю, но его приближение ощущалось в воздухе. Дилюк сидел у камина на первом этаже винокурни, когда Аделинда подошла к его креслу сзади и робко окликнула, словно стеснялась спросить о чем-то. Отложив в сторону все бумаги, Дилюк учтиво повернулся, разрешая горничной говорить.

– Господин Дилюк… Холодает. Скоро пойдут первые снега и, – замявшись на секунду, она все же осмелилась и продолжила, – не думаете ли Вы, что можно было бы забрать в дом того кота… – увидев, как поджал губы Дилюк, она тут же поспешила добавить, – Знаю-знаю, вы бы не хотели видеть животных здесь, но ведь можно его держать в подсобных помещениях, он даже не попадется Вам на глаза, обещаю, просто понимаете..

– Аделинда, – тоном не терпящим возражений, Дилюк прервал нескончаемый поток мыслей девушки, – Я понял тебя, можешь идти.

– Но Господин Дилюк… – девушка замялась и никак не решалась уйти, так и не получив ответа на свою робкую просьбу.

Она уже собралась было продолжить уговоры, когда мужчина отвернулся и, снова взяв в руки бумаги, бросил коротко:

– Я обещаю подумать над этим. Иди.

Разговор был окончен и, понурив голову, девушка развернулась на каблучках, и направилась прочь.

«Надо же, один раз прогнал проклятых слаймов, а теперь проблем не оберёшься», – думалось Дилюку.

С головой зарывшись в работу, только ближе к ночи ему вспомнилась просьба Аделинды. За стенами винокурни ветер пробирал до костей. Запахнув посильнее плащ, Дилюк закрыл за собой дверь и остановился, стоило сделать два шага в темноту улицы. Как найти кота в такой кромешной темноте? Оглянувшись по сторонам, он и вовсе застыл недвижимо, когда взглядом наткнулся на знакомую фигуру. Кэйя стоял вдалеке и наверняка не слышал, как открылась дверь винокурни. Он привычно держал кота на руках и гладил по голове, вслушиваясь в тихое мурчание. Уже слишком холодно, поэтому нельзя было как обычно расположиться прямо на земле, приходилось долго стоять или идти через весь виноградник к маленькой деревянной скамье, на которой днем часто отдыхал старик Таннер. Кэйя как раз подумывал направиться сегодня в ту сторону. Погода пусть и была прохладнее вчерашней, но сегодня-завтра должен был выпасть снег, а потому дел в городе будет невпроворот и вряд ли он сможет в ближайшее время поймать момент чтобы повидаться с другом, так что было решено сегодня остаться на подольше и последний раз в этом году полюбоваться осенним пейзажем, на котором зима еще не оставила свой след. Однако когда капитан развернулся, то наткнулся взглядом на суровую фигуру, стоящую поодаль со скрещенными на груди руками. Лицо мужчины не выражало никаких эмоций, как и обычно, и Кэйя, привыкший к этому, быстро взял себя в руки, и прежде чем с улыбкой бодрым шагом направиться ему навстречу, лишь поудобнее перехватил кота, который, завидев давнего знакомого и спасителя, попытался вырваться из крепких рук.

– Давно не виделись, Господин Дилюк!

Несмотря на боль, которой в сердце отзывался каждый холодный взгляд, Кэйя давно научился игнорировать это и широкой улыбкой приветствовать любое проявление внимания. Потому что, на самом деле, он был рад всему: самому ледяному слову и презрительному взгляду – все было лучше, чем отсутствие Дилюка рядом или моменты, когда он вел себя так, будто Кэйи не существует в его мире. Вот и сейчас, когда встреча настигла их так внезапно, он улыбался тепло и ясным взглядом изучал уставшее лицо напротив.

– Мгм, – равнодушно кивнул Дилюк, – Я пришел забрать кота.

Кэйя растерянно опустил взгляд и заметил, как попытки кота вырваться стали все более упрямыми. На лице мужчины отразилось смятение, когда он все же расцепил руки и позволил коту спрыгнуть на землю, а тот сразу прильнул к ногам человека напротив. Что же было в Дилюке такого, что как магнит притягивало каждого, кто был обделён домом и человеческим теплом? Он ведь явно не производил впечатление человека, способного это тепло подарить.

Да, Кэйя как никто другой знал, какие пожары бушуют в этом сердце, какие там внутри бури огненные, что сносят всё на своем пути и живого места не оставят, но на его памяти он лишь однажды становился свидетелем того, как этот внутренний огонь вырвался наружу. И возможно, он отдал бы всё, что имел, чтобы тот день забыть начисто. Чтобы этого просто не случилось. Чтобы они с Дилюком не случились. Насколько иначе всё бы было сейчас? Он у себя спрашивал это каждый вечер перед сном, потому что ясно чувствовал, засыпая на твёрдой кровати, что не принадлежит этому месту, что сердце его осталось далеко от города, в большом доме с теплыми огнями в окнах, окружённом виноградниками со всех четырех сторон. В его доме, который таковым остался лишь для него одного. Винокурня, поместье Рагнвиндров, и десятки других имен, среди которых уж точно не было "дом Кэйи Альбериха".

– Да, – вновь натянув дружелюбную улыбку, поспешил ответить Кэйя, – Конечно забирай, в последние дни на улице морозно, ему уж точно будет лучше в доме, чем здесь со мной на холоде, – он неловко посмеялся и поднял наконец взгляд от земли.

Дилюк смотрел не отрываясь, пытался вглядеться в мельчайшие изменения на лице собеседника, но не мог никак понять, что же не так.

– Пожалуй, – коротко бросил он и наклонился к земле чтобы взять на руки кота.

Поднявшись обратно, он нахмурился, ощутив, как что-то холодно кольнуло кончик носа. Подняв взгляд к затянутому черными облаками ночному небу, он застыл на секунду, наблюдая как первые в этом году снежинки танцем опускаются к земле. Выдохнув облако холодного пара, он вновь перевел взгляд на Кэйу. На темно-синих волосах лежали и не таяли такие же мелкие снежинки и ярко блестели, отражая свет из окон. Еще одно напоминание о том, какая пропасть между ними. Один с огненными вихрями внутри, которые даже сквозь сотни слоев брони согревали животное, которое тот прижимал к сердцу, а другой так и не набрал тепла чтобы растопить хоть одну снежинку в руках. Так и стояли, думали каждый о своем напротив друг друга. Момент разрушил накативший поток ветра, который заставил Дилюка поёжиться и нахмурить брови.

– Я ухожу и тебе советую возвращаться, – произнес он, разворачиваясь и следуя в сторону дверей.

– Обязательно, если бы было куда идти, – шутливо бросил Кэйя, всем нутром надеясь лишь на то, что за этой шуткой Дилюк углядит скрытую мольбу, – Господин Дилюк, позаботься о нем!

– Хм? – Дилюк, уже опустив ладонь на массивную дверную ручку, обернулся через плечо.

– Ну знаешь, – он замялся, и потупив взгляд, все же уверенно продолжил, вновя глядя прямо на силуэт в свете окна, – это когда-то был мой дом, пусть теперь он найдет здесь свой.

С этими словами капитан развернулся и, одарив последней улыбкой стоящих у порога Дилюка с котом, в привычной неспешной манере направился по тропинке в сторону города. Дилюк еще какое-то время смотрел ему вслед, а потом все же скрылся внутри винокурни.

***

Дни тянулись медленно, жизнь на винокурне с первым снегом несколько замедлилась. Аделинда пришла в восторг и, кажется, несколько сотен раз благодарно поклонилась, когда узнала, что Дилюк все же взял кота в дом, и даже разрешил выделить отдельное место на кухне под блюдца с едой и водой. Не совсем разрешил, скорее устало махнул рукой на вопрос Аделинды, мол, делай что хочешь и вообще сама разбирайся с этим животным. Со стороны выглядело, будто появление кота в доме было Дилюку безразлично, и волновало его так же сильно, как ваза, стоящая у входа, то есть не волновало абсолютно. На деле же каждый вечер, когда, освободившись от бумажной волокиты, Дилюк устраивался поудобнее в кресле у камина, кот тут же запрыгивал ему на колени, а тот, забывшись, долго гладил его. С момента, как он забрал у Кэйи кота, мысли его не покидала последняя фраза, брошенная в пустоту холодной ночи и укрытая первым снегом. Мысли подолгу роились вокруг нее, и Дилюк всё раздумывал, что он мог бы ответить. Нужные слова все никак не складывались в предложение. Однако сегодня, ощущая языки пламени камина, краем уха слушая мурчание кота и чувствуя тепло родного дома, с губ вдруг сорвалось тихое:

– Я никогда и не говорил, что это больше не твой дом.

И возможно, если бы человек, к которому были обращены эти слова, услышал их, он бы удивленно вскинул брови, улыбнулся наконец-то искренне, а не так, как обычно, и неуверенно уселся в кресло рядом. Однако его здесь не было, и эти слова никогда не долетят до него, сколько бы их не нес ледяной ветер. А в тишине пустой винокурни останутся мужчина с котом на коленях. Этого кота он еще котенком спас уже больше полугода назад, пригрел же его другой человек, которому и самому тепла было мало. Для котенка домом были эти двое, а вот кто они друг другу? В конце концов, если и бежать куда-то, то они оба выбирали бежать друг от друга.