Влияние меча на него становится очевидным для Ло Бинхэ, когда он приходит в себя, а воспоминания произошедшего нахлынули на него. Мерзко от самого себя. Он помнит всё: то, как утратил контроль, то, как перестал контролировать своё тело, а Синьмо, воспользовавшись тем, что захватил власть не только над его разумом, но и над всеми его конечностями, без явного согласия, — но и несогласия шицзуня, — стал вбиваться в его тело бёдрами. Сказывается ещё и неопытность, что вскоре с его хризантемы полилась кровь. Побледнев от того, как содрагался под ним шицзунь, которого он так сильно любит, что убил бы любого, кто навредит ему... но что делать, если тем, кто навредил, является он сам? На глазах выступают слёзы из-за того, как он готов не просто возненавидеть себя, но и... и... Дышать становится труднее из-за истерики и Ло Бинхэ сглатывает, чтобы прогнать проклятые слёзы с глаз. Он впивается пальцами в волосы и оттягивает их, вопрошая у себя, что же натворил. Как мог поддаться куску металла? Разве не он гордился тем, что вырос, что стал сильным, достаточно сильным, чтобы защищать своего шицзуня? Так почему... почему он был вытеснен из своего же тела, не сумев ничего сделать, кроме как безвольно смотреть на всё со стороны, как призрак, а от попыток всё исправить и влететь обратно в свое тело не получалось ни-че-го? Зажмурившись матерится под нос, проклиная себя и всю свою родословную, посмешую произвести его на свет. Какую же ошибку сделали — родить демона, что не может позаботиться о своём собственном возлюблённом. Как же он хорош! А он ведь поклялся... поклялся защищать... Ло Бинхэ измученно взыл, как волк, прося прощения в никуда в четырёх стенах, резко вскочив на ноги. От этого его занесло, но он удержался и не заметил, как впечатался в кого-то. Его это не волновало, он хотел... хотел... Зажмуривается, когда его встряхнули за плечи, заламывая пальцы. Сквозь шум в ушах улавливает отрывки слов и приоткрывает веки, чтобы с испугом замереть перед Шэнь Цинцю. Его Шэнь Цинцю... пришёл к нему? Серьёзно, пришёл к нему? В неверии распахнув глаза смотрит на него, почувствовав только, как прижали к себе и искренне зашептал прощение, ткнувшись носом к шее. Его потряхивало, а в горле жаба застряла, мешавшая спокойно дышать. Этот кошмар, кажется, будет преследовать его по пятам, заставляя каждый раз ужасаться тому, как же поступил со своим шицзунем ученик. Размазывая слёзы по коже всё шепчет и шепчет, извиняясь и извиняясь, но из-за того, что шицзунь его не винит и говорит «всё хорошо» он разрыдался только сильнее. Шэнь Цинцю имеет полное право ненавидеть его, послать куда подальше, но вместо этого успокаивает его в своих объятиях. Не говорит ничего, что бы ухудшило ситуацию. Его Шэнь Цинцю слишком добр к нему... за что он заслужил его? За какие услуги? Ло Бинхэ вжимается сильнее в любимое тело и никакие поглаживания по спине не могли его успокоить, изрядно намочив влагой любимые одежды шицзуня в цветах цин. Он не может перестать винить себя и этого, кажется, уже ничем не изменить, потому что его съедает изнутри от вины. Настолько омерзителен сам себе от того, что посчитал себя достаточно могущественным, чтобы справиться с древним мечом, не смотря на то, как он меняет его, как изменил с момента падения в Бездну. А тревожные сигналы посчитал неубедительными, чтобы на них обратили внимание. За все его поступки уже его можно было бросить куда-нибудь в канаву, но вместо этого может вдыхать аромат от благовоний, окутавший щицзуня. И он благодарит, благодарит, что судьба подарила ему его, и что не отбирает шицзуня от лап Ло Бинхэ. Он бы не вынес, если бы потерял единственного, кто был добр к нему и кто искренне любит, скрывая это за холодностью и веерами.